Сказка Шварцвальда.Начало

…8 апреля 1664 года в семье краснодеревщика Вильгельма Кляйнфогеля в селении Фогельбах, что в Южном Шварцвальде земли Швабии, родилась долгожданная дочь, крещенная впоследствии именем Кристина-Мария, в честь бабушки по мужской линии.

Первые несколько лет Вильгельм не праздновал дни рождения малышки, ведь ее появление на свет повлекло преждевременную смерть его горячо любимой жены, красавицы Иоланты.

Начавшиеся в весеннюю полночь схватки, продлившиеся до полудня следующего дня, лишили несчастную женщину сил, ребенок не мог пробиться через узкие чресла матери.

Вильгельм, побежавший за повитухой, застал измученную жену на пороге смерти, истерзанную приступами боли, бледную, с блуждающим стекленеющим взглядом. Воды давно отошли, бесполезные сухие потуги продолжали сотрясать тело, несчастная лишилась разума от непрекращающейся ни на минуту боли. Регина, местная знахарка и повитуха, окинув цепким взглядом умирающую женщину, схватила обезумевшего от горя Вильгельма в охапку и выставила его за дверь, приказав служанке, бросившейся вслед за хозяином, остаться:

— Срочно подогрей воду и принеси пустой чан. И ветоши, чистой ветоши, как можно больше рви. Спеши, девушка. Боги отмерили твоей несчастной госпоже немного времени. Постараюсь спасти хотя бы младенца, на чудеса я не способна.

Служанка метнулась из комнаты и через некоторое время вернулась со всем необходимым. Вильгельм пытался прорваться в покои жены, но Регина подскочила к двери и сверкнула черным взглядом, да так грозно, что бедняга сразу утих и смиренно отступил.

Повитуха решительно закрыла дверь на засов и подошла к столу, где лежала ее котомка. Тяжело вздохнув, достала из нее небольшую склянку, пучок засушенной травы и сверток из красной материи.

Служанка, испуганно крестясь, забилась в угол, наблюдая за приготовлениями.

Через считанные мгновения ее слух потряс страшный крик роженицы — нечеловеческий, почти звериный вой. Бедная женщина скрутилась в узел от сотрясающих ее потуг, от нечеловеческой боли, раздвигающей намертво застывшие кости. Завыла по-волчьи от безысходности, от предчувствия смерти. Ребенок просился жить, а плоть матери его не пускала. Повитуха метнулась к роженице и, положив одну руку ей на голову, вторую на живот, забормотала странные слова.

Зажавшись в угол, испуганная до смерти служанка из-за клацанья собственных зубов не могла разобрать — творит знахарка Божью молитву или произносит черное заклинание. Но через мгновение страждущая успокоилась, живот перестал причинять боль.

— Так, как там тебя?.. — обратилась Регина к бледной как полотно девушке-служанке.

— С-с… София, — вымолвила та, заикаясь от страха.

— Девица София, срочно наливай воду, положи ближе ко мне ветошь и… иди отсюда, иди от греха. Не до́лжно тебе все это видеть. Иначе и твой ребенок не найдет дороги! Прочь!

Девушка вскрикнула и истово перекрестилась. Поставив перед кроватью чан с теплой водой и бросив чистое белье на край ложа, она поспешила к двери. Но, помедлив мгновение, поддалась искушающему ее любопытству и обернулась.

Регина тем временем, развернув принесенный красный сверток, достала оттуда острый нож.

— О господи! — выдохнула испуганная девушка.

Знахарка быстро обернулась и сказала:

— Сказала же, ступай со своим Богом! Не надо на это смотреть.

Испуганная служанка спешно покинула покои умирающей. Услышав, что дверь затворилась, Регина встала с ложа Иоланты и плотно задвинула засов, подожгла принесенный пучок сухоцветов и, вдыхая сладкий дым, отошла на середину комнаты. Широко вытянув руки, она начала кружиться, сначала медленно, потом все быстрее:

— Земная Богиня, всесильная Мать! Помоги несчастной душе, дай ей сил разрешиться от бремени. О, великий Кернуннос, рогатый Бог, приди ко мне, вложи свою силу в руки, помоги освободить несчастную от бремени! Ветры восточные, ветры западные, южные и северные, освободите Иоланту от боли, помогите обрести плоть новой душе! Дайте дорогу новой жизни! Духи лесные, земные, духи горные и водные, сплотитесь за моей спиной, дайте мне силу содействовать предрешенному, помогите сохранить хотя бы одну жизнь, если две отныне не суждено…

Воздух в комнате сгустился от травяного аромата, масляные светильники начали громко потрескивать и чадить. На губах Регины заиграла улыбка. Ее незримые помощники откликнулись и пришли на зов.

Не теряя более не минуты, она достала приготовленную склянку, вытащила зубами пробку и влила несколько капель красного, словно кровь, эликсира в приоткрытый рот полумертвой роженицы.

Иоланта на мгновение открыла глаза, почувствовав, как волшебное снадобье проникло в нее, уменьшая боль, путая сознание. Она не видела, как Регина, подняв ее мокрое от пота и утробных вод платье, обхватила обеими руками раздувшийся живот, приложила к нему ухо, прислушиваясь. Умирающая погрузилась в сладкий опиумный сон.

Повитуха, приложив щеку к животу роженицы, погладила ее чрево и прошептала:

— Не бойся, малышка, властью Великой Богини ты увидишь мир, ты придешь ко мне, моя красавица.

Нежно поцеловала натянутую кожу и тут же резко полоснула по ней остро наточенным ножом.

Вильгельм, сидящий в соседней комнате обхватив голову, чтобы не слышать душераздирающих криков жены, удивился внезапно воцарившейся тишине. Через мгновение ее словно клинок рассек резкий, истошный писк исстрадавшегося по белому свету младенца. Вильгельм вскочил на ноги и бросился в спальню жены, забыв, что дверь крепко закрыта на засов.

— София! Иди ко мне! — послышался спокойный голос повитухи из-за двери.

Девушка нерешительно двинулась к двери, не смея поднять глаза на стоявшего рядом хозяина. Она знала, что тому предстоит увидеть, и боялась выдать взглядом собственный страх.

Стоило ей войти, как ждавшая за дверью Регина сразу захлопнула дверь, не давая отцу заглянуть в покои.

— О Боже, Дева Мария и святые угодники… — только и смогла вымолвить служанка, глядя на мокрые насквозь красные простыни. Она никогда еще не видела столько крови. Хозяйка, бледная как смерть, лежала в алой постели и напоминала хрупкую сердцевину замысловатого цветка, покрытого страшной росой, непрерывно сочившейся на пол...

Регина решительно встряхнула Софию.

— Девушка, бояться будешь потом, а сейчас слушай и помогай мне изо всех сил. Первым делом обмой младенца, пуповину я уже перерезала, смой кровь, проверь рот, чтобы там не осталось слизи. Искупай девочку, видишь, какая красавица у нас родилась, и заверни ее в теплое одеяло. Все. Делай! А я пока займусь матерью.

Стараясь не обращать внимания на кровь и сдерживая подступающую рвоту, София взяла кричавшую новорожденную и на вытянутых руках понесла ее к чану с теплой водой. Она первый раз в жизни держала родившегося человечка, походящего на гнома из ее детских сказок, только голого, покрытого пятнами крови и запекшейся слизью. Но отвращения крошечное существо не вызывало, лишь восторженное удивление и благоговение перед Создателем.

Сделав все, что ей приказала повитуха, София повернулась к кровати, где та колдовала над еще живой роженицей.

Иоланта, прикрытая теплым покрывалом, дрожала, словно осиновый лист на ветру, от потери сил. Кровь не переставала идти, унося из нее жизнь. Регина сидела на краю кровати, держа одну руку под покрывалом на уровне ее живота, а другой гладя несчастную по лицу.

— Вот и все, милая, вот и все. Девочку ты родила, здоровую, красивую. Теперь отдыхай, все будет хорошо, сестра.

Иоланта, мертвенно-бледная, подняла воспаленные глаза, ища ребенка. Регина сделала незаметный знак Софии, и служанка осторожно положила притихшего младенца на грудь умирающей.

— Спасибо. Как имя твое? — спросила мать, еле ворочая языком.

— Региной меня зовут. Только ты не говори много. Сил осталось на несколько мгновений. Сейчас мужа твоего позову. Простись с ним.

Повитуха быстро подошла к двери и приподняла засов. Вильгельм ворвался в комнату и, мгновенно оценив ситуацию, с горестным стоном упал на колени перед смертным ложем. Схватив Иоланту за руку, он воскликнул:

— Не покидай меня!

Горячие слезы текли по его щекам. Вильгельм прижал руку умирающей жены к губам и начал исступлённо молиться, ни разу не взглянув на младенца.

В этот момент девочка вновь начала жалобно попискивать. Регина взяла ее на руки и, что-то зашептав малышке на ушко, отвернулась к окну.

Иоланта высвободилась из судорожных объятий мужа и погладила его по щеке.

— Любимый супруг мой, Вильгельм, Богу угодно, чтобы я перешла в его предел. Не скорби, мне уже не больно, мне легко и спокойно, я не одна ухожу, ангелы небесные сошли за мной. Вот они, стоят у кровати и ждут. Ты видишь?

Вильгельм быстро обернулся и, увидев лишь пустоту, принялся умолять Иоланту не бросать его.

— Не перечь. Мне тяжело говорить. Я ухожу. Молю, береги нашу дочь, передай ей всю свою любовь и ласку. Люби ее, как любил бы меня. И ты… — несчастная женщина с трудом повернула голову и посмотрела на стоящую чуть поодаль Регину с ребенком на руках. — И ты, сестра, обещай, что позаботишься о моей девочке… Прошу.

— Обещаю, Иоланта. Я не оставлю твоего ребенка в беде. Иди с миром, — Регина тяжело вздохнула и, пряча слезы, отвернулась к окну, где уже сгущались сумерки.

Она сделала все что могла, одна жизнь была спасена. Она успела, спасибо великой матери и могущественному супругу ее, рогатому Богу. Но что-то неуловимое, неосязаемое, тайное не давало покоя ведунье. Она знала, что теперь ее жизнь прочно, до самой кончины, связана с жизнью девочки, принятой ею на белый свет. И в жизни этой будет немало испытаний и бед.