Глава 3. Лесник из северной столицы

Чёрный внедорожник она впервые обнаружила вечером у блокпоста. Никогда раньше Сабрина не видела его в городе. Чёрная громадина замерла у самого дома, с подветренной стороны как будто спряталась он метели. В утреннем свете поблескивали из-под снежных шапок стёкла фар.

Сабрина провела по капоту пальцем, взъерошила снег. К обеду метель закончилась, а машина была укутана в белое покрывало. Значит, машина простояла здесь с самого раннего утра.

Сейчас она это выяснит.

Сабрина толкнула дверь и вошла, стряхивая с капюшона наметённый снег. Внутри работал обогреватель, но снег всё равно не таял. На паркете следом за ней оставались фигурные льдинки.

На посте дежурного скучал Богдан — его стул опасно замер на двух ножках, спинка впилась в стену. Щёлк — из зажигалки в его руках вырвался язычок пламени.

— Чьё это? — Сабрина дёрнула головой в ту сторону, откуда пришла. За её спиной хлопнула дверь.

Единственное окно выходило на трассу, ведущую прочь из города. Машину из него не было видно, но Богдан и так понял. В их городе не так уж часто бывали чужаки, так что если Сабрина приходит на блокпост с хмурым выражением лица, можно сразу догадаться, с чего бы это. Богдан снял ноги с подоконника. Камуфляжная куртка была расстёгнута, обнажая оружейный ремень.

— А, это. Гость из северной столицы. Журналист. Говорит, материал для книги ищет.

Она вытянула шею, пытаясь разглядеть, кто бродит и звенит посудой в соседней комнате. Тонкая щель приоткрытой двери подбрасывала ей под ноги луч лампового света и бормотание закипающего чайника.

— И что, пропускаем?

— Штаб приказал — пропускаем. — Богдан уронил зажигалку на стол.

Сабрина криво улыбнулась и сбавила тон, чтобы не расслышал человек, шаги которого шуршали по паркету за стеной.

— Что, до сих пор надеются на помощь из столицы?

Поздней осенью, когда отчаяние грядущей зимы уже перехлестнуло через край, когда стало ясно, что зимовать им придётся прямо здесь и прямо с этими соседями под боком, по городу прошёлся слух, что из столицы к ним собирается Лесник. Это охотник на нечисть и убийца чудовищ. И он обязательно победит, потому что он всегда побеждает.

Так говорили, но никто не знал, вправду ли это, или нашептал безумный уличный ветер.

— Нет. Не знаю. По крайней мере, он представился другим именем.

Бормотание чайника за стеной стихло, и они замолчали. Но узкая полоска света из-за двери не шевельнулась. Сабрина прислонилась поясницей к подоконнику и запрокинула голову в беззвездное небо за окном.

— А я думала, нам одной охотницы хватит. Ну той, которая приехала и уже месяц безвылазно торчит дома. Или стой, она вроде не лесник. Химик или биолог?

В соседней комнате наконец-то шевельнулась тень. Он вышел к ним — с видом циркового акробата неся чашку в одной руке. Над чашкой поднимался пар. Он поставил чай на стол, отёр пальцы о куртку и протянул руку Сабрине.

— Привет ополченцам. Я Игорь. И да, я писатель. Понимаешь, мой домик угодил в ураган, и упал здесь, неподалёку. Не подскажешь, как выйти на дорогу из жёлтого кирпича?

Гость ей не понравился — он слишком тихо ходил, и улыбка, прилепленная к лицу, была совершенно не уместна. Этого оказалось достаточно. Сабрина посмотрела на протянутую ладонь и скрестила руки на груди.

— Шею сломать не боишься, писатель? У нас здесь не парк аттракционов, и страховка никому не положена.

— Миледи, парки аттракционов меня давно не впечатляют. Вот и решил испробовать что-нибудь поинтереснее. — Игорь, ничуть не смутившись, снова взялся за чашку и шумно отхлебнул. — Боюсь спросить, а проводники у вас тут водятся?

Богдан насмешливо хмыкнул. Щёлк — рыжий огонёк взметнулся над зажигалкой.

— Парень, какие проводники? По ту сторону границы никто в здравом уме не сунется. Тем более, сейчас, после того, как не-мёртвые окончательно озверели. На прошлой неделе загрызли взрослого мужика, даже от границы отойти не успел. Взрослого мужика, у которого с собой было оружие. Нет, не думаю, что с тобой туда кто-нибудь пойдёт. Ищешь смерти — топай сам.

— Я пойду с тобой, — перебила его Сабрина.

Щёлк — зажигалка вывались из пальцев Богдана и ухнула в темноту под столом. Игорь сделал большие удивлённые глаза.

— Миледи, мне даже неловко. Как я могу отблагодарить?

— Собирайся и пошли, пока я не передумала.

Сабрина быстро отвернулась, чтобы не встретиться глазами с Богданом, и зашагала к выходу, поправляя за спиной меч. Как объясниться, она придумает потом. Или вообще не станет ничего объяснять. Перчатки натягивать не пришлось — она их даже снять не успела.

— Это на юге отсюда, — сказала Сабрина, когда они вышли к машине, и махнула рукой на университетский шпиль, который всё ещё торчал над разрушенными зданиями центра. — Между городом живых и городом мёртвых лежит граница, ты увидишь. Вдоль неё постоянно ходят патрули. Смотри, чтобы не попался. Разбираться же не будут — человек или нет, — пристрелят, и всё. И если не хочешь лишних вопросов, проще всего дойти через новый мост, а потом дворами. Через проспект не выйдет — там давно уже нет дороги.

— Давно — это после первого наступления нежити? — поинтересовался Игорь. Он первый забрался в салон автомобиля и повернул ключ зажигания. Она селя на пассажирское место, втянула запах чужой жизни. Комочки снега таяли под их ногами.

Сабрина дёрнулась и огрызнулась, прежде чем успела осадить себя:

— Они не нежить.

— Ладно-ладно, — примирительно пробормотал Игорь.

Прежде, чем тронуть машину с места, он хорошенько рассмотрел Сабрину в зеркало заднего вида, а она сделала вид, что не замечает. В машине ей стало жарко — пришлось снять капюшон и стянуть перчатки.

— Доберёмся до площади Равновесия, а дальше только пешком. Твоя махина, наверное, столько бензина жрёт, сколько во всём городе нет. Я бы на твоём месте была экономнее. А ну как придётся убегать со всех ног.

Опять пошёл снег — сухой крупой посыпался в лобовое стекло, так что едва справлялись дворники. Игорь пропустил её слова мимо ушей, мурлыча песенку себе под нос. Примерно квартал они проехали молча, будто Сабринины подсказки были ему без надобности.

Потянулся проспект. Снег залечил его самые глубокие раны, но машина то и дело издавала вой, попадая в пробоины асфальта.

— Днём ведь не страшно, — улыбнулся Игорь, кивая на её меч, — днём они по подвалам должны прятаться.

Он осёкся, поймав ещё один рассерженный взгляд. Сабрина отвернулась, хотя не имела никакого желания в очередной раз рассматривать унылый пейзаж полуразрушенного города.

— Не совсем. Сейчас пасмурно, солнца нет. Они могут выходить и днём, если захотят, конечно. — Сабрина замолчала, раздумывая, не сказала ли лишнего. Но, в конце концов, об этом ему мог сообщить любой обитатель города.

Игорь беззаботно улыбнулся, будто направлялся на прогулку по ботаническому саду.

— Как тебя зовут?

Она тряхнула головой, хотя и знала, что назвать имя всё равно придётся. Как придётся опять встречаться с Игорем. Чем ближе он будет к ней, тем лучше.

— Ну хорошо, я буду называть тебя Элизабет. Мне нравится. Элизабет, а тебе?

— Сабрина, — коротко выдохнула она.

Машина подскочила на волне вздыбившегося асфальта. Шипованые шины разорвали нетронутый снег. Заколоченные окна домов проводили их тяжелыми взглядами. В очередной раз Сабрина подумала, что пешком было бы легче. Привычнее. И отстегнула ремень безопасности.

За руинами оперного театра четырёхугольником горели костры. Здесь воздух был мутным от горького дыма. Показались серые фигуры. Игорь сбросил скорость и, кажется, даже задержал дыхание.

— Это наши, — успокоила его Сабрина. — А вон граница. Тормози.

Он выскочил из машины первым. Прежде чем она смогла крикнуть ему вслед, убежал рассматривать лагерь пограничников. Когда Сабрина его догнала, он уже был у костра. Огонь трещал и плевался искрами — одна из них оставила чёрную точку на куртке Игоря.

— Что это за весельчака ты нам привела? — Атер подошёл к судорожно выдохнувшей Сабрине. За ним, как обычно безмолвно, следовал Псих. Маскировочные куртки обоих выделялись на фоне серого городского снега белёсыми пятнами.

— Говорит, что журналист. Штаб решил — пропустить.

Горький дым мешал дышать только первые минуты, потом она привыкала. В безветренные дни горький дым стелился над всем городом, и никто не ворчал. Все понимали, что лучше уж так. Горький дым отпугивал не-мёртвых.

— Этих только не хватало, — Атер почесал бритый затылок. — Небось, всё ещё надеются, что из столицы прибегут нам помогать.

Игорь дошёл до границы, попинал борозду взрытого асфальта, заглянул в ров и присвистнул. Сабрина знала: яму привалило снегом, но глубина всё равно была достаточной, чтобы переломать ноги. Кое-где торчали обломки арматуры. Ширины она была тоже приличной — так просто не перешагнуть.

— Как сегодня ночью? — осторожно спросила Сабрина. — Тихо было?

Псих уставился в землю. Атер пожевал губами, как будто раздумывал, говорить ей или не стоит. К Сабрине всё равно относились снисходительно, хоть на меч за её спиной поглядывали с уважением. Меч в их глазах был отдельно, а Сабрина — отдельно.

— Пару раз за ночь мы их слышали, — негромко произнёс Атер. — Со стороны завода. И дежурные говорят, кто-то ходил всю ночь вдоль границы. А больше ничего.

Со стороны завода — значит, ночь выдалась плохой. И Надя не появлялась уже третий день, не давала знать о себе. Сабрина отвернулась. Ночи делись на два типа: плохие, когда голоса не-мёртвых доносились со стороны брошенного завода, и хорошие, если с запада — там стояла больница. В последнее время выдавались всё больше плохие ночи, потому тоскливое ожидание беды никуда не исчезало из её мыслей.

Игорь бродил вокруг орудий, теперь уже — на почтительном расстоянии. Дежурные поглядывали, но не сердито, а скорее — с интересом. Им в такие тихие дни очень не хватало новостей. Сабрина поймала за локоть оттащила его в сторону.

— Пойдём. — Она кивнула в ту сторону, где на запад уходила заваленная каменными обломками дорога. — Я покажу, где можно перейти через границу. Только топать придётся долго, но ты привыкай.

Он слишком ловко перебирался через завалы — для журналиста. И тревога в душе Сабрины, которая немного улеглась за время дороги, опять всколыхнулась и заплясала, как снежинки под порывом ветра.

Ветер дул им в лицо запахом гнилого болота — ветер с брошенного завода. Плохая ночь, а следом за ней — плохой день.

— Ты хотя бы стрелять умеешь?

— Может, умею. Ни разу в жизни не пробовал, — жизнерадостно сообщил Игорь, перемахивая через остатки кирпичной кладки. — А ты? Ладно, не кривись. Я спросил, только чтоб поддержать разговор.

Меньше всего он напоминал ей журналиста, и теперь она поняла, почему. Неясное подозрение обрело конкретные очертания, как только они переступили через границу между городом людей и городом не-мёртвых.

Несмотря на показную наивность, Игорь за три шага обходил опасные места. Прежде, чем Сабрина успела ухватить его за руку, он перепрыгнул через расставленную в снегу ловушку. Повинуясь какому-то потустороннему чутью, он сам выбрал единственную безопасную дорогу.

Сабрина не верила в совпадения. Она шла на шаг позади и видела, как Игорь подхватил с земли палку покрепче и, как дурачащийся ребёнок, вёл теперь ею по стенам ближайших домов. Палка покачивалась в его руках. И только слепой не заметил бы, как чутко он наблюдает за её движениями. Он прощупывал дорогу вперёд. Раз или два замирал на перекрёстке, втягивая воздух полной грудью, как будто принюхивался, улыбался и продолжал путь. Сумка, переброшенная через плечо, на ходу хлопала его по бедру.

— Ты Лесник? — Сабрина шла на полшага позади, чтобы видеть уголок его рта и в то же время — на достаточном расстоянии, чтобы защититься от удара в случае, если разговор пойдёт немного не той дорогой.

Игорь обернулся, будто уловил её мимолётное движение — рука привычно нащупала эфес меча, проверяя, на месте ли.

— Честное слово, к растениям я не имею никакого отношения.

Кварталы вокруг были необитаемы — совсем необитаемы, их забросили даже не-мёртвые. Сабрина специально вела его именно такими улицами, рассказывала про обвалы и развороченные дороги. Она отстала ещё на шаг, будто ей тяжело было идти по высокому снегу.

Сабрина оглянулась. По всем её расчетам, они убрались уже достаточно далеко от границы, ещё дальше от тех мест, где бродят люди. Метель уныло вздыхала на улицах мёртвого города.

— Что ты собираешься тут найти? Только не говори, что ехал в такую даль, чтобы просто пошататься по улицам.

Сабрина убедилась, как совершенно спокойны его пальцы — даже не дрожат. А у неё от напряжения заныли мышцы. Колючий снег сёк лицо.

— Я журналист, — повторил Игорь тот же самый куплет той же самой же самой песни, которую исполнял на блокпосте. — Я хочу написать книгу. Это моя мечта. И у меня нет оружия. Ничего нет, вот, можешь сама проверить.

Он приглашающе расстегнул сумку, повешенную через плечо. Кроме блокнота с обтрёпанными уголками Сабрина рассмотрела там только кнопочное изваяние диктофона. И ещё её показалось — металлический шарик перекатился из одного угла сумки в другой.

Она отвернулась. На стене ближнего дома белела цифра, выведенная мелом. Сабрина торопливо отвела взгляд и зашагала вперёд, заставляя Игоря двигаться следом.

— Я слышал, у них есть королева. — Игорь нагнал её и чуть ускорил шаг, чтобы заглянуть в лицо.

— Хозяйка города, — поправила она его, больше не удивляясь такой осведомлённости.

— Вот как вы её называете.

Он снова был чуть впереди. Сабрина смерила расстояние взглядом. Ей достаточно было одного прыжка — и беззвучно достать из ножен меч. Только снежинки взметнулись бы в воздух. Игорь рисковал — он подставил ей беззащитную спину в кожаной куртке.

Нет. Она отмела эту мысль, как преждевременную. Убить его она ещё успеет. Если его не убьёт город. Сабрина нагнала его, перепрыгивая через вспоровшие землю водопроводные трубы. Они торчали наружу, как ростки инопланетных растений.

— Откуда ты знаешь о хозяйке города?

Игорь пожал плечами.

— Догадался. У всех есть свои правители.

Она выдохлась. Человек, который шёл вместе с ней по мёртвому городу, безоружный, со снежинками в волосах, совсем не походил на убийцу. На искателя приключений он тоже не походил. И на журналиста. А кто он такой — Сабрина не понимала до сих пор. Она не любила отступать первой, но в этот раз отступила, хватая ртом холодный воздух.

— Не ври. Тогда бы ты не знал, что это правительница, а не правитель.

Он вёл себя так, будто идти, перешагивая через вмёрзшие в асфальт трупы птиц было делом привычным. Кое-где между уцелевшими домами были натянуты толстые цепи или связки проводов, и Игорь нагибался, пробираясь под ними. Льдинки, намёрзшие на ржавых звеньях, почти не звенели.

— Ну, слухи быстро долетают до северной столицы.

Сабрина могла пройти этой дорогой, закрыв глаза, но всё равно замирала перед каждым провалом, пытаясь рассмотреть, что там, на его дне. И только потом прыгала.

— Так ты Лесник?

Он покачал головой, улыбаясь снисходительно, как будто разговаривал с ребёнком.

— Нет, я же сказал, что журналист. Хочу предложить уговор. Ты проводишь меня туда, где живёт хозяйка города, а я… есть пожелания?

Они остановились, потому что идти дальше не имело смысла. Башня уже торчала из-за гряды домов, как единственный зуб. Сабрина долго смотрела ему в глаза, пытаясь угадать, шутит или нет.

— У тебя совсем с головой не в порядке, да?

Игорь пожал плечами.

— Считай, что так, если тебе спокойнее.

Она покачнулась — под ногой оказался заледеневший провод, и Сабрине почудилось, что он шевельнулся. Рука подлетела к эфесу меча и остановилась. Игорь наблюдал, всё ещё улыбаясь. Как будто улыбка примёрзла к его лицу — не оторвать.

Она знала, что приведёт его туда, где людям запрещено появляться. Но башня была так близко, и — ведь он сам просил. Сабрина — не священник, чтобы отговаривать самоубийц. Не вернётся он оттуда — пусть. Мало ли их таких было. Мало ли ещё будет.

— Пойдём, — Сабрина дёрнула головой и зашагала вперёд, переступая через искорёженные трубы. — Я проведу тебя, считай, уговорил.

С трёх сторон Башню окружал пустырь, с четвёртой — подпирал обугленный лес. Нетронутый снег лежал барханами, очерчивая силуэты брошенных механизмов. К башне не было ни дороги, ни тропинки. Сабрина остановилась и поймала Игоря за рукав — он собирался сделать шаг вперёд.

— Нет, дальше без меня. Я обещала тебя проводить, и я тебя проводила. Хозяйка города живёт в этой башне. Хочешь лезть туда — лезь. А я возвращаюсь в город. И ещё, подожди, пока я отойду подальше. Я не хочу смотреть, как ты умрёшь. Я сделаю вид, что ни в чём не виновата.

Они стояли на фундаменте разрушенного дома, на самом краю, и ветер с пустыря был как ветер с моря. Только пах он вовсе не солью. Гнилыми подвалами и сырыми опилками — вот чем он пах.

Игорь постоял, сунув руки в карманы.

— Ну хорошо, как скажешь. — Когда он обернулся, Сабрина успела дойти до обрывка лестницы. — А твоя просьба? Ну, я вроде как твой должник теперь. Было бы нечестно вот так умереть и не выполнить обещания.

Сабрина потрогала носком сапога ненадёжную ступеньку. Снег по обе стороны от лестницы очерчивал силуэты каменных статуй. Она бросила взгляд на башню, потом — в другую сторону, туда, где небо подпирала старая больница — двадцать пять с половиной этажей, — и горько улыбнулась.

— Сдались мне твои обещания.

Сабрина прыгнула вниз со ступенек и ушла в подступающие сумерки. В городе мёртвых они были особенно густыми. Ещё пара шагов, и она не смогла различить силуэт Игоря.