Юность. г. Колпино.

Немного истории

Одиннадцатого ноября 1982 года весь Советский Союз из газет узнает, что на 76-ом году жизни умер генеральный секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич Брежнев. Вообще дата смерти Брежнева — 10.11.1982., поскольку сама смерть произошла десятого ноября, но по каким-то причинам эту информацию скрыли от советского народа ровно на день.

Брежнев в последние годы жизни не отличается здоровьем. Сказалось видно то, что Леонид Ильич не отказывался от удовольствий, которые могло дать его положение. В начале 1976 года он перенёс клиническую смерть. После этого он так и не смог физически восстановиться, и его тяжёлое состояние и неспособность управлять страной с каждым годом становились всё очевиднее. Брежнев страдал астенией (нервно-психической слабостью) и атеросклерозом мозговых сосудов. Работать он мог лишь час-два в сутки, после чего спал, смотрел телевизор и т. д. У него появилась наркотическая зависимость от снотворного. Уже в начале семидесятых годов возникает необходимость в постоянном присутствии врачей. Во всех местах, где живет Брежнев, появляются специальные медицинские кабинеты.В последующие шесть лет Леонид Ильич переживает еще несколько инфарктов и инсультов.

В Советском Союзе не принято разглашать информацию о личном состоянии здоровья кого-либо из лидеров страны, но, несмотря на это все советские люди понимают, что с Брежневым что-то не так. Генсек угасает на глазах всего мира.

Утром десятого ноября 1982 года, в день своей смерти, во время завтрака Л.И. Брежнев выходит в свой кабинет что-то взять и долго не возвращается. Обеспокоенная жена идет за ним и обнаруживает его лежащим на ковре возле письменного стола. На этот раз врачи уже ничего не могут сделать. Брежнев умирает.

После смерти Леонида Ильича, высокий пост главы государства занял крепенький, как всем казалось, Юрий Владимирович Андропов, и только мы начали привыкать к его причудам, как и он отправился в мир иной и его сменил совсем уже старичок, Константин Устинович Черненко. В моей памяти два этих лидера слились воедино, и я вспоминаю эти пару лет, как время правления двух господ одновременно. Собственно, со сменой одного на другого ничего особенно в стране не поменялось, разве что при Андропове появился новой сорт дешевой водки — «андроповки», если кто помнит, да и хватать людей, которые вроде как должны были в это время находится на работе, на улицах начали уже просто средь бела дня. Например, в Ленинграде в рабочее время стали проводиться милицейские облавы в кинотеатрах, крупных универмагах и других местах скопления людей, во время которых проверялись документы с целью выявить прогульщиков работы. На деле зачастую борьба за дисциплину оборачивалась курьёзами, когда ретивые начальники на местах организовывали облавы на своих сотрудников, которые, например, в рабочее время «бегали по магазинам».

Андропов начал умеренную и осторожную чистку партийного и государственного аппарата, включая органы безопасности. За пятнадцать месяцев его правления было сменено 18 министров СССР, переизбрано 37 первых секретарей обкомов КПСС. Андропов стал собирать команду деятелей-сподвижников. Он ввёл в высшее руководство региональных деятелей: М. С. Горбачёва, Е. К. Лигачёва, В. И. Воротникова,Н. И. Рыжкова, В. М. Чебрикова, Г. А. Алиева, Г. В. Романова и др.

Вообще, время было чрезвычайно мрачное, и я думаю, что публицисты, кормящиеся еще на описаниях сталинских репрессий, могут быть спокойны: когда эта тема себя исчерпает, то их ждет еще непаханое поле восьмидесятых — время тихого террора Андропова — Черненко.

«Это все ваше советское воспитание», — говорят все чаще сегодня, пытаясь выразить несогласие с тем или иным поведением. Было время, когда советское воспитание мы пытались выжечь каленым железом и из себя, и из общества. Не поддается. И не потому, что многие социальные институты задуманы и реализованы задолго до возникновения СССР, просто базис советского воспитания во многом координирует действия нынешнего поколения. Преподают все те же дети из СССР, на руководящих должностях — те, кто учился в советской школе, изобретают сегодня те, кто освоил дидактику обучения, сформированную «советскими специалистами». В связи с этим, немного расскажу о моральном аспекте советского воспитания. Нас, советских детей, сегодня часто обвиняют в зависимости от коллективных идей и неспособности креативно и целостно реорганизовать свое мышление в ногу с прогрессом. Часто все тех же детей СССР, воспитанных на морально этических принципах строителя коммунизма, высмеивают за альтруизм, излишнюю толерантность. А так ли уж плохо быть «добреньким» в наши дни? Не плохо — нелегко.

Сама суть многих ценностей, заложенных советским воспитанием себя, увы, изжила. Коллективизм был нерушимым принципом советского воспитания. И это единственная возможность что-то созидать. Сегодня, под стать традиционной в Японии системе поощрения с детства, мы воспитываем поколение людей нацеленных на результат, свой собственный, любой ценой. Раннее развитие, усидчивость в учебе, достижения в физической культуре, стремление к лидерству, способность оставаться в «теме» или плавать на волне технических новшеств — за этим не просто гонка воспитания, это все составляет жизненную необходимость современного сообщества.

Интернационализм — воспитание в СССР не подразумевало иного мышления. Сегодня социальные и политические разногласия рождают нетерпимость, и непримиримость, кастовость и открытое противоборство менталитетов, и борьбу за ассимиляцию друг друга на тех или иных территориях.

Патриотизм — мы с детства воспитывались в СССР на подвигах наших соотечественников, на идее Любви к Родине, благо в истории масса тому примеров, мы гордились воинами, строителями, своей культурой. Сегодня нам не хватает уверенности и защищенности, каждый из нас сам за себя. Космополитизм и индивидуализм — не преступление, но если они «коллективны», это путь к ослаблению общества.

Сегодня в детских садах и школах, где закладывают первые социализации помимо семьи, все так же говорят о подвигах, отмечают День Победы и 23 февраля, но дети нацелены скорее на праздник, чем на повод, по которому этот день отмечен красным в календаре.

По-прежнему, как и в СССР, воспитывают любовь к ближнему, однако все больше одиноких и брошенных в современном обществе с незримым лозунгом: «Выживет сильнейший».

А мы жили в своем, отдельном мире, в другом измерении. Это не был мир иллюзий — иллюзией, скорее, было все окружающее, весь народ, который дважды в году раскрашивал себя в красный цвет и спешил на демонстрации, а остальные 363 дня старался выглядеть как можно более неброско и неприметно. Мы же находились хоть и в маленьком, но реальном мире, читали книги, слушали хорошую, по нашим понятиям музыку; жили по простым человеческим законам, а не по законам социалистического общежития. Занятия музыкой оставались для нас пока единственной областью приложения своих сил и способностей, и мы играли в игры: одни — в рок-звезд, другие — в рок-фанов. Было совершенно очевидно, что как музыканты большинство будущих «рок-звезд», как мы считали, абсолютно несостоятельны, но играть было интересно, и некоторые продолжают заниматься этим и по сей день.

Помню еще, что в 1982 году на Венеру была запущена советская автоматическая исследовательская станция, фото грунта Венеры обошли весь мир. Появилось в этом году и такое новшество, как аэробика (ритмическая гимнастика), которой страдали поголовно все.

Еще в этом году в СССР прошла V зимняя Спартакиада народов СССР. Проходила она в Красноярске с 3 по 16 марта. С этого года чемпионы Спартакиады одновременно получали звание чемпиона СССР не во всех видах спорта (напр. в фигурном катании был проведен отдельный чемпионат СССР 1982 в Риге). Торжественное открытие спартакиады 6 марта на Центральном стадионе Красноярска было омрачено массовой давкой, в результате которой 6 человек погибли и более 100 получили тяжелые травмы.

6 июля 1982 года при взлете в Шереметьево разбился и сгорел Ил-62 компании «Аэрофлот». Погибли восемь членов экипажа и 82 пассажира. Причина — отказ системы предупреждения, который привел к ошибочной индикации пожара в двух двигателях. Еще один Ил-62 разбился в этом году в Люксембурге. Авиационная катастрофа, произошла в среду 29 сентября 1982 года в международном аэропорту Люксембург-Финдель. При этом погибли 7 человек.

Ставший традиционным конкурс «Евровидение» 1982 года стал уже 27-м музыкальным конкурсом. Он проводился 24 апреля 1982 года в Великобритании, городе Харрогейт на сцене «Харрогейт — центра». Опять перемены — Франция вышла из состава участников по банальной причине: телекомпании не заинтересованы в трансляции конкурса. А Греция не приняла участие потому, что министр культуры страны Мелина Меркури запретила петь конкурсную песню, поскольку по её мнению она не соответствовала стандартам качества. Из-за этого, число участников конкурса сократилось до 18.

Гран-При был присужден участнице, которая представляла ФРГ — певице Николь, выступившей с песней «Ein bisschen Frieden».

Телевидение СССР посвятило конкурсу "песни Евровидение" 1982 года отдельный выпуск популярной телепередачи "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады", вышедшей в эфир 15 мая 1982 года. В передачу были включены выступления 9 участников конкурса (из Люксембурга, Швейцарии, Кипра, Швеции, Австрии, Бельгии, Испании, Ирландии и ФРГ).

Вспоминается еще дело о хищении и взятках в отношении директора Гастронома №1, известного в народе как Елисеевский. Началось оно за десять дней до смерти Брежнева, продолжилось при Андропове и закончилось расстрелом Юрия Соколова уже при Черненко. Кто-то при этом требовал «призвать к ответу зарвавшегося торгаша», а кто-то видел в Соколове пешку, разыгранную властью в своей игре.

Увы, скорее всего, правы вторые. К власти приходил Андропов, и ему требовалось устранить конкурентов — главным образом, Гришина, с которым, как раз, и был дружен Соколов. Под прилавками Елисеевского и семи его филиалов царило сказочное изобилие: импортный алкоголь и сигареты, черная и красная икра, финский сервелат, ветчина и балыки, шоколадные конфеты и кофе, сыры и экзотические фрукты. Доступ к ним имели лишь члены семьи Брежнева и высшая номенклатура, известные писатели и артисты, космонавты и академики.

Итак, Андропов нашел жертву для показательного суда. В кабинете директора магазина установили аудио— и фотожучки. Дело закипело. Уже через месяц в кабинет Соколова вошел начальник одного из отделов УКГБ и протянул директору руку для рукопожатия. Не в знак расположения, а чтобы не дать тому дотянуться до кнопки вызова охраны. Рукопожатие закончилось захватом, обыском и арестом.

Потом полетели головы и других торговых тузов. Были арестованы 15 тысяч человек. В их числе директора известных на всю страну магазинов: «Новоарбатского», ГУМа, «Смоленского», начальник Мосплодовощпрома, директор «Диетторга» и много кто еще. Аресты широко освещались в печати. Народу нужно было внушить: если бы не эти деятели, советские люди давно купались в черной икре. Ущерб государству оценивался в неслабые по тем временам 3 миллиона рублей. Приговор же Соколову удивил самих судейских: расстрел с конфискацией имущества. Удивил — потому что с самого начала директор Елисеевского активно сотрудничал со следствием. Говорят, что именно эта активность и привела в конце концов к столь печальному финалу — власти не нужны слишком осведомленные свидетели.

Еще одно значимое событие этого года, — на стапеле Черноморского судостроительного завода, 1 сентября 1982 года был заложен тяжелый авианесущий крейсер «Рига» с увеличенной полетной палубой и трамплином для взлета самолетов. Строили его впервые в СССР методом формирования корпуса из крупных блоков до 1400 тонн. Еще на стадии сборки, после смерти Брежнева, «Рига» была переименована в «Леонида Брежнева». Под этим именем его и спустили на воду 4 декабря 1985 года.

В августе 1987 года «Леонид Брежнев» стал «Тбилиси». А в 1990 крейсер получил новое достойное имя — «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» (в честь нашего знаменитого родственника назвали). 

Ну и еще немного расскажу о браках советских людей с иностранцами, не приветствующихся советским правительством. Так, в 1982 году Председатель КГБ СССР В.В. Федорчук направляет в ЦК КПСС секретную записку «О браках деятелей советской культуры с иностранцами из капиталистических государств». С тревогой он сообщал, что количество таких браков растет. В качестве примеров упоминались поэт Евтушенко, актрисы Федорова и Максакова, режиссер Михалков-Кончаловский, гроссмейстер Спасский, композитор Зацепин. Граждане, вступившие в брак с иностранцами, грустил Федорчук, фактически постоянно проживают заграницей, а отсюда и пропаганда западного образа жизни, и утечка негативной информации об СССР за рубеж. Способствуют заключению смешанных браков и вызывают некритичное отношение к ним кинокартины: «Необыкновенные приключения итальянцев в России», «Москва, любовь моя», «Мелодии белых ночей».

История вопроса такова. Еще в годы войны советская власть начала борьбу со смешанными браками. Попытки медсестер, летчиц, поварих, связисток переехать к любимым за рубеж рассматривались как классовая незрелость. После войны в СССР работали тысячи немецких и итальянских военнопленных. За связь с ними женщин исключали из комсомола, партии, института, могли выгнать с работы или даже отправить в места не столь отдаленные. 15 февраля 1947 года правительство издает указ о запрещении браков советских граждан с иностранными. В тексте были приведены убедительные доводы: «В непривычных условиях за границей советские девушки чувствуют себя плохо и подвергаются дискриминации». Все это делалось в целях улучшения демографической ситуации: одновременно вышел запрет на аборты и ужесточились условия развода.

Через 10 лет, Москва принимала Всемирный фестиваль молодежи и студентов. И уже весной 1958 начали появляться на свет «дети фестиваля». Цвет кожи не скроешь. Правительство ужаснулось, вновь разрешило аборты и браки с иностранцами, но сильно их не приветствовало. Только в 1969 к таким бракам стали относиться более лояльно, хотя по-прежнему заключали их исключительно в больших городах и избранных ЗАГСах. Зато в 1975 году СССР присоединился к международному договору, обязывающему предоставить супругам из разных государств место жительства в стране любого из них. Однако проблему никто не снимал: пропаганда западного образа жизни крепла, утечка информации об образе жизни советском продолжалась. Так что тревога Федорчука была не напрасной. Особенно, если учесть, что после смерти Брежнева в том же, 1982, году, к власти придет Ю.В. Андропов и «гайки» снова закрутят.

И снова обо мне

1

Этот год тоже оказался богат на события в моей жизни, кроме того, этим летом мы с Ольгой… ну впрочем, все по порядку.

На празднование нового года, мы с Ольгой позвали Годунова Андрея с его девчонкой Ирой. Она приехала учиться с Украины, из города Сумы. Андрей с ней познакомился в общежитии города Металлострой и у них закрутился серьезный роман, закончившийся свадьбой, на которую Андрей приехал на пару дней уже из армии. Но это все будет потом, а пока мы наслаждались жизнью, молодостью, не особо задумываясь о завтрашнем дне.

С утра 31 декабря, мы с Андреем болтались по магазинам, точнее нас девчонки наши выперли, чтобы, хоть немного привести мою комнату в божеский вид. Нелегкое это было дело, скажу я вам! Представьте только: во всех углах комнаты стоят колонки, лежат электрогитары и приставки к ним, всюду картонные коробки с радиодеталями и другими нужными мне блоками, а проводов всяких… Но, как ни странно, к нашему возвращению комната приобрела более-менее цивильный вид, что-то убрали в кладовку, что-то в маленькую комнату. Когда мы вернулись, девчонки пошли на кухню, что-то готовить к столу, а мы с Андреем все оставшееся до нового года время сидели, смотрели телевизор, слушали музыку, или играли на гитарах.

В течение дня, заходили кое-кто из моих бывших одноклассников, наши друзья со двора, соседи. В общем, все ждали праздник, и у всех было прекрасное настроение. Отпраздновали в прочем, как всегда, — ничего особо примечательного. То же шампанское и портвейн, те же закуски, те же программы по телевизору, правда, в предновогодний день больше показывали детских передач: сказки, мультфильмы, которые мы тогда с удовольствием смотрели.

Где то в середине ночи, мы пошли на улицу, немного погуляли, по ночному городу поздравляя всех встречных с праздником. Под утро вернулись опять ко мне, что-то еще смотрели по телевизору, пили вино, а потом, уже под утро легли спать. Андрею с Ирой мы постелили на одном диване, а мы с Ольгой легли на другой. Выспавшись, мы продолжили разгуляево, так как вина мы всегда покупали с запасом.

Сейчас, оглядываясь назад, замечаешь, что в те времена любые праздники, а особенно Новый год, воспринимались действительно как праздники. К ним готовились заранее, и уже за неделю у всех было приподнятое настроение. А сейчас все это радостное предвкушение праздника куда-то испарилось. И даже море спиртного, накрытый стол, не особо поднимают настроение. Если и накрывается стол, то это скорее дань традиции, а не искреннее желание отметить праздник. Хотя, может это только я, все так воспринимаю теперь, когда мне уже 50 лет? Не знаю.

2

После нового года у меня продолжились зимние каникулы, и я отдыхал, как мог. Если Ольга была на работе в утреннюю смену, я паял что-то, переделывал аппаратуру, учил что-то новенькое на гитаре, а как только она возвращалась с работы, занимался исключительно ею. Впрочем, и с ней мы тоже что-то учили на гитарах, когда из кровати вылезали на время.

Если она работала в вечер, то она заходила с утра ко мне, особенно если у меня никого дома не было и… ну потом она, на работу шла, а поздно вечером, к двенадцати часам, я ехал на остановку «Фидерную», где находилась швейная фабрика, встречать ее с работы. Но конечно так было не всегда, хватало и других дел, но все равно наши с Ольгой отношения входили в новую стадию и мы уже задумывались о будущей совместной жизни. Но и с Андреем Годуновым мы постоянно собирались вместе. Что-то подбирали на гитарах, слушали новые диски.

Моя квартира была нашим клубом, репетиционным помещением, студией звукозаписи, фонотекой — в общем, базой. Здесь мы отдыхали, обменивались новостями, иногда пили, играли, пели, даже танцевали по большим праздникам. У меня, как я уже говорил, была кое-какая аппаратура, как бытовая, так и полупрофессиональная, и было на чем послушать пластинки и во что воткнуть гитары. Словом, это был наш рок-клуб. Ноты кроме меня не знал никто, инструменты были просто, как говорил Ницше, за гранью добра и зла — сейчас гитар с таким звуком просто не бывает. Ходили слухи, что, когда Брайан Ино (британский музыкант-электронщик, музыкальный теоретик и продюсер звукозаписи. Возможно, он более известен, как отец эмбиентной музыки) посетил Советский Союз, он приобрел гитару «Урал» и увез ее к себе в Англию — поражать друзей-авангардистов. Но пытались что-то играть мы отчаянно и самозабвенно.

Часто вечерами мы собирались у меня вчетвером: Я с Ольгой и Андрей с Ирой. Мы с Андрюхой что-то играли на гитарах, а девчонки пели. У обоих были хорошие голоса. Или просто сидели, слушали записи новых групп, обнимались, целовались. Ну что вы хотели, нам было по 17 лет и казалось, счастью не будет конца!

Два раза в неделю моя Ольга, — я считал ее уже своей навечно, — продолжала ходить в вечернюю школу на пр. Ленина. Школа тогда размещалась в одноэтажном здании напротив кинотеатра «Заря» (тогда это был еще кинотеатр, а не церковь), так как окончить десятилетку все равно было необходимо. Вечерами, как я уже сказал, я шел ее встречать из вечерней школы или с работы, когда она работала в вечер и мы, не спеша топали пешком до дома, целовались на прощание и расходились по своим домам. Сэм с Ирой заглядывали к нам довольно часто, а вот остальные друзья-товарищи заходили все реже.

3

Этой весной, у нас в ПТУ началось повальное увлечение панк-культурой, впрочем, как и во всей нашей стране. В музыкальной жизни страны, в моду начали тоже входить панк-группы. Хотя, толком никто в нашей стране не знал что это такое. Молодежи хотелось свободы и анархии. Им было скучно в консерватизме. И именно эта бунтарская музыка давала возможность реализовывать свои силы и побуждения. Сказать "нет" форме и комплексам. "Да2 — свободе. Оттого панк-движение на Западе так быстро и разрослось. Наркотики, свобода секса — что может быть притягательнее для неокрепших душ. Однако в нашей стране дело обстояло иначе. Все тот же протест, все та же противоположность. Но какой, на фиг. консерватизм? Копаем глубже. Какая-то тупая зоновская концепция. Многострадальная гонимая страна. Железный занавес. И вдруг — панк-рок. Оттого молодежь и клюнула.

Однажды Саня Архаров из нашей учебной группы в ПТУ, пришел с прической, «а ля панк»: волосы выкрашены в зеленый цвет зеленкой, поставлены дыбом и залиты лаком, а по бокам все выстрижено. Но, как ни странно, учителя лишь посмеивались и даже с уроков не выгоняли, — действительно времена начинали меняться.

В этом году я впервые попал в Ленинградский рок клуб. По моему с кем то из знакомых, с кем играл в рок-группе в нашем ПТУ, возможно с Саней Архаровым, так как он был не плохим барабанщиком и уже на тот период много кого знал из питерских музыкантов, хотя сам жил в Петергофе.

Ленинградский рок-клуб уже работал второй год. И это, честно говоря, было довольно любопытное заведение. Президентом клуба на тот период был вроде Гена Зайцев. Как про него говорили, он страшно любил всякие бумажки, записки, протоколы, книги учета и прочие бюрократические штучки. У Гены была четкая ориентация на совершение в СССР рок-революции, ни больше, ни меньше. И весь клуб под его руководством готовился к полномасштабному восстанию.

Заправляли тогда всей партийной работой в рок-клубе мэтры хипповского хард-рока семидесятых — группы: «РОССИЯНЕ», «ЗЕРКАЛО», «СОЮЗ ЛЮБИТЕЛЕЙ МУЗЫКИ РОК», «ДЖОНАТАН ЛИВИНГСТОН» и многие другие — одни получше, другие похуже, умные и целеустремленные борцы за свободу всего человечества.

Каждая группа была по своему неплоха, когда занималась своим прямым делом — рок-музыкой. Но когда они собирались в рок-клубе все вместе и под председательством Гены начинали свои партийные собрания— на полном серьезе объявляли кому-то из участников рок-клуба выговоры, предупреждения, кого-то исключали, принимали, решали возникшие трения по вопросам идеологии, путем поименного голосования, выдвигали поправки по повестке дня и ругали правых (КГБ) и левых (музыкантов), то все это выглядело чересчур прагматично, напыщено. Все музыканты, удостоившийся почётного звания «член Ленинградского рок-клуба», сдав по одной фотографии президенту Зайцеву, ходили важные, на свои собрания никого не пускали и были на седьмом небе от собственного величия.

Руководство клуба захватило монополию на устройство концертов и всячески пакостило двум-трем делягам шоу-бизнеса, пытающимся организовывать концерты самостоятельно.

Вторым человеком в клубе после Гены была некая Таня Иванова, которая в конце концов подсидела Гену и стала заправлять клубом, внедряя в него уже свои приоритеты. Но свои интриги, Таня плела тоже не очень долго и вскоре ее заменил энергичный Коля Михайлов. Он был первым из трех «президентов», имеющих непосредственное отношение к музыке, и это, конечно, сыграло свою роль.

Мы, начинающие колпинские музыканты, тоже поначалу мечтали стать участниками питерского рок, — клуба, ходить на собрания, обсуждать творчество других групп и конечно участвовать в клубных концертах. Это сейчас такие собрания кажутся смешными и глупыми, а тогда для нас все это было чрезвычайно интересно: репетировать, покупать или обмениваться инструментами и аппаратурой, слушать новые диски западных команд, выпускать подпольные рукописные журналы, типа «Рокси» и «Рио», которые расходились по всей питерской рок-тусовке, передаваясь из рук в руки. Хотелось удивить всех близких друзей или, по крайней мере, показать всем нашу музыкальную продукцию.

Насколько я знаю, участников рок клуба обязывали ходить на все собрания, а заодно еще и в студию свинга, на какие-то семинары по рок-поэзии, ещё куда-то. Там много чего происходило, но постоянно ездить за этим «допингом» в Питер нам не очень хотелось и мы, колпинские рокеры, решили создать свою рок-тусовку, а именно Колпинский рок-клуб.

В Ленинградском рок-клубе в последующие годы мы, честно говоря, бывали не часто, хотя побывали на нескольких самых первых больших концертах, на одном из которых, кстати, играли впервые группы «Кино» и «Аквариум». Запомнилось первое по моему выступление «Кино». А может оно было годом раньше, не помню точно.

Насколько помню, поначалу, зал не особо приветствовал новые группы, но потом, где-то с середины выступления, зал все-таки начинал реагировать на безумства, происходящие на сцене. Слышны были и одобрительные хлопки, но лишь половины зала. Остальная половина принадлежала к любителям традиционного хард-рока и была более сдержанна в выражении восторга новым группам играющим непонятную музыку.

Группа «Кино» играла без живого барабанщика, под драммашину, но в целом все проходило довольно интересно и зрелищно. На последней песне на сцену выскочил Борис Гребенщиков с огромным барабаном, с какими ходят по улицам духовые оркестры, и с этим чудовищем на животе, полуголый, в шляпе и черных очках торжественно колотил по нему изо всех сил, помогая драм-машине. С другой стороны на сцену внезапно выпрыгнул Майк Науменко (лидер группы «Зоопарк») с гитарой наперевес и принялся запиливать параллельно с соло-гитаристом лихое соло в стиле Чака Берри. И наконец на сцену выскочил «Панкер», отец которого был заместителем заведующего отделом идеологии и пропаганды Ленинградского обкома КПСС. Его еще звали «Монозуб», так как у него не было одного верхнего зуба. В развевающейся огромной клетчатой рубахе, узеньких черных очечках на квадратном лице и с еще непривычным для тогдашней рок-сцены саксофоном в руках, на котором он совершенно не умел играть. В зале, к этому моменту, тоже во всю уже веселились, прыгали, орали. Такого энергичного задорного зрелища на рок-клубовской сцене еще не было. На подпольных сэйшенах, конечно случалось и покруче, но в строгом официальном клубе такое было впервые.

Коля Михайлов, который вёл концерт, выйдя на сцену, чтобы представить следующую группу, растерянно сказал:

— Группа «Кино» показала нам настоящее кино… Вообще, зал Дома народного творчества предназначался для театральных постановок, и отличались клубные концерты отвратительным звуком. Половину концертов народ проводил в буфете, где продавались пиво, кофе и мелкая закуска. Мы с друзьями в дальнейшем, лишь изредко приезжали на Рубинштейна 13, чтобы встретить знакомых и поболтать, проявляя таким образом, как бы причастность к определенной социальной группе — музыкальной питерской рок-тусовке.

Рок вообще, а особенно в его ранние годы, был колоссальным прорывом к взаимопониманию людей в СССР.

4

К середине 1982 года питерские панки утратили большую часть абсурдного юмора и стали более брутальными, натуралистичными и подпольными. Если сначала «люди в сером» не врубались в расклад — панки одевались, как все, только еще хуже, что в СССР было в порядке вещей, — то после того, как они перешли на разноцветную кожаную рвань, цепи, булавки и поднятые портвейном дыбом волосы, внутренние органы Ленинграда смекнули, что здесь дело нечисто. А поскольку в арсенале панк-развлечений были дестрой и вандализм городского пейзажа, акты дефекации на улицах, беготня по помойкам и селф-дистракшн (саморазрушение), при помощи различного рода химии плюс употребление всевозможных доступных допингов — менты принялись винтить всех без разбора по любому поводу.

У нас в Колпино панк-движение было в зачаточном состоянии. Мы тоже стали что-то придумывать с одеждой, чтобы как-то соответствовать панк-культуре: рвали одежду, по швам и тут же зашивали огромными стежками яркими нитками, резали штаны бритвами и тут же вшивали в разрезы молнии, причем молнии обязательно должны быть расстегнуты, чтобы тело было видно. В Питере же, в училище, мы извращались в основном над путяжной формой, которую нам бесплатно выдавали, — зачем свою хорошую одежду портить! Причем по Питеру я ходил в таком прикиде с гордо поднятой головой. На мнение окружающих нам было не только наплевать, но наоборот хотелось всех привести в шоковое состояние, что нам неплохо удавалось.

5

Наступило лето. У меня началась летняя месячная практика на заводе «Волна». Вечерами же мы с Ольгой продолжали встречаться с друзьями, гуляли, ходили на пляж, катались на лодках, ходили в кино, на аттракционы на Чухонку.

По моему в начале этого лета, в первые приехала в Питер группа «Машина времени» с большим концертом и мы поехали на концерт в «Юбилейный» всем двором. Ну не всем конечно, но человек пять точно. После любого рок-концерта в те дни, мое желание играть в рок-группе становилось просто сумасшедшим.

«Машина времени» в эти годы била все рекорды популярности. Их первые гастроли в Ленинграде в этом году, по накалу ажиотажа, вполне можно сравнить с массовым безумием времени «битломании». Тысячи подростков и мы с друзьями в том числе, атаковали Дворец спорта «Юбилейный»; автобусы, в которых везли музыкантов, совершали хитрые обманные маневры, чтобы спасти Макаревича, Кутикова, Ефремова и Подгородецкого от восторженной толпы. Аналогичное происходило практически во всех городах, куда приезжала группа.

Бестселлером сезона, однако, были не «русские песни» рок-клубовских команд и даже не очередной диск Аллы Пугачевой, которая также пользовалась оглушительной популярностью, а альбом под названием «Диско-альянс», записанный абсолютно неизвестной тогда латвийской группой «Зодиак». В десяти инструментальных электронных пьесах, очень сильно напоминавших продукцию модной тогда французской группы «Спейс», не было ничего примечательного, за исключением одного — качества записи. Продюсером альбома был сам директор рижского филиала «Мелодии» Александр Грива. И он не пожалел ни студийного времени, ни пленки, чтобы поработать с группой совсем молодых студентов консерватории (среди которых случайно оказалась и его родная дочь...). Некогда сенсационный альбом сейчас почти забыт, но он сыграл свою роль в «культурной эволюции», установив некие нормы качества и внушив многим верную мысль, что мало уметь хорошо играть и интересно сочинять, надо еще и умело работать со звуком. «Мелодия» по не очень понятным причинам никогда не разглашает тиражей своих пластинок, но по приблизительным оценкам «Диско-альянс», как в свое время первый альбом «Песняров» и диски Давида Тухманова, разошелся в количестве пяти миллионов экземпляров.

А концертов в Питере устраивалось все больше. В стране ещё все было по старому, ещё не началась перестройка, но что-то в умах людей и тем более молодёжи начинало меняться. Приезжали с концертами новые профессиональные группы «Земляне», «Динамик»,» «Афтограф», «Диалог», «Магнетик-Бенд» и другие. Начали выходить из подполья с концертами и рок-клубовские команды.

6.

Как-то вечером в конце июня, у меня сидели Ольга, ее подруга Лена, работавшая с ней на КШФ, Андрей «Кактус» и мой сосед с 8-го этажа Миша Огурцов.

Разговор зашел об отдыхе на природе. Мол, надо куда-нибудь на пару дней выбраться, желательно с ночевкой. В Славянке к тому времени, наш дом уже разбирали, и ехать туда не имело смысла. Миша вдруг вспомнил, что есть одно классное место на Саперном. Возле развалин старого кирпичного завода (это на автобусе надо было ехать от колпинского железнодорожного вокзала, по дороге на поселок Понтонный).

Он рассказал, что там за руинами цехов бывшего завода, есть небольшое озеро и там можно неплохо провести время. В общем, слово за слово, решили мы туда податься на выходные отдохнуть. На неделе закупили вина, — ну как же без него, — набрали еды, и в субботу отправились отдыхать.

Приехав туда, Миша провел нас по полуразрушенным цехам завода, наполовину уже заросшим кустами, мхом и деревьями. Даже на обвалившихся крышах росли молодые березки.

Поблуждав по заброшенным цехам и пройдя между десятками дачных домиков, строящихся тут и там, Миша, наконец, вывел нас на берег озера. Дач вокруг уже было понастроено так много, что свободного места на берегу для нашего пикничка не было. И тут на середине озера мы увидели довольно большой, красивый островок, а Миша сказал, что знает, где можно на него вброд перейти, так как уже бывал здесь раньше.

Нашли мы этот брод, перешли на остров. Вода лишь кое-где доходила до середины бедер, даже раздеваться не пришлось. Ну, а дальше, как всегда, мальчики собирать дрова для костра пошли, Ольга с Леной, взялись накрывать «праздничный» стол. Потом включили мой радиоприемник «VEF», так-как переносных магнитофонов у нас тогда еще не было, развели костер, сварили чего-то поесть, выпили, закусили. Парни и Лена, немного подвыпив, решили пойти поискать плот, — по Мишкиным словам он где-то недалеко у местных ребятишек спрятан был. Мы с Ольгой остались вдвоем у костра, обнимались, целовались, ну и… немного покувыркались, раз представился такой случай.

Где-то, через час, мы увидели пацанов и Лену, плывущих к острову на плоту. Потом, помнится, мы опять пили, купались, на плоту плавали, изучая окрестности.

Так мы до вечера и отдыхали. Сидели у костра с гитарой, Ольга пела под мой аккомпанемент, или сама что-то играла. Я тоже, помнится, что-то пытался петь, хотя певческим талантом бог меня, к сожалению не наградил. Всю ночь мы о чем-то болтали, мечтали, и тут, вдруг у нас родился план: а что если нам всем дружно, взять, да и построить на этом острове свою дачу! Одну на всех!

Причем в наших мечтах уже рисовалась не просто дачка, а чуть ли не вилла с собственной яхтой у причала. В дальнейшем, уже когда мы приехали домой и вновь собрались у меня, Миша Огурцов взялся даже рисовать точный план: где что будет находиться на этом острове.

7.

Дома мы долго обсуждали наши возможности и решили вначале выкопать большую землянку, чтобы было где ночевать, если вдруг захочется там остаться. А в дальнейшем, переделать землянку в подвал и наверху начать строить большой дом, чтобы всем по комнате было...

Что самое интересное, мы даже не задумывались тогда, имеем ли мы право, заниматься там частным строительством. Мы считали, что раз люди по берегам этого озера строят себе дачки, отгораживают участки, кстати тоже самовольно захваченные, так почему бы и нам не начать свое грандиозное строительство.

Сейчас, оглядываясь назад, я представляю, как это все выглядит глупо, но тогда… Тогда, в ясные летние дни, когда казалось, что жизнь только начинается, мы были полны такого оптимизма и юношеского задора, что нас ни что не могло остановить. Мы свято верили, что все у нас обязательно получится!

Мы решили на каждые выходные приезжать на этот островок и помаленьку строиться, что мы в дальнейшем и сделали. Целый месяц мы исправно ездили каждые выходные на «наш» остров и копали землянку не покладая рук. И выкопали практически полностью.

Ненужной, выкопанной землей мы засыпали все неровности острова, чтобы он выглядел ухоженным и красивым. Остров был довольно большой, метров сто пятьдесят на сто. Мы уже планировали, где у нас будет небольшая пристань, где мы разобьем небольшой сад, как весь остров огородим кирпичной стеной (ведь рядом было столько кирпичей в разрушенных цехах завода).

Боже, какими мы были наивными! А я был самым большим кретином их всех! У меня же был в то время еще участок в Петро-Славянке, по закону принадлежащий нашей семье! Пусть наш дом уже разобрали, но можно ведь новый дачный домик было построить. Так нет, потянуло меня на романтические мечты о домике именно на берегу озера.

В итоге и в Славянке участок в дальнейшем просрал, извините за выражение, и на острове ничего так и не достроили.

8.

Началась осень, мы еще временами выбирались на «наш» остров, но постоянно вброд переходить на остров уже было как-то прохладно, да и оптимизма за месяц раскопок, у нас уже изрядно поубавилось. Землю копать оказалось довольно утомительным занятием, с мазолями на руках, а ведь надо потом и материалы где-то для строительства искать, цемент, инструменты. Об этом мы уже потом начали задумываться.

В общем, этот наш проект строительства благополучно провалился! В моей памяти, этот милый островок и это лето остались лишь потому, что в эти прекрасные дни и ночи на «нашем» острове, была зачата моя любимая дочурка Сюзанна. Зачата, можно сказать, на пике наших с Ольгой лучших отношений, в любви и согласии. Надеюсь, да и вижу, что эти наши чувства, отразились и на характере и на внешности нашей дочки. Правильно говорят, что ребенок, зачатый в любви и гармонии, рождается красивым и умным!

Кстати, хоть Ольга в те дни «залетела», в общем-то, не запланировано, но мы в здравом уме и твердой памяти, сами решили оставить этого ребенка и уже всерьез начали задумываться тогда о нашей совместной жизни.

Однажды, где-то уже в середине осени, мы сидели с Ольгой вечером у меня дома, и вдруг раздается звонок в дверь. Открываю, — стоит незнакомая, симпатичная девушка, и как ни в чем не бывало, говорит: «Привет Саша! Я Лариса Иванова. Ты меня не помнишь? Я сестра Андрея Иванова, твоего одноклассника из Славянки».

Тут я наконец-то, узрел что-то знакомое в ее чертах и вспомнил ее, хотя, через столько лет я и думать о ней забыл. Ну что малолетку вспоминать, которую видел в детстве лишь изредко, когда, бывало, заходил к Андрюхе в гости, или они с сестрой приходили ко мне.

Пригласил я ее пройти в комнату, предложил чаю. О чем говорить, совершенно не представляю. Юлька тоже коситься в непонятках, — что это за явление на ночь глядя? И тут Лариса мне выдала: «Понимаешь, мне приснился сон, что тебе нужна моя помощь, вот я и приехала...»

Честно говоря, я даже не представлял, как мне реагировать на это заявление. Я уже полгода встречался с Ольгой, а тут такой сюрприз. Сразу было ясно, что Лариса, в глубине души на что-то надеялась но, увы.

Лариса и сама видно поняла, какую глупость сморозила приехав ко мне и увидев, что я живу не один и вполне счастлив. Она быстренько допила чай и ушла. Я думал, что уже никогда наши пути не пересекутся, но благодаря вошедшему в нашу жизнь интернету, Лариса вновь нашла меня в 2012 году, в соцсети «ВКонтакте», когда я и думать о ней забыл и мы возобновили знакомство, стали переписываться. Лариса призналась, что была влюблена в меня еще со школы и конечно ехала тогда ко мне, надеясь, что у нас что-то получится…

Вот так и разбиваются в прах детские мечты, а ты порой о чьих-то переживаниях даже не догадываешься. Впрочем у нас сейчас хорошие дружеские отношения.

9

Забросив остров и наше строительство, мы с Ольгой и нашими друзьями нашли для себя новое увлечение. В Питере все чаще организовывались концерты в «Юбилейном» и «СКК им Ленина» и мы стали периодически выезжать в Ленинград на концерты популярных ансамблей того времени: «Аракс», когда у них солистом был Юрий Антонов, «Динамик» с солистом Владимиром Кузьминым, «Земляне» и многих других.

Начало 80-х ознаменовалось и ещё одним рождением нового феномена — и это было, наверное, самым важным событием в истории советского рока со времени его появления. Речь идет о самодеятельных магнитофонных альбомах. Появились на них тогда первые подпольные записи рок-групп ленинградского рок-клуба: «Алисы», «Кино», «Зоопарка», «Аквариума» и т.д. Жизнь в стране начинала меняться, и жить становилось все интересней.

Как ни печально, но все, что осталось от нашего (русского) рока 60-х-70-х годов, — это лишь воспоминания, фотографии и немногочисленные газетные заметки. Более весомых «вещественных доказательств» к сожалению не существует. Ту музыку ни кто не записывал.

Музыка «Скоморохов», «Санкт-Петербурга» и многих-многих других питерских групп того периода исчезла без следа. Случайные концертные записи были такого качества, что сохранять их для потомства казалось тогда бессмысленным. Трудно сказать, почему эта проблема, сегодня очевидная для всех, тогда никого не заботила. Пионером самодеятельной звукозаписи в эти годы стал ленинградский хиппи по имени Юрий Морозов. Он редко выступал «живьем», работал техником в студии звукозаписи и по ночам творил там свои бесконечные альбомы (хард-рок и «космическая» музыка с глупо-мистическими текстами). Он занялся этим еще в начале 70-х и записал, по слухам, порядка пятидесяти альбомов, но примером для подражания не стал: даже немногие знавшие его работы, считали Морозова эксцентриком-одиночкой. Время от времени он гастролировал с филармоническими ансамблями, что и вовсе ставило его рокерскую репутацию под сомнение.

Первый настоящий современный самодельный магнитоальбом, явившийся по формату и дизайну прототипом всего, что последовало за ним, стала: «Сладкая N и другие», Майка Науменко. Мне тоже кто-то из друзей привез такую бобину переписать. И с нее началось мое знакомство с группой «Зоопарк», а потом и с другими рок-клубовскими группами.

Фактически это была обычная, фабричного производства катушка, рассчитанная на время звучания 45 минут (при скорости 19 см/с), на картонную коробку которой с обеих сторон нежно и аккуратно (как правило, этим занимались сами музыканты) были наклеены соответствующего размера фотографии. Здесь все было всерьез, с гордым соблюдением всех условностей и деталей «настоящего» продукта, вплоть до надписи «Стерео» и значков ® и ®. Хотя, конечно, никакого реального отношения к авторским и прочим правам этот артефакт не имел. На лицевой стороне обложки — рисованная картинка: некая обворожительная особа в шляпке (сама «сладкая N, надо полагать) несет под мышкой «диск» Майка, а тот угрюмо смотрит ей вслед. На оборотной стороне, естественно, перечислены названия песен, а также музыканты и все прочие, помогавшие при записи. Да, это была настоящая вещь… Стоила эта прелесть всего десять рублей, что примерно соответствовало стоимости катушки плюс расходы на фотографию плюс ручная работа с клеем и ножницами… Это называлось «альбом с оформлением», и таких циркулировало по Питеру, порядка двадцати-тридцати экземпляров. Музыканты дарили (или продавали, что не имело большого значения) своим близким друзьям, а те, в свою очередь, давали их переписать разным знакомым — и дальше в геометрической прогрессии, от магнитофона к магнитофону, росло количество альбомов, правда уже «без оформления»...

10

В ПТУ, с начала учебного года, у нас опять поменяли мастера и теперь им оказался тренер по боксу. Соответственно, он уговорил многих парней из нашей группы и меня в том числе, идти к нему в секцию, заниматься боксом. Я съездил к отцу своей сестры Наташи и выпросил у него старенькие боксерские перчатки, — у него они все равно без толку валялись. Теперь два раза в неделю, я стал ездить на стадион тренироваться.

Тренировки проходили довольно жестко. Скажу только, что за полгода, что я туда проходил, я похудел на восемь килограммов! Но в дальнейшем, когда уже мы начали проводить тренировочные бои, мне как-то расхотелось ходить со сломанным носом, — я же о сцене мечтал, и с боксом я решил завязать.

Когда Ольга была уже на третьем месяце беременности, в октябре, мы сообщили нашим родным, что решили пожениться, что, в общем, все восприняли спокойно и доброжелательно. Все чаще Ольга стала оставаться у меня дома ночевать.

К концу года, Ольга ушла в декретный отпуск, а как только мне исполнилось 18 лет (в декабре), мы подали заявление в колпинский ЗАГС. Там, правда нам сказали, что придется ждать два месяца и назначили наше бракосочетание на февраль, если мы не передумаем.

Началась подготовка к свадьбе, а заодно и к рождению нашего первенца. Наши родители начали копить деньги на ползунки и пеленки, вязать всякие шапочки и пинетки. Мы с Ольгой были уверены, что у нас начинается новая взрослая жизнь, и все будет прекрасно, но увы...