Глава 15. Игра в куклы

Метель завывала за стенами фабрики, как будто снаружи металось раненое бесприютное чудовище.

— Все здесь? Где Доктор?

Надя не так хорошо видела в темноте, как остальные, но чувствовала — его нет. В фабричном подвале голоса по три раза отскакивали от кафельных стен. Времени на поиски уже не было. Надя отступила к лестнице, спиной, не решаясь отвернуться от преследующих её взглядов. Она должна была пообещать, что ничего страшного не случится. Дать им всем хоть какую-то надежду. Но вместо этого сказала:

— Уходите глубже. Люди уже близко.

Шериф принял из её рук неподвижную Каплю.

Это место оказалось едва ли не единственным убежищем, которое она не успела указать в домовых книгах, и была рада хотя бы этому. Если у Игоря в руках её записи, он знал о мёртвом городе почти всё. И обо всём он доложил ополченцам.

Рокот двигателей, который ещё секунду назад был эфемерным, пробился к ним через вой метели. Свет фар мазнул по каменной баррикаде и ушёл в сторону.

Надя сбежала вниз по провалившейся лестнице. Повезло: изнутри подвальная дверь запиралась. Хоть перекрытия первого этажа давно рухнули, уцелевшие стены кое-как закрывали внутренности дома от ветра, и его не занесло снегом.

Ещё ниже, на втором ярусе подвала послышался окрик Смертёныша. В подвале она впервые ощутила, как здесь холодно. Холодно и темно. Надя бесшумно замерла на лестнице и отозвалась:

— Не пугайтесь.

Когда привыкли глаза, выяснилось, что в подвал из слуховых окон пробиваются полотна серого света. В полумраке перед Надей очертилась фигура Сабрины.

— Они далеко? — спросила Сабрина.

Капля выглянула из-за стенного выступа, но Надя махнула ей рукой, давая знак уходить.

— Все здесь? — подала голос Надя.

Сабрина отозвалась:

— Доктор остался в школьном подвале. Ничего с ним не смогли поделать.

Доктор один в школе — это плохо. Если вдруг он снова впадёт в беспамятство, может произойти всё, что угодно. Надя шевельнулась, за её спиной развернулись крылья.

Шум машин сделался вдруг очень близким. По слуховым окнам ударил мощный луч света, вырвав из темноты профиль Сабрины, её хмуро поджатые губы. Моторы заурчали на одной ноте, потому что машины замерли — дорогу им перегородил завал. Людские голоса заглушал ветер.

— Они не могут знать, что мы здесь, — прохрипела Надя голосом подвального сквозняка.

Шаги. Опять тихо, и над самым окном:

— Здесь не проедем! Давайте назад.

— Нет, дальше — пешком. Они рядом.

Надя смотрела в оконный проём, не отрываясь, хотя вряд ли даже она различала там что-то — только метель, перемешанная с жёлтым светом фар. Капля потянулась к ней, останавливая то движение, которое ещё не родилось в Надиных суставах.

— Стой, останься здесь, — прошептал сквозняк голосом Смертёныша.

— За завалом школа и...

Их было много. Даже не видя, что творится за стенами дома, Надя всё равно ощущала удары кованых ботинок по разбитому асфальту. Оружие. Звон цепей. Их было слишком много даже для неё. Много вооружённых, разозлённых, уже умывшихся кровью. Тех, кто не остановится. Так много, что им не справиться. Если только героически погибнуть.

Захрустел снег у дома под чьими-то шагами — вдоль фасада и обратно. Сквозь метель опять проступили голоса.

— Здесь, в радиусе пары дворов. Бросайте машины. Подойдём с другой стороны — застанем врасплох.

Капля отчаянно мяукнула из-за лестничного пролёта. Надя дёрнула головой.

— Если я не вернусь, дождитесь ночи и уходите на окраины.

Стало слышно, как Шериф задумчиво поиграл связкой ржавых ключей от кладбища. Капля отползла в тёмный угол.

— Надя, стой, — прошипела Сабрина, пытаясь ухватить её за руку, но Надя легко вырвалась.

— Сейчас запирайте дверь и уходите на нижний уровень.

Надя была уже на середине лестницы. Тяжёлая дверь хлопнула.

— Стойте!

— Никуда не уходите. Я их уведу.

Дверь за её спиной не скрипнула.

В тот момент, когда она увидела Седого, она всё сразу поняла — по кривой улыбке, идущей наискось лица, как шрам. Надя замерла посреди улицы и дождалась, пока луч фонарного света выхватит её в полный рост.

— Беги, — сказал Седой полушёпотом и улыбнулся одним уголком рта. — А мы будем тебя ловить.

Надя развернулась и рванула мимо, в темноту, нарочно выбирая самые широкие дороги, самые свободные пути, по которым смогли бы проехать машины. За её спиной Седой крикнул:

— Вот она, держи!

А потом взвыли двигатели.

Они понеслись следом, как толпа обезумевших собак, громыхая на ходу. Надя боялась пуль, потому что хоть боль — человеческое чувство, но с перебитыми костями бежать не сумеет даже она.

Ей нужно было увести погоню к заброшеным улицам. Там — пустые подвалы, там развороченный старый завод и законная территория Куклы. В лабиринтах развалин Надя отыщет дорогу назад. А вот они — проплутают до самого утра. Тогда у Нади будет время найти остальных и самой спрятаться.

— Вот она!

Она бежала широкими зигзагами от стены к стене, вспарывая отлежавшийся снег строчкой следов. Но лучи фонарей были совсем уже близко, ещё бы чуть — и мазнули бы ей по ногам. Сумрак был Надиным союзником.

Она ушла через узкую улочку, наискосок пересекла двор-колодец, путая следы. Но из боковых переулков вынырнули две машины, как хищные птицы с ярко светящимися глазами. Один подлетел на асфальтовом разломе и тяжело рухнул брюхом на вставший дыбом поребрик. Колёса бессмысленно завращались в полушаге от дороги.

Неба и земли больше не было — метель перемешала их друг с другом. Вывернуться из тисков у Нади не получилось. Она только под рёв двигателей сообразила, что сама себя загнала в тупик. Свет фар однажды уже вырвал её из темноты. Здесь выщербленные стены уходили на девять этажей вверх. Теперь они видели, что почти победили, и вкус крови придавал им сил. Лететь она не могла.

Нет, не могла. Зато когти остались на месте. Надя прыгнула, вцепляясь в старую кирпичную кладку. Та послушно раскрошилась под пальцами. Теперь вверх, как можно быстрее.

Белые лучи света зашарили по стене, но она уже спряталась за уцелевшим эркером. Третий этаж. Пятый. Надя остановилась. Если они потеряют её из виду, они могут вернуться к обвалу, или того хуже, найдут их убежище. Нет, они должны идти следом, но не слишком близко.

Зашуршало расправленное за спиной крыло. Балансируя на узком выступе, она добралась до угла здания. Наверху ветер был ещё сильнее. Он срывал с головы капюшон и трепал волосы. Хорошо, что она не ощущала холода, ведь холод — тоже человеческое чувство.

Надя выпрямилась, ухватившись за каменного демона в стенной нише. Седой должен поднять глаза. Он ведь знает, где её искать.

Внизу она видела только сутолоку чёрных теней. Фары одной из машин мигнули и погасли. Вторая, разворачиваясь, высветила сотни метров развалин. Кучи мусора и каменных обломков походили на могилы древних воинов.

С высоты пятого этажа Надя видела брошенный завод. Машинам там не развернуться, там вставшие дыбом бетонные плиты и ржавые скелеты механизмов. Там — только пешком, бегом по пересечённой местности, каждый секунду рискуя переломать ноги.

Туда она побежит, уводя следом людей. Туда, где снег присыпал ржавые капканы в бывшем логове Куклы. Надя обернулась.

Седой поднял голову — и она встретилась с ним взглядом. За шумом метели она не разобрала выкриков, но люди внизу уже разделились на две группы. Одна вбежала в чёрный дверной проём. Пусть бегут, любопытно, на сколько их хватит — бежать по лестницам, ведущим в никуда. Вторая группа кинулась к пустырю, чтобы не дать Наде уйти.

На площади перед зданием остались только двое. Седой сбросил автомат с плеча и прицелился. В последнюю секунду, перед тем, как прыгнуть и потерять машины из виду, Надя увидела, как в свет фонаря выходит ещё один человек.

Его куртка была не застёгнута, а поверх свитера висели на кожаных шнурках её собственные амулеты. Игорь поднял голову и — Наде показалось — подмигнул ей.

Она засмеялась, пряча смех в собственных ладонях, но эхо его уже подхватило и растащило по улице. Две злые пули вошли в кирпичную стену прямо у Надиных ног. Она замолчала и прыгнула, в одно нечеловеческое движение преодолевая расстояние от балкона до балкона.

Прежде чем путь ей перегородили окончательно, Надя оказалась на пустыре и рванула вперёд по единственной безопасной тропинке.

У неё было преимущество — она знала, где за барханами снега прячутся ловушки, а где можно пройти свободно. Люди остались далеко за спиной. Они водили лучами света из стороны в сторону и давились беспомощной злостью. Кто-то ступил, не глядя, и с криком провалился в расщелину между двумя похороненными тут же бетонными плитами.

Башня топорщилась в небо обрубленной вершиной.

Вверх. Игорь один знал, как догнать её, а потому Надя со злостью рвала когтями кирпичную кладку. Быстрее. Тот самый пролёт между гудящими ветрами галереями. Игорь побежит следом, остальные — не доберутся сюда. Остальные потеряются по дороге, а если повезёт — нарвутся на Куклу. Других путей нет.

Вверх. Восьмой этаж. Во все оконные проёмы метель швырялась снегом. Там, дальше, от стен почти ничего не осталось, и перекрытия сохранились кое-где, соединённые узкими бетонными перемычками. Игорь побежит за ней, по той дороге, которую знают только они двое, а она приведёт его к пропасти. Другого выхода нет.

Человеческий силуэт вынырнул из снежной стены Наде навстречу. Она по инерции сделала ещё два шага и попятилась назад.

— Есть другая дорога. Я её нашёл, — сказал Игорь. Он почти не задыхался, разве что немного. В его руке металлически блеснуло какое-то оружие.

— Ты Лесник, — хрипло отозвалась Надя, ощущая тревожную нотку у себя в груди. Нечеловеческое чувство. Глухая ярость волка перед охотником.

Она отступала слишком медленно, нащупывая надёжные места, прежде чем наступить, а он ничего не боялся. Меховой воротник куртки был оторван с одной стороны, поперёк груди шла грязная полоса, как и поперёк лица, но Игорь всё равно улыбался.

— Знаешь, чем убивают таких, как вы?

Оказалось, что у него в руке был нож — такой, как для уличной драки, только лезвие блестело в полумраке метели тусклым серебром. Надя отступала, боясь оторвать взгляд от лезвия, чтобы не пропустить удар.

Очередная плита покачнулась под ногами.

«Всё», — обречённо подумала Надя. Восьмой этаж хранил столько ловушек для непосвящённых, что напороться хотя бы на одну было делом привычным. Тем более, вслепую.

Надя замерла, раскинув руки в стороны, чтобы удержать ускользающее равновесие. Из-за сломанного крыла её непривычно клонило право. Метель сбивала с толку.

— Стой.

Игорь сделал ещё один шаг вперёд и тоже это почувствовал. Плита, нашедшая было единственную точку опоры, снова покачнулась. Он подался назад, но поздно — стены провернулись вокруг них. Под плитой стал виден чёрный разлом. Слишком широкий, чтобы перепрыгнуть.

Надя оказалась спиной к разорванному оконному проёму. Плита проплыла над пропастью и замерла в неуверенном спокойствии.

— Стой! — отчаянно крикнула Надя, но теперь Игорь не шевелился.

Он разглядывал пол у себя под ногами в напряжённой попытке удержаться на ногах. Нож замер на отлёте. В вое метели они ощутили, как ходит ходуном всё здание.

— Покажи, где выход отсюда! — потребовал он.

От нового порыва ветра раскрылось сломанное крыло, захлопало полиэтиленовыми обрывками. Плита снова поползла в сторону. Её обледеневшая поверхность заскользила под ногами. Чёрный провал сделался ещё на вздох ближе.

— Ты знаешь, где выход! — крикнул Игорь. — Говори, или помрём тут оба.

Чёрный разлом был и под его ногами. Чуть усмирив колебания плиты, Надя подняла голову. Она пыталась ощупать пространство вокруг себя, но мешала метель. Ветер уже перемешивал пол с потолком, и дверные проёмы потерялись в сером мареве. Не помогали даже обострённые чувства не-мёртвой. Это была не простая метель.

— Справа. — Она разглядела провал темноты в стене. За ним угадывалась лестница. Это был скорее приступ интуиции, чем достоверное знание, но выбирать Наде не приходилось.

Слишком далеко, не допрыгнуть. Десять шагов от одного края плиты по другого — а выход был как раз между ними.

Игорь секунду рассматривал дверь через пелену метели. Обернулся. Рука в чёрной кожаной перчатке протянулась вперёд. Надя теперь не могла разглядеть тусклого лезвия. Где оно? Спрятано в рукаве или давно кануло в пропасть?

— Давай на счёт раз — шаг вперёд, — просил он. Не потребовал — попросил, доверчиво протягивая руку ладонью вверх.

Она приложила все силы, чтобы не шевельнуться. Ветер опять сорвал капюшон и обдал ледяным холодом. Капля человеческих чувств в море метели. По арматурному хребту побежали мурашки.

— Не бойся. Ну! Протяни ко мне руку.

Она не двинулась с места, ещё шаря мысленными руками вокруг, по мёртвым стенам, по дырам в никуда, и везде натыкалась только на ледяные прикосновения ветра. Должен же быть выход. Всего один крошечный шанс.

— Милая.

Она внутренне вздрогнула. Тембр его голоса изменился. Обострённым чутьём она ощутила усталость Игоря и его страх, и его надежду выжить, хотя он и пытался скрыть их от неё за детской нежностью.

— Ну давай попробуем. Всего один шаг вперёд, давай? На счёт «раз». Три… два…

Плита судорожно дёрнулась под их ногами, стены пронеслись мимо, корча гримасы выщерблинами на кирпичах. В ушах на одной ноте засвистел ветер. Надя очнулась, стоя на корточках, цепляясь когтями за бетон. Хотя в этом не было смысла: полетит она вниз с плитой или без неё.

Надя сделала над собой усилие и выпрямилась, но под напором ветра опять согнулась. В снежном сумраке проступал силуэт Игоря. Теперь на два шага ближе. Как через стену из ваты послышался его голос:

— Ещё шаг. Всего шаг. Давай, иди сюда.

Она судорожно обшарила пространство вокруг. Она потеряла дверь из виду и больше не могла найти. Может быть, Игорь всё ещё видел выход. Из Нади наружу рвалась паника.

— Давай, поднимайся. На счёт «раз», хорошо?

Раз. Плита покачнулась и одним углом царапнула уцелевшую стену. Жуткий скрежет на секунду заглушил даже бурю. До Игоря было теперь совсем близко. Так близко, что Надя протянула руку и холодными когтями коснулась его кожаной перчатки.

— Так, — сказал он, тёплым дыханием дотягиваясь до её окаменевших пальцев, — дверь сзади меня. Нужно качнуть плиту в ту сторону и прыгнуть. Немного качнуть, понимаешь? Потом прыгаем. Давай на счёт «раз».

Раз. Ноги оторвались от шаткой опоры, крыло бессмысленно развернулось за спиной, и арматурная ость царапнула кирпичную кладку. Внутри Нади была такая же бездна мрака, как и внизу, в этом колодце, глубиной в восемь обрушенных этажей.

Она налетела на стену, под ногами оказалась узкая полоска бетона. За спиной, в темноте плита падала, ударяясь по дороге об остатки перекрытий, отламывая от них куски, которые тоже летели в чёрную пропасть. Надя зажмурилась, ощутив, как от страха вот-вот ударит изнутри об рёбра не-живое сердце.

Они стояли вдвоём, друг напротив друга, на уцелевшей прямоугольной плите перекрытия. Так далеко друг от друга, насколько это возможно, на узком пороге, спиной к пропасти.

— Знаешь, что самое паршивое во всём этом? — спросил Игорь.

Провалившаяся, но всё ещё надежная лестница была метрах в двух внизу, впереди. Вторая — уходила вверх. Казалось бы, прыгай — и убегай, но убегать оба не торопились, выгадывая подходящую минуту, растягивая мнимое спокойствие, кружа по периметру плиты. Не выпуская друг друга из поля зрения.

Крошечные камешки летели из-под ног вниз, в пустоту, и долго не было слышно, как они ударялись об пол внизу.

— Что ты всё время ждала от меня этого предательства, — вздохнул Игорь, так и не услышав от Нади ответа. — Вот ты и дождалась.

Он привычным движением размял пальцы. Надя внимательно наблюдала — не появится ли в них нож с тусклым серебряным лезвием. Крылья сами собой встопорщились за спиной. Но нет — не появился.

— Это ведь ты навёл людей на наши убежища. Погибли Седьмой и Птица. А я не сделала тебе никакого зла. Я хочу знать, — сказала она, отворачиваясь, насколько возможно, чтобы глаза не резало от блеска собственных амулетов на его груди, — за что ты так со мной?

— Как? — вскрикнул он и тут же заставил себя замолчать. — Я просто хотел быть с тобой. Ты ведь сбежала, а я хотел, чтобы ты вернулась. Как ещё я мог вернуть тебя обратно?

Игорь рассмеялся, зарываясь пальцами себе в волосы. Этот смех отдавал безумием. Надя больше не видела его лица, и ей делалось ещё страшнее.

— А может быть, плевать на всё? Давай я просто выброшу его! — Он перекричал метель и разогнал испуганные снежинки. Двумя пальцами подхватил рукоять ножа и перегнулся к пропасти, так что эхо отозвалось со дна колодца. — Я выброшу его, а ты дай мне ещё один шанс. Маленький шанс. Не бойся. И потом, весна скоро. Весна наступит, и всё, будет легче. Ну, соглашайся!

В узком пространстве плиты ей было не увернуться. Игорь рванул вперёд, двумя огромными шагами преодолевая пространство между ними. Надя шарахнулась в сторону, но всё, чего добилась — оказалась прижатой к полуразрушенной колонне. Игорь взял Надю за плечи, и нож, спрятанный под его курткой, обжог её через одежду. Надя подалась назад, спиной впечатываясь в выщерблины на кирпичах.

Игорь притянул её ближе, лицом уткнулся в шею, обжёг горячим дыханием.

— Нам же было хорошо вместе. Надя, пожалуйста, прости. Пусть всё изменится. Пусть всё случится заново. Помнишь, как мы встретились? Ты спасла меня.

Она упёрлась ладонями ему в грудь, как могла отдалилась от страшного ножа. Голос незнакомо захрипел.

— Нет, у нас с тобой ничего не будет. Ты — страшный человек. Страшнее любого не-мёртвого. Уезжай.

— Надя, пожалуйста, поверь мне. Я ведь сам собирался уехать. Прошлой ночью я собрал вещи и сел в машину. Я доехал до самой границы города. До того шлагбаума. И я не смог ни шагу проехать дальше. Потому что я не могу без тебя. Веришь мне? Веришь?

Он впился пальцами ей в затылок и резко притянул к себе. Поцелуй обжог не хуже ножа. Надя не сразу сумела отстраниться, она с опозданием дёрнулась назад, и нога соскользнула с края плиты.

— Выпусти меня, — выкрикнула Надя, не зная, чего боится больше: рухнуть в пропасть башни или снова попасть в ловушку из его рук и голоса.

— Но ты ответила! Ты ведь ответила, — весело воскликнул Игорь, и всё, что было бы сказано потом, превратилось бы в шутку, в театральные кривляния. Надя уже понимала, что проиграла битву и здесь. Ей не выдержать его напора, потому что она уже на всё согласна.

— Смотри, — сказал Атер, подёргивая молнию на куртке. — Они там.

В проёме разбитой стены и правда очертились две фигуры. Они быстро сошлись и соединились в один силуэт. Соболь сощурился, разглядывая сцену через метель и сквозь рассветное марево. Может, всё ещё не верил, что это не обман зрения.

— Что они делают?

— Откуда я знаю. Может, ведут мирные переговоры. — Атер отвернулся и взглядом поискал машины, брошенные на пустыре. Обезумевшая метель засыпала их снегом, превращая в сугробы, из которых едва проблёскивал жёлтый свет фар.

Он услышал, как за его спиной Соболь вскидывает автомат.

— Какие ещё мирные переговоры с этой падалью!

Атер развернулся и успел поймать его за руку, посмотрел Соболю в ошалевшие глаза. Потом обернулся к башне. Здание тряхнуло, будто по нему выстрелили из танка, и туча серой пыли вперемешку со снегом поднялась и закружилась вокруг башни.

— Прекрати. Идём, — сказал Атер. — Пусть разбираются сами.

И зашагал по полю, обходя ямы и припорошенный снегом железный хлам.

Кукла поднялась по нижней лестницы, выросла тёмной махиной из метели.

— Браво! Мне так понравилось, что я почти передумала вас убивать.

Одной рукой всё ещё прижимая Надю к себе, Игорь достал из-под куртки нож. Кукла замерла на предпоследней ступеньке и закачалась, как от ветра, на мягких неверных ногах. Но Надя знала, что эта неуклюжесть обманчива. Она медленно расправила крылья и покрутила головой, пытаясь разглядеть, где прячется Кукушка.

Кукла подняла комковатые руки.

— Эй ты, чужак, можешь проваливать отсюда. Я тебя не звала. На самой высокой крыше я буду драться только с ней!

Беспалая рука через метель указала на Надю.

— Ты что, забыла о нашем договоре?

— Нет, — прохрипела Надя, высвобождаясь из рук Игоря. Каменное присутствие Кукушки она ощущала спиной, затылком и тонкой полоской обнажённой кожи между воротом куртки и коротко остриженными волосами. Она ждала тяжёлого удара в спину.

Надя не забыла. Но она понадеялась, что в дыму войны с людьми как-то сами собой растворятся междоусобицы по эту сторону границы.

— Назад, — прошипела Надя Игорю. Откуда бы ни выпрыгнула Кукушка, она охотнее ударит по ним, если они будут вместе. Если разбежаться в разные стороны, это может ненадолго сбить её с толку.

Вместо этого Игорь подался за ней следом и обхватил за талию. И крикнул, подражая высокому голосу Куклы.

— Эй, чучело, тебе что, в прошлый раз мало показалось? — Он снова улыбался — привычный изгиб губ. — Так я добавлю.

Теперь Надя знала, чем было выражение лица — защитной маской. Перестать улыбаться он мог только перед тем, с кем был искренним. Игорь протащил Надю за собой к другому краю плиты.

Кукла взвизгнула от ярости.

— Кукушка! Я передумала. Ударь их, пусть сваляться в яму. Пусть захлёбываются в крови! Пусть корчатся от боли. Кукушка!

От удара камня об камень перекрытие опасно вздрогнуло. Охнула разом вся башня, и мелкие камешки посыпались вниз, застучали по лестницам и уцелевшим плитам. У Нади сами собой подогнулись колени, и она присела, готовая вцепиться когтями в бетонную опору. Игорь устоял на ногах.

Бетон под Кукушкой раскрошился, как лёд. Она стояла в нескольких шагах от них, как раз на том самом месте, откуда Игорь утащил Надю. За пеленой метели Кукла распластала по воздуху руки, отчего её силуэт сделался похожим на звезду. На чёрную звезду, от которой несёт гнилыми опилками.

— Я думала отпустить вас до битвы. Правда. А теперь сдохнете так!

— Попробуй, попробуй, дорогуша.

Кукушка прыгнула вперёд. Игорь ушёл от удара легко, по касательной обогнув чёрное каменное изваяние. Плита опасно накренилась, и утоптанный снег заскользил под Надиными ногами. В одно мгновение ей показалось, что Кукушкин клюв рассекает воздух и вот-вот ткнётся в голову Игорю. Но он снова ушёл, как будто случайно поскользнулся на подтаявшем снегу.

Кукушка закрутилась на месте, нервно шарахнулась в сторону, и бетонная плита под её основанием треснула напополам.

— Кукла, убери свою каменюку, — закричала Надя, отчаянно пытаясь пересилить напор метели и грохот кирпичей, сыплющихся в пропасть. — Я приду на крышу. Завтра же приду. Не трогай его, он здесь ни при чём!

— Ага, испугались! — визжала Кукла ей в ответ.

По бетону бежали трещины. В том месте, где плита опиралась на остатки колонны, откололся целый кусок и полетел вниз, сшибая по дороге снежные наносы с лестниц и балок. Надя отскочила в сторону и в суматохе из пыли и летящих осколков попыталась высмотреть пути для отступления.

На пятачке в центре плиты кружились две фигуры, Надя больше не видела чёткой границы между ними. Лестница вверх была рядом — силы крыльев вполне бы хватило, чтобы добраться туда и оказаться на чуть более надёжной почве. Но двоих они бы не подняли: Надя была слишком измотана.

— Беги, сумасшедшая, — сказала она сама себе и сама зло тряхнула головой.

От плиты оставался остров с зазубренными краями. Чуть замешкаешься — и полетишь в пропасть с очередным куском перекрытия. Даже не уцепиться за край: подтаявший снег заскользит под пальцами.

Надя разорвала пелену снега и всем весом бросилась на Кукушку. Её сил не хватило, чтобы свернуть с места памятник, но Кукушка ощутимо пошатнулась и сбилась с траектории удара. Каменное крыло со свистом рассекло воздух и замерло на отлёте.

Игорь улыбнулся ей через метель, на его щеке отпечатался красно-кровавый ручеёк. Кукушка с нечеловеческой силой рванулась из-под Надиной хватки. Она чуяла опасную близость ножа. Каменные крылья задёргались из стороны в сторону, один удар пришёлся по Наде, но та не обратила внимания. Арматурные когти вошли глубоко в камень и раскрошили его изнутри. Новая судорога прошла по бетонной плите.

Кукушка отшвырнула Надю в сторону. Со снесённой наполовину головой, с клювом, раскрытым в беззвучной ярости, Кукушка была страшнее, чем могло пригрезиться в кошмарном сне. Надя вскрикнула и откатилась в сторону, прежде чем каменный постамент приземлился ей на грудь.

Она хотела подняться, но правая нога пониже колена не слушалась. Надя поскользнулась и снова оказалась на талом снегу. Бетонная плита уже летела в пустоту. Ветер хрипел в лабиринтах между перекрытиями. Кукушка ещё шире разинула клюв, и каменные осколки брызнули во все стороны.

Чёрный мёртвый камень. Игорь вынырнул из пыльного вихря рядом с Надей, обхватил её за талию.

— Держись.

Крылья раскрылись наперекор злому ветру внутри башни. Надя чудились визгливые вопли Куклы, застрявшей на одиноком лестничном пролёте. За секунду до того, как плита достигла дна пропасти, они прыгнули на пролетающую мимо балку. Бетонная плита приземлилась, и в ответ на её грохот башня покачнулась в последний раз.

На узком перешейке между двумя дверными проёмами Надя повисла, не долетев всего чуть. Игорь подтянулся на руках, встал и помог подняться ей. Правда, Наде тут же пришлось сесть — правая нога подкосилась.

— Ты ранен? — прохрипела она, забывая перейти на человеческие интонации.

— Так, поцарапался. — Тыльной стороной ладони, перчаткой с отрезанными пальцами, он вытер кровь с лица. — А ты?

— Не пойму.

Нож вяло звякнул о камни. Уже нестрашный, мирный, он лежал по левую руку Игоря. По правую его руку скорчилась Надя. Игорь ощупал Надину ногу, чуть сильнее, чем нужно, сжав коленку. Потом обхватил обеими руками и, притянув к себе, поцеловал в коленку, как маленького ребёнка: «до свадьбы заживёт».

— Больно? Ничего, жить будешь, кости целы.

Снег и пыль понемногу оседали. В провале были видны зазубренные осколки — всё, что осталось от перекрытия, и груда чёрных камней.

— Ты убил её, — сказала Надя, просто чтобы самой в это поверить. — Никто не мог убить Кукушку. Она древняя.

Игорь опасно нагнулся вперёд и криво улыбнулся.

— Идём, посмотрим.

Опираясь на его руку, Надя смогла подняться. Они выискивали обходные пути по балкам и прыгали в дыры перекрытий, потому что лестниц не осталось почти нигде. Через провалы в стенах было видно небо, метель успокаивалась, и становилось светлее.

Надя разглядела, как запёкшаяся тонкая полоска крови уходит по шее Игоря вниз, за ворот куртки. Она увидела собственные переломанные когти в налёте чёрной каменной пыли. Брюки на правом колене были изорваны в лохмотья — легче найти новые, чем зашить эти.

То, что осталось от Кукушки, напоминало теперь погребальный холмик — вовсе не зловещий могильный памятник, как раньше. Каменные обломки уже присыпало снегом. Но всё-таки это была Кукушка, на одном из обломков застыл разинутый клюв. Силясь поверить в её смерть, Надя поворошила ногой груду камней.

Игорь нагнулся и что-то подобрал с земли.

— Умерла, — сказал он и протянул Наде руку ладонью вверх. На перчатке притаился металлический шарик.

Она вздрогнула и подалась назад, охваченная мистическим ужасом.

— Этих шариков было много у тебя в сумке.

— Да они у меня везде. — Жестом фокусника он сунул руку в карман и извлёк ещё три штуки. — Удобно. Из них сущности никуда не могут убежать.

Надя коснулась одно шарика, осторожно, готовая тут же отдёрнуть пальцы. Но это был обычный холодный металл. Она подняла шарик к свету, сочащемуся через дыры в стенах. На просвет он был тёмным, но почти прозрачным. Внутри металось бесформенное изваяние. Оно ощутило пристальное внимание к себе, подлетело к тонкой металлической оболочке и щёлкнуло каменным клювом.

Надя вернула шарик на ладонь Игоря и подхватила ещё один. На просвет в нём разинулась алая пасть, усаженная акульими клыками. Надя не сразу поверила, сжала шарик в руке и протёрла о лацкан куртки, словно изображение могло запотеть. Когда отодвинула его от себя на расстояние вытянутой руке, изнутри на неё смотрели знакомые человеческие глаза.

— Пёс, — вскрикнула Надя. — Я думала, он бродит где-нибудь по городу, а ты… Ты его убил.

Игорь устало закрыл глаза и запрокинул голову, как будто ему было жизненно необходимо набрать полную грудь воздуха.

— Чёрт. — Он сжал пальцами переносицу.

— Пёс, — жалобно повторила Надя. Она сама не знала, что хочет услышать. Оправдания не помогут, а случайности быть не могло.

Игорь скривился, как от зубной боли.

— Извини. Я забыл, что он с тобой. Эта громадина выпрыгнула на меня из-за угла, а я что должен был делать? — Он попытался отобрать шарик у Нади, но она вывернулась.

Словно сбереги она шарик, она могла бы вернуть Пса.

— Пёс никогда не трогал людей!

— Надя, пожалуйста…

Шарик с Кукушкой и ещё два покатились по бетонным плитам, один нырнул в широкую щель. Ловить их и разглядывать — незачем, жест настолько же показушный, насколько бесполезный. Как будто облизывать кровь с ножа. Надя выронила из дрожащих рук последнее обиталище Пса, и оно тоже покатилось в трещину.

Игорь протянул к ней руку, намереваясь ухватить за плечо. Но теперь под ногами была твёрдая земля, а не шаткая бетонная плита. Наде было, куда убегать. Пятясь, она покачала головой, не в состоянии вытолкнуть из себя ни слова.

— Надя, мне казалось, мы договорились!

— Какой-то неравный договор. Действует ровно до тех пор, пока я не превратилась в железный шарик?

Она уходила быстро, чтобы не передумать и не вернуться. Под ногами жалобно визжал снег и хрустели каменные обломки. Если добраться до несущей стены, то взгляд Игоря перестанет жечь ей спину. И там можно будет уронить судорожно выпрямленные плечи.

Горячая, злая пустота раздирала её изнутри. Хотелось вцепиться в грудь когтями и выдрать пустоту оттуда, и чтобы снежный ветер немного охладил эту боль. Но когти были переломаны. И потому Надя просто убегала, надеясь, что ноги не подломятся, пронесут её ещё немного.

Игорь смотрел ей вслед, пока не потерял за взвесью снега и пыли. Два шарика всё ещё лежали на земле, каждый в своём уютном кратере из снега. Игорь поднял их, отряхнул от пыли и сунул в карман.

Он поднял голову и оглядел обглоданные ветром перекрытия. Кукла сидела на широкой балке, свесив в пустоту тряпичные ноги, и грустно болтала ими из стороны в сторону. Игорь взбежал по огрызку лестницы вверх, прошёл, как по канату, по обломанному карнизу.

Когда до Куклы оставалось не больше, чем пол этажа, Игорь весело крикнул вверх:

— Эй, чудище, хочешь стать хозяйкой города?

— Отвяжись, я и так стану хозяйкой города, — буркнула Кукла и попыталась обиженно скрестить руки на груди. Непослушные руки никак не скрещивались и всё норовили растопыриться в разные стороны.

— Да ладно тебе, — рассмеялся Игорь, понаблюдав за её мучениями. — Иди сюда, дело есть. Ты ведь понимаешь, что Надя посильнее тебя будет. Спихнёт тебя с крыши, и будешь остаток дней торчать нанизанной на арматуру. Пока солнышко не выйдет и не выест тебе единственный глаз.

Кукла сделала вид, что всё ещё занята руками, но теперь она внимательно слушала. Игорь приблизился на полшага и сел на край торчащей кверху бетонной плиты.

— Я хочу тебе помочь.

— И чем я буду расплачиваться за твою помощь?

Он покатал в кармане железные шарики, набрал их полную пригоршню и высыпал, и снова набрал. Один из шариков опалил его пальцы по-драконьи горячим дыханием, другой дохнул обжигающим холодом.

— Ничем. Просто я решил, что кое из кого нужно повышибать глупые принципы.

То ли ей нравилось всё, что бесплатно, то ли в стиле Куклы было вышибать принципы из кого бы то ни было, но она подняла голову и искривила рот в подобии улыбки.