Юность. г. Колпино.

Немного истории

В Москве все чаще ощущается, что Советский Союз доживает свои последние годы. На Манежной площади проходит первый массовый несанкционированный митинг. В этом же году Борис Ельцин делает ряд заявлений и разрывает все деловые отношения с Горбачевым.

Все начинается летом 1987 года, когда у Ельцина осложняются отношения с частью руководства КПСС. Главный конфликт возникает между ним и Егором Лигачевым. Дело в том, что в это время Лигачев выступает за создание специальной комиссии Политбюро и ЦК КПСС по Москве, которая должна нанести убойный удар по Ельцину. Но в это дело вмешивается Горбачев, который не дает создать данную комиссию. Вмешательство происходит не без участия Ельцина, который чувствуя беду, успевает пожаловаться Горбачеву на «стиль руководства» Егора Лигачева. В этот раз Борису Ельцину удается уйти от удара.

Чувствуя, что ему многое позволено, Ельцин выступает с «острой» речью на пленуме ЦК КПСС. В своем выступлении он подвергает критике работу Политбюро и секретариата ЦК, выражает недовольство низкими темпами преобразованиями в обществе. Это провоцирует уже конфликт Горбачева и Ельцина. Горбачев не может оставить данное выступление безнаказанным и советует всем признать выступление «политически ошибочным». Меньше чем через месяц Ельцина снимают с поста первого секретаря МГК КПСС.

Хотя многие и считают, что началась перестройка в 1985г — это не совсем правильно. Поскольку вначале проводилась политика Ускорения социального и экономического развития СССР и только в 1987 году начинается вторая крупномасштабная попытка реформировать общественный строй в Советском Союзе. Эта политическая реформа предпринимается по инициативе Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В дальнейшем её назовут перестройкой Горбачева.

Перестройка начинается спустя два года после смерти Константина Черненко в 1987 году. Согласно замыслам и плану Горбачева начинает осуществляться определенная система мер (ряд политических, экономических и социальных реформ), которая, в последствии должна привести к определенным целям. А цели задуманы сложные. На главном месте перестройки М.С. Горбачева стоит «обновление социализма», а далее следует помогать «социализму двигаться» и придать ему «второе дыхание».

Почему же ничего толкового в итоге не получилось из перестройки Горбачева? Почему все основные, в том числе и политические реформы в годы перестройки привели к известным последствиям распада СССР.

Перестройка начинается с «ускорения социально-экономического развития» в 1985 г., но не может обновить социализм. М.С. Горбачев на тот момент неверно оценивает состояние советского общества. На его взгляд, в стране присутствует экономический кризис, но по правде Советский Союз находится в социально-экономическом тупике. Выход из этого тупика требует совсем иных способов решения и реформ, чем те которые использует Горбачев. Михаил Сергеевич изначально неправильно ведет перестройку, что в дальнейшем приводит к развалу Советского Союза.

С этого года передачи западных радиостанций, которые еще недавно называли «мутными волнами эфира», перестают глушить. Впрочем, все «горячие» новости можно узнать не только из новостей «Радио Свободы», «Голоса Америки» и «Немецкой волны», но и из сообщений советской прессы, радио и телевидения. Вступила в силу свобода печати.

Весной 1987 г. по решению Политбюро была создана Межведомственная комиссия, которая начала ликвидацию библиотечных спецхранов. Это означало возвращение к массовому читателю запрещённых до этого книг. Тогда же намечается изменение отношения к Церкви. В качестве лакмусовой бумажки можно рассматривать приближавшееся 1000 — летие крещения Руси.

Решение о подготовке к этой дате церковь приняла ещё в 1981 г., когда под руководством патриарха Пимена была создана Юбилейная Комиссия. Вскоре после этого ЦК КПСС заявил о неучастии в этой подготовке. Но уже к 1984 г., когда председателем Совета по делам религий был назначен К. М. Харчев, секретарь ЦК КПСС Л.М. Зимянин дал ему напутствие: не ссорить партию с Церковью. К. М. Харчев сразу же сделал соответствующие выводы и вместо того, чтобы, как это было заведено ранее, пригласить для знакомства патриарха к себе, отправился к нему сам, а затем через некоторое время выхлопотал ему персональный ЗИЛ, на котором тогда ездили только члены Политбюро.

Это произошло после того, как М.С. Горбачёв стал Генеральным секретарём и «отношение к Церкви начало потихоньку меняться»

Советское государство было светским, а его идеология — атеистической. Поэтому празднование 1000 — летия крещения Руси на официальном уровне могло означать только одно — отказ от атеизма как официальной идеологии.

Предметом бурных дискуссий в стране, становится изгнание Бориса Ельцина из Политбюро, присуждение бывшему диссиденту поэту Иосифу Бродскому Нобелевской премии, арест зятя Брежнева, генерала Чурбанова, «телемосты» между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Кстати, на одном из них прозвучала, ставшая крылатой фраза: «Секса у нас нет. Мы категорически против этого». Это сенсационное «признание» прозвучало из уст советской участницы Людмилы Ивановой.

Самой ошеломляющей новостью этого года стало приземление немецкого спортсмена Матиаса Руста на… Красной площади. Вечером 28 мая, легкий четырехместный спортивный самолет марки "Cessna — 172B", вторгся в советское воздушное пространство, пролетел несколько тысяч километров и спокойно приземлился на Большом Москворецком мосту. Вокруг самолета тут же стали собираться зеваки. К нему бросились ошарашенные милиционеры и работники КГБ. В кабине самолета оказался ничего не понимающий по-русски немецкий летчик-любитель. И нужно же было такому случиться, что в этот самый момент совершенно случайно возле Кремля оказался английский турист с кинокамерой, который, как будто зная, что произойдет далее, зная, что произойдет далее, заснял не только посадку самолета М. Руста на Красной площади, но и его подлет. В тот же вечер заместитель председателя КГБ СССР, начальник Второго главного управления генерал-полковник И. А. Маркелов распорядился начать расследование этого происшествия. Следствие прошло очень быстро. Уже 2 августа М. Руст предстал перед советским судом и 4 сентября был приговорен к четырем годам лишения свободы, но 3 августа 1988 г. амнистирован и освобожден. К сожалению, как материалы этого расследования, так и материалы суда над М. Рустом до сих пор остаются не доступны. Поэтому восстановить картину произошедшего непросто. После этого «авиашоу» министр обороны Сергей Соколов и начальник ПВО Александр Колдунов были сняты со своих постов.

7 ноября советский народ традиционно отмечает очередную, 70-ю годовщину Великой Октябрьской революции. Внешне этот праздник остается торжественным и помпезным, в обрамлении бравурных маршей и грома салюта, но заметно тускнеют портреты Ленина и его сподвижников. Причина тому — публикация исторических документов, порочащих бывших лидеров СССР, свидетельств их современников, которые извлечены из архивов.

Кто сейчас помнит советские журналы для женщин: «Работница», «Крестьянка», «Здоровье», «Мода», «Советская женщина», «Шитье», «Вязание», позже, «Бурда-Моден»? Советские журналы, для женщин — были настоящей отдушиной наших мам и бабушек.

Советские женщины благодарно черпали советы педиатров из журнала «Здоровье» по воспитанию своих детей. Бабушки, кто порукодельней, вязали нам не только шапочки и носочки — сарафаны, пальто. Когда все успевали!

Мамы шили себе прелестные платья — по замороченным выкройкам из журналов «Работница» «Мода», «Крестьянка» и «Шитье». Женщины, чуть не плакали, как плохо были пропечатаны лекала выкроек, и как тяжело было не перепутать брючину с рукавом.

Когда появилась «Бурда-моден» в 1988 году — машинки наших дам застрочили быстрее — все, кто в теме — помнит — по этим выкройкам можно было сшить быстро и главное всем тем, кто не шил вовсе.

Первый глянец, совсем поначалу не глянцевый, согревал наших неизбалованных новинками моды, обустроенностью интерьеров женщин.

Рекламы в журналах не было. Советскую косметику не нужно было рекламировать — она была повсюду — коричневая и черная тушь и пудра в картонных коробках, духи — «8 марта», « Сирень» и «Красная Москва».

И тем не менее, читая советские журналы для женщин — наши дамы становились прекраснее. Они бегали и искали модные ткани, а потом бегали и искали цветные нитки, пряжу, а затем и модные туфли ко всему этому. Они пахли французскими духами, о существовании которых узнавали не со страниц «Работницы» и «Косметики» — а друг от друга.

Это журнал «Косметика» учил наших бабушек, как наложить на лицо маску из сметаны и клубники, огурца или каши, недоеденной ребенком — и после всего этого выйти в свет — несомненно, помолодевшей. Продукты то были хорошие, без химии. Но не пытайтесь повторить это в наши дни! Скорее всего, после таких экспериментов вы окажетесь на приеме у дерматолога!

Советские женские журналы выдавали эксклюзив! Что стоила только «Маска Нифертити». Там рекомендовалось смешать водку со сметаной и настаивать энное количество дней, затем все это намазать и не мыться, а потом сходить в баню… Ну это, неизбежно — из контекста «не смывать». Там, в бане кожа, видно отваливалась вместе с маской, и под ней — молодое лицо Нифертити…

Советская мода, несомненно, была для своих поклонниц мачехой. Даже когда трудолюбивым Золушкам удавалось купить приличную ткань, перед ними вставала проблема: что из нее сшить? Москвички могли съездить в Дом Моделей на Кузнецком мосту, где продавались выкройки некоторых моделей. Основным источником модных тенденций оставались журналы «Работница» и «Крестьянка». Иногда в киосках «Союзпечати» больше десяти минут залеживался эстонский «Силуэт». Он считался вершиной шика.

В 1987 году советские женщины существенно продвинулись на запад. Наступило время совместных предприятий, и одним из первых стало советско-германское «Бурда Моден». Так советские модницы начали шить и жить «по Бурде». То, что для немки было формой досуга, «бешенством с жиру», для нашей соотечественницы, стало способом выживания.

Здесь было всё. Хочешь, шей пальто, а хочешь, свадебное платье. Не хочешь — вяжи, делай украшения, готовь. Безжалостные немецкие редакторы огорошили наших, строго воспитанных на «первом-втором-третьем», женщин, удивительными кулинарными изысками, вроде «чатни из цуккини» или «айнтопфа из свинины». «Работница» в долгу не осталась, опубликовав рецепт «рататулли» и модель свитера с серпом и молотом на груди. Но куда там! Советские женщины душой и телом принадлежали теперь улыбчивой Энне Бурда. Она в свои 78 лет, выглядела минимум на 20 лет моложе, и на 100 % шикарнее своих ровесниц в СССР.

Через год на страницах «Бурда Моден» появилась Маша Калинина, победительница первого советского конкурса красоты. И в сознании закрепилось: шей по «Бурде», делай зарядку по «Бурде», причесывайся по ней же — и станешь красивой и успешной, и жизнь будет улыбаться тебе модельной голливудской улыбкой.

Неформальное искусство, андеграунд — это и симптом, и двигатель перемен. Оно формируется и формулирует требования времени гораздо раньше, чем процессы изменений станут заметны в социуме, и тем более — в государственной системе.

В Москве в этом году проведен Всесоюзный Фестиваль Рок-панорама-87.

К тому времени, когда социальные перемены в СССР стали заметны, рок-движение уже сложилось, созрело — и тронулось к своему закату. Во всяком случае, самые стабильные творцы 80-х и последующего десятилетия, все группы и лидеры движения, к 1987 году уже были известны и «раскручены». А ведь власти только-только опомнились, сообразили пойти в ногу со временем: Московская рок-лаборатория создана в 1985 году. Рок-клуб в Свердловске открыт в марте 1986 года (Питер был первым, там рок-клуб создан в 1981 году).

Цитата из статьи того времени: «Рок лаборатория — совместное детище единого научно-методического центра Главного управления культуры Мосгорисполкома, МГК ВЛКСМ и МГСПС. Не имеющая аналогов организация. Главная ее цель — помочь встать на ноги самодеятельным группам. «Встать на ноги» — понятие широкое. Это и поиски помещения для репетиций, и приобретение аппаратуры, и проведение концертов. На совести лаборатории не только организационные вопросы, но и более серьезные задачи — такие, как, скажем, формирование музыкального вкуса начинающих певцов и музыкантов, вывод самодеятельных групп из «подвалов». Большим и очень нужным делом занята рок-лаборатория».

Советская власть сама себе рапортует, что все вроде «только начинается». Однако на самом деле все места в рок-тусовке уже заняты. Питерские группы, годы основания: «Аквариум» (1972), «Кино» (1980), «Алиса»(1983), «ДДТ»(80-й год в Уфе), «Зоопарк »1980). Свердловские группы: «Наутилус Помпилиус» (82-83гг), «Чайф» (83-85), «Настя» (1986), «Урфин Джюс» (1980). Сибирские: «Калинов мост» (1986), «Гражданская оборона» (1984). Московские группы: «Машина времени» (1969), «Воскресение»(1979), «Браво» (1983), «Бригада С» (1984), «Коррозия металла» (1984).

К 1987 году героическая стадия развития советского рока закончилась. Условия игры поменялись: началась стадия коммерческая. И этот этап не так просто пройти, как кажется и мечтается, сидя в кочегарке…

Динамичная заставка, раскованные ведущие, запретные темы — такой предстала в октябре 1987 года новая вечерняя программа «Взгляд». Передача задумывалась «в верхах» как противостояние пятничной передаче Севы Новгородцева на Би-Би-Си. Инициатором такого «ответа Чемберлену» было КГБ. Но делали ее талантливые люди, и цензура особенно не вмешивалась — время уже было не то. В первом выпуске — Александр Градский, «Рок-ателье» и Элтон Джон, собачьи бега и боевые искусства, видеоклипы и интервью: с биологом Лазарем Метлером и артистом балета Владимиром Васильевым. Прямо с телетайпной ленты читаются новости. Ведущих четверо, они молоды и умны: Александр Любимов, Владислав Листьев, Дмитрий Захаров и Олег Вакуловский — по ощущениям их можно было сравнить только с битлами. Действие происходит на кухне, и вокруг. — рабочий бардак: бумаги, экраны, телетайп, книги, пишущие машинки.

Этот «набор свободы» подействовал на советских зрителей убийственно. На следующее утро все разговоры начинались с «А ты видел?» Видел, конечно, вся страна видела. Через 10 лет после первого эфира «Взгляда», «Огонек» писал о ведущих передачи: «Они стали народными героями, олицетворявшими перемены внутри страны, так же, как символом перестройки за границей был Горбачев. Потому что вместе с ними, смелея от пятницы к пятнице, мы учились говорить не кухонным шепотом, а вслух: в СССР все-таки есть секс, у капитализма тоже бывает человеческое лицо, рок-н-ролл жив, Чернобыль не авария, а трагедия… Но когда мы вместе прошли почти весь демократический букварь и научились громко говорить, было уже почти все равно, кто говорит с нами из студии «Взгляда». За что всем, кто когда-либо делал это, большое человеческое спасибо».

В июле 1987 Совет Министров СССР принял сразу три постановления, открывших новую эру торговли и сделавших такими узнаваемыми улицы конца 80-начала 90-х: «О создании кооперативов общественного питания», «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления» и «О создании кооперативов по бытовому обслуживанию населения». Так в жизнь неизбалованного советского человека вошел рудимент конца прошлого века: коммерческий ларек, а с ним и незабываемый вкус польских крем-ликеров «Кокос» и «Банан», первый «Баунти» и «Сникерс», тушенка «Великая стена», плакаты с Арнольдом и Цоем, тампоны «Тампакс» и подозрительный по всем параметрам спирт «Роял».

На следующий день после выхода постановления в городе Андижане открылся первый в СССР коммерческий ларек. Через год ларьки стали символом успешного бизнеса. Если продовольственные магазины продолжали закрываться в 20.00, то ларьки работали круглосуточно. В них появлялись невиданные, интригующие товары: ликер «Наполеон», шампанское «Мадам Клико. Клубника». Продавцы надменны: они царствуют. На них белые носки и черные ботинки, «вареные» джинсы и балахоны с Рижского рынка.

А чуть позже по соседству с продовольственными, появятся палатки звукозаписи. И тогда на всю округу понесется: «Белые розы, белые розы…», «Группа крови на рукаве…», «Яблоки на снегу, розовые на белом…», «Что такое осень?..» Эти песни, записанные на кассеты МК-60 и BASF, обещали нам новую счастливую жизнь, о которой говорят люди на улицах, и всё, немыслимое еще вчера, что заставляет нас неотрывно сидеть перед телевизором: «Прожектор перестройки», «Взгляд», «КВН» и первые рекламные ролики. «Турецкий чай пьем за дружбу и любовь в дружеских беседах» помните?

Ну и снова немного о музыке. В номинации «Песня года» за прошедший 1987 год, Алла Пугачёва была представлена всего одной песней — «Алло! Алло!». Но её победа была очень почётной: Пугачёва оказалась единственной представительницей слабого пола, в длинном списке мужчин-рокеров (было просеяно 6,5 тысяч открыток телезрителей, присланных на ТВ-студию). Судите сами: 2. Листья» — «Чёрный кофе». 3. «Музыка под снегом» — «Машина времени». 4. «Владимирская Русь» — «Чёрный кофе». 5. «Шар цвета хаки» — «Наутилус Помпилиус». 6. «Воля и разум» — «Ария». 7. «Она идёт по жизни смеясь» — «Машина времени». 8. «Скованные одной цепью» — «Наутилус Помпилиус». 9. «Дай помечтать» — Александр Кутиков. 10. «Казанова» — «Наутилус Помпилиус».

Номинация: «Музыкальное событие года»: 1. Программа «Лестница Якоба» в гостях у «Утренней почты» (апрель). 2. Программа Ованеса Мелик-Пашаева («Чёрный кофе» и «Рок-ателье» в УСЗ «Дружба». 3. Выпуск пластинки «Реки и мосты» («Машина времени»). 4. «Музыкальный ринг» с «Аквариумом» на ЦТ. 5. Совместные концерты Аллы Пугачёвой с Удо Линденбергом. 6. «Музыкальный ринг» с «Машиной времени». 7. Тарификационные концерты — прослушивание рок-лаборатории в ДК Горбунова. 8. Приезд группы «Европа» в Москву на одну ночь. 9. Регулярный выход в эфир программы «Хит-парад». 10. «Рок-панорама-87».

И снова обо мне

1

Новый год я опять отмечал с малолетками, у себя в квартире. Собралось человек 10-15. Точнее, сам Новый год, они встречали, как водится, в кругу семьи, а уже потом, часам к двум ночи, собрались уже у меня. Вино мы закупили еще неделю назад, объездив все вино-водочные магазины города. Вино доставать стало в те годы довольно трудно, так как в разгаре была борьба М. С. Горбачева с пьянством на Руси, да еще и талонную систему ввели. Теперь в магазинах давали лишь по несколько бутылок в руки, но мы находили и лишние талоны и деньги. Порой с заднего двора у грузчиков покупали, правда за двойную цену, но куда было деваться. Все закуски девчонки приготовили еще днем, заодно и прибрались у меня в комнате.

Я также встретил Новый год с мамой, а когда начали собираться мои гости, она пошла спать, чтобы нам не мешать. Потом, в процессе поглощения вина и закусок, мы, как обычно смотрели телевизор, ходили гулять, слушали музыку, танцевали, обнимались, зажимались по тёмным углам. Впрочем, у меня везде было темно, только во всех углах сверкали фонари светомузыки, крутился зеркальный шарик, разбрасывая по стенам круговерть «снежинок». Короче все было довольно неплохо. Я всю ночь танцевал с малолеточкой Юлей Судаковой, или мы сидели обнимаясь на диване.

С этой новогодней ночи у меня и начались с ней, более-менее серьезные отношения. Она, до моего отъезда и возвращения из Одессы, встречалась некоторое время с Валерой Славновым. На тот период, это был еще новый парнишка в нашей компании, которого познакомил с нами по моему Миша Огурцов. Жил Валера на Заводском проспекте, в доме № 2, но все равно каждый день в дальнейшем приезжал ко мне, где было место сбора всей нашей компании. Валера с Юлей пару раз переспали в конце прошлого года, Юля лишилась девственности и на этом их «любовь» закончилась.

На Юльку, видно, так подействовало мое письмо в стихах, написанное мной, лично ей, из Одессы, что она это восприняла видимо, как мое признание ей в любви, хотя я об этом тогда особо даже не задумывался. Написал и забыл.

Ей, конечно, импонировало, что на нее обратил внимание мужчинка на шесть лет старше ее, тем более, что с Валерой у них отношения не сложились. А моя, так и не состоявшаяся «любовь», Света Сорокодумова, с которой я хотел встречаться до моего бегства в Одессу, стала с этого года встречаться с Лешей Меркуловым. Он тоже был парнишкой из нашей тусовки и жил в нашем доме. Ну вы помните наверно, который в прошлом году, на суде, всю вину за кражу с рынка на себя взял и можно сказать, спас меня от тюрьмы.

В дальнейшем они со Светой Сорокодумовой расписались, и у них родилась дочка Лена. Несколько лет мы еще общались, а позже я с Лехой и Светой уже редко виделся. Хотя в дальнейшем, на момент написания этой книги (2014 год) я вновь нашёл их в интернете, в соцсети «ВКонтакте» и мы опять периодически начали общаться. Правда, лишь виртуально. Да и они уже давно не вместе. И у Леши и у Светы другие семьи… Не избежала Света и наркотической волны, захлестнувшей Колпино в эти годы. За исключением единиц, практически все из нашей компании, кто раньше, кто позже. попробовали "Джеф".

С 1996 по 2008 год, как выяснилось, и у Светы возникли проблеммы с наркотиками. Хотя ее подсадили уже гораздо позже, в середине девяностых годов. Сейчас, как она писала мне, уже умерли почти все, с кем она подсела тогда на эту дрянь. Умерли наши общие знакомые Ольга Маслова, Сергей Назаров "Храбрый", Наташа Неуймина и многие, многие другие. Из-за этого в дальнейшем распалась и их с Лешей семья. Я думал, хоть их семью обойдет стороной эта проблемма, но вот настигла она все же и Свету.

Она рассказывала: "После девяти счастливых лет жизни с Лешей, меня, как будто кто-то сглазил. Я познакомилась с одной девушкой, а у той муж был наркоманом, ну и втянул меня в эту "систему". А дальше с каждым годом становилось все только хуже и мне было уже не вырваться."

Когда Леха Меркулов узнал, что его жену подсадили на наркоту, он какое-то время еще пытался вытащить жену из этого болота. но безуспешно. В итоге он развелся и в дальнейшем женился второй раз в 2003 году. У него родился сын. Вот так наркота ломает жизни.

2

В своих отношениях с Юлей, я, честно говоря, даже не ожидал такого быстрого развития событий, но раз уж судьба приготовила мне сюрприз, в виде четырнадцатилетней девчонки я, конечно, воспользовался такой возможностью, как наверно и любой мужик на моем месте.

В новогоднюю ночь мы танцевали, обнимались, целовались, ну и в итоге, когда все разошлись… И плевать мне было тогда на все законы о совращении несовершеннолетних! О том, что она малолетка, я как-то даже и не вспоминал. Никогда и педофилом не был, — не тянуло меня на детишек никогда! У нас были нормальные, практически семейные отношения и о возрасте мы даже не задумывались. Она вела себя вполне по взрослому, а я был еще далеко не взрослым по своему мироощущению. Вот как-то так и сравнялись.

И не верьте всяким бредням о разврате малолетних. По своей юности знаю, что 14 лет, это уже возраст, когда ты можешь принимать серьезные решения, хоть и жизненного опыта конечно нет. Мы с Юлей хотели тогда быть вместе, и плевать нам было на мнение окружающих. Если людям комфортно друг с другом, то ни о каком разврате, по-моему, разговора быть не может. Не забывайте о временах, когда девчонок в 12-14 лет уже замуж выдавали, и это считалось в норме вещей! Все эти законы о совращении малолетних, придумали по моему старые импотенты, которым такие отношения уже не светили никогда, и управляла ими лишь чёрная зависть. Но это конечно лишь моё мнение.

Жила Юлька на улице Пролетарской, в доме №48, с отцом и младшим братом Славой. Ее мать сидела на тот момент в тюрьме за какую-то кражу, впрочем, они тогда уже были с Юлиным отцом в разводе. Ее отец был на инвалидности, так что на Юле висело все хозяйство в квартире. Надо было каждый день приготовить на всех поесть, проследить за младшим братом, чтобы не натворил чего-нибудь, так как он был довольно хулиганистый пацан. надо было и прибраться, и подготовиться самой к занятиям в школе. Дел и забот ей всегда хватало и она наверно, поэтому себя ощущала более взрослой.

Кстати училась Юля довольно хорошо, не смотря на кучу домашних обязанностей, да еще она и у меня вечерами стала зависать регулярно. Но, молодость, есть молодость, как-то у нас на все времени хватало. Стала частенько заходить к нам и Лена Данилова, жившая недалеко от нас, в доме №89, по улице Веры Слуцкой. Она вроде как была Юлиной двоюродной сестрой (во всяком случае они так всем представлялись).

Вообще, с этого нового года у меня дома стало появляться все больше и больше молодых парней и девчонок, как из нашего дома, так и из других дворов. Все, кто пару раз побывал у меня дома, как правило приводили в скором времени и своих друзей. Мы слушали музыку, справляли вместе все праздники, летом стали ездить в походы, или сидеть до полуночи на берегу реки, где жгли костер, играли на гитарах. Зимой часто собирались на горке-ледянке возле яслей-сада на улице Раумской, или просто ходили гулять по ночному городу с кассетным магнитофоном и гитарами.

Вспомнить я, правда, теперь могу уже далеко не всех, кто бывал у меня дома. Вот самые запомнившиеся: из девчонок: Света Сорокодумова, Юля Судакова, Юля Преснякова, Таня Гусева, Ира Терещенко, Ира Туганова, Наташа Неуймина, Таня Зубкова, Лена Цветкова, Юля Захарова… Где-то с 1985 года к нашей компании присоединилась и моя бывшая одноклассница Лена Кочкина (ныне Стрембовская).

А из парней тогда у меня тусовались: Саня Дрогальцев, Вадим Каретников, Миша Огурцов, Леха Меркулов, Валера Славнов, Миша Гусев, Кирюха Цветков...

Да много еще кто у меня собирался-тусовался, но их я, если и вспоминаю, то только по именам. Если кто-то из перечисленных здесь ребят и девчонок, теперь конечно уже взрослых мужчин и женщин, вдруг будут читать эти строки, помните, — я вас всех помню! Пусть не по именам и фамилиям, но вот закрываю глаза, и все вы передо мной стоите. Многих правда уже нет в живых… Наркотики, на которые многие подсели в дальнейшем в конце 1980-х и начале 1990-х годов, алкоголь и общий кризис в стране, выкинувший многих за черту бедности, сыграли свою роль.

Всем пережившим те непростые годы мой большущий привет и спасибо вам всем за прекрасные дни, проведенные вместе!

3

Началась весна. Пролетели праздники 23 февраля и 8 марта, которые мы опять же справляли у меня. Я продолжал работать на заводе «Победа». Моя работа состояла в следующем. Тележки с кирпичом «сырцом» (обычной голубой глиной с добавками), закатывались по рельсам в длиннющие сушильные камеры с одной стороны, а я принимал их с другой стороны и доставлял по рельсам на электротележке к подъемнику, с которого они по транспортеру поступали рабочим-садчикам, укладывающим кирпичи на огромные платформы. Затем эти платформы, отправлялись в огромную и длиннющую, метров триста в длину, газовую печь для обжига. Кирпич-сырец, после нарезки из сплошного глиняного рукава на специальном аппарате, укладывался автоматически на специальные деревянные бруски которые потом уже с кирпичами размещались на тележках, которые я и возил. И вот, увидев, что этих новеньких брусков на производстве много, я тут же решил использовать их для реконструкции прихожей в нашей квартире. Обстругать каждый брусок полукругом, обжечь, покрыть лаком и обшить до середины стен всю прихожую. Чем я и занялся в дальнейшем. Как только растаял снег, я начал ездить на работу на велосипеде, и стал понемногу возить эти рейки домой, когда работал в ночную смену. Дома я в свободное время, обстругивал, ошкуривал их, обжигал над газом и покрывал лаком. Когда накопилось уже достаточное количество, как и было задуманно, обшил ими прихожую, в половину моего роста, а по верху сделал широкую полку, идущую вокруг по всем стенам прихожей, куда расставил флаконы с одеколонами, которые я тогда копил. Вообще я всю жизнь что-нибудь да копил. Это наверно свойственно всему роду человеческому. В детстве марки, фантики от конфет и жвачки. Когда стал постарше, стал копить пустые пачки из код сигарет, желательно фирменных. Потом копил шампуни, упаковки мыла душистого, которое только начало появляться в магазинах: "Яблоко", "Сирень", "Роза", и т.д. Да много чего ещё.

4

Все это время, я после работы и по выходным продолжал дрессировать своего пса Барюшу. Вы про него уже и забыли наверно, а он был неотъемлемой частью моей жизни. Он был полноправным членом нашей небольшой семьи. Я ежедневно ходил с ним гулять. Ходил с ним в магазин, и приучил его тащить оттуда и до дома, в зубах сумку с продуктами или картошкой. Причем он шел рядом без поводка и сумку нес до самой нашей парадной, а порой и на четвертый этаж поднимался с ней по лестнице. Ему это нравилось. Иногда он даже отдавать ее не хотел, — зубами вцепиться в ручки и тянет на себя. Еще и зарычит бывало. Он и с наших прогулок постоянно тащил какую-нибудь дубину до самой парадной, и чем она тяжелее была, тем ему было интересней. Именно дубину, а не палку какую-нибудь. Найдет кусок дерева, порой метра два длиной и тащит к дому. А похвалишь его, типа: «Ай, Барюша, какой молодец!», так он просто из кожи вон лезет, чтобы эту деревяху до самой парадной дотащить.

Пес он был вообще классный! Сильный, высокий. Для него эти все таскания палок и сумок было лишь игрой, а вот люди, когда мы с ним из магазина шли, смотрели на нас как на что-то особенное, вроде циркового номера. Моего пса вообще в Колпино знали, или просто видели в те годы очень многие. Он был единственным догом рыжего окраса во всем городе, причем самым мощным и огромным, — в холке 85 см, плюс голова. Грудь широченная, так как зимой он постоянно возил меня на лыжах и санках, вот и натренировался. В общем раз увидишь, такого красавца, — не забудешь.

А как он плавать летом любил, не передать. Иногда залезет в речку по грудь, голову в воду опустит по самые уши и что-то там выискивает. Порой так чуть ли не минуту под водой морду держал, — одни уши торчали. А если в реку вместо палки камень кинешь, он бросался с радостным лаем в воду и плавал посреди реки по кругу порой по десять минут, в попытке найти то, что ему кинули. Ну и за палками конечно плавал и приносил. А больше всего с резиновыми игрушками любил играть. Особенно если они пищали. Всякие ёжики резиновые с пищалками, мячики и прочее. Схватит, бывало такую игрушку зубами, сожмет, а как только она пищать начинает, подкинет ее в воздух и тут же за ней мчится.

5

А вот лето этого года, почему-то, почти совсем стерлось из моей памяти. Всплывают какие-то обрывки, как мы ходим с Юлькой и нашими друзьями на аттракционы, на наш остров Чухонку, как ходили в кинотеатры, особенно на индийские фильмы, которые тогда были очень популярны в СССР. Как катаемся на лодках, или водных велосипедах, загораем на пляже.

В начале июля, мне позвонил отец моей сестры Наташи, Владимир Веселов и сообщил, что умер его отец, дед моей сестры Василий Матвеевич Веселов, и чтобы мы с мамой приезжали помочь с похоронами. Последние три года, Василий Матвеевич почти не вставал с постели и отец Наташи за ним ухаживал. Вот что мне спустя много лет рассказала про те дни моя сестра Наташа:

«Дедушка умер 2 июля 1987 года. Я была как раз тогда в Питере, в мае и июне месяце. Я сдавала диплом и последний госэкзамен, так как заканчивала университет. Приезжала я к ним на эти два месяца уже с сыном Ильюшей. Дедушка его очень ждал, хотел увидеть внука обязательно. 28 мая Илье как раз исполнился один годик. Такой потешный был мальчуган и пошел он в первый раз тоже в Питере и дедушка это наблюдал. Все время просил, чтобы ребенок играл в большой комнате, где он лежал, чтобы он мог смотреть на него. Ходить тогда уже дедушка не мог. Он пролежал почти три года, отец и я кормили его с ложки, и на горшок сажали и мыли, а до 1985 года он еще был молодцом и подружка у него даже была. Звали ее Юлия Васильевна и она очень похожа была на мою бабулечку Шуру. Она профессором универа была, очень грамотная женщина. Часто приходила к нам в гости, мы пили чай за большим круглым столом и беседовали. Я, как только закончила все свои дела с экзаменами, улетела назад в Бишкек с Ильюхой. По моему, 31 мая или первого июля. А буквально на следующий день после прилета пришла телеграмма, что дедушка умер… Вернутся снова, на похороны я уже не смогла из-за финансовых трудностей, так что отцу пришлось все делать самому».

Моя мать в это время была тоже в больнице, а у меня были какие-то свои любовные дела с Юлькой, да и работал я, поэтому тоже так и не смог поехать помочь с похоронами. Каюсь, — надо было обязательно съездить.

6

На своей работе, на заводе "Победа", я в это время познакомился с парнем Сергеем, работавшим там же «садчиком кирпича». Он играл раньше на гитаре в группе и мы с ним решили создать свой новый ансамбль, на базе завода. Сходили в заводской комитет комсомола, — поговорили. Нам обещали помочь, если мы сами оборудуем себе помещение. Мы как раз тогда присмотрели у нас в цеху №2, свободное помещение и начальница цеха согласилась нам его отдать. Только там надо было срезать всякие металлические конструкции, торчащие из бетонного пола. Мы взяли сварочный аппарат и после работы, стали оставаться и срезать все ненужное. Потом начали делать кирпичную стену с проемом для двери, благо кирпича вокруг было предостаточно. Промучились мы с этими идеями и помещением до осени, а потом забросили это дело, так как узнали, что это помещение это решили отдать какому-то кооперативу по изготовлению гипсовых декоративных плит. Заводу это было выгодней, чем какой-то группе отдавать. Спустя какое-то время, туда действительно вьехал этот кооператив, а мы его потом обнесли, чтобы чужие помещения не занимали. Утащили у них несколько метровых форм для плит. Они были сделаны из какого-то материала, типа резины, или силикона Я эти формы переплавил дома и сделал свои формочки для всяких статуэток из гипса. Хотели мы тогда и этим творчеством заниматься, так как наступала эра кооперативов и мы тоже хотели деньжат подзаработать. Мы брали какую-нибудь готовую, покупную статуэтку, заливали ее этой резинистой массой в какой-нибудь посудине, а когда масса застывала, вынимали покупную вещь и туда можно было уже в дальнейшем гипс заливать и делать сколько угодно копий с той покупной статуэтки. Потом мы их с Мишкой Огурцовым красили, покрывали лаком и шли продавать на наш рынок, на улице Раумской. Но с этим бизнесом тоже вышел облом, — никто нашу продукцию на местном рынке покупать почему-то не хотел, хотя статуэтки были не плохие.

7

В Ленинграде, уже несколько лет работал рок-клуб и мы с Мишкой Огурцовым, Вадимом Каретниковым, Саней Дрогальцевым, а также Робертом Поповым, который почти всех колпинских музыкантов знал, решили и в Колпино организовать что-то подобное. Свой колпинский рок-клуб.

Роберт Попов тогда тоже создал уже свою группу, и был настоящим фанатом этого дела. Он знакомился со всеми новыми колпинскими музыкантами, знакомил их между собой, помогал перепродавать друг другу музыкальные инструменты и аппаратуру.

Мы что-то придумывали в этом направлении, типа создания своего, самиздатовского рок-журнала, чинили и перепродавали старые инструменты, паяли какие-то приставки для гитар. А пока суть, да дело, мы написали несколько десятков объявлений, что мол, хотим объединить всех начинающих колпинских музыкантов. Развесили объявления на всех остановках, указав мой номер телефона и уже через пару дней, нам начали звонить ребята со всех концов города. Мы ездили к ним, они приезжали к нам, общались, знакомили их между собой. Они приглашали нас на свои репетиции. В общем жизнь тогда кипела во всю и каждый день приносил что-то новое и интересное.

Первыми на наше объявление откликнулись Игорь Алимин с друзьями. Они были моими ровесниками и что-то уже пытались играть с Женей Лангстремом (саксофон, флейта) и барабанщиком Олегом, фамилию его я уже не помню, но жил он в доме №7 по улице братьев Радченко, на перекрестке с проспектом Ленина. Тогда в том доме размещалось кафе-мороженое и он жил как раз над ним, на четвёртом этаже. Женя Лангстрем тоже жил где-то недалеко, на проспекте Ленина.

Мы приехали с Робертом Поповым и Мишей Огурцовым к ним, поговорили. У Олега дома стояла неплохая ударная установка, были и другие инструменты. Что-то мы тогда вместе попытались поиграть, обсуждали, что делать дальше для развития рок-движения в Колпино.

В дальнейшем, уже вместе с ними и еще несколькими музыкантами из разных групп, мы решили собрать общее собрание всех колпинских музыкантов. Съездили в магазин «Полтинник» (улица Павловская № 82). В этом здании размещался Дом культуры «Строитель» и там мы договорились с администрацией, чтобы они предоставили нам на один вечер, свой большой кинозал, для проведения общего собрания музыкантов. Снова были объявления, теперь уже приглашающие всех желающих собраться там-то и там-то, в такое-то время. Вновь мы принимали звонки со всего города, объясняли, что и как.

Через несколько дней после нашей первой встречи, Игорь Алимин, пригласил меня заехать к нему в гости, когда они с друзьями будут записывать «свою музыку» и вскоре я выбрал вечер и приехал к нему в гости. Он тогда отделился от родителей и снимал квартиру на бульваре Трудящихся. Там уже сидели Олег и Женя, настраивали аппаратуру и инструменты.

Вообще, честно говоря, музыкой назвать, то, что они записывали, было довольно сложно, но тогда у нас всех, было время экспериментов с инструментами, со звуком, и результат у них получался довольно интересный.

Игорь включал свой большущий катушечный магнитофон с тремя магнитными головками, в режим постоянной реверберации (эхо), подключал к нему через небольшой микшер несколько микрофонов и гитар и они просто издавали какие-то звуки на всем, что под руку попадалось. Женя то «выпиливал» на скрипке, какие-то сумасшедшие звуки, то издавал какие-то звуки на флейте. Игорь что-то импровизировал на безладовой бас-гитаре, которую кстати, сам и сделал, или играл что-то на соло-гитаре. Олег, соответственно, что-то выстукивал на барабанах и тарелках. То и дело кто-то из них шипел, кричал, или дико хохотал в микрофоны.

В итоге, получалось что-то невообразимое, но благодаря реверберации, создавался офигенный объем, словно они играют на необитаемой планете, и каждый звук, даже обычный шелест скомканной бумаги, многократно повторялся и уже звучал совсем по другому. Иногда вообще невозможно было понять, как и на чем сделан тот или иной звук.

Если эту «музыку» с чем-то сравнивать, то ближе всего было бы наверно звучание при озвучивании фильмов ужасов, когда кто-то ночью бредет через кладбище, — что-то шуршит, где-то воет, откуда-то раздаются крики и стоны, сюда же вплетались и какие то музыкальные куски и т.д. В общем полная музыкальная фантасмогория.

Мне в тот вечер тоже предложили присоединиться к их творчеству, и я с воодушевлением помогал им чем мог. То хватал скрипку, на которой никогда не играл, и что-то на ней пилил смычком, то мял бумагу перед микрофоном, или просто подвывал, подхихикивал, хрюкал, гавкал в микрофон. Короче, сходили мы с ума, как могли, но все были довольны, особенно, когда прослушивали потом наши творения.

8

Вскоре, наступил день сбора общего собрания в клубе «Строитель» и, должен заметить, что пришло довольно много народа. Многие ребята уже играли в группах, в различных колпинских ЖКХ, в подростковых клубах, многие рок-группы устроились репетировать в красных уголках различных цехов Ижорского завода, кто-то, вроде нас, просто играли у себя дома.

На собрании мы обсуждали дальнейшие планы, знакомились друг с другом. Вел собрание кто-то из комсомольской среды, с кем мы тоже наладили контакт, так как без комсомольской организации нам бы вообще ничего не разрешили делать. Такое было время.

На этом собрании, я познакомился с ребятами из группы «Вавилон», игравшей в красном уголке цеха №32, Ижорского завода. Отец лидера этой группы, Олега, работал как раз начальником этого цеха, так что там все было схвачено.

Кроме Олега, там играли Саня Морозов на бас гитаре и Алексей, на клавишных. Фамилии Олега и Леши я, к сожалению уже не помню. После собрания, я еще пообщался с ребятами из «Вавилона» и они, узнав, что в данный момент я нигде не играю, предложили стать у них вторым гитаристом. На соло-гитаре играл Олег. Я, конечно, согласился, так как дома все равно у нас ничего толкового не получалось, да и барабаны я свои продал.

Вскоре, после нескольких репетиций на заводе, мне выписали временный пропуск и можно сказать, с этого момента началось мое более-менее профессиональное приобщение к рок-музыке. Аппаратура у ребят была очень даже ничего, для того времени. Большой комплекс «Эстрада», хоть и старый, но рабочий. Ещё один микшерный пульт «Электроника», ударная установка, неплохие инструменты, приставки.

Кстати, у Алексея, тогда уже были первые клавиши «Yamaha». Они были красного цвета, с небольшим грифом, как у гитары, с кнопками управления на нем. На этих клавишах, можно было играть, повесив их на плечо, как гитару. Они только появлялись у музыкантов в эти годы, например у супер популярной в те годы группы «Ласковый май», хотя в Японии, где они производились, такие клавиши считались детской игрушкой…

Вскоре я купил себе с рук у Дима (именно Дим, а не Дима — это имя такое, а не опечатка!) Марковского, тоже начинающего музыканта тех лет, болгарскую электрогитару «Орфей», сделанную «под фэндер-телекастер».

Друг нашего вокалиста Олега и по совместительству, наш звукооператор Коля, очень хорошо разбирающийся в электронике, переделал схему в моей примочке гитарной, чтобы она как фирменная звучала и начались репетиции.

Должен заметить, что Олег, лидер группы, не только пел отлично, но и классно играл на соло гитаре, да и тексты песен, надо сказать, очень неплохие, сам сочинял.

Вскоре, в красный уголок соседнего цеха переехала и «панк-банда» Роберта Попова со странным названием «Пурген»… В других цехах, тоже были свои рок-группы. Мы после репетиций, стали заходить друг к другу в гости, обмениваться «знаниями» по музыкальным вопросам. Там же в «красных уголках» и актовых залах завода, отмечали и дни рождения музыкантов. Накрывали столы, пили и затем, по очереди выходили играть на сцену. Каждая команда хвасталась, что успела сделать в последнее время.

На репетиции мы в основном ходили не через проходную, а через огромную дыру в заборе, недалеко от КШФ (колпинской швейной фабрики), на Фидерной. Так было гораздо ближе. Впрочем, через эту дыру и половина работяг ходила, кому так ближе было, или если надо было в цех водки или пива протащить. Русский работяга без "подогрева" работать не мог!

Юлька Судакова, тоже бывало, ходила вместе со мной на репетиции, но довольно редко, — ее наши музыкальные дела не очень интересовали. Она все чаще оставалась ночевать у меня, и однажды, зайдя к ним домой, мне пришлось поговорить серьезно с ее отцом, на тему наших отношений. Пришлось признаться, что мы уже живем, как муж и жена и пообещать, что все будет хорошо и чтобы он не волновался за дочку. Ее батя был вообще-то классный мужик и в принципе не возражал. Моя мать вообще в мои дела не лезла, так что к Юле относилась вполне нормально.

С этого дня мы, бывало, и у Юльки стали оставаться ночевать, и даже жили иногда у нее дома по несколько недель, чтобы отцу не скучно было, так как Славка, Юлин брат, все больше где-то шлялся и домой только ночевать приходил и их отец дома один оставался. Славка в последнее время и у меня дома частенько стал сидеть, вместе с нашими общими друзьями.

Я продолжал работать на «Победе». Осенью этого года, 23 октября, судя по записи в моей трудовой книжке, меня перевели из разнорабочих в «садчики кирпича». Это было повышение и зарплата соответственно прибавилась в два раза, но и работа была потяжелей. Надо было снимать быстро-быстро кирпич-сырец, поступающий по ленте транспортера и укладывать его в определенном порядке на платформы, перед отправкой в печь для обжига. На одной платформе помещалось около трех тысяч кирпичей и за смену мы отправляли в печь около десяти таких платформ. Вот и считайте, сколько раз надо было быстренько схватить два кирпича с ленты, повернуться, положить их в определенном порядке и вновь развернувшись к транспортеру, опять хватать два кирпича и так всю смену.

Юля закончила в этом году школу и поступила в Ленинградский торговый техникум, учиться на продавца. Теперь мы виделись реже, только вечерами, после моих репетиций, да по выходным.

9

Зимой, Роберт Попов со своими музыкантами перебрался с завода, репетировать в домик-сторожку на Чухонке, куда на зиму устроился работать сторожем их клавишник Александр, который мне рояль подарил на день рождения, помните? Он теперь ночами там площадку с аттракционами охранял.

Ребята перетащили к нему в сторожку микшерный пульт, драммашину, инструменты. Теперь они собирались там по ночам и что-то придумывали и записывали на магнитофон. Что-то, как они говорили сверхгениальное, хотя в дальнейшем ничего я из их гениальных произведений так и не услышал. Несколько раз и мы у них посидели ночью, правда больше вино пили, чем играли, но зато пообщались очень даже качественно. Обдумывали дальнейшее развитие рок-движения в Колпино.

Наша группа «Вавилон», тоже успешно репетировала. А вот дома, у меня уже начались мелкие стычки с Юлей, по поводу моих постоянных репетиций, но я особо на это внимания не обращал. Музыка для меня всегда была на первом месте, а у Юльки были свои преоритеты в жизни.

Перед самым новым годом, Роберт притащил ко мне несколько неплохих клавишных инструментов, которые они у себя не использовали: синтезатор, электроорган, а спустя еще какое-то время, принес попользоваться первые советские клавиши «Юность 21» у которых полифонический звук был просто обалденный. Вообще у Роберта всегда дома был склад всяких инструментов.

Мы тут-же с Михой Огурцовым и Вадимом Каретниковым стали вечерами придумывать какие-то свои, чисто клавишные композиции. И так нам это дело понравилось, что мы даже название новому трио придумали, то ли «Небесные странники», то ли «Небесная лаборатория», сейчас уже точно не помню. Ну и музыка была соответствующая, чисто космически-электронная.

Мой день рождения, в этом году, мы отмечали сначала на нашей репетиционной точке в красном уголке цеха № 32, где устроили настоящий концерт с кучей музыкантов, а потом, через несколько дней, уже у меня дома его отметили с моими друзьями-малолетками. И с Юлькой Судаковой конечно. Потом, мы с Юлькой сходили поздравить с Новым годом ее отца. Вот так этот год и закончился.