Поборник.

Мы с Доном видели лишь красную, немного обгоревшую крышу дома, и часть верхних этажей с окнами, что забавно выглядывали из-за белого металлического забора, словно бы провинившееся перед родителями дети. Я, вцепившись левой рукой в документы, открыл дверь машины, навстречу этому дому, и сразу почувствовал, что в воздухе витало какое-то странное напряжение, которое буквально наэлектризовывало всё вокруг. Казалось, что если я сейчас притронусь к этому белому забору — то моментально сгорю от тока.

— Ты куда это? — с интересом спросил Дон, глядя на меня, но как ни странно — на лице его зияла улыбка.

— Выходи из машины и пошли со мной, пока я и сам не знаю, куда и зачем я иду, но твоя помощь мне вполне может пригодиться, — двигаясь к забору, сказал я. В голове было пусто. По-настоящему пусто.

Я чувствовал, как Дон был смущён, но знал бы он, каково было мне с моею пустой башкой, потому что я даже и не понимал, что мы в этом месте потеряли. Когда Дон закрыл машину и подошёл ко мне, я решился открыть стальную калитку забора, чувствуя холодный металл на кончиках своих пальцев, и мигом оказался в приятном дворике, который был уложен из подгоревших квадратных каменных плит. Справа от меня стояла пустая будка и толстая цепь, к которой, к моему счастью, никто прикован не был. По левую руку от меня был гараж, построенный из тех же материалов, что и дом. Прямо перед нами стоял сам двухэтажный приятный дом из красного кирпича, который теперь я видел полностью, не ограничиваясь видением из-за забора. Безмолвные окна дома пусто на меня смотрели. Всё было миленько и уютно, исключая сгоревшую в округе траву. Абсолютно ничего не предвещало беды, но этот самый дом и стал тем самым жопным геморроем для меня и Дона. К нам навстречу из дома вышел человек, которого сразу я и не заметил.

— Здравствуйте! Это вы тут с бумагами по поводу этой земли? — кричал, выйдя из-за дверей, человек в клетчатой рубашке и синих джинсах, его загорелая кожа и русые волосы говорили о том, что он, предположительно, часто работает на воздухе. Может, он строитель?

— Да, наверное, это я, — подняв папку, выкрикнул я, при этом чувствуя некоторое смущение. Мужчина тем временем подошёл вплотную к нам с Доном и после чего пожал нам обоим руки, затем он отошёл от нас на шаг назад, словно от неминуемой гибели, и деловито посмотрел на папку, а потом на меня.

— Давайте без формальностей. Вы мне документы — я вам ключи, — сказала клетчатая рубашка, скрестив руки на груди. От этих слов я впал в шок. Наверное, этот парень говорит мне о владении той будкой, и то без цепи, подумал я. Как бы там оно ни было — мне нельзя показывать ему свой шок, а уж тем более — задавать глупые вопросы, которых у меня в голове роилась просто туча. За спиной я чувствовал косой взгляд Дона.

— Да. Давайте так и поступим, — сказал я, передавая ему папку в руки, после чего Клетка взял её и просмотрел внимательно все бумаги, перебирая их одну за другой и вглядываясь в каждую без особого интереса. Просмотрев все бумаги в папке, он сделал весьма удивлённое лицо.

— Здесь одной не хватает, — сказал Клетка, после чего я почувствовал толчок и жжение в районе затылка, меня толкнуло вперёд, на землю тут же упал небольшой, серый окровавленный булыжник. Булыжник, который перелетел за другую сторону забора. Мне, внезапно для самого себя, захотелось засмеяться.

— ВАЛИТЕ СУКИНЫ ДЕТИ АДА! — донеслось из-за другой стороны забора, после чего послышалась машинная сигнализация.

— Ща кому-то придёт пиздец, — оскалившись, произнёс Дон, после чего он тут же вышел через калитку. Я и Клетка пошли вслед за ним.

По другую сторону забора мы застали женщину престарелого возраста, которая пыталась открыть двери машины, неистово дёргая за ручку. Эта старушка очень контрастно выделялась на фоне белоснежной машины: чёрные неаккуратные волосы, длинные ногти, чёрная шаль из извалявшейся шерсти и старая чёрная юбка. Увидев нас — женщина начала пятиться в сторону от нас.

— ОТОШЛА ОТ МАШИНЫ, СЕЙЧАС ЖЕ! — заорал во весь голос Дон, приближаясь к женщине, и предварительно подобрав булыжник с земли.

— Уходите, исчадия адские! — после чего женщина достала серебряное распятие, от чего Дон и остановились. Мы в тот момент оба поняли, что она просто “повёрнутая”. Женщина к тому времени уже начала спешно от нас убегать, всё так же направляя в нашу сторону крест. Мы решили не бежать за ней вдогонку. Скорее всего, она ведь даже и знать не могла, что булыжник попадёт мне в голову, ведь забор был достаточно высоким, дабы увидеть моё местоположение из-за другой стороны.

— Ёбнутая. Черт возьми, я бы ей голову оторвал, повреди она мою малышку, — сказал Дон, поворачиваясь к нам с Клеткой и бросая на землю коричневый булыжник.

— Так, вот ваши ключи, — сказал Клетчатый, после чего я оторвал руку от своего затылка, дабы взять их, но увидел руку, обильно облитую кровью.

— Вот дерьмо. Я возьму ключи, — сказал Дон, перенимая ключи у Клетки.

— Бегите срочно в дом, аптечка — в уборной за зеркалом. По поводу отсутствующей бумажки — не переживайте, всё и без неё ясно. Мне нужно бежать, — ответил Клетка, и ушёл вперёд по дороге, оставив нас с Доном наедине. Выглядело это всё очень странно и совсем неясно. Папки Клетка унёс с собой.

Дон простоял немного, мешкаясь, а я схватился за голову, чувствуя себя так, словно бы за какой-то участок моего мозга резко ущипнули и продолжали держать. Дон быстро перехватил меня и повёл меня к заветной аптечке, которая, как я понимал, ничем мне не поможет.

— Охренеть, теперь весь этот дом — твой? — продолжал Дон, заводя меня в дом.

— Похоже на то, — говорил я, придерживая рану на затылке, дабы задержать кровотечение.

Дон завёл меня в дом, в котором ещё, кстати, горел свет. Всё же, выходит, Клетка ждал нас тут довольно долгое время, но это пока никак не даёт мне ответа на вопрос о том кто он. Тут наши с Доном пути разошлись, и я пошёл в уборную, дабы немного подлатать себя.

Рана оказалась не такой уж и серьёзной, как я предполагал по наличию крови. Просто небольшая царапина. Я немного обработал её и вытер кровь с волосяного покрова, а затем и вышел обратно в коридор.

Голова жутко трещала, и меня не покидало головокружение, поэтому я и решил выйти на улицу “проветриться”. Когда я доходил до двери, то чувствовал, как ноги мои подкашивает, я ощущал это и не понимал, почему же так происходит, я точно знал, что виновата в этом не только лишь недавно полученный камень по затылку. Выйдя за дверь, я понял, в чём же была причина.

Смог, окутавший даже небо. Я нереально смутился, увидев его, казалось, что вот-вот на Землю грянет апокалипсис. Даже солнце заметно блекло на фоне всего этого. Из-за смога небо казалось отвратительно жёлтым, а солнечный свет словно бы доносился до меня сквозь песчаную бурю. Долгое время я стоял и наблюдал за небом, стараясь отследить на небе хотя бы небольшое облачко. Но нет, у меня ничего не вышло — всё небо было постельно-жёлтым, и лишь в одной его части светилась блеклая круглая точка. Я стоял и думал, “Через сколько минут сюда прибудут все четыре Всадника Апокалипсиса?”. Но пока ко мне из дома вышел только Дон.

— А вот ты где! А я тебя по всему дому ищу, думал, что тебя в унитаз затянуло, — сказал Дон, растопырив руки в удивлении, — Я тут анекдот вспомнил, — продолжал он, облокачиваясь к кирпичной стене дома, — Знаешь, как будет слово ‘унитаз’ наоборот? ‘Затину’! — после чего мы оба громко расхохотались. Затем мы переглянулись, и Дон начал доставать сигарету из пачки. Он закурил.

— Знаешь, Дон, прежде чем обосноваться тут, я хотел бы съездить опять домой, за вещами, — сказал после небольшой паузы я.

— Конечно, я могу тебя подбросить.

— Если хочешь — можешь вообще со мной остаться. Мне, почему-то, даже с потерянной памятью хочется тебе верить лишь спустя несколько часов пребывания рядом с тобой. Настоящий друг мне в освоении этого дома совсем не помешает.

— Ахах! Чёрт! Ты ещё спрашиваешь? Сейчас я докурю, и прямо после этого можем поехать. Ты в норме после этого камня?

— Вполне. Я тоже готов уезжать прямо сейчас, — сказал я, чувствуя, как рана на затылке до сих пор немного жжёт.

После чего Дон выбросил окурок в сторону, и мы с ним двинулись обратно к машине, дабы собрать все свои вещи и переехать сюда. У меня была куча вопросов по поводу этого дома. Но сейчас, в этот странный период моей жизни я действовал по правилу “Меньше знаешь — крепче спишь”. И думаю, что это было вполне верным решением. Оставаться одному мне никак в это время не хотелось. Трудно жить, не зная, кто ты, особенно, когда на тебя кидаются с камнями бешенные местные жители, а так, мы с Доном точно прикроем друг другу спины. Не знаю почему, но я уверен — ему можно доверять. Дон первым вышел из-за забора к машине, и нам обоим тут же ударил в нос запах гниющей плоти, доносящийся полевую сторону от нас.

— Ебануться, — единственное, что вымолвил Дон, когда смотрел на железный забор.

На железном заборе была распята чёрная ворона с распоротым, полностью, животом, в котором до сих пор можно было увидеть внутренности, и при большом желании — обед той же самой вороны. Два чёрных крыла, величественно растянувшихся во всю ширину, были грубо прибиты гвоздями. Голова вороны была опущена, а рот был открыт в глухом истязающем крике. Под вороной была надпись, начертанная кровью, и немного поплывшая из-за крови, вытекавшей из вороньего брюха: ”СЪЁБЫВАЙТЕ ОТСЮДА, ИНАЧЕ ОТПРАВИТЕСЬ ВСЛЕД ЗА ВОРОНОЙ”.

Я, молча, посмотрел на всё это, и оставив всё как есть, сел в машину, после чего Дон посмотрел на меня и последовал моему примеру.

— Вечно к тебе всякое подобное дерьмо притягивается. То обезумевшие алкаши, которых ты направо и налево раскидываешь, то конченные бабки с булыжниками, то ёбнутые местные сатанисты. Всегда любил с тобой возиться, потому что ты самый настоящий поборник этой хуеты. Но знай — я буду с тобой до того, пока мы эту мразь, так же как и ворону не распнём.

— Да. Ради вороны игра стоит свеч, — и мне послышалось, как в багажнике затрясся футляр с оружием

Кто с мечем придёт — от меча и погибнет.