Апокалипсис сегодня

Мы с Доном ушли спать раньше обычного, так как сильно уморились после долгой прогулки по окрестностям и плавания на реке. Я спал как убитый, но Дон, к огромному счастью, спал очень чутко, и если бы он не проснулся в эту ночь из-за шума у ворот — то мы бы сгорели заживо прямо в наших кроватях, хотя, это, скорее всего, был бы самый наилучший исход, если бы всё же подобный расклад заимел место.

Мне снилось что-то очень важное, пока меня не поднял на ноги мой верный товарищ, тряся меня за плечо с очень серьёзным лицом, от которого мне тут же сделалось не по себе — потому что из этого следовало, что случилось, или скоро случится что-то очень нехорошее. Так как с самого момента приезда сюда — я его ни разу не видел таким серьёзным.

— Не шуми, и не выглядывай в окно, пока я не разрешу, а ещё — накинь на себя что-нибудь тёплое, возьми мышьяк и идём на второй этаж, — произнёс шёпотом Дон, стоя надо мной, словно это была сама Смерть, стоящая над кроватью умирающего.

Я не мог отойти ото сна, отчего в воздухе витало некое послевкусие. Мягкое, тёплое. Кажется, что это был тот самый сон, от которого не хочется отрываться. Собрав все силы, я поднялся, и сделал всё так, как мне велел мой друг.

Мы с ним вышли из комнаты, и мой взгляд тут же упал на часы, висящее на кухне. Они показывали ровно три часа двадцать минут ночи. Пока мы добирались до второго этажа — я перебирал в голове все варианты того, что могло произойти: ожившая ворона, спившийся агрессивный старик? Я ни разу не угадал. Как только мы поднялись на второй этаж и зашли в комнату, где обычно спит Дон — он приказал мне пригнуться и медленно проходить к окну, стараясь особо не «светиться».

— Забери пневматическую винтовку рядом с моей кроватью, и не смей вставать, пока я не скажу.

— Может ты лучше скажешь мне, что случилось?

— Блядь. Бери уже винтовку и подойди к окну. Только не высовывайся особо.

Я взял заряженную пневматическую винтовку в руки, и прибрал несколько патронов, лежащих рядом с ней, к себе в карман. В другом кармане штанов лежал и ждал своего момента мышьяк. Я, вместе с Доном подошёл к окну и увидел толпу, мешкающую, словно насекомые в темноте. Ничего толком не было видно, и если бы рядом не было бы Дона, то я просто не поверил бы, что за забором кто-то есть.

— Ты видишь? — не отрывая глаз от окна, спросил Дон.

— Кажется, да, но что это? — неуверенно ответил я.

— Не знаю.

На самом же деле, мы оба знали кто это и что это, по крайней мере, догадывались. В темноте таилось что-то страшное, хоть даже и знакомое, нависшее над нами уже с самого начала нашего приключения. Я сжал винтовку в своих руках крепче, Дон тоже стоял с такой же винтовкой в ожидании того, что случится дальше. И в итоге, действие не заставило себя ждать. «Насекомые» за забором моментально обзавелись факелами, которые зажглись синхронно, в один момент. Не прошло и минуты, как за забором уже горели десятки самодельных огоньков, может быть, их было даже больше, но мы не могли узнать этого, потому что нам перекрывал вид на правую сторону кирпичный, двухэтажный гараж. Некоторых всё же людей было видно, так как они стояли вдалеке за забором, освещаемые красным светом от факела.

Все стояли и чего-то ждали, пока, наконец, не раздался выстрел в небо, от которого мы с Доном привели оружие в состояние боеготовности. Затем раздался резкий звон, а после послышался голос. Горстка огоньков расступилась и посередине её засиял белый большой мегафон. За ним стоял худой высокий человек в чёрной одежде. Наш конченный знакомый.

— Я ВЕДЬ ПРЕДУПРЕЖДАЛ ВАС, ЧТО СТОИТ ОТСЮДА УБРАТЬСЯ!!! НО ВЫ НЕ ПОСЛУШАЛИСЬ МЕНЯ, И ПОЭТОМУ УМРЁТЕ ВМЕСТЕ С ТЕМ, ЗА ЧТО ТАК НАМЕРТВО ВЦЕПИЛИСЬ! — голос, издаваемый из мегафона был настолько громким, отчего, казалось, что скоро начнут биться стёкла.

Затем мегафон развернулся к людям, и начал говорить с ними.

— ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ! ЭТИ ЛЮДИ — ЧЕРНОКНИЖНИКИ И ДЕТИ САТАНЫ. ИМЕННО ЭТИ ЛЮДИ ПРОБУДИЛИ ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ ЗЛО, КОТОРОЕ УЖЕ МНОГИЕ ГОДЫ УБИВАЕТ НАШИХ БРАТЬЕВ И СЕСТЁР, ИМЕННО ИЗ-ЗА НИХ ПО ЛЕСАМ БРОДИТ ВСЯКАЯ НЕЖИТЬ. ИМЕННО ИЗ-ЗА НИХ УБИЛИ НАШЕГО ЛЮБИМОГО СТАРОСТУ ЛЕСНИКА БОБА!!! ПОЭТОМУ МЫ ДОЛЖНЫ УБИТЬ ИХ, И СЖЕЧЬ ИХ ДОМ, ДАБЫ ЗЛО УПОКОИЛОСЬ И ЛЕГЛО В МОГИЛУ ВМЕСТЕ С НИМИ!

Мегафон говорил и дальше, но я уже не слушал. Всё и так было ясно. Я смотрел на винтовку и понимал, что пришло время войны, мы с Доном уже не переговаривались. А лишь молча кивали друг-другу, готовясь погибнуть прямо здесь и сейчас. Альтернатив уже не было. Поздно было бить боржоми.

Этот ублюдок намутил кучу ёбанных живых мертвецов и травил их на мирных жителей, дабы те думали, что их родные и близкие умирают из-за нас. Теперь я знаю, кто, как и зачем убил того несчастного в лесу, когда я сбежал из дома в одну из ночей. В этот же момент вспомнились багровые предсмертные объятия того бедняги, от чего я тут же вздрогнул.

Смысла говорить им обо всём этом — не было, так как они не стали бы нас слушать, так как мои умозаключения не имели над собой никакой опоры, да и их объяснение заняло бы слишком много времени. Но и стрелять по невинным людям мы с Доном — не имели никакого желания. Мы — не убийцы. Но и умереть просто так не собираемся. Мы будем калечить их, раз они посягают на нашу жизнь.

— Я буду стрелять им в ноги, пока они не подберутся слишком близко — сказал я Дону.

Дон кивнул в ответ. В конце концов, это была наша ошибка — мы ничего не предприняли после угроз, и понятия сверхъестественных штучек в этом месте, поэтому, глупо было бы убивать невинных людей, которых просто обманывают и водят за нос, даже несмотря на то, что они собираются убить нас.

Именно поэтому я взвёл прицел на главного мудака с мегафоном…

— ОТОМСТИТЕ ИМ!

И мегафон спрятался посреди толпы, что пыталась пройти через узкую калитку. Мы с Доном начали отстреливаться, попадая в ноги. Факелы падали на землю, некоторые люди — тоже, создавая большую толкучку при входе на двор. Когда ещё пара-тройка человек разделили такую же судьбу с первыми хромоногими товарищами — остальные начали выламывать забор из тонкого металлического листа, держащегося на чугунных опорах, который мы начали простреливать в случайных направлениях, стараясь стрелять ниже, с расчётом попасть им в ноги. В этот же момент я с ужасом подумал, что они могут попасть в дом с заднего двора, а затем, к своему счастью, вспомнил, что за ним находится только непроходимый лес и резкий спуск вниз.

Позже мы поняли, что они начали пробивать большую дверь гаража, раз у них не получилось взять такой лёгкий забор, то с закрытой на несколько засовов двойной дверью — у них не выйдет без тротиловых шашек. Позже я заметил, что людей, идущих в наступление, становится всё меньше и меньше. Они просто отказывались нападать, так как мы искалечили им все ноги.

— ВЫ БЛЯДЬ НЕ МОЖЕТЕ ПРОБИТЬСЯ К НИМ В ДОМ И СПАЛИТЬ ВСЁ К СОБАЧЬИМ ЧЕРТЯМ?! ИХ ЖЕ БЛЯДЬ ВСЕГО ДВОЕ!

А может быть, люди и сами поняли, что мы не хотим их смерти, что уже вызывало долю недоверия к их конченному лидеру.

Во всяком случае, мы отбили эту волну, и уже успели обрадоваться тому, что переиграли этого ублюдка с мегафоном, но всё же, как оказалось, жители с факелами — был не главный козырь в рукаве нашего дружка.

Жители в скором времени скрылись за гаражом, и мне успело показаться, что они исчезли совсем, но свет, падающий от пламени факелов на землю — всё же смог вернуть меня с небес на землю.

— Перегруппировываются, — сухо сказал Дон.

Прошло какое-то время, за которое мы с Доном успели расслабиться, набрать побольше патрон и осмотреть винтовки на предмет поломок. Мы переподготовились, но ни одна, мать его, подготовка, никогда бы не смогла нас подготовить к такому дерьму.

Сперва, мы с Доном услышали визг собаки, раздавшийся совсем неподалеку, затем вопль — «ДЕРЖИ ЭТУ СУКУ!», который был воспроизведён вполне знакомым голосом, а после этого звуки совсем на некоторое время затихли. Пока, из-за гаража, медленной, полуживой походкой в зону нашей с Доном видимости, не выбралась странной породы собака. Мы медленно взвезли прицелы на животное, которое было весьма внушительных размеров. Эта собака была похожа на помесь добермана с бульдогом. Ловкая, сильная и большая, и в тоже время абсолютно неживая.

Но что-то здесь было не так, потому что собака выглядела полуживой, а позже, когда мы присмотрелись к ней мы увидели, что она была мокрой. Собака, встав перпендикулярно калитке, уставилась на нас своими неживыми глазами, а позже к ней подошёл Мегафон, продемонстрировал нам здоровый шприц, который позже воткнул в полуживое тело собаки. Сопровождалось сие действие шелестом ветра и визгом этой псины. Затем Мегафон убежал прочь за гараж, и всё наше внимание было приковано только на животное.

Собака тут же встрепенулась и встала в «полный рост», теперь она была похожа на настоящую машину для убийств, а после этого, эта псина превратилась в блядского одноголового Цербера, так как в неё тут же полетел коктейль Молотова, что моментально взорвался об неё, и жидкость, что обтекала собаку — тут же воспламенилась. Раздался недалёкий рокот грома. Я был шокирован и обескуражен, так как совсем не понимал, для чего Мегафон предпринял этот ход.

Послышался душераздирающий рёв, и собака выбив калитку и вздымая под собой пыль, рванулась к нам, словно чертово цунами, мы с Доном, ничего не понимая, начали палить по этому комку огня, но казалось, что от наших выстрелов, эта грёбанная тварь становилась только сильнее.

— ЕБУЧИЙ КОМОК ОГНЯ СЕЙЧАС ЗАПРЫГНЕТ ПРЯМО К НАМ В ОКНО! — завопил Дон, и я заметил, как сильно у него начали трястись руки.

Мои колени тоже нехило подкосились, после того, как Огонёк бросил на нас свой воспламеняющий взгляд, а затем запрыгнул на некое подобие крыши, которая находилась почти над самой дверью входа в гараж, а после, псина, оттолкнувшись от небольшой крыши, влетела к нам окно, поджигая всё на своём пути. Мы чудом успели увернуться, в тот момент, когда она, словно Феникс, влетела к нам. Я почувствовал жар, исходящий от собаки в тот момент, когда она тютелька в тютельку пролетела мимо нас.

Затем она развернулась и встала по середине комнаты, глядя на то, как мы жмёмся у окна. С Огонька падали куски горящей плоти. А я не понимал, как эта ебучая псина до сих пор держится на ногах, так как казалось, будто она совершенно не чувствует, что вот-вот превратится в обугленные кости.

Наступила пауза, а затем Дон рухнул в обморок, уронив с грохотом винтовку на пол.

— Блядь, — вымолвил я, перед тем как псина, накинулась на меня и выпала вместе со мной в окно.

Я рухнул на спину, вскрикнув от боли, а Огонёк, всё так же не слезая, гордо стоял своими передними горячими лапами на моей груди, прожигая меня насквозь, попутно позволяя языкам пламени поедать мою одежду. И кажется, что Огоньку захотелось отведать моего лица. Огонь с собаки постепенно спадал, и я видел отвратительную сожженную, свисающую до земли кожу, а самым отвратительным в этой картине был её череп: Одна половина лица вообще уже не имела кожи, и вообще каких-либо следов органики на ней, а другая же смотрела на меня своим слепым глазом, в то время, пока остатки лица продолжали догорать.

В этот же момент я подумал, что эта собака бессмертна. До меня тут же дошло, что эта псина настолько живучая, потому что её когда-то похоронили на заднем дворе.

К счастью, я упал продолжая держать винтовку в своей руке, которая теперь нехило помогла мне в сдерживании Огонька на расстоянии. Я схватил винтовку левой рукой поперёк и засунул её в пасть пламенной собаки, в то время, пока она постепенно ослабевающими рывками пыталась съесть моё лицо ещё несгоревшими зубами. Весь этот кошмар сопровождался карканьем ворон, несмолкаемым рычанием собаки и редкими раскатами грома, которые шли по нарастающей.

Огонь постепенно давал фору и левая рука моя уже начинала затекать, а собака всё так же, в прямом смысле, из кожи вон лезла, чтобы сожрать меня с потрохами. И не будь в моём кармане мышьяка — то скорее всего, я бы уже никогда не написал этой истории, так как на утро мой труп, с обглоданным лицом, доедали бы сидящие на крыше вороны. Я нащупал свой любимый револьвер правой рукой и высадил весь барабан в упор в лицо этой псине.

Горячие ошмётки морды и костей отлетали на ура, пока, наконец, собака, не рухнула набок, продолжая потихоньку догорать. После этого я почувствовал все те места, к которым прикасался Огонёк на моём теле. Я попытался встать, и не смог, так как очень сильно рухнул на спину и у меня отказали ноги. Небольшая горстка жителей выглядывала из-за калитки, а потом, заметив, что я не могу встать — с торжествующими воплями влетела в двор. В руках у них были большие железные канистры.

Они обливали всё, оставляя за собой очень длинную спиртовую дорожку, дабы потом на безопасном расстоянии сжечь всё к чертям и оставив от этого места лишь пепел. Я пытался выстрелить из мышьяка и винтовки, но результатов не было, ибо патроны от винтовки, что я набрал в карман — вывалились при падении. А в скором времени, патроны и послужат главной причиной нашей с Доном смерти — всё вокруг взлетит на воздух, когда огонь подберётся до нашего склада амуниции.

В то время, пока я лежал и смотрел, как местные готовят здесь всё к пожару — в двор вальяжно прошмыгнул Мегафон и присел надо мной посматривая на труп Огонька.

— Ну, как тебе наша Лайма? — поглаживая по остывшему, дырявому, собачьему черепу, говорил Громовой Человек, в то время, как на трупе до сих пор тлели редкие участки.

— Пошёл нахуй, это было пиздец бесчеловечно.

— Чего ты так ругаешься? Умей проигрывать. Хотя, честно говоря, убивать намеренно это животное, а потом закапывать в моей особой земле, а ещё после этого накачивать животинку протеинами и кучей другой наркоты, перед тем как впустить её в бой, а затем ещё и поджечь — дабы она превратилась в настоящий, всеразрушающий танк — действительно как-то нехорошо. Но цель оправдала средства, не так ли?

Я хотел было вновь послать его, но прежде чем я успел что-либо сказать — мне в глотку залили спирт, после чего полностью облив меня им.

— ДОРОЖКУ ИЗ СПИРТА ЭТОМУ ГОСПОДИНУ! АХАХАХ!

Я, отплевавшись от чистого жгучего спирта, разлёгся на земле и решил ждать чего будет, смотря в черное беззвёздное небо.

— Сожгите здесь всё дотла, но не смейте трогать задний двор! Даже не думайте заходить туда! — обращался наш друг к своим подчинённым, — Приятно было побороться, упёртые говнюки, до встречи в Аду!

— Для тебя то там определённо припасён отдельный котёл, сука, — сказал я напоследок.

Все вышли из дома и двора, оставив меня лишь с мёртвой собакой, бессознательным Доном, а ещё стойким и резким запахом спирта. Я услышал, как вдалеке чиркнула спичка и все начали расходиться. Пламя долгое время гуляло сперва по забору, потом по двору, потом оно подобралось совсем близко — к собаке от которой осталась лишь горелая плоть да дырявые и обугленные кости. В этот момент послышался настолько сильный рокот, от которого, казалось, затряслась Земля, а в душе моей что-то сильно ёкнуло от страха. Послышалось карканье ворон.

Пламя уже совсем близко ко мне. Я закрываю глаза и жалею о том, что я так и ничего не вспомнил о своём прошлом, и умер именно тогда, когда память моя начала восстанавливаться. Из глаз у меня пошли слёзы, которые тут же перемешались с сильным ливнем, что потушил пламя и размыл спирт.

Вороны закаркали ещё сильнее, рассекая шум, воспроизводимый дождём и блеснула молния. Я ничего не понимал, кроме того, что ливень был настолько сильный, от чего казалось, будто вокруг меня лишь сплошная мокрая стена. Я заплакал ещё сильнее.

В голове моментом мелькнул сон, который мне снился этой ночью. Там был я и какая-то ослепительно красивая девушка. Ослепительно — в прямом смысле, так как от неё исходило очень мощное сияние, сквозь которое я не мог ничего разобрать. Мы стояли под точно таким же ливнем, и я умолял её никогда не умирать. Почему-то, мне казалось, что я говорю с безымянной лошадью.

Забыв про сон, сквозь грязь и разбавленный спирт, чьи пары, казалось, заменили мне воздух, я, ползая по мокрой земле с винтовкой в руках, подобрался к крыльцу, предварительно собрав немного патрон, что утопали в грязи, затем уселся так, чтобы быть недосягаемым для ливня, и начал ждать возвращения Громового человека, заряжая свою винтовку патронами. Но так никого и не дождавшись — уснул.

На утро меня разбудил Дон, так же, как и ночью, тряся меня за плечо, но только уже с тревожным лицом, я встал, и обнаружил в себе способность ходить.

Лаймы, или Огонька, на дворе уже не было.

Но это был ещё совсем не конец.