Akrotiri - КАЗНЬ

Во время визита экзекутор бесшумной и молчаливой тенью следовал за императором и слушал. Император тоже слушал, но, занятый по протоколу совещаниями и праздниками, не мог охватить всё. Стив, опустив глаза, читал мысли, пропускал через себя чужие чувства и чужие тайны.

Регент Гарх был виноват во всем сам. Просто удивительно, как стандартные проверки не разоблачили его раньше. Упорядоченные мысли регента были слишком простыми для нормального мышления, замечающего и реагирующего на всё сразу и думающего сразу обо всем. В голове человека всегда кавардак. В голове регента мысли напоминали отлаженную программу. Гарх участвовал в протокольных мероприятиях, разговаривал и даже шутил, но думал и реагировал только на то, что было у него перед носом. И никаких ассоциаций, никаких нелогичных скачков и бредовых воспоминаний.

Стив донес. Джи послал его проверить. Стив, уже замирая и предчувствуя, нашел и привел жену и ребенка. Овладел ими и заблокировал — никакого общения не разрешено.

Регента с семьей сразу проверили и доказали вину. Этот идиот не только создал, но и растил ребенка семь лет! И за семь лет его никто не поймал!

Стив забрал всех троих. Не позволил издать ни звука и повел их во всеобщей тишине замершего дворца. Никаких прощаний не разрешено.

Ожидание казни, трусливое и подлое ожидание, уже нетерпеливо дрожало в душе Стива, заставляя сдерживать дыхание и следить за руками. Еще не хватало, чтобы заметили, как у экзекутора дрожат руки в предвкушении.

Запись в систему все равно идет. Люди ее не увидят, им просто объявят, что регент был казнен за нарушение закона перед людьми. О жене и сыне никто не знал и не узнает. Но каждый эйджлесс получит запись. Система видит всё глазами экзекутора. Они почувствуют все, что ощущает он. Это бесило его. Регент думал, что это его казнь, но его уже отключили и стерли его дневник. Регент умрет и ничто не будет его волновать. А со временем все всё забудут. Экзекутор же останется жить, и память будет с ним всегда. Росло раздражение. Он уже ненавидел Гарха. Из-за его эгоизма и глупости, он должен убить ребенка. Убить женщину, которая шла словно она уже умерла, но внутри продолжала кричать. Стив слышал всё и автоматически пересылал Гарху слезы его жены. Сам Стив уже входил в оцепенелое состояние транса — оно поможет ему зарезать мать и дитя, а потом он возьмет преступника и даст себе волю.

Стив привел их в обезлюдевший зал биоконвертора, рывком открыл нишу приемника. Обернулся к бывшему регенту.

— Благодари императора. Я бы мог заставить тебя убить их. Но император милосерден. Он освободил тебя от повторного убийства. На самом деле ты убил свою семью уже давно.

— Сын твой не виноват в своем рождении, — Стив вызвал к себе мальчика. — Я убью его быстро. Ты знаешь закон. Нельзя создавать прецедент династий — у эйджлесс не может быть детей. Дети эйджлесс — это люди, вверенные заботе эйджлесс. И ты предал всех, создав себе ребенка. Ты предал всех эйджлесс и Императора, в верности которому ты клялся.

Поставил ребенка в пасть биоконвертора, повернул лицом к родителям и, приподняв ладонью подбородок, перерезал ему горло. Самое сложное было удержать мать, та уже была в истерике. Регент же заледенел внутри и, кажется, отпусти его сейчас, он так и будет стоять памятником самому себе.

Стив ненавидел эту часть. Но более всего он ненавидел регента. Это из-за него, всё из-за этого тупого осла! Стив раздувал в себе ненависть — она поможет ему потом. Потом, когда он приведет Гарха к себе…

Ребенок слабел, и Стив пустил его. Дождавшись, когда мальчик потерял сознание, а кровь перестала бить струей, Стив отправил тельце на переработку. Биоконвертор разберет его на первичную биомассу и законсервирует сырьё на будущее.

Подвел к себе женщину. Её не надо было ломать и заставлять. Достаточно было сдерживать — в сознании она нечленораздельно выла и Стив старательно передавал это её мужу. Система записывала. А его самого уже тошнило и хотелось медленно снять с Гарха кожу. Но это позднее. Сейчас надо избавиться от женщины.

— Ты виновата. Ты знаешь закон, но ты родила ребенка на смерть, для утоления собственной глупости.

Поставил ее на колени полуоборотом от себя, так, чтобы Гарх все видел. Придерживая ее за волосы, взрезал грудную клетку по бокам и сверху силовым ножом. Он умел это делать точно и аккуратно. Она сразу задохнулась, но была еще жива и беспомощно разевала рот. Глаз ее Стив не видел. Ввел пальцы в разрез и оторвал переднюю стенку груди с частью живота, как крышку. Отпустил ее сознание. Тело непроизвольно задергалось, руки попытались вскинуться и вцепиться в него, но он отбросил их ножом. Женщина затряслась, как марионетка в руках старого больного кукольника. Её сердце билось в прозрачной пленке сердечной сумки, толкаясь в неподвижные легкие, словно маленький зверек, провалившийся в яму. И не было ему спасения. Стив полоснул по сердцу вдоль и кровь густым неровным потоком потекла между влажно-розовых долей легких вниз, на выпавшие кишки. Тело сложилось, упав на лицо, дернув запутавшимися волосами за пальцы. Вытер нож о ее одежду и пинком захлопнул конвертор.

— Ты знал это и ты все равно создал ребенка. Ты жесток и подл, ты оскорбил всех эйджлесс и наплевал на жизнь вверенных тебе людей. Я поступлю с тобой так же. Ты знаешь закон.

Стив накинул на Гарха непроницаемый черный мешок, опустил глаза и повел бывшего регента за собой, держа в руке обнаженный нож.

Экзекутор вел официально мертвого эйджлесс и все исчезали с их пути. Кто-то освободил перед ними портал и он, выйдя на другой стороне в привычный гомон базы, словно нырнул на глубину. Тишина смела все звуки и давила, проталкивала его все дальше ото всех и всего — к нему в комнату, в карцер. Туда, куда никто не придет по своей воле.

*

Ему было хорошо. Чувственное мерзкое пресыщение вместе с физической усталостью накрыло его душным и тяжелым одеялом. Он был сыт и выжат. Хотелось обнять своего донора, утонуть в его изможденно-безвольном сознании и уйти вместе с ним в небытие.

Он поднялся и осмотрел тело. Отпрепарированные полоски мышц и уже подсыхающие узкие ленточки кожи — все очень кроваво, очень болезненно, но не смертельно. Эйджлесс так просто не убить. Стив заботливо провел пальцами по открытым ранам, стимулируя регенерацию и останавливая кровотечение. Вынужденная и ускоренная регенерация, когда распаленные нервы, стимулированные его руками, прорываются сквозь буйно соединяющиеся ткани — процесс тоже крайне болезненный и эмоциональный. Гарх, не приходя в сознание, задрожал.

Включил теплую воду и не выдержал — мягкими любовными касаниями смыл кровь с лица спящего. Лицо он старался не резать. К тому же наказываемый видел себя в зеркальных стенах и потолке карцера, что добавляло ему негативных эмоций, которые экзекутору было так легко усилить, расшатать и, вывернув наизнанку, перевести в сексуальное возбуждение и довести до экстаза, до полного изнеможения. И сознание наказываемого содрогалось от сметающих его волю боли, гнева, безнадежного отчаяния, бессильной ненависти к своему палачу, к самому себе. Личность донора разбивалась и расщеплялась, даже скрываясь в паузы разрешенного обморока.

Это было так близко Стиву, наполняло такими понятными, знакомыми и сильными чувствами. Приближало к смерти, возносило на пик удовольствия и сбрасывало в пустыню забвения. Опустошало. Уничтожало.

Он пробудил Гарха и удовлетворенно вздохнул — Гарх там не был. Во время последней сессии, Стив не заметил когда, Гарх исчез. Не выдержал. Остался где-то там, вне.Пробудившийся ошметок сознания — это уже не был он. Вместе с кровью и спермой, вместе с криком и болью куда-то вытекла важная часть регента. То, что проснулось и смотрело из ванны, было не то. Внутри все еще сильного тела шевелился обрезок былого сознания и это жаждало. Тянулось и просило. Стива передернуло. Пришло время. Он открыл слив, сел верхом на живот заёрзавшего под ним с готовностью тела и с отвращением заблокировал его. Грубо поддел кожу и вырезал полосу от плеча до кисти. И ещё. Снимал пласты кожи с груди и с плеч уже плавая в кровавом мареве, держась за всё густеющий звон кровавого пульса и боли. Раскачал, усилил… И на всплеске невыносимого шквала боли и отчаяния, полный своей и чужой жаждой, вскрыл напряженно выгнувшееся ему навстречу горло.

Убил.

И упал, унесенный взрывом абсолютной пустоты смерти. Как будто умер сам. На время полного затмения в беспамятстве он перестал быть. Его душа ненадолго разлетелась в пыль, надорвавшись слишком сильным ощущением, и он ненадолго исчез из мира вслед за убитым. Стал истинной нечувствительной куклой, и ничто не беспокоило его.

Это был его наркотик и его награда.