Часть 1 Глава 10 Судьба души Сказания душ Книга вторая

Глава 10

Проклятие.

198 г. до Рождения Христа.

Степи близь реки Яик.

Гильгамеш стоял в огромном шатре, окружённый, лежащими на земле, телами поверженных воинов. Его стеклянное тело отражало яркие блики от полыхающего в центре костра. Тёмный саван, накинутый на плечи, был пропитан кровью. Баргест что-то грыз у входа. В дальнем углу стоял огромный трон, покрытый шкурами, и увешанный всевозможными трофеями. А возле него на коленях стоял трясущийся от страха человек разодетый в пышные дорогие, украшенные золотом и мехами, одежды.

Мужчина был стар. Его голова была покрыта редкими седыми волосами, а смуглое лицо с узкими разрезами глаз, покрывали глубокие морщины.

— Теперь ты готов меня выслушать? — проскрипел противным голосом Гильгамеш.

Старик поднял полные боли и страха глаза и едва заметно кивнул.

— Я не слышу!!! — прикрикнул на него Гильгамеш.

Старец смотрел прямо в глаза демона.

— Да, — сказал он едва дыша.

— Хорошо, — проскрипел демон. — Ты поведёшь свою орду на запад. Жги, грабь, убивай, но найди нового пророка.

Демон сделал несколько шагов по направлению к старику. Тот весь сжался в комок и прижался к своему трону.

— Великая награда ждёт тебя Хан Учуб, если справишься. Запомни, он нужен мне живым. Чтобы ни один волос не упал с его головы.

— Но как я узнаю его? — со страхом в голосе спросил старик.

Гильгамеш подошёл к старику почти вплотную и опустился на корточки.

— Таких, как он, узнать несложно. О пророках молва идёт далеко. Его имя для тебя не важно. Запомни, этот пророк может читать людские души. Он видит всю жизнь людскую. Все поступки и помыслы. Он знает, когда кто умрёт, и что человек способен привнести в этот мир. Ты не ошибёшься.

Демон покрутил перед лицом Хана маленьким предметом. Чёрную коробочку с прозрачными стенками. Внутри тут же вспыхнули и заметались маленькие светлые огоньки.

Хан смотрел на коробку, не отрывая взгляда. Демон как будто бы не заметил этого и быстро спрятал коробку в полы своего тёмного савана.

— Пророк всегда мальчик. Юноша или мужчина. Им может оказаться кто угодно, нищий бродяга или царь. Но всегда одно условие — он будет обучен грамоте, несмотря ни на что. Дар этот не исчезает, он передаётся любому, кто будет рядом в момент смерти его обладателя. Так что я повторюсь ещё раз. Не убивай пророка.

Демон усмехнулся. Эта игра ему явно нравилась. Он упивался обладанием властью над людьми.

— Быть может, этот глупец даже не знает, обладателем какого могущества стал, — продолжил он надменно. — Но я знаю. Поэтому, и ищу его. А ты мой дорогой Хан Учуб поможешь мне. Иначе все твои сыновья, весь твой великий род исчезнет с лица земли и никто, никогда не вспомнит о твоём существовании.

Старик склонил голову на грудь, и по его щеке потекла слеза.

— Ты был весьма неучтив со мной, когда я пришёл к тебе. За это ты и поплатился. Баргест забрал душу твоего старшего сына Учуна. В этом виноват ты!!! — Он повысил свой скрипучий голос, и Хан зажал уши руками не в силах его терпеть. — Не будь ты таким упрямцем, твой сын был бы жив и разделил бы с тобой радости твоих побед. Но теперь вы оба в моей власти. Я заберу души всех твоих отпрысков, если ты потерпишь неудачу. Но если ты выполнишь мой приказ, я отдам тебе твоего сына назад. Вот тебе основной стимул.

Демон развернулся и направился прочь из шатра. Затем вдруг резко остановился и, повернув голову, взглянул на старика лишь краешком своих стеклянных глаз.

— И не вздумай меня обмануть. Иначе ты никогда не сможешь получить назад свою душу. Твоя жизнь теперь зависит от скорости выполнения моего задания. Ты не сможешь умереть, пока не закончишь начатое.

Противный громкий скрипучий до ужаса смех разнёсся по всему шатру.

— Собирайся, Хан. Настало время нового похода.

Демон вышел прочь, вертя в руках черную коробку с прозрачными стенками, внутри которой метались маленькие огоньки. Баргест последовал за ним. Спустя мгновение они исчезли.

Старик остался лежать на земле, прижавшись к своему трону. Но теперь для него это не было символом власти, теперь это было надгробие, возле которого лежал его старший сын Учун. А быть может вскоре лягут все из его рода.

В шатёр вбежал воин. Окинув взглядом полным ужаса открывшуюся перед ним картину, он бросился к своему Хану.

— Мой Хан! Вы живы! — выкрикнул он и бросился помогать своему повелителю.

Поставив Учуба на ноги, воин с ужасом заметил густую седину в его волосах.

— Что тут произошло? — Спросил воин.

Хан взглянул на слугу пустым взглядом и хриплым голосом вымолвил:

— Нас накрыла тьма. Ужас и смерть пришли в мой дом. Проклятие, о котором я был предупреждён — свершилось. По сему, я созываю свой последний поход, чтобы смыть кровью неверных наши грехи. Ступай и объяви всем. Хан Учуб идёт на запад. Искать пророка. Отправь гонцов к моим сынам. Пусть готовятся.

Воин усадил Хана на трон и бросился исполнять поручение.

* * *

За 43 года до этих событий.

Учуб вскочил на коня. Сильный жеребец взмыл на дыбы.

— Чу-чу!!! — прикрикнул воин на животное.

Конь успокоился и фыркнул. Учуб стукнул своего жеребца по бокам пятками и тот сорвался с места.

Орда выдвигалась в поход. Это был очередной набег, который, по мнению его отца, сулил племени хорошую добычу. Невиданное до селе войско собрал Хан Учубей. Более полутора тысяч сабель. Путь предстоял не близкий, нужно было проехать порядка восьми дней пути. Поэтому много поклажи с собой не брали, кони и люди должны были сохранить силы для сражения. Вяленое мясо, бурдюк воды, да два мешка овса. Вот всё что велено было взять с собой воинам. Обратная дорога предполагала больше времени, но там уже будет проще. Награбленную наживу понесут рабы. Да и с провизией ожидалось пополнение.

Отец уже не единожды брал старшего сына в поход, и Учуб был привычен к такому образу жизни. В седле он сидел великолепно, но ещё лучше он стрелял из лука на скаку. Хан Учубей очень гордился этим и ставил сына в пример его сверстникам. В свои семнадцать Учуб своей семьи ещё не имел. Отец, вопреки расхожим нравам, не торопил сына, приговаривая: «Семья хороша, лишь когда в ней всё ладно».

Поэтому Учуб много ездил на своём жеребце, стрелял из лука, владел саблей и ножом, мог тише мыши подкрасться к врагу в ночи. Он учился выживать один в степях, и холмах, порой, уходя на несколько дней и даже недель. Но самым главным стремлением в сердце Учуба была жажда неимоверных размеров, которая пожирала его изнутри и сжигала душу. Это была жажда власти.

Он часто смотрел на отца и зависть душила его горло. Он представлял себя великим правителем и очень хотел затмить дела своего родителя. Порой он даже помышлял об убийстве, но отбрасывал эту мысль, поскольку отца он уважал. Тот был для него примером во всём, и большего учителя Учуб в своей жизни молодой наследник не знал.

«В конце концов, отец рано или поздно умрёт, а я старший в его роду. Я займу его трон и свершу больше, чем отец мог себе вообразить».

С этой мечтой он и жил. Каждый день. Каждый поход, когда перед битвой все воины молились о победе, Учуб молился о случайности, которая отберёт у его отца жизнь. На этом были сосредоточены все его мысли, а мысли, как известно, могут становиться реальностью.

Единственным человеком, которого Учуб по-настоящему боялся, была его мать. Она была кем-то вроде ведуньи. Отец пленил её ещё совсем юной во времена одного из своих набегов и воспылал к ней неистовой страстью. И хотя девушка была не его кровей, вопреки всем законам он взял её себе в жёны. Она была ему весьма покорна. Поговаривали, что эта женщина может читать мысли людей. Поэтому юный наследник очень страшился, что она знает о его дурных намерениях.

Поход прошёл без больших трудностей, все воины добрались до места предполагаемого набега целыми и невредимыми. Захват был назначен на раннее утро, когда враги ещё спят и никто не ожидает удара.

Вечером отец позвал сына к себе в шатёр и предложил свежего мяса из котла. Учуб с удовольствием поел и устроился поудобнее.

— Завтра утром, — сказал отец, — нас ждёт битва. Ты готов сын?

Учуб поднялся и, поклонившись отцу, уверенно ответил:

— Да отец, я готов. Твои враги, мои враги. Это наш закон.

Учубей подошёл к сыну и обнял его за плечи.

— Я вырастил достойную смену себе, — он улыбнулся. — Ты будешь хорошим вождём. Но помни одно. Главное в роли правителя, это мудрость, никогда не полагайся на слухи, они как дым. Куда подует ветер, туда и они. Правитель должен быть твёрд в своих намерениях, как столетний дуб, что растёт лишь ввысь. Верь только себе, а друзей держи на расстоянии. Проверяй их, поскольку лживые друзья, они как тень. Они с тобой только в ясную погоду. Помни мои заветы, и ты будешь могуч словно дуб.

— Но даже дуб можно срубить отец! — отрезал на это Учуб.

Учубей нахмурился, но немного поразмыслив над словами сына, ответил:

— Ты прав. Значит, пришло его время, и уйти нужно с достоинством. Все мы смертны сын. Неважно когда ты умрёшь, важно как потом будут говорить о тебе. С достоинством ли ты правил или нет. Каждая мелочь будет важна. Стоит хоть раз оступиться и это уже никогда не исправить.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Учуб, сделав вид, что не понял слов отца.

— Мой отец, Учимбат, убил моего деда Учима, чтобы занять трон. Его прозвали тираном, и правление его было недолгим. Все знали, что это сделал он, и боялись, что такими деяниями он отравит всю нашу орду. Поэтому в одном из набегов его никто не прикрыл и он погиб. Я стал править после него и на меня возложили большие надежды, и я их оправдал. Именно поэтому, я сейчас рассказываю тебе об этом. Достойного правителя всегда прикроют, потому, что он оправдывает надежды.

Учуб глубоко задумался. Слова отца глубоко тронули его. Он испугался, что в своём стремлении к власти совершит ту же ошибку, что и его дед. Он решил собрать волю в кулак и ждать.

Закончив беседу, он отправился к себе, погружённый в тягостные мысли. История, рассказанная отцом, его глубоко потрясла. А мечта о столь желанном троне стала отдаляться от него.

На утро была битва. Как ураган налетел отряд кочевников на мирно спящее селение. Многие жители погибли, даже не поняв толком, что произошло. Немногочисленные защитники сражались отважно, но сдержать столь сильный и хорошо вооружённый подготовленный отряд не смогли. Было захвачено множество рабов и столь же много добычи. Пожарище пылало трое суток. А дым от него покрыл всё небо. На исходе четвёртого дня огромный нагруженный обоз выдвинулся обратно в края степных кочевников. Шли медленно, пленённых людей приходилось постоянно подгонять. Телеги катили волы, и это тоже не прибавляло в скорости.

Учуб ехал рядом с отцом и радостно рассказывал о своих подвигах. На длинной верёвке, привязанной к седлу, за его лошадью тащились несколько пленённых женщин. Отец разрешил их ему взять с собой, посчитав, что сыну пора становиться мужчиной.

Всё шло прекрасно, как вдруг, совершенно из ниоткуда, раздался резкий свист и порыв ветра колыхнул волосы Учуба. В одно мгновение он схватился за лук, раздались крики. Учуб быстро осмотрелся по сторонам и заметил в зарослях деревьев одинокого всадника. Лук у того был натянут до отказа, и Учуб лишь чудом успел среагировать, рухнув на землю с коня. Стрела просвистела в столь опасной близости от него, что Учуб даже успел рассмотреть её оперение. Быстро поднявшись, он вскочил на своего встревоженного жеребца. Юный воин обрубил саблей верёвки, и привязанные к седлу женщины с визгом повалились наземь. Он осмотрелся по сторонам и поскакал в заросли. Неведомый всадник уже скрылся из виду, но Учуб знал, что его быстрый конь легко догонит стрелка.

Выскочив на равнину за деревьями, Учуб увидел спину удаляющегося лучника. В одну долю секунды он, натянув тетиву лука, выпустил в наглеца стрелу. Всадник, нырнул вниз и склонился к гриве своего коня. Стрела прошла выше. Сзади слышались крики. Это ещё несколько всадников мчались следом. Учуб прикрикнул на своего жеребца и, ухватив удобнее поводья, рванул в погоню.

Промчавшись небольшой перелесок, он выскочил на огромную поляну. Мигом оценив расстояние, Учуб остановился. Он достал стрелу из колчана, прицелился и выстрелил. Стрела угодила беглому лучнику как раз между лопаток и, дёрнувшись в последний раз, стрелок упал с лошади. В этот момент из перелеска выскочили догнавшие его воины.

— Не приближаться, — скомандовал Учуб. — Я поеду сам.

Он медленно стал приближаться к поражённому врагу. Лошадь поверженного топталась рядом с лежащим на земле наездником. Учуб спрыгнул с коня и подошёл к таинственному стрелку. Человек лежал лицом вниз и был одет в просторные чёрные шаровары, на торсе странная зелёная накидка с большим капюшоном. Колчан, переброшенный через плече, растрепался стрелами. Лук валялся рядом, на поясе был длинный кривой кинжал. По хрипу, который вырывался из груди, Учуб понял, что странный лучник ещё жив.

Носком сапога он перевернул тело стрелка.

Глаза Учуба округлились, он открыл рот, но так и не смог произнести ни слова, лишь рухнул на колени перед поверженным его стрелой лучником.

— Как? Как такое может быть? — слёзы хлынули из глаз молодого наследника. — Как же так? Я ведь не знал!

Учуб как будто умирал, его дыхание участилось, сердце колотилось как бешенное. Глаза наполнились слезами, а к горлу подступил противный комок. Как будто стрела, выпущенная им, поразила его же самого. Он склонил голову на грудь умирающего всадника и что было сил закричал:

— Почему???

Глаза, смотревшие на него из под капюшона, были знакомы Учубу больше всех глаз, что он видел когда-либо в своей жизни. Эти глаза были с ним повсюду и всегда. Это были глаза его матери.

— Мама, почему??? — Учуб смотрел на неё, истекающую кровью, хрипящую от боли, поверженную его рукой. — Зачем ты это сделала?

Задыхаясь, задавал он один и тот же вопрос. Она протянула к нему руку и погладила по щеке.

— Потому что это моя месть всему вашему роду. Месть за мою погубленную жизнь, за моё нежеланное рабство. За смерть моих соплеменников. Это моё проклятие тебе, сын Учубея. За твои порочные мысли о столь желанной тобой власти. Наказание за всё то зло, что вы причинили, — она подняла свою руку и положила её на шею Учуба. — Это расплата! — произнесла женщина свои последние слова и душа покинула её тело.

Молодой наследник не знал, как быть. Оказалось, что он по-настоящему не знал ту женщину, что даровала ему жизнь. Она оказалась совсем другой. Её стремления и помыслы были скрыты от него все эти годы. Они были скрыты ото всех, и никто даже не догадывался о её истинных намерениях. Она не простила его отца за плен. Она ненавидела его детей, и столько лет ждала часа, когда сможет отомстить. Учуб не мог поверить в это. Он стоял и смотрел на тело женщины, которую ещё несколько мгновений тому назад считал своей матерью. Затем резко вытер лицо рукавом, накинул на лицо матери большой капюшон и поднялся с колен. Отвернувшись от тела, он взял коня за повод и побрёл в сторону ожидавших его воинов.

— Кто это был? — спросили его.

— Один из воинов того селения, что мы разграбили — ответил Учуб. — Пусть тухнет тут, и да съедят его собаки.

Он вскочил на коня, и весь отряд поскакал обратно. О том, что это была его мать, он никогда никому не рассказал.

Вернувшись к обозу, Учуб заметил странную суету и беготню. Он соскочил с коня, подбежал к одной из повозок возле которой суетились лекари. На повозке лежал его отец Учубей. Стрела, что пролетела первой, пронзила ему шею. Лекари стрелу извлекли, но кровь остановить пока были не в силах. Учубей был весь бледный и губы его посинели, глаза провалились, он тяжело дышал. Увидев сына, он схватил его за рук и спросил:

— Ты нагнал его? Кто это был? — Учуб склонился над отцом и сказал:

— Да отец, я нагнал всадника. Это был один из воинов селения. Я убил его.

Учубей отпустил руку сына и с облегчением вздохнул.

— Значит, я отомщён. Ты мой сын Учуб, ты отомстил за своего отца. Значит, ты станешь правителем, когда меня не станет.

Хан закашлялся, и лекари попросили Учуба отойти, чтобы продолжить лечение.

Молодой наследник отошёл в сторону, лицо его было мрачнее тучи. В один день он потерял мать, которую как оказалось, он по-настоящему не знал. И вот теперь отец, который возможно погибнет от её руки, так и не увидев, как сын станет Ханом. Не увидит своих внуков. Не узнает о тех делах, которые свершит его сын.

Мир изменился для молодого Учуба в один миг. Вся прежняя жизнь стёрлась свистом стрелы, что была выпущена его матерью. А кому теперь можно было верить, молодой наследник совершенно не знал.

Учубей умер ночью. Его тело было доставлено в родные степи и там предано огню. О пропавшей матери Учуба ходили разные слухи. Кто-то считал, что она умерла не пережив смерти мужа. Другие говорили, что Учубей забрал её с собой. Она не оставила после себя ничего, что могло бы вспыхнуть в душе молодого Хана величественным светлым чувством, которое мы зовём памятью. Лишь слухи.

О его матери вспоминали часто. Её тень преследовала молодого Хана ещё долгие годы. Исчезновение матери превратилось в бессмертную историю с массой вымыслов и загадочных предположений. Но только молодой Хан Учуб знал правду.

За годы своего долгого правления Учуб создал сильное войско и покорил много городов. Обложил данью соседей и наплодил кучу сыновей. Считая себя чуть ли не Богом, он так и не смог забыть о событиях того давнего похода. Старость тяжёлой ношей давила на его уставшее от жизни тело. По вечерам он молил своих богов дать ему спокойную и тихую смерть. Но на утро просил лишь о жизни. Разрываясь между усталостью и жаждой власти, Учуб проклинал всё и вся. Но больше всего он хотел всё забыть. Так проходили долгие однообразные дни, пока однажды ночью к нему в шатёр не пришёл незнакомец в чёрной как смоль тунике с огромным псом без привязи. Приняв незнакомца за нищего голодранца, Учуб приказал выгнать его в шею. Но случилось то, чего старый Хан не мог и представить. А о последствиях очень пожалел.

* * *

Как только Гильгамеш и Баргест покинули шатёр старого Хана, на них налетел сильный ветер и оба существа оказались в странном скалистом ущелье. Оно было достаточно глубоким, чтобы скрыть обоих монстров от бушевавшего на поверхности сильного урагана. Ветер рвал и метал, как будто пытался выместить всю свою злобу, и над головами демонов кружилась его пыльная карусель.

Подобное перемещение нисколько не смутило ни Гильгамеша, ни Баргеста. Такой нелепостью их было невозможно удивить. Оставался один лишь вопрос. Чьих сил это дело? Но искать отгадку долго не пришлось.

— Значит всё, как и прежде. Чужими руками вы пытаетесь творить его волю? — раздался сверху голос.

Оба монстра повернулись на его мелодичный звук.

На небольшом выступе скалы сидел мальчик лет десяти. Одетый в белоснежную тунику, очень аккуратно приталенную. Мальчик внимательно смотрел на находящихся внизу существ и перебирал в руке маленькие камушки.

— Брат мой!!! — воскликнул Гильгамеш. — А ты всё так же молод как я погляжу, — улыбка появилась на лице демона. — Ты один? Я поражён. Разве папочка с мамочкой не запрещают тебе гулять в одиночестве в таких мрачных местах и разговаривать с незнакомцами? — тут даже Баргест вспрыснул своего рода смехом.

— Я здесь не по воле нашего отца и… — ответил мальчик.

— Твоего отца! — перебил его Гильгамеш.

— Тогда и я тебе не брат? — быстро спросил мальчик.

Тут Гильгамеш, не ожидавший такого резкого вопроса, на мгновение замешкался.

— Почему ты так сильно его ненавидишь? Ведь он подарил тебе жизнь!

— По-твоему это жизнь??? — взорвался в ответ Гильгамеш. — Он запер меня в казематах подальше от своего позора!!! Он отвернулся от меня!

Его стеклянное тело в одно мгновение почернело и стало матовым, практически слившись по цвету с чёрной как смоль туникой. — А знаешь ли ты, что твой любимый родитель мне вовсе не отец?

Мальчик, казалось, слегка опешил от такой неожиданности. Заметив его смятение, Гильгамеш решил идти в наступление.

— Неужели Великий «Верховный» не рассказал тебе всей правды? Он что не доверяет тебе? Или чего-то боится? Спроси его кто мой настоящий отец. Если у него хватит смелости, он тебе ответит, а если нет, приходи ко мне снова и я сам тебе расскажу. А если захочешь, то могу и показать. Мальчик сидел неподвижно, внимательно слушал демона, а его рука сильно сжала горсть маленьких камушков.

— Не смей так говорить о том, кого толком не знаешь! — суровым голосом проговорил малыш.

— Ты считаешь, что я не знаю? — осуждающим тоном переспросил Гильгамеш. — Я прекрасно знаю того, кто обрёк меня на вечные страдания. А вот ты, по всей видимости, действительно толком не знаешь того, кого так яростно защищаешь! Этот спор ты проиграл, признай. Всё это лишь пустые речи наивного юнца. Говори, зачем звал или убирайся прочь.

Наступила минутная пауза, нарушаемая лишь шумом урагана, да непроизвольными чавканьями Баргеста.

— Я пришёл сюда, как уже сказал прежде, не по воле моего отца и моей матери. Я пришёл просить тебя вернуться, но вижу, что слова мои тебе неинтересны и вряд ли повлияют на твои убеждения. Но я верю, что ты всего лишь ослеплён чувством мести, и уверовал в ложные истины. Пусть ты не любишь нашего отца и меня уже не считаешь братом, я верю, что ты можешь вернуться в родной дом. Тебе там будут очень рады брат. Тебя простят и позволят занять достойное место среди «Верховных».

— Замолчи!!! — Выкрикнул Гильгамеш, не дослушав до конца. — Ты пришёл, ты веришь! Что за бред ты мне тут несёшь? Я великий демон царства смерти, сын моего истинного отца! И мне не нужно ваше прощение, ваша жалость и любовь. Ты считаешь, что раз пришёл сюда один, то я брошу все свои дела и кинусь в твои объятья? Упаду перед тобой на колени и слёзно взмолюсь? Нет!!! Я не раб своего отца! Я не служу ему, не поклоняюсь, он даровал мне власть, не прося ничего взамен, лишь преданность его воля. А ты? Кто ты на службе твоего Бога? Кто твой отец? Лишь жалкий «Верховный» смотритель! Вы считаете, что людям нужна ваша вера? Они лишь скот, жалкие создания, которые только и могут, что жаловаться на свою трудную жизнь, просить помощи, а сами ничего не дадут вам за это взамен.

— Люди не все такие, как ты считаешь, брат! — тихо ответил мальчик.

— Возможно! Среди них есть по-настоящему великие творения! Могучие воины и мудрые правители. Но их недостаточно, чтобы удержать вашу власть на земле.

— Нам не нужна власть над людьми, — перебил слова демона мальчик.

— Ну конечно, не нужна! — рассмеялся Гильгамеш. — Зачем тогда все эти склоки между нашими мирами. Давайте забудем всё и будем жить в мире и дружбе! Брось всё это!!! — он повысил свой и без того противный скрипучий голос до максимальной громкости, так что тот зазвучал жутко противно. — Мы боремся уже столько веков и всё ради неё, всё ради власти и права обладания над всеми людскими душами. Это наша основная суть. Добро и зло! Две половины одной общей сущности. Эта сущность — Власть!!!

— Ты отравлен алчностью, брат мой! Жажда власти переполняет тебя! Скажи мне, зачем тебе это?

— Зачем? — демон снова рассмеялся. — Затем, что власть даст мне силу, настолько могущественную, что тебе мой жалкий братец и не снилась. С ней я смогу победить любого из ваших воинов. А когда это случится, я буду править над миром людей рядом со своим могущественным отцом, и никто нам не сможет помешать, даже ваш новый воин со своим могучим оружием!

— При чём здесь это? — не понимая, переспросил мальчик.

Демон, поражённый таким вопросом, громко и надрывно рассмеялся.

— При чём? И после всего этого ты просишь меня вернуться? Ты жалок Банир, мой странный брат. Я не могу поверить своим ушам. Неужели твой отец не поведал тебе этой истины? Оружие, которое даровано вам, может как установить равновесие, так и пошатнуть его. Вам не скрыть его, рано или поздно я найду этот меч и применю его по назначению. Я отомщу тому, кто называет себя моим отцом, и кто так жаждет вернуть меня в свой мир. — Гильгамеш взглянул на задумчивое лицо брата. — Неужели твой папаша не поведал тебе об этом? Видимо он тебе и в самом деле не до конца доверяет. Ступай и спроси его сам, я не желаю больше тратить своё время на столь ничтожное создание как ты. А когда будешь готов приходи вновь, и возможно уже не ты, а я буду приглашать тебя к себе в семью.

Его громогласный скрипучий смех ещё долго витал над ущельем после того как демоны исчезли. Оставшись в одиночестве, молодой Банир предался горьким раздумьям. Слова демона Гильгамеша глубокой раной зацепили его душу. Сомнения окутали молодого «Верховного» и вера его надломилась.