Юность. г. Колпино.

Немного истории

На XXVII съезде КПСС проходящего в феврале этого года, открыто прозвучала критика «эпохи застоя» — периода правления Л.И. Брежнева и его преемников. Понятие «застоя» объясняло необходимость провозглашенного М.С. Горбачевым курса на ускорение.

8 апреля, выступая на Волжском автомобильном заводе в Тольятти, М.С. Горбачев провозгласил курс на перестройку. С этого момента понятие «ускорение» было дополнено понятием «перестройка».

В начале весны, в духе борьбы с проявлениями буржуазных пережитков в СССР вышел Указ «Об усилении борьбы с извлечением нетрудовых доходов». Власти обрушились на «шабашников» и «хапуг», запретили вывоз продукции из одного региона в другой. В борьбе местной администрации с «нетрудовыми доходами» пострадало личное подсобное хозяйство граждан. В результате еще более обострился дефицит продуктов питания.

Авария на Чернобыльской АЭС — катастрофа конца 20 века.

Первое сообщение появилось в советских СМИ 27 апреля 1986 года, через 36 часов после взрыва на четвертом реакторе Чернобыльской АЭС. Сообщалось о временной эвакуации жителей города.

А 28 апреля 1986 года в 21.00, ТАСС передает краткое информационное сообщение: «На Чернобыльской атомной электростанции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Принимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». И все! Никаких предостережений для жителей близлежащих городов.

В то время, как все иностранные средства массовой информации говорили об огромной угрозе для жизни людей, а на экранах телевизоров демонстрировалась карта воздушных потоков с радиационными облаками, в Центральной и Восточной Европе, в Киеве и других городах Украины и Белоруссии спокойно проводились праздничные демонстрации и гуляния, посвящённые Первомаю!

Лица, ответственные за утаивание информации, объясняли впоследствии своё решение необходимостью предотвратить панику среди населения.

Но все же, эвакуация города Припять была проведена уже 27 апреля. Затем, в первые дни после аварии, было эвакуировано население 10-километровой зоны. В дальнейшем, население других населённых пунктов 30-километровой зоны. Несмотря на это, ни 26, ни 27 апреля, жителей не предупредили о существующей опасности и не дали никаких рекомендаций о том, как следует себя вести, чтобы уменьшить влияние радиоактивного загрязнения… Им просто было дано распоряжение эвакуироваться!

А вот более подробные сведения об аварии:

В 01:24 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произошёл мощный взрыв, который полностью разрушил реактор. Здание энергоблока частично обрушилось, при этом погибли два человека. В различных помещениях и на крыше начался сильный пожар. Впоследствии, остатки активной зоны расплавились и растеклись по подреакторным помещениям.

В результате аварии произошёл выброс в окружающую среду радиоактивных веществ, в том числе изотопов урана, плутония, йода-131 (период полураспада — 8 дней), цезия-134 (период полураспада — 2 года), цезия-137 (период полураспада — 33 года), стронция-90 (период полураспада — 28 лет).

Хронология аварии на Чернобольской АЭС выглядит так. На 25 апреля 1986 года была запланирована остановка 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС для очередного планово-предупредительного ремонта. Во время таких остановок обычно проводились различные испытания оборудования. Неоднократные подобные эксперименты, по разным причинам, заканчивались неудачей. И тем не менее была предпринята очередная попытка.

В 1:23:04 начался эксперимент, и в течение почти всего времени поведение мощности не внушало опасений. В 1:23:39 зарегистрирован сигнал аварийной защиты: АЗ-5, от нажатия кнопки на пульте оператора, однако вследствие их неудачной конструкции реактор не был заглушён. Через пару секунд, был повторный сигнал АЗ-5. В следующие несколько секунд зарегистрированы различные сигналы, свидетельствующие о быстром росте мощности, затем регистрирующие системы вышли из строя.

По различным свидетельствам, произошло от одного до нескольких мощных ударов (большинство свидетелей указали на два мощных взрыва), и к 1:23:47-1:23:50 реактор был полностью разрушен.

Последствия аварии на Чернобыльской АЭС сравнимы с апокалипсисом. Авария расценивается как крупнейшая за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству погибших и пострадавших от её последствий людей, так и по экономическому ущербу.

В отличие от бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, взрыв был вроде очень мощной «грязной бомбы» — основным поражающим фактором стало радиоактивное заражение.

Мировой атомной энергетике в результате Чернобыльской аварии был нанесён серьёзный удар. С 1986 до 2002 года в странах Северной Америки и Западной Европы не было построено ни одной новой АЭС. В СССР было законсервировано или прекращено строительство и проектирование 10 новых АЭС, заморожено строительство десятков новых энергоблоков на действующих АЭС в разных областях и республиках. В законодательстве СССР, а затем и России была закреплена ответственность лиц, намеренно скрывающих или не доводящих до населения последствия экологических катастроф, техногенных аварий.

В результате аварии на ЧАЭС около 5 млн. га земель отравлены, вокруг АЭС создана 30-километровая зона отчуждения, уничтожены и захоронены сотни мелких населённых пунктов. В первые месяцы, заражению подвергались все животные, находящиеся в зоне аварии. Значительному загрязнению подверглись леса. Уровни загрязнения грибов, ягод и дичи, до сих пор остаются опасными. Уровень загрязнения рек и большинства озёр в настоящее время низкий. Однако в некоторых «замкнутых» озёрах, из которых нет стока, концентрация цезия в воде и рыбе ещё в течение десятилетий может представлять опасность.

Загрязнение не ограничилось 30-километровой зоной. После взрыва, было отмечено повышенное содержание цезия-137 даже в лишайнике и мясе оленей в арктических областях России, Норвегии, Финляндии и Швеции.

После аварии на 4-м энергоблоке работа электростанции была приостановлена, но уже в октябре 1986 года, после обширных работ по дезактивации территории и постройки «саркофага», 1-й и 2-й энергоблоки были вновь введены в строй. В данное время, саркофаг, возведённый над четвёртым, взорвавшимся, энергоблоком постепенно разрушается. Опасность, в случае его обрушения, связана с тем, как много радиоактивных веществ находится внутри него. По официальным данным — это 95 % от того количества, которое было на момент аварии. Если эта оценка верна, то разрушение укрытия может привести к очень большим выбросам.

Чернобыльская авария — крупнейшая катастрофа в истории мирного атома. Чернобыль в 600 раз!!! превзошёл Хиросиму по мощности загрязнения окружающей среды!

Местные жители совершенно не представляли всю серьезность угрозы — невидимой и неслышимой. Доза радиации, которую получили пожарные, тушившие реактор, оказалась очень высокой — около 1000 — 2000Р и более… Четверо пожарных скончались уже через 2 недели. Остальные пожарные, участвовавшие в локализации и тушении пожара на 4-ом блоке ЧАЭС не получили сразу летальных доз, и были отправлены в больницы Киева и области, но в дальнейшем большинство из них тоже скончались.

Кстати, в мае 1986 года, на Чернобыльской АЭС был ещё один пожар, о котором мало кто знает.

С 22 на 23 мая 1986 года в 2 часа ночи в поврежденных апрельской катастрофой помещениях 4-го атомного энергоблока АЭС вспыхнул вновь сильный пожар. Саркофаг над реактором, излучающим сильную радиацию, еще не был достроен. Загорелись главные циркуляционные насосы и кабели высокого напряжения. Подполковник Максимчук Владимир Михайлович, руководил сводной группы пожарных расчетов-ликвидаторов, был во главе разведывательной группы и сам проник в зону возгорания. Разведка установила места и характер возгорания, но самое страшное — излучение составляло 250 рентген в час. Чтобы не получить смертельную дозу облучения-человек мог находиться в этой зоне не более нескольких минут. Тогда Максимчук принял единственно верное решение: вся техника вводилась в зону ликвидации пожара и оставалась там, а люди работали там по 10 минут боевыми группами. Пока одна группа тушила пожар, вышедшие из огня бойцы докладывали готовившимся группам обстановку и разъясняли, что надо делать. Герои-ликвидаторы пожара на ЧАЭС работали, сменяя друг друга, а Владимир Максимчук участвовал почти в каждой вылазке, держал ситуацию под контролем. Когда все побывали в пекле, но пожар еще продолжался, люди по примеру командира пошли туда вторично, без приказа. Утром пожар был ликвидирован, угроза повторного взрыва реактора миновала.

Из 318 бойцов пожарной охраны, сражавшихся с огнем и радиацией в ту ночь, многие получили высокие дозы радиации, 40 попали в госпиталь, в том числе и Максимчук он получил огромную дозу радиации. Информация о случившимся была засекречена, а подвиг пожарных работавших на том пожаре оценен не был… Об этом майском пожаре, «наверху» было принято жесткое решение — молчать — не волновать общество, и без того напуганное словом «Чернобыль»… Пожар тщательно замалчивался, подвиг попал в разряд «секретных».

Подвиги ликвидаторов ЧАЭС не закончились той ночью. Фактически каждый день пребывания в том кромешном аду, — который создан самим человеком — был подвиг. Продолжалось строительство саркофага, и разгребался радиоактивный мусор. Из воспоминаний фотокорреспондента — очевидца: «Водитель грузовика, генерал армии, министр, бетонщик были одинаково одеты, общались друг с другом совершенно на равных, и даже лица, которые были нам известны, тоже оказались неотличимыми одно от другого — на каждом был надет респиратор. Стандартный респиратор, похожий на свиное рыло и в скорости замененный «лепестками» — гораздо более совершенной защитой, после которых на лице уже не оставалось опрелостей.

В то страшное лето из-за жары вокруг рта и носа у людей образовывались, чуть ли не язвы — респираторы не снимали часами». После тяжелой болезни Владимир Максимчук — скончался 22 мая 1994 года. Похоронен он на Митинском кладбище Москвы, у мемориала, памяти жертвам Чернобыля. За мужество и героизм при выполнении специального задания Указом Президента РФ № 1493 от 18.12.03г Максимчуку Владимиру Михайловичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации, «Золотая Звезда» была вручена вдове героя.

Кстати, когда про аварию стало известно в Москве, Евгений Болдин предложил помочь чернобыльцам: устроить концерт в «Олимпийском» и все средства от него перевести на счёт N904. Пугачёва идею поддержала, и вместе с мужем отправилась на аудиенцию в горком партии. Но там этой затее отнеслись насторожённо: во-первых, не хотели раздувать лишние разговоры вокруг аварии, во-вторых — приняли эту акцию за желание Пугачёвой в очередной раз прославить своё имя. Увидев это, Пугачёва отправилась выше — в ЦК КПСС. Она напросилась на приём к главному идеологу перестройки Александру Яковлеву. Тот позвонил в горком: мол, почему торпедируете инициативу Пугачёвой. Там отвечают: она опять себе лишней славы ищет. Яковлев удивился: у Пугачёвой славы выше крыше, зачем ей чего-то ещё добиваться? А идея у неё созрела неплохая, её надо поддержать. «Ведь деньги-то она не себе в карман положит, а на хорошее дело отдаст», — сказал в заключение Яковлев. И горком вынужден был подчиниться.

Концерт под названием «Счёт N904» состоялся в спорткомплексе «Олимпийский» 30 мая. На нем присутствовало 30 тысяч зрителей. Алла Пугачёва выступала в нем не только как исполнительница (она открыла концерт песней «Сто друзей», но и как ведущая в дуэте с популярным телевизионным политобозревателем Владимиром Цветовым. Помимо Пугачёвой в представлении приняли участие Александр Градский, группы «Автограф», «Круиз» и др.

Ну и немного о других событиях в нашей стране.

В середине лета, более чем в 2 раза упала цена на нефть, до 11 долларов за баррель, начался период низких нефтяных цен. Советский Союз в то время прочно сидел «на нефтяной игле». Падение цен на нефть нанесло тяжелый удар по советской экономике и стало одной из причин краха СССР. Из магазинов исчезло абсолютно всё, и былые 1970-е годы стали казаться продовольственным и промтоварным раем.

В конце августа, в СССР случилась трагедия, — затонул теплоход «Адмирал Нахимов», столкнувшись с болгарским сухогрузом «Петр Васёв» в Цемесской бухте порта Новороссийск. 900 пассажиров удалось спасти, более 400 человек погибли. Главной причиной трагедии было названо грубое нарушение правил судовождения.

В сентябре этого года, КГБ перестал глушить передачи радиостанций «Голос Америки» и «Би-Би-Си», направив все силы на «Свободу» и «Немецкую волну». «Би-Би-Си» вышла в советский радиоэфир в 1946 году, «Голос Америки» — в 1947 году, «Свобода» и «Немецкая волна» — в 1953 году. Госбезопасность видела в них угрозу для режима, поэтому радиостанции— «глушилки» создали электронный шум, похожий на воздушную тревогу. Генераторы шума не смолкали по 24 часа в сутки, и так в течение нескольких десятилетий. Но они имели небольшой радиус действия, поэтому в сельской местности «вражеские голоса» можно было слушать без помех, практиковались и другие уловки. «Вражеские голоса» слушали до 40 млн человек. Эти передачи стали для советских людей единственным источником информации, свободной от советской пропаганды. В них ведущие рассказывали о преимуществах демократии и рыночной экономики, правах человека и либеральных ценностях, звучало много зарубежной музыки и развлекательных программ. Только в конце 1988 года Советский Союз полностью отказался от глушения станций. Это позволило М.С. Горбачеву в 1991 году без особых помех узнать о событиях в Москве: находясь под домашним арестом в Крыму, он слушал «Би-би-си», «Голос Америки» и «Свободу».

В ноябре принят Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности граждан СССР» (вступил в действие 1 мая 1987 года). Он разрешил частную инициативу, но под жестким государственным контролем, и был направлен на борьбу с широко распространенным подпольным бизнесом. Органам исполнительной власти предписывалось поддерживать предпринимателей, но использовать наемный труд запрещалось. Налог на доходы частных предприятий мог достигать 65%. Уже первые попытки снять железную узду с частнопредпринимательской деятельности натолкнулись на враждебное отношение некоторых членов Политбюро, которые опасались, что поощрение индивидуального хозяйства подорвет колхозы и «бросит тень» на коллективизацию. На что Горбачев ответил: «Отовсюду сообщают: в магазинах ничего нет. Мы все боимся, не подорвет ли личное хозяйство социализм, а что его подорвут пустые полки, не боимся».

Не успела в СССР завершаться одна кампания — по борьбе с алкоголизмом, как был открыт «второй фронт». Началось сражение с нетрудовыми доходами. Запрещалось, в частности, «самовольное использование в корыстных целях транспортных средств, нарушение порядка занятия кустарно-ремесленными промыслами и другой индивидуальной трудовой деятельностью», а также «кормление скота хлебом». Невольно вспоминалась реплика Лёлика из «Бриллиантовой руки»: «Чтоб ты жил на одну зарплату!»

Но эта кампания так же очень скоро испустила дух — народу официально разрешили заниматься индивидуальной трудовой деятельностью — появились кооперативы, частные рестораны, ателье и даже платные туалеты. Это означало, что в Советском Союзе появился «призрак капитализма», так долго обходивший СССР стороной.

В нашей стране, вообще многое менялось, причем, очень быстро. За один день диссидент Андрей Сахаров из политического ссыльного превращается в свободного человека, который с триумфом возвращается в декабре в Москву. Выдающийся ученый-физик, один из создателей водородной бомбы, лауреат Нобелевской премии, ставший правозащитником, в 1980 году был сослан в город Горький за диссидентскую деятельность. М.С. Горбачев лично сообщил Сахарову о разрешении вернуться в Москву через шесть лет ссылки.

Можно вспомнить еще одну реабилитацию, но уже не политическую, а телевизионную: на экраны возвращается старый, добрый КВН, который «отдыхал» полтора десятка лет.

Но еще больше, чем шутки студентов, забавляют советских граждан репортажи из США, герой которых — странный бородатый человек в лыжной шапочке, восседающий перед Белым домом. Это доктор Хайдер, который объявил голодовку в знак протеста против гонки вооружений. Правда, злые языки утверждали, что он тайком поедал витамины и пил соки.

В 1985 году окончательно разработан, и, в 1986 году запушен в производство первый персональный компьютер в СССР. Это была модель ЕС ПЭВМ, что означает — Единая система персональных электронных вычислительных машин. Собственно, это была скопированная с американских «IBM System» модель, основанная на микропроцессоре К1810ВМ86 (клон Intel 8086). Имела она накопители на гибких магнитных дисках, 90-клавишную клавиатуру, монохромный текстовый монитор и матричный принтер. Выпускался ЕС-1840 на Минском производственном объединении вычислительной техники. В 1987 году вышла модель ЕС-1841, в которой уже имелись и жесткий диск размером 5 или 10 мегабайт, и манипулятор, выполнявший роль мыши. Этих ЕС — компьютеров было выпущено втрое больше, чем других машин серии ЕС ПЭВМ, — почти 90 тысяч экземпляров. Были и другие разработки простеньких домашних компьютеров. «Надежный помощник, учитель и друг!». Так написано на вкладыше-инструкции к персональному компьютеру «ПК-01 ЛЬВОВ». Это также, один из первых компьютеров в СССР, выпущен в 1986 году Львовским производственным объединением им. В.И.Ленина.

«XX век — это время проникновения вычислительной техники во все сферы жизни. Скоро в работе, учебе и отдыхе будет трудно обойтись без ЭВМ. Открыть доступ Вам и Вашим, детям к вычислительной технике поможет персональный компьютер ПК-01 «Львов». Достаточно было подключить его к любому бытовому магнитофону, выполнявшего роль запоминающего устройства, и любому бытовому телевизору.

Разнообразные модели первых персональных компьютеров СССР посыпались на жаждущих прогресса потребителей. «БК» — семейство советских 16-разрядных домашних и учебных компьютеров.

Производился «БК» серийно с января 1985 года. Дисплеем работал черно-белый или цветной телевизор или, реже, специальный монитор, внешней памятью служил все тот же бытовой кассетный магнитофон. Существовали и принтеры для «БК», но достать их было практически нереально, пресловутый «дефицит» охватил теперь и сферу «научно технического прогресса». Иметь или не иметь компьютер в СССР было уже не только вопросом престижа. Границы в «современный мир » приоткрывались, и все прогрессивные слои населения мечтали стать его частью.

«Агат» — первый серийный универсальный 8-разрядный советский персональный компьютер, был разработан в 1981-1983 гг. Производился он с 1984 по 1990 гг. Лианозовским электромеханическим заводом (а также Волжским и Загорским заводами). Известнейший «школьный компьютер», на нем обучались вплоть до 2001 года.

Существовали специализированные кооперативы, выпускавшие модели и варианты польских «ZX Spectrum» — компьютеров, популярных в конце 80-х. Эти «артели» удовлетворяли спрос наших голодных до всего нового, еще тогда, советских «юзеров». Появилось много умельцев, собиравших собственное «железо», из всего, что можно было раздобыть на первых, открывшихся в Москве рынках радиоэлектроники. Все отлично работало, усовершенствовалось, и в итоге, из этих первопроходцев сформировалась нынешняя отечественная IT элита, сливки компьютерного дизайна, PR-щики знаменитые теперь уже во всем мире.

. И еще одно направление. В конце 80-ых — начале 90-ых годов созданы некоммерческие компьютерные сети, крупнейшей из которых явилась ФИДО. Программа, позволяющая без особого труда обмениваться электронными посланиями, была придумана в 1984 году лос-анджелесским программистом Томмасом Дженингсом, и после этого количество узлов стало расти в геометрической прогрессии.

Особый разговор о неформалах тех лет.

Неформальные движения молодежи времен Перестройки, так называемая «третья волна». Первая приходится на начало ХХ века — бойскаутские движения, вторая волна — включает в себя период между гражданской и второй мировой войнами — создание на основе самоуправления пионерии. Началом молодежной «самодеятельности» можно считать 1986 год: существование неформальных групп признано официально. В средства массовой информации хлынули материалы о хиппи, панках, рокерах. Тема неформалитета становится основной сенсацией 1986-1987 гг. Открытие для взрослой части населения этой «новой» реальности вызвало шок, и возмущение. Отличительной чертой «третьей волны» становится тенденция к агрессивной эпатажности. Это новая субкультура, объединила неформальные течения в некую единую неформальную среду, сохраняющую основные элементы субкультуры прошлых групп. Но если контркультурные и эпатажно-агрессивные движения — самые заметные («райские птицы индустриального общества»), то важнейшей содержательной характеристикой «третьей волны» является активное развитие социальной и политической самодеятельности. К концу 1988 года стало ясно, что движение становится не столько молодежным, сколько поливозрастным. Доминировать в нем начинают те, кому за тридцать, иными словами, не пожилые, но и уже не юные люди. Много было споров о сходстве и различии андеграунда и КСП (клуб самодеятельной песни). Действительно, КСП-шники 70-ых — 80-ых и такие команды, как «Наутилус помпилиус», «Кино», «Алиса», «ДДТ» пытались донести до аудитории примерно одно и тоже, только по-разному. Их стиль был рассчитан на разную по своему психологическому складу молодежь. Одним более романтичными казались леса и кухни, другим подвалы. А такие фигуры, как Александр Башлачев, Андрей Макаревич, Владимир Высоцкий и некоторые другие могут быть отнесены как к одним, так и к другим.

И снова обо мне

1

Новый год мы встречали, как всегда у меня дома, правда, из-за стоящего посреди комнаты рояля, было негде повернуться. Собрались все те же малолетки, правда, их стало еще больше. Эти полгода, рояль у меня служил и музыкальным инструментом и столом и полкой для всякой всячины. Сейчас это была бы раритетная вещь и стоила бы возможно сумасшедшие деньги, но кто задумывается о будущем в двадцать один год. Вот и я выкинул его вскоре на помойку у нашего дома, ни сколько не жалея.

Телевизор «Рекорд» у меня был взят в пункте проката и стоял уже не первый год. Старый телевизор «Рубин 102», который мы привезли с собой из Славянки, я давно уже разобрал на радиодетали.

Там же, в прокате, я взял и печатную машинку, так как мы с Робертом Поповым, решили сделать какой-нибудь колпинский самиздатовский журнальчик про музыкальную жизнь в городе.

Вообще, ателье проката, того времени, это была хорошая вещь. Берешь на год-два, все что нужно: телевизор, холодильник, стиральную машину, печатную машинку и прочие вещи. Даже костюмы или платья к свадьбе можно было взять и платишь за это копейки. Удобно и практично! Мы с Робертом и Мишей Огурцовым засели за первый номер нашего будущего издания. Печатали состав и краткое описание колпинских начинающих рок-групп, вклеивали по возможности туда фотографии. Когда первый номер был готов, мы его размножили на ксероксе, — примерно 20 экземпляров и раздали друзьям-музыкантам. Какое-то время они ходили по рукам колпинской рок-тусовки, а потом куда-то пропали. Второй номер мы так и не выпустили, но привозили из Питерского рок-клуба самиздатовские журналы о питерской рок-тусовке.

Как-то на рынке, возле станции, я купил черно-белого крысенка, назвал его Борька, а вскоре, купил ему там же белую подружку Маню, и они начали очень быстро размножаться. И тут я вдруг подумал: раз я играю в рок-группе, почему бы мне не сделать для себя супер-пупер прикид.

Мое воспаленное воображение нарисовало мне куртку из крысиных шкурок с бахромой на рукавах и понизу из… крысиных хвостов! А что? Идея интересная! Как раз в духе хард-рока. Дело оставалось за малым, — развести необходимое количество крыс!

Я взялся за дело со свойственным мне энтузиазмом. Заказал себе в стеклорезке толстое витринное стекло два на два метра, а может и не заказал, а украл где-то… сейчас и не вспомнить, и сделал под это стекло деревянный террариум, шириной 50 см и, соответственно в высоту и в длину по 2 метра, установив его в прихожей. Занял он всю стену от входной двери, до двери в мою комнату. Внутри, всякие крысиные домики построил, переходы и лесенки от домика к домику, свет сделал, — лампу дневного света повесил внутри. И вот, наконец, устроил своей парочке крыс Борьке с Манькой, и уже народившимся у них деткам, праздничный переезд в их новую квартиру. Для них это наверно был целый город, и они там здорово стали жить. Как говорится, стали жить поживать, все отходы подъедать и… быстро-быстро размножаться! Ведь новое поколение крыс, их деток, начинало плодиться тоже буквально уже через месяц-другой, а там и их детки подрастали.

К середине лета, крыс разных возрастов, было у меня уже больше сорока штук! Причем на руки я брал, да и таскал везде с собой в кармане только Борьку. Он был ручной, не кусался, сам ко мне на плечо залезал из кармана и сидел там, пока я гулял. Остальные крысы росли дикими, не приученными к рукам, и если я чуть зазеваюсь, когда кормил их, так и норовили за палец кусить. А зубы у них острые, как бритвы. Кроме всего прочего, запашек в квартире стал, мягко говоря, не очень приятным, а чистить террариум дикие твари, конечно же мне не давали.

Тут выяснилось еще и то, что убить их я просто не смогу. По складу характера я вообще мягкий человек и тем более абсолютно всех животных люблю. Для меня нет разницы, паук это, змея, крыса, кошка. О собаках я вообще молчу, — это мои любимые животные. Мне гораздо проще было-бы грохнуть какого-нибудь поддонка из людского племени, чем обидеть какое-то животное. Вот так крысы у меня и жили полгода, пока однажды, когда я смылся на два месяца из дома в славный город Одессу (об этом путешествии расскажу чуть позже), моя мама не выдержала и не унесла их всех в парк, за улицу Раумскую, поближе к только что построенному рынку. Так мы с мамой, дали жизнь новой популяции животных: домашние белые и черные крысы, искусственно одичавшие. Наверно на рынке после этого жилось не сладко, но об этом я тогда не думал.

2

В нашей стране во всю уже шла перестройка, многие начинали свой бизнес, открывались кооперативы. По всему Колпино тут и там, в помещениях общежитий, в мало-мальски пригодных небольших залах, открывались видеосалоны, в ларьках, которые появились на всех перекрестках, стали давать напрокат видеокассеты, записывали на заказ аудиокассеты. Теперь любой человек, у кого был видеомагнитофон и телевизор, мог открыть свой видеосалон. Причем вся налоговая пошлина была поначалу, чисто на доверии: хозяин видеосалона просто вел тетрадочку, куда записывал, сколько билетов продано на тот, или иной сеанс. А написать он там мог, все что угодно… Жизнь начиналась довольно интересная.

Мы, теперь, вместо того, чтобы сидеть у меня дома и смотреть взятый на прокат видеомагнитофон, всей компанией частенько вечерами шли в какой-нибудь видеосалон, которых в Колпино становилось с каждым днем все больше. Но чаще всего шли в наш видеосалон, который открыли в круглом актовом зале, здания библиотеки, что недавно было построено, при выходе из нашего двора на перекрестке ул. Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся. Порой смотрели по несколько фильмов подряд. Зал там был довольно большой, полукруглый. На сцене, перед зрительскими местами, стояли на столах два телевизора, подключенных к видику.

Только появились в прокате такие фильмы как «Пятница 13-е», «Кошмар на улице Вязов», «Фантазм» и много-много других. Для нас и вообще для всей советской молодежи того времени фильмы ужасов были открытием, так как до этого, мы и представления не имели, что это такое. Мы знали лишь один фильм ужасов, и тот, советского производства — «Вий». Но конечно с зарубежными ужастиками его было не сравнить. Мы с друзьями стали просто фанатами этого жанра, коим я остаюсь и до сих пор!

С момента знакомства прошлой осенью со своими новыми друзьями, я постепенно и сам снова начал жить, как до нашей с Ольгой свадьбы. Полная свобода желаний и возможностей.

Общаясь с ребятами и девчонками, которым на тот период исполнилось только по 14-15 лет, я как-то и не вспоминал даже, что мне уже исполнился 21 год. Вроде совсем недавно я вел размеренную семейную жизнь, а тут, словно опять вернулся лет на пять назад. Кстати, очень классное ощущение общаться с молодежью младше себя, когда они к тебе относятся, как к равному, как к такому же подростку, как и они. Абсолютно не чувствуешь, что ты их старше.

Я снова гулял вечерами с толпой молодых мальчишек и девчонок по городу, или мы все сидели у меня дома. Они воспринимали меня как своего, да и я, чувствовал себя среди них очень даже комфортно. Помолодевшим душой, что ли, в своем отношении к жизни.

3

С этого года ко мне домой все чаще стала забегать дочка Сюзанна. Иногда одна, иногда вместе со своей мамой. Ольга заходила, в основном погулять с нашим догом Барюшей. Все-таки мы его вместе растили, и он ее любил не меньше чем меня, а Ольга, вообще в нем души не чаяла. Я конечно против этого не возражал.

Теперь вместо рояля, посреди комнаты, у меня стояла ударная установка, которую я пока доводил до ума, вытачивая на заводе, где работал, кое какие детали для нее. Дочка, приходя ко мне, стала тут же осваивать новый для нее инструмент. С гитарой она уже была знакома, брякая по струнам время от времени, то у меня дома, то у своей мамы. Но тут, действительно была радость для ребенка: можно греметь на весь дом! Для трехлетнего ребенка это было наверно очень интересное занятие. Вот как это выглядело:

Сюзанна прибегала ко мне в гости, бабушка угощала ее чем-нибудь вкусненьким. Затем она шла ко мне в комнату, садилась за барабаны, брала палочки и, ударив тихонько один раз по барабану, хитро смотрела на меня, скромно улыбаясь и оценивая мою реакцию, как бы спрашивая: «Ну что, — можно продолжать?» Я ее хвалил и Сюзанна осмелев, стукала теперь уже по тарелке, потом еще раз по барабану… А потом начинала молотить по всему, до чего могла дотянуться: по барабанам и тарелкам, все сильнее и сильнее, взахлеб смеясь во все горло. Бедные наши соседи, — сколько они натерпелись от нашего семейства!

Конечно, дочка безумно любила у нас дома возиться и со своим другом детства, Барюшей, все-таки они вместе росли.

Частенько мы с Сюзанной шли с ним прогуляться в парк. Я учил его разным командам, а дочка просто бегала и играла с ним. Зимой, я запрягал его в санки, (у меня была куплена специальная шлейка-упряжка) и катал дочку, держа Бари за поводок, чтобы он, не дай бог не побежал слишком быстро и не перевернул санки, хотя и такое случалось не раз.

4

В магазинах в это время, появилась новая игра для детей «Рулетка». Называлась она «Карусель-Лото», но правила оставались те же, что и в настоящей западной рулетке. Отличалась она лишь размерами игрового поля, да тем, что сама вертелка, куда шарик вбрасывался, была пластмассовой. Но впервые увидев ее в магазине и, конечно, сразу купив ее, я уже знал, как все это переделать на радость всем моим друзьям.

Я взял большой лист фанеры, примерно полтора метра, на полтора, приделал ножки, вырезал в середине отверстие, под пластмассовую крутилку из детской игры, оттуда же забрал фишки игроков. Нарисовал цифры, как на настоящих столах, специально для этого в кино смотрел, где казино показывали, как там все расположено, все это дело раскрасил, покрыл весь стол лаком и вот игровой стол готов.

Ребята из нашей компании, тут же заинтересовались новшеством, и теперь каждый вечер стали собираться у меня специально, для того чтобы поиграть.

Играли в основном на сигареты, так как денег приличных ни у кого не было. Я был соответственно, вроде как крупье. Я продавал разноцветные фишки игрокам по две сигареты за фишку. Играющие ставили на определенное поле, цифру или несколько цифр, на цвет, чет или нечет, и если им везло, выигрывали по 50, а то и больше сигарет за раз. Если же ни кто не выигрывал, сигареты, на которые покупались фишки, оставались в банке до следующего розыгрыша. Помню несколько случаев, когда кто-то из ребят уносил домой сигареты в дипломате (небольшой плоский чемодан), так как в карманы пачки уже не помещались. Азарт был такой, что на последние деньги кого-то отправляли в магазин, и он тащил сигареты или папиросы, самые дешевые целыми блоками. Чуть позже, я увидел в магазине люстру в форме металлического, не прозрачного полушара, — свет шел только снизу. Я такие фонари видел в фильмах про заграничные казино, там такие над карточными столами висели низко над столами, освещая лишь центр стола. Я тут же купил три такие люстры, сделал крепеж на потолке и повесил их на разной высоте, опустив почти до стола с рулеткой. Затем вставил в каждый шар еще и разноцветные светофильтры от театральных прожекторов. Теперь моя комната приобрела вид настоящего казино.

Народу тоже приходило с каждым днем все больше и больше.

5

Где-то в конце февраля, Миша Огурцов где-то узнал, что в городе Металлострой, в каком-то подростковом клубе на улице Школьной, набирают ребят в вокально-инструментальный ансамбль. Мы решили съездить, разузнать, что к чему. И вот как-то в выходной, поехали мы в Металлострой. Познакомились там еще с несколькими начинающими музыкантами. Их вокалист (как его звали, не помню), тоже жил в Колпино. Не помню, куда в дальнейшем подевался Миша Огурцов, а я стал играть с этими ребятами. Правда, ездить на репетиции было довольно муторно. Приходилось ехать с электрогитарой на работу, потом, с работы ехать в Металлострой, затем, после репетиции, поздно вечером на автобусе, добираться домой, но молодая кровь кипела, душа хотела играть и такие мелочи меня не останавливали.

Уже через пару недель, мы поехали выступать куда-то в далекую деревню, где у нашего вокалиста жила родня и он там всех знал. Сейчас уже и не вспомнить, куда мы тогда ездили, и спросить не у кого. Помню только, что ехали мы на электричке из города Пушкин, а потом от станции, на автобусе до какого-то поселка с двухэтажными кирпичными домами. Электрогитары тащили с собой.

Приехав, мы зашли в их деревенский клуб: деревянное строение с небольшим залом, отапливающимся двумя круглыми печками. Но сцена была довольно приличной, а главное аппаратура была более-менее нормальная. Что-то мы тогда играли из репертуара в те времена популярных групп: «Альфа», «Примус», «Динамик», «Машина времени» и еще кого-то. В перерывах включали магнитофон и шли пить вино в комнатушку за сценой.

После танцев, оказалось, что с ночевкой у нас возникли проблемы. Наш вокалист преспокойно, отправился ночевать к своим родственникам, бросив нас наглым образом на произвол судьбы, и нам, ночевать оказалось негде. Мы оказались поздней ночью на улице, так как в клубе нас тоже оставить до утра не согласились. Вот и надейся после этого на людскую доброту и понимание! Мы для них целый вечер играли, а нас вышвырнули на улицу, на мороз. И уехать оттуда уже было не на чем в час ночи, и ночевать негде!

Тут один местный парнишка, посоветовал нам идти на окраину поселка, точнее за поселок, в лес, где по его словам стоял дом лесника, который жил там только летом.

— Там печки есть и наверно дрова есть, как-нибудь переночуете. — сказал он. — Дверь, конечно заперта, но можно и в окно влезть. Мы там частенько с девчонками зависали в прошлые годы.

И вот, мы вчетвером, идем по ночной пустынной улице неизвестно куда. Глухая ночь, кругом лес, светит полная луна, окрашивая огромные снежные сугробы по обочинам дороги в голубой цвет и четверо путников, бредущих неизвестно куда… В общем-то, было очень даже красиво, если бы не так холодно!

Где-то через минут двадцать, мы, наконец-то дошли до дома лесника. Выбили окно в сенях, залезли в дом, открыли изнутри входную дверь и пошли искать дрова. Слава богу, дров было в сарае достаточно. Мы затопили круглую печку в комнате и плиту на кухне, нашли в запасах у лесника кастрюлю, какие-то макароны, поставили их на плиту вариться. Затем достали оставшиеся у нас пару бутылок вина и сели праздновать успешную гастроль и поминая недобрым словом нашего вокалиста.

Вспоминая сейчас это приключение, замечу лишь, что большая комната, нагрелась только к утру, когда мы уже собирались в обратный путь, а так мы всю ночь просидели на кухне, где была плита. Там хоть тепло было. Ближе к утру, мы все же решили поспать немного и устроились на кроватях в большой комнате, кутаясь во всякие старые тюфяки, одеяла и какие-то зимние фуфайки.

После этого турне, мы (музыканты группы), как-то отдалились от нашего вокалиста, а когда ребята узнали, что у меня дома своя ударная установка стоит, и кое-что из аппаратуры есть, то мы решили идти своим путем, без вокалиста и репетировать у меня дома.

С начала весны, теперь уже ребятам приходилось ездить из Металлостроя ко мне в Колпино, и конечно так долго продолжаться не могло. Репетировали мы сначала у меня дома. Потом решили попробовать играть по выходным в теплоцентре подвала нашего дома, который как раз находился, если спуститься в подвал из нашей парадной. Там и тепло было и акустика неплохая. Но, после нескольких репетиций, начались жалобы от людей, живущих на первом этаже. Мало того что каждые выходные грохот барабанов на всю парадную из подвала доносится, так еще и местная молодежь прет в подвал, как на концерт. Тем более таскать всю аппаратуру сначала в подвал из моей квартиры, а потом обратно было довольно муторно. Короче и оттуда нам пришлось вскоре уйти.

Последний раз, мы сыграли в конце весны, на… крыше нашего девятиэтажного дома. Подключили электричество через лифтерную, вытащили всю аппаратуру на крышу и как дали жару! Но это был наш последний концерт. В дальнейшем, наши пути разошлись.

После этого мы с Мишей Огурцовым, еще ездили несколько раз в поселок Понтонный, где в местной общаге, возле ДК, тоже репетировали молодые, начинающие музыканты, но там тоже что-то не срослось и мы опять стали пытаться что-то играть с Мишей и нашими друзьями у меня дома.

6

Где-то в середине весны, днем, я, гуляя в парке с собакой, встретил нескольких ребят из своих новых друзей: Лешу Меркулова, Кирилла Цветкова, Мишку Гусева и еще нескольких. Как раз этой весной рядом с парком, начиналось строительство рынка на перекрестке улицы Раумской с Веры Слуцкой. Ну мы и решили там немного полазить. Зашли на территорию, походили, посмотрели. Залезли в строительный барак, благо дверь держалась еле-еле. Нашли там старую печатную машинку, рулон войлока, кучу старых весов, ящик с новыми врезными замками и еще что-то по мелочевке. Ну как было кое-что не прихватить с собой?! Мы, взяли, кто что мог, и на глазах у всех жителей потащили все это по домам. Ну и конечно какая-то добрая душа, а точнее старушки, сидящие у парадной на Раумской, тут же «стуканули» в ментовку.

Уже через несколько дней нас вычислили, так как мы и не думали прятаться. Мы, в общем-то, это баловство и за кражу не считали. Но в милиции считали по другому и на нас возбудили уголовное дело. И что было самое паршивое, так это то, что я, среди всех, был самый старший. Я реально мог получить срок, в отличие от малолеток, которым и 15 лет еще не было. Конечно в ментовке, в дальнейшем, нас малость застращали, напугали реальными сроками, взяли подписку о невыезде до суда. Но, несмотря на это, мы решили бежать!!! От суда, из города, куда-нибудь подальше в глушь, в другой город...

Вечерами мы теперь обсуждали план побега. Однажды, я вспомнил о своем троюродном брате Саше Пьянкове. Он жил в Одессе, и мы на общем собрании, решили навострить лыжи к морю. Тем более, что мы знали, — в Одессе есть катакомбы, где мы могли бы долго-долго жить, совершая вылазки на… Куда мы собирались делать вылазки, мы и сами не знали.

На что мы тогда надеялись, до сих пор не пойму. Со своим братом я переписывался лишь в юности, а в реальной жизни вообще ни разу не встречался с ним. Но юность такая штука, что любое желание, любая самая сумасбродная идея кажется выполнимой. А я вообще в те годы совсем безбашенный был. Сначала что-то делал, а потом уже думал о последствиях, да и то не всегда!

Ну а пока мы продолжали жить на полную катушку, собираясь у меня, гуляли, выпивали и строили вечерами планы побега. Обсуждали, что необходимо взять с собой, сколько денег надо на первое время, где брать деньги потом и т.д. Но все праздники и гулянки омрачал предстоящий суд.

7

В начале лета, вся наша малолетняя компания, человек пятнадцать, включая девчонок, решила съездить в поход в Шапки, на Нестеровское озеро. У меня была куплена в комиссионном магазине одноместная палатка, у кого-то из ребят еще одна была.

Накупили мы заранее вина побольше, набрали закуски, и на выходные отправились в путь. Я конечно и своего песика взял с собой. Ну, куда ж без него! Барюша, вообще был всеобщим любимцем, мы без него ни куда не ходили.

Приехали мы на электричке в Шапки, пешком дотопали до озера, поставили на берегу палатки и пошло веселье. Что-то в эти дни у меня стало вырисовываться в отношениях со Светой Сорокодумовой, — девчонкой, жившей в нашем доме.

Вроде как бы мы собрались встречаться, и помнится, даже повстречались немного. Однажды, уже после похода, Леха Меркулов даже предоставил нам свою комнату, для того, чтобы мы.., но до постели дело так и не дошло, точнее дошло, но в последний момент, Света испугалась, так как еще ни разу… и мы немного покувыркавшись, поцеловавшись в постели, решили заняться этим чуть позже. Но «чуть позже», так и не получилось. А в дальнейшем, Леха Меркулов сам стал встречаться со Светой и вскоре женился на ней. Во как!

В Шапках нам понравилось, и мы вскоре решили съездить еще куда-нибудь. На этот раз решили ехать в город Зеленогорск. Но там, увы, ничего хорошего у нас не получилось. Мы думали там лес сосновый красивый, но полдня, мы блуждали по каким-то малопривлекательным местам, заросшим кустами. Наконец, нашли какое-то озерко небольшое, поставили палатку посреди кустов, а тут еще дождь пошел. В общем, кое-как переночевали и утром вернулись назад в Колпино в прескверном настроении и допивали вино, взятое с собой, уже у меня дома. К вечеру, соответственно, настроение у нас было уже нормальным, но в походы ездить нам как-то больше уже не очень хотелось, да мы больше никуда и не ездили в дальнейшем.

8

Я продолжал заниматься с друзьями музыкой. Кроме этого, в моду уже повсеместно в Колпино, вошло новое увлечение: катание на роликовых досках «скейтбордах». Они тогда только появились в продаже, и мы тоже начали осваивать понемногу этот, новый для себя вид спорта.

Основное место сбора всех колпинских скейтбордистов, было у кинотеатра «Подвиг». Вечерами там собиралось человек по 30-40, осваивая фигурное катание на скейте. Ездили «змейку» вокруг бутылок, учили всякие трюки на них делать. Мы же с ребятами осваивали скейтборд под моими окнами на асфальтированной дорожке для пешеходов, идущей вдоль улицы Веры Слуцкой.

Как-то вечером я гулял с Саней Дрогальцевым у нашего дома. Мы катались на скейте, а я заодно, выгуливал своего песика Бари. И вот, решил я, что будет не плохо, если меня немного покатает на скейте мой пес. Встал я на доску, намотал поводок на руку и скомандовал Барюше: «Вперед!».

И песик меня так сильно разогнал, что скейт подо мной начал вытворять что-то непонятное, завибрировал и я на всей скорости кувыркнулся на асфальт. Пару раз перекувырнулся через плечо, встал кое-как, и тут чувствую, что правую руку мне, почему то не поднять! Потрогал плечо, а у меня ключица сломана!

Я тут же, попросил Саню отнести скейт и отвести Барюху ко мне домой и предупредить мою маму, что я пошел в больницу. Затем, когда Саня выполнил мою просьбу, я в сопровождении него, пошел пешком, через дворы до травмпункта, где меня осмотрели и сделав мне обезболивающий укол, сразу отправили в палату, сказав, что завтра с утра наложат гипс.

В больнице я пролежал несколько недель. Сначала мне сделали гипсовую повязку, но ключица очень плохо фиксировалась и сама по себе, ну никак не хотела срастаться, — слишком ровно сломалась и постоянно смещалась при любом движении. Тогда, спустя неделю, мне сделали операцию и вставили в ключицу металлический штырь, соединив кости.

Через месяц этот штырь должны были вынуть, но… помешал мой спешный отъезд в Одессу, о чем я сейчас и хочу вам рассказать подробно.

9 (В бегах)

В конце лета у нас намечался суд. Мы, все кто лазил на территорию строящегося рынка, как я уже говорил, подписали подписки о невыезде, но план побега был уже готов, и лично я отступать не собирался, так как был на 80% уверен, что меня могут посадить.

Мы с пацанами, решили так: я еду в Одессу первый, ориентируюсь на месте, нахожу укромное местечко для палаток, налаживаю связь со своим братом, жившем там, а они подъезжают через неделю.

Я начал готовиться к отъезду. Палатка у меня уже была, так что я купил еще резиновый надувной матрац, чтобы было на чем спать, туристический примус, котелок с треногой и еще всяких мелочей. Перед самым отъездом, продал через Роберта Попова свою ударную установку, каким-то колпинским музыкантам.

Билет до Одессы я купил за неделю до отъезда, в начале августа, а моя мать не о чем даже не подозревала! Дома я вел себя как обычно. И вот, где-то в середине августа наступил день отъезда. С утра все мои малолетки, ребята и девчонки, человек пятнадцать, собрались у меня, выпили немного и ближе к вечеру поехали все вместе в Ленинград, на Варшавский вокзал. Я загрузил все свои вещи (два рюкзака), в общий вагон и вновь вышел к провожающим меня ребятам и девчонкам. Тут девчонок прорвало, и они зарыдали в три ручья. Я сам чуть не прослезился, глядя на них. Честно говоря, не думал, что они так будут переживать. Но вот раздался гудок на отправление, я сел в поезд, помахал всем своим друзьям из окна, и отправился в неизвестность.

Кстати, своей матери, я о своем отъезде так и не сказал. Просто взял, и вот так просто оставил на нее своего пса Барюшу, даже не задумавшись, как она, больной человек, будет с этой собачиной справляться. Даже не подумал, что она будет чувствовать, если я не появлюсь дома долгое время. Это я сейчас понимаю, что дураком был полным, а тогда я считал, что все делаю правильно. О том, что моя мать будет переживать, я даже не задумался! Ну не кретин ли?!

Правда я попросил ребят передать ей чуть позже, что я куда-то уехал, и чтобы она не волновалась, но уже потом выяснилось, что никто из моих друзей ей ничего так и не передал. Они оказались такими же раздолбаями, как и я. Их чужие проблемы не волновали, или просто испугались сообщить моей матери, что я вдруг свинтил куда-то.

И вот еду я в поезде и чем дальше уезжаю от Питера, тем все отчетливей начинаю понимать, что скорее всего, никто из ребят, с которыми я договорился о совместном бегстве, не приедет, так как по большому счету они все малолетки и им светит максимум условный срок. Да и кражей это назвать можно было с большой натяжкой. Но дело было сделано и для меня обратной дороги не было, как я тогда считал.

10

Ехать до Одессы предстояло трое суток. Я завалился на верхнюю полку и всю дорогу читал книжку «Гойя», про художника при царском дворе, а перед глазами стояли заплаканные лица провожающих девчонок. Раз в сутки я выходил пообедать в вагон-ресторан, а так, все трое суток, пролежал на полке в препоганом настроении.

Наконец, ранним утром, часов в шесть, наш поезд прибыл в Одессу. Я сдал все свои вещи в камеру хранения и вышел на площадь перед вокзалом. Сразу почувствовал, что воздух пропитан запахом моря!

Прямо передо мной, через дорогу расположился знаменитый «Привоз», а в просторечии просто большой базар. Основным видом транспорта в старой части города оказался трамвай, остановка была напротив вокзала и я, встав на остановке, стал читать таблички с маршрутами подходящих трамваев, выбирая маршрут по которому ехать. Первым делом, я конечно хотел увидеть настоящее море, раз уж попал на курорт. На одном из трамваев меня привлекло название «Черноморка» и я сел в него, надеясь, что он привезет меня куда надо.

Ехал я довольно долго, но вот минут через двадцать, наконец-то доехал до конечной остановки. Вылез и тут же почувствовал: морем пахнет уже совсем рядом! Запах моря конечно чувствовался и раньше, когда я только вылез из поезда, но здесь концентрация запаха морской воды доходила до предела. Казалось, что вот оно, где-то тут, рядом, за поворотом.

Я пошел по асфальтированной дороге полого опускающейся вниз, с рядами магазинчиков по обеим сторонам. И вот миновав пару поворотов, я вышел наконец на берег моря. Точнее, от воды меня отделял еще довольно широкий пляж, но море раскинулось передо мной во всей своей первозданной красоте. Огромное, катящее волны и обрушивая их на песчаный пляж.

Как раз всходило солнце, и вид был просто обалденный! Я тут же захотел искупаться и пошел на пляж к стоящим тут и там деревянным лежакам. Присев на один из них я разделся и, пройдясь по песочку, вошел в набегающие волны.

Вода, честно говоря, была довольно прохладной, но я переборов себя окунулся и поплыл. Должен сказать, что разговоры о том, что соленая вода выталкивает тело на поверхность, оказались правдой, плыть было легко, словно ты скользишь по самой поверхности воды. Отплыв метров на тридцать, я вдруг почувствовал, как мне по животу, словно пальцами провели, из под воды, затем еще раз и еще. Я честно говоря испугался, и развернувшись, что было сил погреб к берегу.

Лишь позднее, я понял, что меня так напугало, — это были обычные небольшие медузы, которые постоянно плавали у берега.

11

Взошло солнце и я подождав на пляже до открытия кафешек, расположенных здесь же, вдоль пляжа, зашел в одну из них. Перекусив, пошел исследовать берег на предмет поиска места для нашего будущего лагеря.

Пляж тянулся на несколько сотен метров, а потом начинался уже дикий берег с высокими глинистыми склонами, наверху которых, почти на самом краю, виднелись дачи и дома местных жителей. Склоны уходили вверх метров на 10-15 и шли как бы лестницей, поднимаясь все выше, образуя небольшие уступы и ложбинки, заросшие кустарником и деревьями, где можно было неплохо замаскировать палатку.

Прогулявшись по берегу, я двинулся обратно к остановке трамвая, пройдясь заодно по местным магазинчикам. Посмотрел, что где продается, а затем поехал назад к вокзалу, решив съездить и в новую часть города, где жил мой брат Саня Пьянков. Я собирался с ним встретиться, хотя желание это постепенно исчезало.

Доехал я обратно, до вокзала, нашел автобусную остановку, с которой ехали автобусы в новые районы, сел и поехал в новую Одессу. Найдя нужную улицу, насколько помню, проспект Добролюбова, я нашел нужный двор, дом и… так и не решился зайти. Просидел у парадной около часа, обдумал ситуацию и решил лучше не светиться у родственников. Ведь придется рассказать, почему я здесь оказался, да они еще и с моей матерью свяжутся, а там и до милиции слухи дойдут, где я в данное время обретаюсь. В общем, посидел я там, на лавочке, подумал и решил выживать самостоятельно и поискать еще укромные места, где можно поставить палатку. Помнил я и об одесских катакомбах, но этот вариант оставил на самый крайний случай и когда (если), приедут мои друзья по несчастью.

12

Я вернулся назад к вокзалу и решил еще посетить знаменитую улицу Дерибасовскую. Прошелся пешком по старым улочкам, нашел нужную улицу, прогулялся, вернулся опять к вокзалу и решил съездить еще в другую сторону куда-нибудь. Сел в первый попавшийся трамвай и поехал. На улице уже стемнело. Я смотрел в окошко трамвая и вдруг увидел, что мы проезжаем огромный холм, у подножия которого стояли лишь несколько частных деревянных домов, освещаемых несколькими тусклыми фонарями.

«Вот на вершине этого холма я и переночую», — подумал я и вышел на ближайшей остановке. Ночь наступала в Одессе, буквально за считанные минуты и когда я подходил к холму, было уже совсем темно. Но ночь была на удивление теплая.

Подойдя ближе, я понял, что это даже не холм а приличная гора, заросшая кустарником. Я пробрался мимо дворов у подножия и полез наверх. Представьте себе, темная ночь, лишь яркие звезды млечного пути освещают дорогу, и я один, в этой темноте ползу неизвестно куда. Кстати, я только там, в Одессе увидел, как действительно красив ночью звездный млечный путь.

Наконец я забрался на самый верх и приглядевшись увидел небольшие воронки, то ли с войны остались, то ли еще что. Забрался я в одну из таких воронок, улегся на мягкую травку и совсем уже собрался заснуть, как вдруг на меня со всех сторон, ринулись полчища огромных комаров. Я вынужден был срочно, чуть ли не бегом, убираться оттуда пока меня живьем не сожрали.

Спустившись вниз, я вновь сел на трамвай и поехал к вокзалу, решив лучше переночевать там, а утром, взять свои вещи из камеры хранения и ехать вновь в «Черноморку» устраиваться на новое место жительство. Там мне понравилось больше всего.

13

Кое-как перекантовавшись в кресле на вокзале, рано утром я забрал свои вещи из камеры хранения и вновь поехал в Черноморку. Там, побродив по берегу моря, полазив по крутым склонам берегов, я наконец-то выбрал уединенное местечко, скрытое от посторонних глаз и стал обустраивать себе новое место жительства: поставил палатку, замаскировав ее для надежности ветками кустарников, росших вокруг. Надул резиновый матрац, чтобы потом сделать себе в палатке кровать. Не на голой же земле спать. Затем, разложил вещи: котелок, примус, мыло, зубную пасту, щетку, полотенце.

Когда солнце уже достаточно поднялось, я пошел купаться. Для этого надо было только спуститься по крутому обрыву и пересечь линию пляжа, метров пятьдесят. Стоя у палатки, на обрыве, я видел перед собой всю бескрайнюю гладь черного моря. Красота! Место я себе выбрал очень даже удачное.

Накупавшись, я лег загорать на свой надувной матрац, который взял с собой и проспал на берегу несколько часов, так как предыдущей ночью совершенно не выспался на вокзале. Да и загореть я решил побыстрее, раз уж на море попал.

Проснувшись, я поднялся вновь к палатке, закинул туда матрац, взял деньги, закрыл вход на молнию, закидал сверху ветками, чтобы ее вообще незаметно было, и пошел за продуктами по местным магазинчикам.

Кроме продуктов, затем зашел в магазинчик канцтоваров, купил себе пару общих тетрадок и авторучек, чтобы вести дневник, заодно купил маску и ласты для подводного плавания. Раз уж на море попал, надо ведь и подводный мир Черного моря посмотреть.

По дороге зашел еще в пельменную, поел и решил вернуться к палатке по верху обрывистого берега, чтобы посмотреть не видно ли мою палатку с верху. Прогулялся по нескольким зеленым улочкам с дачами и частными домами, с заборами и беседками, увитыми виноградными лозами, и наконец вновь вышел к берегу, обрывом спускающемуся к морю. Немного сориентировавшись, нашел место, где внизу стояла моя палатка, и с облегчением увидел, что ее сверху не видно, даже если внимательно смотреть, но кому надо рассматривать кусты, растущие по всему обрывистому берегу. Я нашел невдалеке местечко, где можно было спуститься в «мою» ложбинку и вскоре вновь сидел у палатки и писал первые страницы своего дневника странствий.

14

Так прошло несколько дней. Днем я купался и загорал, вечером сидел у костра возле палатки, писал дневник или брякал на гитаре, сочиняя песенки, соответствующие настроению. А настроение, прямо скажу, было не очень. Приближался день, когда должны были приехать вслед за мной мои малолетние друзья, но я уже не сомневался, что никто не приедет.

В первый же день приезда, я переписал расписание поездов, приходящих в Одессу из Питера и вот вечером, перед назначенным днем приезда, поехал вновь ночевать на вокзал, чтобы встретить своих собратьев по несчастью. Вышло так, как я и предполагал. Просидев всю ночь на вокзале, я подошел к нужному поезду, но увы, встречать было некого. Никто из моих друзей конечно не приехал.

Сейчас я, честно говоря даже рад, что один оказался таким любителем приключений. Ну что бы мы там делали всей компанией? Работы нет, денег мало. Пришлось бы «громить» местные дома и дачи и мы тогда уже точно бы угодили на зону. Так что, что не делается, все к лучшему.

После неудачной встречи друзей, я отправился вновь в старую часть Одессы на улицу Деребасовскую. Прогулялся по местным магазинчикам и в одном из них увидел неплохую акустическую гитару за 15 руб. Конечно, купил тут же — будет хоть чем вечерами заняться, песенки посочинять. Кстати, на тот период у меня уже была целая общая тетрадка своих песен, которую я взял с собой. Правда, впоследствии, я к сожалению, так и оставил ее в Одессе, о чем не раз потом пожалел. Неплохие были там песенки, но к сожалению в единственном экземпляре.

15

Пока у меня были деньги, я продолжал отдыхать, загорать, купаться в море. За неделю я очень неплохо загорел, а вот местные жители, наоборот не загорали. Для них и море и лето и пляжи, все было давно знакомо и обыденно и просиживать целыми днями на пляже, чтобы потом похвастаться перед знакомыми, что ты побывал на море, им было незачем.

Как-то через пару недель моего дикарского существования, я, проходя по улице, на одном из магазинов увидел объявление, что им срочно требуется грузчик.

«А почему бы и нет? — подумал я. — Деньги скоро закончатся, а жить как-то надо!».

Я зашел в магазин, поговорил с заведующей магазином, наплел что-то о том, что приехал в отпуск, в гости к брату, но он как раз уехал куда-то, а мне надо подзаработать денег на обратную дорогу, да и уезжать сразу не хочется, все-таки в первый раз на море, — надо немного отдохнуть...

Короче меня взяли временно на работу, и жизнь стала веселее. В магазине работали девушки лет на 5-10 постарше меня, мы быстро подружились и меня даже стали приглашать на их вечеринки. Но я все равно скучал по колпинской жизни, особенно по девчонкам-малолеткам.

Почему-то особенно вспоминалась Юлька Судакова. Невзрачненькая пока еще, четырнадцатилетняя девчонка, но чувствовалось, что еще чуть подрастет и будет красавицей. Я написал ей целое письмо в стихах, на адрес кого-то из друзей. Написал, что скучаю по всем, а особенно по ней. Письмо послал без обратного адреса, так что ответа не ждал, но в дальнейшем, когда я вернулся в Колпино мы стали с ней встречаться, а затем и вместе жить, ну а пока...

Пока я неплохо устроился в магазине. С едой теперь проблем не было, да и втихаря можно было всего урвать понемногу: конфет там из коробок на складе хапнуть, консервов, или еще чего-то.

С утра я закрывал на молнию палатку и шел работать, после работы, в пятом часу, затарившись продуктами, возвращался к палатке и шел загорать и купаться.

Так закончился июль и август. Начался сентябрь. Юг югом, но ночами стало довольно прохладно в палатке. Я начал подумывать о снятии на зиму комнатки где-нибудь неподалеку. А вскоре случилось событие, после которого я решил снять комнату поскорее.

16

Как-то ночью я вдруг проснулся от ощущения, что подо мной земля качается, но не вверх-вниз, а взад-вперед, словно мою палатку поставили на двигающуюся площадку, и толкают эту площадку туда-сюда. Я вылез из палатки, ничего не понимая. Качка не прекращалась, и тут я понял, что это землетрясение! Настоящее!

В те минуты мне было просто интересно, и лишь когда качка закончилась, через пару минут, я вдруг со страхом осознал, что обрывистый берег, уходящий вверх прямо за палаткой с большой долей вероятности мог обвалиться и похоронить меня навсегда в прекрасном городе Одессе! И никто даже не узнал бы, где могилка моя!

Потом из газет я узнал, что в ночь с 30 по 31 августа 1986 года произошло землятрясение в Одессе до 6.8 балла, эпицентр — «зона Вранча».

По Одессе было собрано 3000 анкет и непосредственных опросов, что позволило корректно провести количественную оценку степени воздействий с учетом степени повреждений зданий различных типов. Многие жители города ощущали головокружение, тошноту, в отдельных случаях отмечалась потеря равновесия. Включалась охранная сигнализация на автомашинах и в квартирах. Средняя интенсивность по городу — 6 баллов.

В тот раз мне повезло, в прочем, в жизни я много раз оказывался в ситуациях, близких к смерти, но как-то умудрялся выпутываться. После землетрясения я уже точно решил искать съемную квартиру, чем быстрее, тем лучше!

17

Случилось в эти же дни и еще одно печальное событие-катастрофа. Недалеко от Одессы, затонул теплоход «Нахимов». 31 августа 1986 года в 22.00, пароход «Адмирал Нахимов» с пассажирами на борту отошел от причала порта Новороссийск и последовал к выходу из Цемесской бухты, направляясь в Сочи. На борту его находились 1234 человека: 888 пассажиров и 346 членов экипажа.

Всего по официальной версии в результате катастрофы погибло 423 пассажиров и членов экипажа. Однако, найти и поднять на поверхность удалось не всех погибших. 64 человека навсегда остались под водой.

31 августа 1986 года пароход «Адмирал Нахимов» в соответствии со своим круизным расписанием, прибыв из порта Ялта, ошвартовался в 14:00 у пассажирского причала №34, порта Новороссийск. Согласно расписанию, судну предстояло стоять в Новороссийске до вечера.

Судно «Адмирал Нахимов» совершало последний рейс. Круиз заканчивался 5 сентября 1986 года, после чего оно должно было отправиться на слом.

В 22 часа корабль отошел от причала. В это время ему навстречу следовал из Канады в Новороссийск балкер «Петр Васев» с грузом зерна. В 23 часа 12 минут он столкнулся с «Адмиралом Нахимовым». Корабль получил большие повреждения корпуса, вода хлынула в открытые иллюминаторы, и в течение всего 10 минут он затонул.

18

Как-то вечером, я сидел возле палатки и вдруг услышал доносящийся откуда-то звук басового барабана. Где-то играл ансамбль, или рок-группа. Уж этот звук барабана я слышал десятки раз, и спутать не мог. Я тут же быстренько поднялся наверх из своего убежища и пошел на звук.

Вскоре я подошел к забору, на воротах которого была табличка «Дом отдыха». Музыка, теперь уже ясно слышная, доносилась из-за этого забора. Я недолго думая перелез через него и пройдя вглубь территории вскоре оказался возле открытой танцевальной площадки, на небольшой сцене которой играла группа из четырех человек: 2 гитариста, клавишник и барабанщик. Причем барабаны были электронные, — они тогда, только входили в моду и вживую я еще никогда их не слышал.

Наконец-то я почувствовал себя в своей стихии и обязательно решил познакомиться с музыкантами. Они по виду были постарше меня года на три, четыре, так что проблем со знакомством не было.

Дождавшись окончания танцевального вечера, я подошел к ним, спросил что-то о настройке электронных барабанов, сказал, что тоже играл в рок-группе в Питере. Так слово за слово завязался разговор. Я им помог убрать аппаратуру в актовый зал клуба, находящегося рядом. Потом они сами предложили мне посидеть с ними, выпить вина. Я согласился, потом сказал, что у меня тоже есть вино и спустя час, когда мы их вино все допили, сбегал до палатки, принеся еще три бутылки, как раз купленные накануне.

Этим вечеров рядом с ними все время крутился еще один паренек их возраста, и познакомившись с ним я узнал, что он ушел из семьи по каким-то причинам и можно сказать живет на улице. Звали его Сергей. В дальнейшем я узнал, что причинами, по которым он оставил семью, была наркомания, но в тот вечер я ничего не знал и после того как музыканты поехали по домам, предложил ему переночевать у меня в палатке. Он согласился. Мы пришли к палатке, у меня оставалась еще бутылка вина последняя, мы выпили еще, поговорили о том, о сем.

Оказалось он тоже сочиняет песни и играет на гитаре. Потом я пошел спать в палатку, а Сергей, всю оставшуюся ночь, сидел у костра, и играл на гитаре.

Уже гораздо позже, через пару лет, когда я сам попробовал «эфедрин», я понял, что многие бессонные ночи Сергея с гитарой, так же были действием этого психостимулятора. Но тем летом я ничего этого не знал и только удивлялся, как можно целую ночь не спать, сидеть, что-то сочинять.

В общем, Сергей остался временно у меня в гостях. Я вот сейчас пишу эти строчки и думаю, какой же я был наивный простачек, — привел первого встречного к своему жилищу. Это хорошо, что он «сидел» на эфедроне (производная эфедрина, готовый наркотик), а не на героине. Героинщикам доверять вообще нельзя, — как-нибудь я пришел-бы к палатке, а ее и след простыл со всеми вещами… Но все это я узнаю только через два года, когда сам подсяду на стимуляторы, а пока все шло довольно-таки неплохо.

19

Сергей стал, как бы сторожем моей палатки, а я нашел себе новое жилье… большую холодильную камеру, стоящую во дворе магазина. Камера была большая, как комната, само собой не рабочая, и заваленная сложенными картонными коробками, остающимися после товара. Я, недолго думая, втихаря от всех, перенес все эти коробки в стоящую рядом сараюшку, все почистил, сделал стол, стул, сложил из коробок себе кровать. Осталось дело за малым, — провести туда свет.

Я купил в магазине электротоваров десяток метров провода и взялся за дело. Подключился к счетчику незаметно, пропустил провод по стеночке, а дальше по забору, окружающему двор магазина и наконец, вывел в холодильник. Проверил, — все работало! В подсобке магазина я нашел какой-то старый электрический обогреватель, проверил его — работает. С этих пор я стал все чаще оставаться ночевать в своем новом «доме», предоставив палатку Сергею.

Как-то днем мы сидели у палатки, и Сергей предложил «пыхнуть конопельки», сказав, что она здесь кругом растет и вся молодежь, предпочитает покурить травки, чем вино пить.

Ну, думаю, почему бы и не попробовать, раз случай представился. Повел он меня на какую-то свалку-помойку, а там растут кусты конопли чуть ли не с меня ростом а из зарослей головы чьи-то торчат. Серега объяснил, что это конопля-дичка, а есть еще поблизости и настоящие поля конопли, но они охраняются сторожами с ружьями. Та конопля использовалась на одесской канатной фабрике.

Головы, торчащие из кустов, принадлежали малолеткам, собирающими «пластилин», или проще говоря пыльцу конопли, — чистый гашиш. Они протирали листья, между ладонями собирая пыльцу, а потом, соскабливали с ладоней этот налет и скатывали из него шарики, — вот это и был гашиш в чистом виде. Мы с Сергеем занялись тем же и спустя полчаса работы, набрали в спичечный коробок немного этого зелья.

Вернувшись к палатке, Сергей состряпал «косячок», забив папироску беломорину смесью табака с «пластилином» и дал мне затянуться несколько раз. Ну, затянулся я раз, другой, третий и чувствую, что земля кружится начинает и из под ног уходит. Лег я на травку, глаза закрыл, и вдруг меня так крутить стало, что просто мама-не-горюй! Словно я на качелях качаюсь.

Короче, спустя еще пару минут такой свистопляски, вывернуло меня наизнанку и я, потом долго еще в себя прийти не мог. В общем, не понравилось мне это дело, возможно потому, что я вообще не курил? Серега же сказал, что просто очень крепкий косячок получился, и меня сразу «прибило» конкретно.

20

А спустя несколько дней мы поехали с Серегой в город. Ему к кому-то зайти надо было, как потом оказалось, за эфедрином, а мне первую струну на гитару купить, — порвалась старая. В городе, когда мы сделали свои дела, от нечего делать, решили в кинотеатр сходить на детский фильм «Бесконечная история», только-только вышедший тогда в прокат.

Нам фильм очень понравился и мы всю обратную дорогу обсуждали, как там все круто снято.

Вернувшись к палатке, Сергей достал какой-то пузырек, пакетик с порошком, уксус, марганцовку и начал что-то химичить. Сказал, что специально за этим и ездил в город. Потом он достал шприц и предложил мне попробовать «улетное» зелье под названием «Джеф» или «Эфедрон», как его еще называли.

Тогда я еще не знал что это такое, и каково его действие, да и вообще к наркотикам я всегда относился отрицательно, так что я отказался.

А он сделал себе укол, полежал немного «ловя приход» и такой затем разговорчивый стал, что я не знал, куда от него деваться. Наконец он взял гитару и потом всю ночь опять просидел, что-то сочиняя.

В дальнейшем, через пару лет, я сам попробовал «Джеф» и могу сейчас точно сказать, что если бы я тогда, в Одессе, согласился его попробовать то домой я, скорее всего уже бы не вернулся. Понравилось бы!!! Но, слава богу, тогда все обошлось, и моя жизнь в Одессе продолжалась более-менее спокойно. Сергей продолжал время от времени колоться, но мне больше не предлагал.

21

В магазин, где я работал, как-то зашла заведующая соседнего магазина и предложила мне еще подработать кочегаром в ее магазинчике, находящимся через забор от нашего. Я, конечно, согласился, но пока котельная не работала, надо было только подготовить все к зиме. Мне сказали, что скоро привезут дрова и надо будет их сложить в сарай. В общем, планы на будущее рисовались довольно неплохие, и я уже надеялся остаться в Одессе на всю зиму, а может и дольше, но неслучилось…

Мы с Сергеем каждые выходные ходили на вечера танцев в разные Дома отдыха, раскинувшиеся по всему берегу, где играли наши знакомые музыканты из группы «Радуга», как они назвали свою группу. Мне доверили пульт управления прожекторами, и я с удовольствием занимался светомузыкой на танцполе. После танцев мы обычно собирались вместе, выпивали и разбегались по домам: музыканты ехали в Одессу, я в холодильную камеру у магазина, а Серега к палатке. К тому времени, все свое барахло, я уже перетащил в свое новое жилище. В палатке остались лишь мой надувной матрац да примус с котелком.

В магазине мне уже предложили снимать комнату в доме одной из продавщиц и я у них даже несколько раз вечерами посидел, вина попил. Познакомился там с ребятами, приезжающими к хозяйке этого дома отдохнуть на лето. В начале осени, они уезжали подрабатывать на лесоповал в город Соликамск в Пермский край. И так каждый год. А вообще-то, жили они недалеко от города Полтава на каком-то хуторе.

Я тем временем решил устроиться в магазин на постоянную работу, а не временно. Для этого, надо было сходить в их контору оформиться. Ну, я пошел без задней мысли и… погорел. Там сидела начальница, которая устроила мне, чуть ли не допрос: где ты живешь, где учился, а не в бегах ли ты? Может, от алиментов бегаешь? И в заключении сказала, что надо бы послать запрос по месту жительства и если у меня там все чисто, тогда она возможно и примет меня на работу.

Я понял, что мне тут уже ничего не светит, и при таком раскладе меня быстренько отправят назад, возможно в сопровождении милиции, и я решил срочно уехать на лесозаготовки с ребятами из той семьи, где мне предложили снимать комнату.

Я в тот-же вечер переговорил с братьями насчет того, чтобы к ним присоединиться и получив их согласие пошел собирать вещи. Затем, забрал у заведующей нашего магазинчика причитающуюся мне зарплату, объяснив, что мне предложили ехать на заработки. Ребята уезжали буквально на днях, сначала собираясь заехать к себе на хутор, а уже оттуда ехать в Соликамск через Москву.

Палатку и все мелочи, я оставил Сергею, искренне надеясь, что к следующему лету вновь вернусь сюда с лесозаготовок уже с хорошими деньгами. Мечты, мечты…

О возвращении домой в Колпино я даже не задумывался. Также я попросил заведующую магазином, взять Серегу на работу вместо меня, но что из этого вышло, я уже не узнал, так как, вернуться в Одессу, мне было уже не суждено.

22

И вот, мы вчетвером, я и три брата, поехали сначала из Одессы в Полтаву на поезде, оттуда на автобусе в какую-то глухомань: небольшой хуторок посреди степей. Там мы прожили около недели. Помогали по хозяйству, пили горилку с салом, как положено. Потом поехали на поезде в Москву. Один день погуляли по Москве, пока ждали поезд на Соликамск и наконец, отправились в путь.

Теперь я ехал по нашей необъятной России в другую ее часть. До Соликамска от Москвы поезд шел по моему, двое суток с пересадкой в Екатеринбурге.

Приехали мы туда, потом, на пассажирском катере, переплыли реку Каму и прибыли в какой-то поселок. Так как братья там все уже знали, они тут же договорились на месте, с жильем в бараке, и даже сразу постельное белье получили. И только на следующий день мы поехали в их контору устраиваться на работу.

И тут, вдруг выяснилось, что меня без военного билета на работу никто не возьмет, этот вопрос надо решать в местном военкомате. А там мне сказали, что раз у меня отсрочка из-за болезни матери, то, что я вообще здесь делаю? Короче в военкомате мне посоветовали в срочном порядке ехать домой, пока меня туда под конвоем не отправили.

Рассказал я все ребятам, сказал, что мол, так и так надо домой ехать, а денег нет, типа дайте в долг хоть на билет, потом вышлю. И тут выяснилась их настоящая украинская сущность. Мол, извини парниша, ничем помочь не можем, теперь ты сам по себе, выпутывайся сам как хочешь.

Пришлось мне идти по соседним баракам и предлагать купить мою гитару. Наконец продал гитару за полцены каким-то азербайджанцам и поехал, точнее, сначала поплыл, по реке Каме на катере, до города, а там уж до вокзала пешочком.

Денег хватило лишь на билет до Москвы, копеечка в копеечку. Денег больше нет, кушать хочется, а до Москвы еще двое суток ехать. Да еще и поезд только поздно вечером будет, а я на вокзал приехал часа в три дня.

Просидел я на вокзале до ночи, и наконец, забравшись в поезд, свалился спать, потом пересел вновь в Екатеринбурге и ехал уже до Москвы. Больше приключений я не хотел и решил ехать домой в Колпино и будь что будет!

23

Доехал я, наконец, до Москвы. Пришел на Ленинградский вокзал, денег нет ни копейки. Что делать? Тут я вспомнил разговоры колпинских ребят, которые бесплатно ездили на футбольные матчи из Колпино в Москву на пригородных электричках. Я решил попробовать так-же доехать до Колпино пригородными электричками. Посмотрел по карте самую дальнюю по железнодорожной ветке станцию «Акуловка» и решил наобум ехать до нее, а там видно будет, может дальше, знакомые названия остановок появятся.

Доехал без приключений и без контролеров до Акуловки. В те времена вообще контролеры редко появлялись в поездах, — все пассажиры честные были. Смотрю дальше по карте-схеме в зале ожидания, и с радостью вижу знакомое название, — «Бологое». Ура! Я на правильном пути! В Бологое вновь смотрю на схему движения электричек на стене, и вижу уже совсем родное название: «Малая Вишера». Там уже и до родного Колпино рукой подать.

И вот к вечеру, я наконец-то, добрался до родного Колпино. Произошло это в середине октября, а не было меня дома ровно два месяца. Описывать подробно встречу не буду: мать рыдает, дог Барюша норовит весь на руки залезть, и всего облизать. Я, первым делом немного успокоил мать, и пошел с Бари прогуляться, — я по нему больше всего соскучился, а заодно и увидеться надеялся co своими друзьями-знакомыми.

Пока шел в парк гулять, повстречал пару человек из нашей компании, а когда шел обратно, меня уже толпа друзей встречала.

Ну, тут же устроили небольшую вечеринку по случаю моего успешного возвращения, ну и сфотографировались на память.

Вот так и закончилось мое двухмесячное путешествие.

А вот от суда я так и не убежал, — он состоялся вскоре после моего приезда. До этого, я еще успел лечь в больницу, в хирургию на недельку, чтобы вынуть стержень металлический из ключицы. Он так в кости и оставался пока я гулял по родной стране. Заодно, срочно устроился на работу на колпинский завод «Победа», что на Загородной улице, чтобы в суде знали, что я работаю и веду вообще правильный образ жизни.

Посмотрел вот сейчас, в своей трудовой книжке, ради любопытства, дату устройства на завод «Победа», — 14 ноября, 1986 года, принят «загрузчиком-выгрузчиком сушильных агрегатов» в цех №2, по производству кирпича. Значит месяцок я еще просто болтался дома.

На суде, кстати, всю вину за нашу кражу, взял на себя мой друг Леша Меркулов, а так как он был несовершеннолетним, то отделался легким испугом, мне же дали два года условно. Спасибо тебе Леша!!!

В итоге получилось, что зря я вообще уезжал, зря продал ударную установку, и вообще вся эта затея от начала до конца была полным бредом, но я, к сожалению, привык учиться только на собственных ошибках.

Ну что-ж, еще одна ошибка многому меня научила, но не уберегла от новых ошибок, которых впереди еще будет ох, как много!

24

После приезда из Одессы, я съездил на завод в Ленинград, куда несколько месяцев не появлялся, чтобы забрать свою трудовую книжку и решить вопрос с уплатой задолженности по ссуде. Само собой, меня уволили по статье за прогулы, а насчет ссуды, сказали, что ее я через суд буду выплачивать. Приказ об увольнении подписали от 12 июля 1986 года, то есть со дня, когда я перестал на работу выходить и стал готовиться к отъезду в Одессу.

После моего приезда, вновь ко мне зачастила, моя дочка Сюзанна. Ольга, ее мама, в это время уже подсела на наркотики и у меня не появлялась почти.

А началась у Ольги «дружба» с наркотиками с того, что где-то в Пушкине, где она окончила школу-интернат (там работала в прачечной ее мать), она встретила одного из своих бывших одноклассников, и он предложил ей попробовать героин. Точнее это был не чистый героин, а самодельное варево из маковой соломки. Попробовала она раз, другой, третий… Ну, и понеслась душа в «рай»!

Честно говоря, я часто виню и себя, за все произошедшее в дальнейшем с Ольгой, так как, если бы я был умнее на тот период, я возможно и не развелся бы с ней, и все у нас возможно могло сложиться бы по другому…

Вспоминается такой случай. Как-то, поздно вечером, Ольга пришла ко мне, с синяком под глазом, вся похудевшая, измятая какая-то. Вроде как в гости зашла, а сама попросила помочь ей «вмазаться» (сделать укол наркоты). Вены у нее были тоненькие, а я вообще уколов не любил, и тем более не умел их делать, так что ничего у меня не получилось и ей пришлось «вмазываться» самой. А я как посмотрел на это действо: ковыряние иглой под кожей в поисках хоть какой-то венки, у меня такое отвращение возникло, что когда она, наконец, ввела себе дозу и, расслабившись, предложила и мне попробовать уколоться, я, конечно отказался наотрез. Мне было противно и жалко ее. Немного посидев, Ольга намекнула, что не отказалась бы «вспомнить старое» и трахнуться, но у меня не было никакого желания возобновлять с ней какие-либо более тесные отношения. У нас наладились в последнее время с Ольгой, просто дружеские отношения и мне этого было достаточно.

Кто-бы мог подумать, что уже через полтора года, я сам и колоться начну, и других «вмазывать» научусь, и вместе с Ольгой буду зависать на собственной хате…

Сюзанна, живя с мамой, все чаще была предоставлена самой себе, Ее бабушка, Ольгина мама, Татьяна, постоянно была на работе, да ей и своих детей хватало. Одна Ира-истеричка чего стоила. Впрочем, Ирина, как потом говорили, и в дальнейшей жизни осталась такой же истеричной, склочной, завистливой бабой.

Сама Ольга тоже либо сутками где-то пропадала, либо запиралась на несколько часов с «друзьями» в своей комнате, не пуская туда дочку. Вот Сюзанна и бегала все чаще к нам, — своей второй бабушке Римме и ко мне. Моя мать ее очень любила, баловала, как могла, но из-за своей болезни тоже не могла ей уделять много времени, так как все чаще находилась в больнице.

Я же как-то всерьез тогда дочку наверно и не воспринимал. Точнее не воспринимал, как свою, родную, как говорят кровинушку, которую надо как-то воспитывать. Я тогда считал, — ну прибегает ребенок к нам и слава богу. Мне она ни сколько не мешала, а ей в нашей компании было конечно интересно, так как все мои друзья-знакомые ее любили и баловали по мере сил.

Осознание какой-то ответственности придет уже позже, когда я заберу дочку себе. Точнее Ольга сама попросит, чтобы я ее забрал, но это случится лишь через несколько лет, а пока все шло как всегда: с утра на работу, после работы с друзьями-подругами сидели вечерами у меня дома.

В декабре всей компанией отметили мое день рождения. Собрались все мои малолетки и оттянулись мы опять по полной программе. Там была и Юля Судакова, с которой, с новогодней ночи у меня начались близкие отношения, хотя ей на тот момент только исполнилось 14 лет, но это уже будет в следующем году, а пока мы гуляли, пили, наслаждались жизнью.

Так этот долгий, не очень удачный, но в общем то интересный год и закончился.