Спиной к ветру

…ранние сельскохозяйственные общества жили в гармонии с сезонными циклами природы, общались с землей, то есть с чистой природой, не измененной деятельностью людей… Сельское хозяйство любого вида – первое насилие над природой, потому что больше не происходит сбор того, что предлагает сама природа; ведется искусственная обработка природы. Люди сельскохозяйственной культуры врываются в природу, царапают ее лицо своими технологиями сельского хозяйства, начинают насиловать землю…
Садоводство принадлежит культу Великой Матери, и именно под покровительством Великой Матери было начато ужасное действо сельского хозяйства, массовое преступление, которое впервые установило господство человеческого производства над огромной и нежной природой. И восхваление этого периода – просто человеческое незнание в его самой худшей форме.
Кен Уилбер. «Краткая история всего»

ЛЕС

Главное – не смотреть федералу в глаза.

Подбираясь к нему сзади, я нечаянно наступил на ветку – она пронзительно хрустнула в сухом воздухе. Федерал и ухом не повел – похоже, он был глух.

Главное – не смотреть ему в глаза.

Ветер дул в сторону федерала, но он до сих пор не чуял меня, хотя я унюхал его резкий запах за сотню шагов.

Я со всей силы ударил его в голову острым камнем. Федерал безвольно упал мордой в листву. Я еще раз ударил его сверху и услышал, как хрупнули слабые позвонки в шее.

Я оставил лежать его мордой в земле, не решившись перевернуть на спину.

Главное – не смотреть федералу в глаза.

Я спустился к бригаде. Бойцы поодиночке пошли смотреть на мертвого. Двое наших так и остались лежать в окровавленной траве – не верилось, что этот заморыш на холме смог одним взглядом погубить двух сильных самцов.

Главное – не смотреть федералу в глаза…

Взрослел я долго и бестолково.

Мои сверстники уже обзавелись семьями, нарожали детей, наравне с отцами ходили на боевые задания, а я лишь начал осознавать, что не такой как все.

Несхожесть приводила меня в отчаяние. Природа перепутала во мне все, что можно было перепутать. С каждым днем моя безобразность проявлялась сильней и сильней. Я был совершенно не приспособлен к жизни в Лесу: не так ползал, не так бегал, не так питался. Не будь я в бригаде – сдох моментально. Бойцы делились со мной добычей, защищали, пытались научить ориентироваться в Лесу и добывать себе пищу. Но все чаще я ловил на себе косые взгляды – мое уродство вызывало у собратьев опасение. Хотя какой я им брат? Ни у кого не вызывало сомнений, что я рожден от иных родителей. Чужак, попавший в их бригаду по воле случая.

Бойцы каждую ночь перед сном собирались на поляне и пели молитвы. Меня не брали, гнали прочь. В такие моменты я ощущал себя полным изгоем, настолько отверженным, что не хотелось жить.

Никто не мог объяснить, откуда я появился в бригаде. Старый седой атаман, усмехнувшись, поведал мне, что был еще малышом, когда я уже находился с ними.

Прошло время. Почти все мои сверстники погибли: кто в бою, кто от ран и болезней, кто от старости. А я почти не менялся: по-прежнему хуже всех маскировался, слабее всех дрался, медленнее всех бегал. Сила прибывала, но очень медленно. Я многому учился, но давалось мне это необычайно сложно. Пережив всех ровесников, я оставался ребенком – видимо природа решила вдоволь поглумиться надо мной, выставляя на посмешище нескольким поколениям подряд.

Молодежь в бригаде относилась ко мне недружелюбно. Думаю, бойцы меня давно бросили, если бы не новый атаман Лобо. Он тоже не понимал, кто я такой и как попал в бригаду, но в отличие от других живо интересовался мной, и у меня появилась надежда, что рано или поздно пойму свое предназначение…

Когда мы встретили Варнака, он выглядел дряхлым стариком: ужасно худой, изнеможенный, седой. Три дня не мог есть, мучился и блевал. Но оказалось – он совсем еще молодой. Его болезнь была вызвана тем, что он пришел из Юрсы. Сбежал оттуда.

Все слышали о Юрсе, но никто толком не знал, что это за гиблое место.

Мне говорили, что строить Юрсу придумали давным-давно федералы, когда их выгнали из Леса. Внутри нее они из глины и камней сооружают горы и спят в тесных норах, где не выживут даже кроты. Они физически слабые и часто болеют. Но при этом у них есть одно качество, делающее их сильными и неуязвимыми: они умеют отторгать от своего тела слепки из кожи, в которых хранятся их навыки. Нацепив на своих детей эти шкурки, они передают им перед смертью свою мудрость. Их молокососы вживаются в эти шкурки, срастаются, а под старость вручают их уже своим потомкам. То, что дается нашим детям огромным трудом; то, чему они должны учиться всю жизнь, эти сосунки получают готовеньким.

Федералы смогли переманить на свою сторону многих падких на приманки бойцов и постепенно сделали их своими рабами. Таких зангов считали хуже шакалов.

Говорят, что если содрать с федерала шкуру, он выглядит как большой червяк, но с лапами и мелкими зубками. Бледный, жирный и беспомощный. Но в шкуре они очень опасны. Собираясь стаями, они способны убивать взглядом на расстоянии, отравлять воду, поджигать деревья и даже летать, хотя в это мало кто верит.

Подобными историями любят пугать детей, но никто из нашей бригады никогда не видел федералов. И вот когда мы встретили Варнака, и он рассказал нам о Юрсе, все эти страшилки показались нам просто шуточками.

Убежать из Юрсы невозможно, но Варнак убежал.

Он забыл Лес, и первые дни ему было очень плохо. Остатки сил, казалось, покидали его. Но Лес принял его. Медленно и мучительно Варнак выздоровел.

А потом пришли федералы.

От них воняло так, что даже я своим слабым носом чуял их приближение за сотни шагов. Они кривлялись, создавали невообразимый шум, гадили.

Варнак считал, что они вернулись за ним. Он знал, насколько они мстительны. Он помнил, как они выжигают Лес. Он видел, как они уничтожают все живое.

Я выследил одну группу и долго наблюдал за поведением федералов. Меня переполняло отвращение и одновременно любопытство, когда я разглядывал этих уродцев. Федералы бродили в Лесу как беспомощные птенцы, и мне не стоило большого труда подобраться к ним совсем близко. Их уродство показалось мне чем-то знакомым. Мне страшно признаться в этом, но меня тянуло к ним.

В итоге меня заметили. В одной из групп наряду с федералами были занги, они меня и обнаружили. Я хорошо знал Лес и смог уйти от преследования, но занги погнались за мной и попали в засаду. Они оказались слабыми воинами. Бой был коротким – бойцы разорвали непрошеных гостей на части.

А потом федералы начали уничтожать нас на расстоянии.

Главное – не смотреть федералу в глаза…

Я первый убил одного из них, ударив камнем сзади по голове, но и мертвому не решился посмотреть в лицо.

Я испугался, что он окажется похожим на меня.

ВАРНАК

Жить в неволе – тошно. Но вырваться на волю и осознать, что жить свободным разучился – еще хуже.

Я видел много ссучившихся бойцов, что всю жизнь лизали федералам сапоги. Раньше эти сапоги лизали их отцы и деды. Будут лизать дети и внуки. Стоит однажды прогнуться – весь твой род будет жить как занги.

Мы с братом попали в Юрсу с рождения и провели в плену всю жизнь. Нашу семью федералы поймали в Лесу. Отца и мать отравили. Еще два брата умерли в неволе.

Федералы кормили нас всякой дрянью, чем-то кололи, мазали скверной. Нас выставляли в центре Юрсы в клетке за барказом, и толпы зевак целыми днями потешались над нами, швыряя кусками гнили.

Федералы – мастера отбирать наше предназначение. Они умеют ломать нашу сущность.

Когда-то давно федералы наравне со всеми жили в Лесу, но однажды обожрались бананов с запретного дерева и заболели. Они удалились в дальнюю лощину, где должны были сдохнуть. Однако они не только выжили, но вернулись с желанием завоевать весь Лес. Болезнь изуродовала их внешне, истощила физически, но сделала необычайно опасными и живучими. Федералы принялись беспредельничать, истреблять Лес, ломать естественные законы, насиловать природу.

Их выгнали из Леса. Все думали, что они умрут, но федералы решили построить свой лес. Он получился ужасно уродливым – я жил в их Юрсе.

Федералы питаются падалью, пьют нечистоты. Их земля не родит деревьев, а цветы – не пахнут. Их птицы не поют, воздух над Юрсой – удушливый, реки загажены.

Неправда, что федералы передают знания через шкурки. Они передают своим детям бламеков, живущих в головах. Это бламеки делают их такими коварными и неуязвимыми. Федералы заразились ими, съев однажды бананы с запретного дерева.

Когда я убежал в Лес, то прибился к бригаде, среди которой был федерал. Никто, даже жиган Лобо, не помнил, как этот федерал оказался среди них, но общались с ним как с равным. И он вел себя как настоящий боец – в одной из стычек убил федерала с Юрсы. Все дело в том, что он не был заражен бламеками. Страшны не федералы – страшны живущие в их головах невидимые паразиты…

ВОЛКИ

Волки уходят в небеса,

Горят холодные глаза.

Приказа верить в чудеса

Не поступало.

И каждый день другая цель,

То стены гор, то горы стен,

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая.

Не видят снов, не помнят слов.

Переросли своих отцов,

И кажется рука бойцов

Колоть устала.

Позор и слава в их крови,

Хватает смерти и любви,

Но сколько волка не корми –

Ему все мало.

Спиной к ветру, и все же

Вырваться может

Чья-то душа.

Спасет, но не поможет,

Чувствую кожей –

Пропащая…

ЗООПАРК

Наш зоопарк неоднократно становился главной темой для пересудов. Сарафанное радио рассказывало и про сбежавших медведей, и про сваренных крокодилов, и про охоту на страусов. Понятно, что далеко не все оказывалось правдой. Поэтому, когда по городу разлетелась весть об убежавшем волке, затем вернувшемся с целой стаей невесть откуда взявшихся сородичей, верилось в это с трудом. Однако, именно эта информация оказалась абсолютно правдивой.

По словам очевидцев, волки появились рано утром, когда посетителей зоопарка было немного. Звери беспрепятственно проследовали до вольера, где содержались другие волки. Как хищникам удалось так свободно попасть в город и главное зачем – остается загадкой. Неизвестно, пострадал ли кто-то в то злополучное утро, так же нет никакой информации о дальнейшей судьбе непрошеных гостей.

Ранее, в некоторых средствах массовой информации, сообщалось о побеге матерого волка. Дескать некоторые посетители видели, как он то ли выпрыгнул из вольера, то ли вырвался из клетки. Его видели и водители автомобилей на окраине города. Выглядит мистически: волк-беглец собрал стаю и вернулся в зверинец.

Зоопарк в настоящее время закрыли и, как нам сообщили сотрудники, откроется он не раньше выходных. Это единственная информация, которую нам удалось официально получить в этом учреждении. На все остальные вопросы следовало почти истерическое «без комментариев». Объясняли гробовое молчание «интересами следствия», причем в этих же интересах засекречена даже кличка волка! Входить на территорию категорически запрещено всем, кроме узкого круга сотрудников-зоологов и следователей.

Те же работники, с которыми нам удалось поговорить, умоляют не называть их фамилии. Они утверждают, что среди волчьей стаи находилось существо очень похожее на дикого человека. Он бегал и рычал как волк. Звучит фантастично, но по их словам, они видели настоящего Маугли!

К сожалению редакция нашей газеты пока не располагает официальной информацией подтверждающей или опровергающей данные сведения, однако мы будем продолжать оперативно сообщать нашим читателям все новости, связанные с зоопарком.

В написании рассказа использован текст песни группы «БИ-2» [муз. Leva Би-2 (Егор Бортник) / сл. Shura Би-2 (Александр Уман)]