Мара

— Кис, кис, кис, ну, где же ты бродишь? — Мара вышла на веранду и проверила одинаковые нетронутые тарелки: с водой и кормом.

— Опять ты что-то бубнишь под нос, — сказал раздраженно муж, поднимаясь по ступенькам, — не водятся здесь коты, только болота, туман да эти гадкие твари, — со всего размаху ударил себя по щеке, придавив ночную бабочку с крыльями, похожими на полинявшие осенние листья. Он докурил сигарету и бросил окурок в наступающий туман:

— Выключай свет, скоро они налетят, — поторопил он жену, уходя в дом.

Старый деревянный дом у самых болот был не самым лучшим вариантом, но Маре были противопоказаны гаджеты и сухой воздух. Она с удовольствием поселилась бы на берегу моря, но это было далеко и многолюдно. А для будущего ребёнка волны ЭМИ были вредны, и молодые решили максимально оградить себя. Мара поглаживала заметно округлившийся живот и в задумчивости смотрела, как во влажных лапах болотного тумана один за другим исчезали тронутые желтизной деревья. Тут ей послышалось «мяу». Чёрно-белый кот, вальяжно потянувшись, медленно приблизился к тарелкам и даже дал себя погладить:

— Хороший, хороший, — ласково мурлыкала Мара.

— Ах ты, шельмец окаянный, — неожиданно выросла перед ней сгорбленная старуха, — так вот где тебя носит?

Мару застал врасплох и заставил вздрогнуть старчески дребезжащий голос.

— Так значит это ваш кот?

— А чей же ещё? А я думаю кто его прикармливает! — и неожиданно задорно добавила, — а что, хороший выбор. Значит ждёшь девчонку?

— Откуда вы знаете?

— Мара, — донеслось из дома, — выключай свет и иди в дом. Мара отвлеклась всего на секунду, а когда обернулась ни кота, ни старухи не оказалось, только туман, тянущий

прохладные пальцы к её босым ступням. Девушка продрогла и поспешила за дверь.

Её разбудил скрежет за дверью и жалобное мяуканье. Мара вылезла из тёплой постели и направилась к двери, но за ней никого не было. Только бьющиеся об оконные стекла мотыльки.

— Мяу, — услышала Мара из чрева тумана и пошла на звук. — Маа— ра, — звучало мороком её имя, кто-то звал из молочной стены, — Мааа-ра… мяу…

Мара шла на зов, но туман был слишком плотным, ощутимым. Она отмахивалась от него руками, отряхивала головой, а он лип к ней словно сотня мелких, кровожадных мотыльков, высасывал силу и не пускал переступить ведьмин круг, не видимый облаке болотного испарения. Он забивался в ноздри и мешал дышать.

— Мара, — звал её муж, — где ты Мара?

Туман начал рассеиваться, и Мара увидела испуганное лицо мужа.

— Боже мой, — вскрикнул он, стянул с себя футболку и стал отряхивать от Мары бабочек. Те присосались к ней, прилепились, как вторая кожа…

Несколько дней укусы зудели и давали о себе знать ночными кошмарами.

— Маара, — звал её туман.

— Мара, мара, — засасывало её болото, и только мотыльки не давали зайти за ведьмин круг, облепляя её плотной стеной.

Мара проснулась. Она явственно слышала зов. Пары тумана клубились прозрачной дымкой у самого мшистого ковра невидимого убийцы, терпеливо поджидающего жертв. Откуда-то взялся кот, он тёрся у ног, и звал за собой. Мара последовала за ним. В топи, по самый пояс, застряла старуха с взлохмаченными седыми волосами, перепачканными илом и травой. Она тянула грязные костлявые пальцы с длинными ногтями:

— Помоги мне, — просила старуха.

Мара протянула руку, но не смогла вытащить её. Напротив, сама увязла по колени, перемазав в грязи белую ночную рубашку.

Старуха мёртвой хваткой впилась в предплечья беременной женщины и тащила за собой в омут, вокруг которого росли бледные искривленные поганки.

Маре было больно, но она не могла освободиться. Глаза у старухи стали закатываться, обнажив глазное яблоко:

— Ти-е-ра-су о-пи-нус ва-рам, ти-е-ра-су о-пи-нус ва-рам…-протягивая каждый слог повторяла старуха гортанным голосом. Мара пыталась вырваться из рук старухи, но хватка становилась подобно капкану, ногти врезались в кожу сквозь материю рубашки. Мара закричала, но не смогла издать ни звука. Почувствовав режущую боль внизу живота, она окончательно потеряла силы и потеряла сознание.

— Ааа, — закричала Мара проснувшись от боли. Она лежала в постели с перепачканными грязью ногами до самых колен. Предплечья саднили и хранили отпечатки ногтей. От крика проснулся муж:

— Что, что случилось?

— Кажется началось…

Мара открыла глаза. Она лежала пластом на мшистом ковре болота. Рядом бесконечно медленно тонуло мёртвое тело старухи с закатанными глазами. Мара вздрогнула и поднялась на ноги. Болота целовали ей пятки, но

не топили, ночная рубашка была чистой и ноги тоже. Вокруг неё летала стая

бабочек, словно ветер кружил осенние листья. Они не задевали, а проходили сквозь неё. Мара с удивлением заметила, что больше не беременна. «Девочка моя», пронеслось в голове и Мара побежала домой. Рой осенних листьев последовал за ней. Она уже видела огни своего дома, но внезапно столкнулась с невидимым препятствием. Словно прозрачная стена росла по контуру ведьминого круга, который невозможно было пройти. Мара не могла выйти из этого обруча крупных поганок, которые как стражи росли из земли. Поднимался туман. Бабочки продолжали парить вокруг, и молодая женщина заметила, что видит их глазами и может ими управлять. Бабочки вылетели за круг и она направила их к дому. Девушка видела, как на веранде на них шипел кот, и как

из дома вышла Мара:

— Чего брешешь, окаянный, — прошипел её двойник голосом старухи на кота, — они тебе не страшны. — Раздался плачь ребёнка, — иду, иду, дитятко. Тело моё будущее. — и старуха в теле Мары спряталась в дом.

— Нееет, — закричала Мара, — не позволю. Она билась кулаками о мистическую стену, созданную грибами и колдовством, а бабочки у дома с каждым ударом

бросались на стекло и рассыпались белыми чешуйчатыми брызгами. Она была

бессильна. У неё опустились руки. Мара стояла на границе. Всего ничего отделяло её от дома и ребёнка, но она не могла сделать ни шагу дальше. Пока не вырастет грибница. Она смотрела на грибы, как на своих кровных врагов. Мара хотела уничтожить их, сорвать, измять, но её бестелесный дух не способен был им навредить. Но бабочки могли, они бросились в топь у основания мицелии, которая мгновенно поглотила их хрупкие тела, и грибы проросли дальше, образуя новый круг с большим диаметром. Это был выход. Мара приказала бабочкам у дома вернуться. Они ложились ей под ноги. Их тела быстро истлевали, оставляя только чешуйчатые крылья, похожие на осенние листья. Мотыльки продолжали приносить себя в жертву, питая ведьмин круг.

— Я иду к тебе, доченька, — сказала Мара и сделала пару шагов…