Сказка Шварцвальда. Встреча

Оставим погруженную в сердечные раздумья бедняжку, дадим ее мечущейся душе немного успокоиться и вспомнить, с какой целью она приехала в славный город Марцелль.

Громкие крики и свист, заливистый детский смех заставили замечтавшуюся девушку опомниться, она резко приподнялась, чуть не опрокинув на пол ступку с пигментом, и бросилась к выходу из мастерской. Яков проводил ее удивленным взглядом. Оттерев со лба пот, вернулся к работе. Заказчик должен был подойти с минуты на минуту.

Выскочив на площадь, Кристина заметила лишь галдящую людскую толпу, окруженную любопытной стайкой детей, подпрыгивающих и старающихся протиснуться сквозь стену зевак. Некоторые маленькие хитрецы, опустившись на колени, успешно пробирались в между ног толкающихся взрослых.

Не мешкая ни минуты, Кристина подскочила к гудящей словно рой пчел толпе и, последовав примеру малышей, ужом проскользнула в центр. Там пристроился пестрый шатер, возвышающийся над повозкой. Балаган странствующих кукольников давал представление, которое приносило столько радости зевакам, большим и малым, радостно смеющимся и улюлюкающим с горящими от восторга глазами. Артисты разыгрывали сценку про скупого священника, собирающего подати у паствы и не брезгующего похлопать по круглому заду то аппетитную вдовушку-торговку, то наивную пастушку.

Зрители приветствовали смелые шутки бродячих артистов, не боясь сравнивать кукольного сборщика податей с его алчным прототипом — отцом Казимиром, протоиреем местной церкви, прославившимся на всю округу не только невероятной жадностью, но также похотливостью и чревоугодием.

Люди веселились от души над нелепыми причудами марионеток.

Кристина забыла, сколько времени она, сгибаясь до земли от хохота, простояла перед лоскутной сценой.

Но вот представление закончилось. Появившийся из-за ширмы кукольник, держа болванчиков в обеих руках и одновременно склоняя деревянные головки глупца-священника и толстой грудастой торговки, вежливо раскланялся перед нежелающими расходиться зеваками. Часы на ратушной башни отбили три раза. И тут только девушка вспомнила, что так и не выполнила наказ Вильгельма и не купила закончившиеся у отца эмали. Вежливо раздвигая зрителей, она выбралась из толпы и протянула руку к поясу.

И похолодела. Ее кошелька не было, остался лишь небольшой лоскуток срезанной ткани, которым он был закреплен. Кристина обернулась несколько раз вокруг, но нет, никого рядом уже не было. Удачливый воришка давно скрылся с глаз, довольный немалой добычей, уведенной из-под носа простушки, которая хохотала до слез.

От ужаса у Кристины все поплыло перед глазами. Что скажет отец? Он впервые доверил ей одной отправиться в Марцелль. А что теперь? Как она признается ему в краже?

Горькие слезы обиды и раскаяния застили Кристине глаза. Она, не обращая внимания на расходящуюся толпу, опустилась на мостовую. Что же будет? У нее не осталось денег даже на обратную дорогу в Фогельбах, не говоря уже о ночлеге у Дитриха.

Бедняга зарыдала от обиды и злости на саму себя.

Так и сидела она у подножия ярмарочного дерева, обхватив колени и сжавшись в комочек, прямо на грязных булыжниках мостовой. Как вдруг…

— Что-то я не вижу приказа бургомистра об открытии нового фонтана посреди рыночной площади. А ты, Хассо? Эй, девушка, ты затопишь нас. Всех смоет в окружной ров, — послышался насмешливый голос.

Кристина испуганно подняла голову и увидела нависшие две над ней темные фигуры. Черты лица она не смогла разглядеть из-за слез.

— Ну-ка, красавица, вставай!

Один из незнакомцев протянул руку. Внимание привлек странный браслет, две серебряных полоски скрепленные друг с другом переплетенными змейками. Они напомнили ей кулон, украшавший шею ее подружки-куклы. Протерев заплаканные глаза, Кристина разглядела, что змеиные тела заканчивались оскаленными волчьими головами, служившими украшением замка.

Кристина поднялась, смущенно растирая слезы по щекам и не имея сил отвести взгляда от улыбающегося молодого человека.

Он был немногим старше ее. На голову выше, стройный, широкоплечий, держался величаво, был одет хоть и небрежно, но богато и со вкусом.

Крашеный жакет из мягкой дубленой кожи красовался поверх широкой, распахнутой на груди рубахи из тончайшего тосканского сукна. Широкий пояс на бедрах, отделанный дорогими серебряными вставками, изображавшими волков, — такие обычно продают на ярмарке в Фрайбурге приезжие купцы из Аппенцелля, — с обеих сторон утяжеляли ножны и выдавали в хозяине любителя охоты. Красиво очерченный подбородок украшала выстриженная на испанский манер бородка.

Прямой точеный нос, нежные губы со слегка заметным пушком завершали портрет молодого богатого повесы.

Господин изящным жестом откинул с лица темные волосы, растрепанные от ветра. Его золотисто-карие глаза смеялись.

«Я хорош собой, не правда ли?»

Кристина смутилась, потупила покрасневшие от слез глаза, позабыв о страшной потере. Лишь одна мысль терзала ее душу: «Я ужасно выгляжу, опухла от плача, как неловко перед красивым господином».

— Позвольте мне назвать свое имя и осмелиться спросить ваше. И лишь потом узнать причину горьких слез. Михаэль по прозвищу Люстиг к вашим услугам! — произнес молодой человек и нарочито низко, шутовски поклонился, нарисовав фазаньими перьями шляпы замысловатый узор на булыжниках мостовой.

Бедняга смутилась от увиденного. Чувствуя, что краска заливает ее лицо, поспешила представиться сама:

— Кристина Кляйнфогель по прозвищу Маленькая Птичка из Фогельбаха, к вашим...

— Ух ты! — громкий смех прервал ее приветствие. — Ну что же, будем знакомы, Маленькая Птичка по имени Кристина. Не ожидал встретить тебя так скоро. Много наслышан о твоей красоте. И слухи эти оказались правдивы.

Люстиг отступил на шаг, с интересом разглядывая девушку.

Странное чувство нахлынуло на обоих. Души их взмыли в небеса легкими перышками и закружились на волнах ласкового ветра. Вспыхнуло солнце, и все вокруг заискрилось радужными переливами. Кристина приоткрыла сердце новому знакомому, и Михаэль бережно прикоснулся к нему губами. В тот же миг их души — перышки оказались привязаны друг к другу крепчайшей нитью — ни уйти, ни разорвать!

Волшебство длилось недолго.

— А это мой сводный брат Хассо, — Михаэль обнял за плечи стоящего рядом с ним молчаливого паренька с коротко остриженными, торчащими, словно ежовые иголки, волосами и шутя подтолкнул вперед.

Споткнувшись о булыжник мостовой, Хассо чуть не налетел на отскочившую в сторону и засмеявшуюся Кристину, смущенно закашлялся и поспешно отступил. Прозрачные глаза его мрачно сверкнули. Грубоватое лицо, сохранившее следы пережитой оспы, побагровело от стыда. Хассо очень не любил быть смешным, тем более в присутствии привлекательных незнакомок. Спрятав недовольный взгляд под кустистыми бровями, он глухо произнес:

— Госпожа, посмотрите, это не ваша потеря? — И протянул Кристине завернутый в рваные тряпицы предмет.

Девушка радостно вскрикнула, признав свой срезанный с пояса кошелек. Она протянула к нему руку и в тот же момент с ужасом отдернула ее. Пальцы Хассо, державшие утрату, были покрыты следами запекшейся крови.

— У щипуна сегодня плохой день, — спокойно пояснил Люстиг. — От воришки отвернулась удача, стоило ему попасться мне на глаза.

— И мне в руки, — закончил Хассо.

Далеко от Марцелля в лесной избушке, стоящей на берегу стремительно бегущего горного ручья, скрытой от любопытных людских глаз столетними елями и хранимой северными ветрами, склонилась над чаном Регина, вдохнула ароматы настаивающегося целебного снадобья, скользнула пальцами по поверхности, стирая увиденное. И тяжело вздохнула:

— Свершилось, девочка моя. Судьба настигла и связала вас.