Денис Морозов. Кто же он? Привлекательный мужчина тридцати пяти лет. Прямые русые волосы, изящная форма носа, чувственные губы, волевой подбородок. Натренированное тело, открытая обаятельная улыбка, милые морщинки вокруг янтарных глаз, тянущих в безумие. Искренний, если не лезть глубоко в душу, без показушной сексуальности — прямо-таки гроза интровертов женского пола.
А еще он муж ее одноклассницы Ирины, золотой медалистки, председателя комсомольской дружины и первой красавицы в школе, ныне топ-менеджера строительного холдинга. А разве по-другому могло быть? Только в сказках прекрасные принцы одиноки и тоскуют в поисках тебя-единственной. Стоит захлопнуть потрепанную книжку, и они тут как тут — женатые, счастливые, давно нашедшие любимых, раздобревших на царских хлебах принцесс, но продолжающие жадно взирать по сторонам в надежде перехватить лакомый кусок, что случайно закатится под ноги.
Бедная Маша не сдалась на милость победителя сразу, она боролась с собой и с искушением, шагнувшим словно убийца из-за угла. Идеальное определение придумал Мастер недугу под названием Любовь. Мария прекрасно понимала, что балансирует над бездной, но пустота была слишком притягательна и желанна.
Враг и учитель не лишен чувства юмора, он искусен и изворотлив и готовит западню в самом неожиданном месте.
Но выбор остается всегда. Только кто об этом помнит?
Бедная Маша Фогель не могла предположить, что несколько лет назад, приведя дочь на день рождения сына Ирины Кушнир, познакомится с Денисом, ее новым мужем. Познакомится — не совсем точно сказано, она будет прожжена насквозь янтарным взглядом. Он не произнесет в тот вечер ни слова, лишь будет внимательно следить за ее передвижениями по квартире и параллельно заниматься собственными делами. А тем временем химия начнет делать свое дело, процесс замещения кислот белками и выработки эндорфинов будет запущен. Перекрещение взглядов, таинственный миг проникновения миров друг в друга, божественная или дьявольская игра. Часы начнут отсчитывать время начала и конца.
Пройдет несколько лет, и их судьбы вновь пересекутся. Случайная встреча в магазине за покупкой лыжного костюма положит начало продолжительному этапу, длящемуся до сих пор.
На сей раз Денис будет разговорчив, и удостоит Марию нескольких слов приветствия, и даст совет, какую именно марку лыж и обмундирования предпочтительнее в этом году приобрести. На вопрос «А в следующем будет другая?» он не удосужится ответить, видимо, посчитав его нелепым.
А пока Маша, у которой почти остановится сердце, будет удивляться, что ее кумир вообще снизошел до разговора с ней, Ира, его вечная спутница, улыбнувшись, бросит на нее снисходительный взгляд:
— Подруга, ты не въезжаешь? Горы требуют денег. Принято каждый год менять костюм и дрова.
— И ты это делаешь?
— Я? Нет, я предпочитаю классику, она стоит на порядок больше, чем ты пытаешься потратить на себя, поэтому несколько лет могу спать спокойно.
Вот так изящно, по щелчку пальцев, Ира смешает бывшую одноклассницу с живущими где-то там, ниже плинтуса. Маша потупится и вновь отругает себя.
Почему рядом с Иркой она всегда чувствует себя ничтожеством? Вроде живет по средствам, ну да, экономит на себе, но зато не ворует, не наживается на больных. Впрочем, эта особа способна легко и непринужденно унизить ее в любой момент. Так было в школьную пору и так продолжается спустя десятилетия.
«Может, причина во мне самой?»
Догадалась? Уже неплохо.
Почувствовав, что допустила бестактность, Ира дружески обнимет Машу и тихо скажет:
— Машуль, не парься, ты же не вращаешься в тех кругах, где следят, кто и во что был упакован год назад! Покупай куртку за трешник и не горюй! Для Подмосковья потянет.
Маша криво улыбнется. Утешать Ира тоже умеет по-особому, добавив горчинки и после этого снова как ни в чем ни бывало перейдя на доброжелательный тон:
— Слушай, Мань. А что ты вечером делаешь? Заходи к нам. Динька индейку запечет, он мастер в этом деле. Камо-он, потрещим о бывших! Сто лет не виделись.
С той встречи все и началось.
Они жили совсем недалеко. Ира, работая на богатых мира сего, успела купить квартиру в благоустроенном кондоминиуме[1]. Подходя к многоэтажному сверкающему строению, Маша невольно сжалась. Пересекать границу между посредственностью и роскошью ей доводилось не часто. Кирпичный монолит с просторными застекленными лоджиями, с розарием у парадного входа и частной парковкой представлял собой островок благоденствия. Совсем другой мир.
Мария дождалась, пока бдительный охранник переговорит по телефону с хозяевами и соизволит пропустить ее к лифту. Под надменной улыбкой стража она почувствовала себя разносчицей пиццы.
Зато Денис, встретивший девушку на пороге, олицетворял саму любезность. С радостной улыбкой, моментально осевшей в сердце, он приветствовал ее и, не обращая внимания на Машино смущение, шепнул:
— Иры пока нет, сейчас я ее предупрежу, что ты пришла. Кстати, индейка почти готова, бегом, помоги мне!
Перед гостьей материализовались мягкие тапочки. Не понимая, что происходит, послушная овечка прошла на кухню.
Разговор завязался легко и непринужденно, любая тема находила отклик, мнения чаще совпадали, а возникшие разногласия сглаживались. Маша не переставала удивляться, глядя на Дениса. Где тот чопорный, рафинированный сноб, самовлюбленный нарцисс? Перед ней обычный, приятный в общении парень, который нравился ей все больше и больше. Но девушка ловила себя и на странной мысли, что любование объектом не связано с открывшимися положительными чертами характера, отнюдь. Оно происходит само по себе. Оставайся Денис холодным и надменным, его присутствие на расстоянии вытянутой руки все равно выворачивало бы душу наизнанку. Он был слишком близко. Попав в теплую ауру его обаяния, Маша потеряла способность к самоанализу. Лучики глаз, смущенная улыбка, невольное прикосновение руки — «Не урони тарелки!», — янтарная вспышка, тихий смех, снова лучики. Волшебный, зачарованный круговорот соблазнения.
И первый шаг в сладкую бездну был сделан без раздумий. Играючи.
Процесс очарования прервала Ирина, вернувшаяся с работы. Вечер продолжился уже втроем.
С того самого дня они не расставались дольше чем на неделю.
Марию постигло второе откровение. Ирина Кушнир — не высокомерная стерва, а счастливица, попавшая в круг небожителей. Выигравшая далеко не случайный джекпот. Единственного ребенка в семье мать-одиночка воспитала на особый лад, скормив девочке вместе с молоком идею, что она лучше, умнее и красивее всех остальных. Маска королевы навеки приросла к лицу и, что греха таить, позволила добиться определенных успехов в жизни. Мама заложила фундамент, сделала бесценный подарок — воспитала в Ире уверенность в себе. Она росла запрограммированной на успех.
Маша никак не могла взять в толк: что, кроме ума и умения слушать людей, привлекает к ней красавицу Ирину? В школе они не дружили, сторонились друг друга. Возможно, женщина привыкла играть на контрасте и выбрала в качестве выгодной декорации менее симпатичную подругу для самоутверждения? Задать вопрос в лоб Маша стеснялась. Позволила себе надеяться, что главную роль в их союзе играют ее душевные качества, а не заурядная внешность./>
Время шло. Ирина становилась все откровеннее. Например, однажды поведала ей о безудержной страсти, вспыхивающей в самых неожиданных местах и удовлетворяемой незамедлительно. «Это такой экстаз, подруга, рисковать в любой момент быть замеченными…» Маша выслушивала подобные исповеди с отвращением и восторгом, желая прервать и одновременно наслаждаясь подробностями. Примеряя чужое тело и насыщаясь чужой похотью, она, как ни странно, чувствовала растущую симпатию к Ирине.
Пора признаться: Маша всю жизнь завидовала удачливой сверстнице. Пакостное чувство пустило корни в неискушенной страстями душе, разрослось всеядной полынью.
Но вдруг положение изменилось.
На одну чашу весов легла дружеская симпатия к знакомой с детства женщине, на другую — искушающее томление, желание утонуть в глазах ее мужа. Подобный мезальянс тяготил Марию Фогель, регулярно пропалывающую в душе огород.
Его глаза цвета виски, глаза цвета счастья…
Надо что-то решать. Только понятие «решать» предполагает наличие выбора, а его у Марии не было. Единственный выход — прекратить отношения, постепенно вырваться из колдовского обаяния Дениса. Иначе — тупик, катастрофа. Но для разрыва полагалось найти разумную причину.
Маша допускала возможность флирта с женатым мужчиной. С мужем незнакомой женщины, чужой, невидимой, далекой, а не приятельницы, уплетающей пирожки на ее кухне. Необходимо скорее, под любым, самым нелепым предлогом прервать эти встречи.
Мудрая мысль, рождающаяся каждое утро, в течение дня не достигала зрелости, не оформлялась в слова. Бедняга постоянно откладывала разговор, намеренно оттягивала момент откровения. Момент выбора.
А потом наступил день икс, когда Мария пересмотрела принятое решение. Или ее заставили это сделать? Сейчас уже трудно сказать.
Ведь не только Ирина раскрывала ей душу, но и Денис протер до дыр мягкий уголок на Машиной кухне. Он позволил пролистать собственную жизнь. Рассказал о хулиганском детстве, проведенном в бараке на окраине города, о вечно ободранных коленках, об уличных драках, о разоренных садах и первом украденном поцелуе под цветущей сиренью. Он жаловался на суровую мать, забросившую сына ради карьеры партийного работника. Жмурился от радости, вспоминая о службе в армии, о бережно хранящемся дембельском альбоме, о друзьях, которых раскидало по жизни. Вздыхал, рассказывая о неудачно сложившейся первой семье, о мучительном разводе. Признавался в одиночестве и безысходности. С чего бы?
О проблемах во втором браке Денис упомянул лишь раз. Жена оставалась объектом искреннего восхищения. Подобной павы он ранее не встречал, и до сих пор не понимает, как Ирина снизошла до сирого.
— Только тебе могу сказать, как бывает страшно. Накатывает пустота, могильный холод. Идет прямиком от сердца. Порой кажется: оно не бьется. Послушай! Застыло давным-давно. Я боюсь умереть, так и не поняв, для чего вообще жил. Умирать в одиночестве — страшно. Важно, чтобы кто-то держал тебя за руку.
Маша не понимала, чего не хватает привлекательному, состоявшемуся мужчине, живущему с любимой женщиной, не нуждающемуся ни в чем, до конца жизни обеспеченному не только куском хлеба, но и бокалом хорошего вина на десерт.
В тот осенний вечер к ней заглянула Ирина, предварительно предупредив о визите по телефону. Безапелляционный тон топ-менеджера покоробил Машу и одновременно заинтриговал. Через час госпожа Кушнир уже раздевалась в коридоре, торжественно водрузив на подзеркальную тумбочку бутылку коньяка.
Маша предложила перекусить, но гостья надменно вскинула бровь и покосилась на часы:
— Время за полночь! Диечу!
Голос Ирины звучал уже не так холодно, как во время ее звонка из офиса. Очевидно, на тот момент она еще не отошла от роли руководителя. Теперь же, откинувшись на мягкое сидение кухонного уголка, Ира расслабилась, сняла маску.
Глоток армянского солнца волнами пробежал по телу, позволил хозяйке набраться решимости и начать разговор:
— Ир, что-то произошло? Та сама не своя.
— Бр-р-р, холодно. Замерзла в машине. Давай-ка повторим еще по одной… Вот, отлично, передай лимон. — Скривившись, прожевала дольку.
— Ир, если я могу тебе как-то помочь, то не стесняйся — говори. Что-что, а слушать — моя профессия.
— Слушать ты точно умеешь, это всем известно. Доктор-погрей-мне-уши.
Маша смутилась.
— Да ничем ты мне, подруга, помочь не можешь! Время остановишь? На один щелчок — вернешь мне мои двадцать пять? Что молчишь? Медицина бессильна?
Первая возникшая в голове нелепая мысль, дурная и страшная: Денис нашел себе молодую девочку и признался в этом жене. Маша сама содрогнулась от этого предположения. Но нет, все оказалось прозаичнее.
— Эта молодая тварь, длинноногая и жопастая, эта беспринципная ссыкуха посмела обойти меня!
Маша смотрела на взбесившуюся подругу. Она впервые видела ее в таком взвинченном состоянии и пыталась угадать правильную линию поведения. Впрочем, вспышка внезапного гнева тут же пошла на убыль. Ира продолжила на одном дыхании:
— Ты же знаешь, что для меня значит позиция в компании! Сколько я вытерпела, через что прошла, чтобы занять ее. Я ни под кого не ложилась! Это не мой принцип — ноги раздвигать ради карьеры. И что в финале? Коза грудастая, ни опыта, ни образования — ничего, кроме молодости и хамства. На корпоративе генерального облагодетельствовала — и в дамки! Она теперь со мной в одном кабинете сидит, смазливой рожей аки параша сияет! На Париж ее кандидатура вместе с моей заявлена. Прикинь, во время вояжа наблюдать буду, как царская кредитка доится! Короче, полный аут, подруга. Я во второй обойме.
Маша глубоко вздохнула. Всего-то…
— Ир, погоди, давай разберемся. Тебе понизят зарплату? Нет. Твоя карьера не пойдет, как запланировано, быстро вверх? Возможно. Однако у тебя есть неоценимое преимущество перед молодостью — опыт. Надо будет искать другие пути. Ничего постоянного не бывает. И жизнь всегда подбрасывает нам различные варианты. Лично я не вижу ничего страшного.
— Скажи, вот ты такая умная, да? Так почему в заднице торчишь? Каждый месяц гроши считаешь от зарплаты до зарплаты? Учить меня еще пытаешься. Что молчишь? Сказать нечего? Да потому что я права. Запомни: я всегда права.
Маша промолчала.
«Это уже диагноз. Сидишь у меня в гостях и на желание помочь отвечаешь хамством. Мол, знайте свое место, Фогель».
Как врач она понимала, что в Ирине говорит боль, с легкой руки алкоголя вырвавшаяся на свободу, жалуется самолюбие развенчанной Королевы, которую попросили спуститься с пьедестала, кивнув на скамейку запасных. Истерит «Я» красавицы, лишившейся заслуженных регалий, перешагнувшей в бальзаковский возраст. Монаршие особы стареют болезненнее серых мышек. Уступать трон тяжело, лучше на нем умирать.
Ирина, излив на подругу ушат бессильной злобы, налила себе очередную рюмку и, не чокаясь, на одном дыхании проглотила, потом сморгнула скопившуюся в глазах влагу.
Кризис миновал, поняла Маша и не торопясь, пытаясь сохранить спокойствие, достала сигарету. Ирина последовала ее примеру.
Некоторое время они курили, думая о своем.
Наконец, нервно затушив окурок, Ира заглянула Марии в глаза:
— Ладно, не обижайся! Ты здесь ни при чем. Кто еще может выслушать и понять? С тобой я обычная, какая есть на самом деле. Без прикрас. Без осточертевшего протокола! И говорить могу по-человечьи, а не на зверином диалекте. Какое счастье, что мы с тобой ничего не делим. Так, подруга?
Маша вздрогнула, поперхнулась табачным дымом.
— Что?
— Я говорю, мы же с тобой ничего не делим, так ведь?
«Или никого?»
— Да, Ир, делить нам действительно нечего. У нас с тобой разная жизнь.
— То-то и оно. Я очень ценю, что ты есть. И Денис тоже ценит. Кстати, мы совсем забыли о нем. Сейчас наберу, скажу, что зависла на часок. Давай наливай, чего сидишь. У меня есть желание расслабиться.
«Пожалуй, лучше с ней сегодня не спорить».
Маша быстро наполнила рюмки и, подняв свою, сказала:
— Давай выпьем за Дениса, тебе повезло с ним. Первый раз встречаю мужчину, который с неизменной любовью и теплом отзывается о жене.
— Ага. Давай. Только могу тебе сказать, дорогая, у него выхода нет. Любить всегда, любить везде, до последней сладкой морковки.
Маша удивленно взглянула на подругу.
— Что смотришь? Да. Именно так. Он же альфонс. Ха! Маш! Да ради бога, не делай ты такое несчастное, удивленное лицо! А то ты не в курсе, что я полностью содержу его?
— Нет, я не знала. Он же работает. У него магазин…
— Ага, работает с прибылью пятьсот долларов в месяц! Да он в казино в один вечер больше спустит. О чем ты говоришь?!
Денис играет? Она первый раз слышала об этом.
— И часто он ходит в казино?
— Да нет — кто бы его туда пустил. Жопе слова не давали.
«О господи…»
Стало мерзко. Не от того, что узнала о тайном пристрастии Дениса. Ей стало душно в обществе Ирины — злой, зарвавшейся, говорящей то, что лежало глубоко на душе, что обычно было скрыто от посторонних глаз. Отвратительные слова, которыми она охарактеризовала человека, не сказавшего о ней ничего дурного, вызвали рвотный спазм. Маша отвернулась, боясь выдать свои мысли.
«Пусть Денис зависит от нее. Это не дает права так оскорблять его. Желание утверждаться наиболее примитивным и доступным способом приобрело уродливые формы».
В этот момент Мария поняла простую вещь: она не сможет отказаться от Дениса. Никогда и ни за что. Ради этой точно не сможет.
— Бинго! Выбор сделан. Один-ноль в нашу пользу, Старик!
— Да погоди ты. Все еще может измениться.
За этот вечер Ира поведала еще много неприглядных деталей их совместной жизни. Маша слушала откровения пьяной, спасовавшей перед возрастом женщины и только еще больше утверждалась в своем решении. Когда Ирина, опустошив ядовитые железы и бутылку коньяка, оставила ее дом, хозяйке захотелось срочно провести генеральную уборку. Чужое зло как будто витало в воздухе вперемешку с сигаретным дымом и оседало на стенах маленькой двухкомнатной квартиры.
На некоторое время Машины контакты с друзьями прекратились. Она не переживала по этому поводу. Все ходила под впечатлением от откровенного разговора. Не могла избавиться от мысли, что Ирина жалеет о том, что поддалась слабости и выложила грязное белье перед человеком, который ниже ее по статусу. Мадам Кушнир позволила себе выплакаться в латаную жилетку. Кто есть Маша? Говорящее Зеркало в покоях Королевы. Удачный фон, оттеняющий божественную индивидуальность. Так было всегда, начиная со школьной скамьи и заканчивая сегодняшним днем. Ничего не изменилось.
Врачу Фогель ситуация виделась ясной. Ира — впечатлительный, очень ранимый человек, скрывающий проблемы под маской хладнокровной доминирующей стервы. Возможно, только Денис знал ее настоящую, потому что любил. Да еще, пожалуй, сама Маша, потому что разбиралась в лабиринтах человеческой психики. Тем не менее закамуфлированная слабость не давала гордячке права унижать людей. Поэтому Ирина Кушнир как «нечто, давящее на мораль» перестала существовать. />
Чаши весов, уравновешивающие порок и совесть, дрогнули, скривившись в одну сторону.
Но потребовалось несколько недель, чтобы Маша поняла: ситуация меняется. Если она сейчас не позвонит Денису, то их отношения действительно сойдут на нет, как и планировалось.
Судьба предоставляла ей шанс не споткнуться, остановиться на краю. Вот только момент принятия правильного решения безвозвратно миновал. Факт, что связь с Денисом продолжится, воспринимался Машей уже как само собой разумеющееся, несмотря на то, что он был мужем ее подруги. Хотя вряд ли она сможет теперь называть ее подругой. Приятельницей — так, пожалуй, будет точнее.
Мария Фогель сделала окончательный выбор.
— Два-ноль, Старик. Я веду! Дадим Маленькой Птичке последний шанс!
Когда в трубке раздался его хриплый голос, Машино сердце на миг встало, а потом понеслось по ухабам.
— Денис, как дела?
— Нормально, — голос его был холоден. — А у тебя?
Чувствовалось, что этот вежливый вопрос выдавлен сквозь зубы. Маша растерялась, не находя подходящих слов. Впервые он говорил отрывистыми фразами, заканчивая разговор, не начав. На душе стало холодно и неуютно. Самое время все понять. Но...
— Если все нормально, я рада. Передай привет Ире.
— Вряд ли. Она улетела в командировку.
— Куда?
— Как куда? В Париж.
— Точно.
Вот он — еще один шанс закончить разговор. Как вдруг:
— Маш, заходи ко мне. Посидим на балконе, перетрем новости. Да? Ну и славно.
Все! Глупышка уцепилась за тончайшую нить, прыгнула за несущимся в ненастном небе ярким шариком и без сил повисла над землей.
Она неуверенно отключила трубку. Восторженное сердце обезумевшей птичкой выскакивало из груди.
«Глупая! Стоило поманить пальцем, побежала! Цирк дедушки Дурова!»
Но ругать себя можно бесконечно. Чего стоил гнев рациональной половины перед радостью половины влюбленной?
Через пару часов она была уже рядом с Денисом. Завернувшись в плед, пила маленькими глотками вино, смотрела на лимонную дольку-луну, разговаривала о прочитанных книгах, о своих пациентах, о его одиночестве и замерзшем сердце. Все равно о чем — главное, она находилась рядом, дышала с ним одним воздухом.
— Птичка, ты нас окончательно разочаровала…
[1] Кондоминиум — объект недвижимости, находящийся в совместном владении с другими собственниками.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.