Глава 4

Эвжения:

Не знаю, какие боги мне покровительствовали в этот день, но во двор поместья я влетела целая и относительно здоровая. Правда, глаза у меня были сумасшедшие. То ли от пережитого волнения и изрядной порции адреналина, то ли от никак не утихающей ярости. Как бы там ни было, подходить ко мне опасались.

— Где? – горящим взглядом я обвела стоящих на почтительном расстоянии дворовых – многие нервно поежились. – Где Саминул?

— Т-та-а-ам! – грязная дрожащая рука указывала на отданный под тренировки гарнизону амбар.

Не желая и дальше нервировать ни в чем неповинных слуг, я кинула поводья подбежавшему конюху и скользнула в указанном направлении. Думаю, учителя могли бы мной гордиться – именно сейчас я была похожа на грациозного хищника, как никогда в жизни. Петли были хорошо смазаны – дверь открылась практически бесшумно. Но, даже если бы она и скрипела как столетний дуб, мое появление все равно осталось бы незамеченным – тренировка была в самом разгаре. Так же беззвучно дверь закрылась – я уже была внутри, и отсчет пошел на удары сердца. Раз – сбросить перевязь с клинками, два – подхватить деревянные болванки, заменяющие настоящее оружие, три – крутануть их вокруг себя, привыкая к балансу, четыре – скользнуть в круг сражающихся. Правым «мечом» парирую удар, а левый почти нежно касается одной из болевых точек детинушки, миг – и он скрючился на земляном полу. В душе радостно звенит каждая струнка, требуя продолжения. Оскалившись, я шагаю к следующему. Жаль, среди них нет никого, практикующего бой на двух клинках. Эх!

Когда все ребята отдыхали на полу, кто-то отправленный туда товарищами, а кто-то и мной, ко мне мягко скользнул старый гвардеец, сжимая в руках ДВЕ болванки. Я радостно улыбнулась – душа получит свой долгожданный праздник. Остановившись, я поджидала медленно подбирающегося ко мне ветерана и приводила в норму сбившееся дыхание. Какой же из меня боец, если я не могу уследить за собственным дыханием и дышу как загнанная лошадь? Неприемлемо! Отругав себя и сделав зарубку в памяти на будущее, я отсалютовала «клинками» приблизившемуся Саминулу и приготовилась. Удар, блок, контрудар, парировать, отступить, еще, провести давно задуманную связку, опять блок, вновь отступаю, еще шаг, еще, удар, ага – достала! Мы вновь замерли, присматриваясь друг к другу, готовые мгновенно сорваться в вихрь из мелькающих болванок. Миг – и мы опять сошлись в милой каждому рубаке пляске. Треск от столкновения деревяшек стоял ужасный.

И все же опыт значит слишком много. Он меня сделал. Но главного я добилась – пар был выпущен. С улыбкой поклонившись наставнику, я подхватила перевязь со своими близняшками и покинула амбар. А ведь будь у меня мои клинки, он бы никогда не выиграл. Мечи чуть потеплели, подтверждая догадку. И все же мне очень повезло, что они мои. Но тренироваться надо и с простым оружием – никогда не знаешь, как сложиться жизнь.

В поместье все шло своим чередом, спланированным еще месяц назад. Моя замечательная ключница со всем управлялась просто изумительно, а ее внук в будущем обещал стать незаменимым управляющим. Мебель уже доставили, так что я с удовольствием прошлась по обновленному поместью. Правда, мои денежные запасы таяли просто с катастрофической скоростью, с другой стороны, вскоре эти самые запасы ощутимо пополнятся. Пока мне готовили ванну, я прогуливалась по картинной галерее, изучая предков графа. Лица, лица, лица… Вереница лиц: надменных и добродушных, с презрительным прищуром глаз и открытым взглядом. Я медленно брела от портрета к портрету. Жаль, что в этом мире нет фотоальбомов. Вот было бы здорово, пролистать их и окунуться в чужую жизнь, послушать повесть об их деяниях со страниц шуршащих альбомов. Жаль… И тут меня осенило. Я точно стану богатейшим ребенком Империи, причем сколотившим капитал самостоятельно и в рекордно короткие сроки – Биллу Гейтсу такое состояние и не снилось даже! Подумаешь, фоток у них нет. Так ведь и кино у них раньше не было! А значит… Так, печать фоток – это точно не ко мне. Но помнится, у нас были так называемые цифровые рамки для фотографий. А что если… Идея меня настолько захватила, что я ломанулась в кабинет, забыв обо всем на свете. Мне нужна бумага и перо. Сантия нашла меня в кабинете часа через полтора. С горящими глазами и зашкаливающим энтузиазмом.

— Так и знала, что найду тебя здесь! – неодобрительно проворчала ключница, усаживаясь в кресло. – Ванна давно готова.

— О, забыла совсем! – я недоуменно похлопала ресничками. – Представляешь, я такое придумала! В общем, я миллионер! – светясь от счастья, возбужденно поведала я, но мой порыв остался безответным.

— Хм, не совсем понимаю, о чем ты. Но сейчас ты идешь мыться, потом кушать и отдыхать. Дела могут подождать! – отрезала помощница, сурово на меня глядя.

Я с сожалением покосилась на исписанные листочки. Жааалко. Если бы не она, я бы еще и экспериментировать начала. Пусть я не в своей лаборатории, но с чарами-то помучаться можно было. Правда, боюсь, кабинета у меня бы уже не было… И поместья… И… Н-да… Печально, но факт. Еще раз вздохнув, я уныло поплелась в свои покои, поминутно оглядываясь на кабинет, пока он не скрылся из вида за очередным поворотом. Но и тогда я продолжала периодически с сожалением поглядывать в заветном направлении – если бы не Сантия, следовавшая за мной с неподкупно-угрожающим выражением на лице, я бы уже давно малодушно смылась обратно. Эх…

Горячая ванна помогла расслабиться и смыть накопленную усталость, вот только нервное напряжение никуда не делось. Легкий ужин и все более мрачные мысли. Эйфория схлынула, нервозность осталась. Уснуть никак не получалось – что я только не делала! Меняла и места, и положения – ничего. Тогда вернулась к старому и испытанному народному способу – стала считать баранов. Уж как я их не считала: и по одному, и парами, и кучками, и в прыжке, и набегу – никакого результата, да и наскучило быстро. Тогда я принялась мысленно представлять и перечислять представителей местной нежити, отличающихся завидным разнообразием, — стало заметно веселее и занимательнее, но… Опять никакого результата. Сна ни в одном глазу. Я прошлепала босыми пятками по комнате, подкинула дров в камин и, наконец, захватив одеяло, устроилась на подоконнике. Темное ночное небо утешающе подмигивало миллионами ярких искорок, а крупная, серебристая луна заливала снежные просторы мягко струящимся светом. Красиво… Налюбовавшись пейзажем, я вновь принялась за счет. Звезды, овечки, бараны, люди и нелюди, нежить… Разве только на луну не выла. Не успела просто. Тихо скрипнула дверь, и в мои покои осторожно вошла Сантия. А я ведь уже приготовилась к вокальному выступлению, даже прокашлялась. Не судьба.

— Миледи?

— Да.

— Не спится? – добродушно посочувствовала ключница, присаживаясь на диванчик.

— Нет, никак не могу уснуть, а ведь устала до безумия! – пожаловалась я то ли окну, то ли женщине.

Несколько долгих минут мы молчали. Сантия даже не шевелилась, не желая нарушать хаотичный бег хозяйских мыслей. И лишь спустя долгие мгновения, я заметила осторожные и просительные взгляды, бросаемые на меня обеспокоенной женщиной. Видя мою полную безучастность, она тяжело вздыхала и отворачивалась, чтобы вскоре повторить попытку. Мне стало стыдно – за саможалением так нагло игнорировать взрослого человека. Стыд и позор вам, барышня!

— Сантия? – я вопросительно подняла брови, развернувшись к ключнице и ловя очередной просящий взгляд.

— Леди… Женни… Леди Эвжения…

— Сантия, я ведь просила – просто Женни! – мягко пожурила я, не сводя с взволнованной женщины пытливого взгляда.

— Миледи… Женни, я… Я… Саминул… Мы… — ключница вконец запуталась и замолчала, не смея поднять на меня взгляд.

— Да? – я искренне недоумевала о причине такого смущения и волнения обычно уравновешенной Сантии. – Я внимательно слушаю.

— Я…

— Сантия, что-то случилось? В поместье проблемы? Опять крестьяне болеют? Денег не хватает? – ее волнение передалось и мне – я ни на шутку испугалась.

— Нет, миледи. Нет…

— Что тогда? – я с искренним недоумением и изрядным облегчением уставилась на ключницу.

— Миледи… Мы с Саминулом любим друг друга и хотели бы связать наши жизни! – на одном дыхании выдала она и выжидательно уставилась на меня.

— Что? – я отказывалась верить услышанному.

— Если вы против, то мы, конечно же, откажемся от наших чувств и не… — едва слышно прошептала побледневшая женщина, отворачиваясь.

— Что? – я бессильно опустилась на шкуру, к которой незаметно подобралась.

— Если Вы…

Обалдеть! Я в шоке уставилась на испуганно-несчастное лицо ключницы и глупо похлопала ресничками. Она… Он… Они… Я… Бррр! Невероятно! С другой стороны, чего это я удивляюсь? Живут здесь долго, выглядят даже ближе к старости отлично, лишь за последние два года превращаясь в сморщенные стручки… А Сантия очень даже ничего. И Саминул весь из себя такой. И вообще… Я же еще в прошлый раз заметила симпатию… Тогда чего, спрашивается, сижу и глупо глазею на бедную женщину в почти предшоковом состоянии?

— Бог мой, Сантия! Да что ты такое говоришь! – я подскочила, испугав отшатнувшуюся ключницу, и стремительно заметалась по покоям. – Ну, причем здесь мое разрешение?!

— Миледи… Вы наша госпожа и мы…

— И что? Я же малявка для вас, соплячка, дитя неразумное! Причем тут мое мнение?! – я с негодованием носилась по комнате, сшибая предметы – синяки останутся…

— Вы наша госпожа, мы Ваше имущество. Ваше слово – закон для нас, — с каким-то тупым спокойствием и смирением проговорила та кого я сделала своей правой рукой, словно заученные с детства истины произнесла.

— Офигеть! – я вновь плюхнулась на пол, только теперь там не было мягкой шкуры – бооольно.

Слепо шаря по полу руками, я ползком передвигалась к полюбившейся шкуре, не в силах оторвать ошарашено-недоверчивый взгляд от лица женщины, годящейся мне в бабушки. Бог мой, мир сошел с ума! Как такое вообще может быть? Я, дитя двадцать первого века, взращенная и воспитанная в демократичном (хотя бы в плане отношений) обществе, с трудом могла представить такое положение дел. Бррр! Ужас! Кошмар! И что мне делать?!

— Миледи? – Сантия с изумлением следила за моими передвижениями – похоже, такая неуравновешенная госпожа попалась ей впервые.

— Сантия, выслушай меня, пожалуйста, внимательно и постарайся, если не понять, то хотя бы просто принять сказанное! – я на миг прикрыла глаза, сосредотачиваясь. – Я не могу так. Я была воспитана в других условиях. Да, у меня были слуги, — последнее слово удалось выговорить с трудом, — но они никогда не были моим имуществом! Для меня такое неприемлемо! Человек – это личность, он не может быть имуществом! Понимаешь?

— И рабы? – на меня смотрели недоверчиво и жалостливо, как на душевно больную.

— О-о-о! – я горестно застонала и схватилась за голову.

Блин, у них же рабство процветает. Пусть в Империи оно официально не разрешено, но ведь и не запрещено же! А эльфы, эти самовлюбленные ушастые гады, вообще держали людей за рабов. Нет, даже хуже! У них лошадь стояла гораздо выше «жалких смертных». Боже, куда же я попала! Спасибо, папочка, наградил!

«Дрянь неблагодарная!» — вызверился внутренний голос. – «Да если бы не граф, была бы сейчас рабыней для удовольствий! Или сдохла бы под забором, как последняя бомжиха! Да кто ты вообще? Что умеешь? Что можешь? Дитя двадцать первого века!»

Я пристыжено молчала, прекрасно осознавая свою неправоту. Если бы не граф… Спасибо, папка. Спасибо… И прости.

— Так, ладно, забудь. Просто я… У меня немного другое отношение к слугам. Нет, я, конечно, не собираюсь вас баловать, но и зверствовать не буду. А уж вмешиваться в личную жизнь точно не стану! – я перевела дух. – А насчет вас… Саминул мне очень нравится – замечательный мужчина! Думаю, из него получится отличный управляющий! Твоему внуку не хватает опыта, а тебе нужна помощь – все же не женское это дело. Но под его чутким руководством мальчик постигнет те аспекты управления, на понятие и осознание которых у него ушли бы годы. Да и тебе полегче будет.

— Вы, правда, не возражаете, миледи? – робко спросила не смеющая верить в свое счастье женщина.

— Сантия! – я обняла вздрогнувшую женщину. – Я никогда не буду возражать против счастья своих людей. И уж тем более не стану мешать своим друзьям!

— Но ведь я всего лишь…

— Невеста управляющего! – закончила я за нее, озорно подмигнув. – Думаю, близкое общение со вторыми лицами поместья не уронит мой авторитет в глазах подотчетного мне населения!

— Миледи…

— Ну, что же ты?! Радоваться нужно! – я успокаивающе гладила вздрагивающие плечи и лихорадочно обдумывала одну сумасшедшую – кто бы сомневался! – идею.

А что, может получиться!

«Безумная!» — я лишь весело рассмеялась. Знала, что тебе понравиться.

— Сантия, как ты думаешь, твой жених еще не спит? – вкрадчиво проговорила я, с любопытством рассматривая невесту.

— Нет, миледи. Он ждет Вашего решения.

— Женни. Просто Женни.

— Да. А что случилось, ми… Женни?

— Да так, есть у меня одна забавная идея… — я еще раз окинула задумчивым взглядом «молодую». – Надеюсь, выгорит. Идем! – властным тоном приказала я опешившей женщине.

Несколько мгновений – и мы стоим в ее комнате.

— Одевайся. Свой самый лучший наряд. Живо! – прикрикнула я, не желая слушать возражений – все же в безоговорочном послушании есть своя прелесть. – Готова? Идем.

Дверь распахнулась после первого стука – видно, действительно ждал.

— Ну здравствуй, жених! – усмехнулась я, проходя в комнату.

— Миледи! Прошу, накажите меня, только не наказывайте Сантию! Она…

— Да что вы из меня чудовище делаете?! – обиделась я. – Вон стоит твое сокровище, живое и здоровое. Одевайся живее. В лучший свой наряд.

— Миледи, Вы же не хотите сказать, что…

— Живо! – прикрикнула я, хмуря брови.

Пока гвардеец по-военному быстро облачался, я задумчиво рассматривала, то его, то Сантию. Получится – не получится? Не попробовав, не узнаю.

— Идем. Быстро. Тихо. Молча.

Я усмехнулась, глядя на удивленно-обеспокоенные лица. Взрослые люди, а как дети – чесслово! Мы тихо выскользнули из поместья и направились к темнеющему леску. Я даже не озаботилась что-то накинуть, так и шагала: тапочки, легкие пижамные штанишки и коротенькая маечка-топ. На меня странно косились, закутанные в шубы молодожены. Хи! Огненные меня в обиду не дадут! Заснеженная полянка. То, что нужно. Пришли. И я с улыбкой повернулась к молодым:

— Вы уверенны? Не передумаете? Дороги назад уже не будет.

— Уверенны!

— Снимайте шубы! – на меня посмотрели, как на умалишенную. – Живо!

Когда шубы оказались на снегу, я улыбнулась, ободряюще кивнула и, наконец, решившись, начала. Беззвучно возникла сияющая огненная сфера, мгновенно растаял снег, и поляна покрылась распустившимися и одуряюще пахнущими цветами. Я усмехнулась изумленной паре и продолжила. Пусть я не тяну на старца, и посоха у меня нет, и Обряд я видела всего раз, но… Разве это не повод, чтобы попробовать? Усмехнувшись, я начала произносить непонятные, но смутно знакомые слова. Когда отзвучала последняя певучая фраза, меня скрыло золотистое сияние, а через миг сияющим потоком хлынуло к застывшим молодым и окутало пару. Вокруг оголенных запястий вновь плясали золотистые искорки, рисуя дивный узор, а вокруг лилась тихая музыка, словно растворяясь в окружающем мире. На поляну вновь впорхнули тысячи прекрасных фей и начали завораживающий танец. С их крылышек сыпалась сияющая пыльца и оседала на поляне, мне и влюбленных.

— Мы рады, что ты вернулась, Великая! Дивный народ ни на миг не прекращал скорбеть! – изящные существа в миниатюрных диадемах зависли перед моим лицом. – И мы помним все. Ни один день не был позабыт. Мы по-прежнему верны тебе, Великая! – мои глаза расширились, а разум продолжал лихорадочно работать.

— Мы сможем увидеться позже? Как я смогу вас найти?

— Тебе достаточно лишь позвать, Великая.

— Хорошо. Но… — я на миг замолчала, а затем, решившись, спросила: — Где моя дочь? – и впилась взглядом в виновато потупившихся фей в ожидании ответа.

— Прости, Великая, мы не знаем. В битвах Творцов нам нет места, и событий тех дней мы не знаем.

— Хорошо, – я слабо улыбнулась, пытаясь скрыть опустошение и разочарование. – Благодарю за помощь. И я воспользуюсь вашим любезным предложением.

— До скорой встречи, Великая.

Окутав в последний раз и скрыв на миг влюбленных, сияние схлынуло, взмыло в небо и там взорвалось золотистой вспышкой. По ночному небу рассыпались мириады звезд.

— Священный Обряд свершился! – устало проговорила я, пытаясь скрыть охватившую меня тоску, не желая портить такое мгновение. – Поздравляю семейство ллир Ойто. А празднования перенесем на утро.

— Миледи… — в унисон выдохнули все еще изумленные молодожены. – Вы…

— Давайте обойдемся без вопросов, хорошо? – я с надеждой посмотрела на застывших супругов. – Я до последнего не была уверена, получится ли. А теперь одевайтесь и идем.

— Миледи, а не могли бы мы забрать цветы? Жалко их, занесет снегом – погибнут почем зря! – Саминул согласно закивал словам жены.

— Конечно, рвите. Только быстрее.

Нести всю эту прелесть пришлось, конечно же, мне. Почему? А кто еще мог защитить это великолепие от мороза и пронзительного ветра? Уходя, я с сожалением покосилась на летнее раздолье и сняла барьер, до последнего с болью наблюдая, как под снегом исчезает разнотравье. К слову сказать, утром ушлый знахарь повыдергивал из расставленных по всему поместью букетов, наиболее понравившиеся травки – на зелья.

— Если мне не изменяет память, то молодоженам принято дарить подарки? – хитро прищурившись, сообщила я растерянно замершим в холле поместья супругам.

— Но, миледи, Вы и так для нас столько сделали!

— И что? – усмехнулась я, судорожно проверяя резерв: хватит – не хватит? – Одно другому не помеха!

Придя к выводу, что должно хватить, я тряхнула волосами и, взмахнув кистями, начала чертить звенящие от щедро вливаемой Силы знаки. Тогда, стирая с ауры Сирака черные пятна, я слишком многого еще не знала, поэтому и отдала море Силы там, где можно было обойтись ручейком. Под мягкими прикосновениями моей магии разглаживались мелкие морщинки, исчезали пятна с аур, улучшалось общее состояние. Закончив, я пошатнулась и плюхнулась на пол – все же не рассчитала. Хорошо хоть там ковер мягкий.

— Миледи! – надо мной склонились обеспокоенные молодые.

— Все хорошо! – заверила я, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пляшущие разноцветные круги. – Помогите подняться, будьте так добры.

Вернувшись в вертикальное положение, я, шатаясь, побрела к диванчику. С двух сторон меня подпирала чета ллир Ойто, еще не сообразившая, что произошло и чем я их одарила. Ничего, сообразят еще – понятливые на диво.

— Идите уже! – я взмахнула рукой. – И не забудьте посмотреться в зеркало, перед тем как приступить к выполнению прямых обязанностей! – моя хитрая ухмылка и недоумение подопечных.

Дождавшись, пока молодые уйдут, я медленно поплелась в свои покои. Разговор на поляне все никак не шел из головы. Кажется, я нащупала ниточку, тот самый ключик, который даст возможность сломать эту стену в памяти. Что ж, раз мне все равно не уснуть, воспользуюсь разрешением Дивного народа.

До последнего я боялась, что они не явятся. Но малыши держали слово.

— Приветствуем тебя, Великая! – мне поклонилась та же коронованная парочка.

— И вам доброй ночи! – я мягко улыбнулась. – Рассказывайте.

— Что желает узнать Великая?

— Все! – малыши на миг призадумались.

— Великая, пересказ событий займет не один день. Может, ты согласишься посетить наши владения и познакомишься с нашими Хрониками? – я задумалась.

— Что ж, заманчивое и разумное предложение. Я принимаю его.

— Когда Великая нас осчастливит своим появлением? – в голосе малышей была лишь радость и искреннее удовольствие. – Дивный народ будет счастлив приветствовать Создательницу.

— Я собираюсь поступать в Академию, но перед отъездом туда, я прибуду в ваши владения.

— Мы будем ждать этого дня, Великая.

— Ну а теперь я хочу получить ответы на некоторые вопросы.

— Как тебе будет угодно, Великая…

Когда малыши пропали, я все так же неподвижно сидела, не в силах пошевелиться. Рассказанное, перевернуло все мои представления о мире, подтвердило многие догадки и растревожило душу. А я и не заметила, что из глаз покатились слезы. Я действительно Создательница этого мира. Великая Мать. Высший Демиург. Творец. Горький смех сам сорвался с губ. Как же, Творец! Не смогла защитить свою семью! Темный… Мой муж, любимый супруг. Правитель эльфов. Любимый и любящий мужчина. Единственный. Феи с замиранием и восхищением рассказывали о тех безумно далеких днях. Как же я не уберегла вас? На последнем сердце замирает, отзывается саднящей болью и срывается в бешеный галоп. Моя малышка… Доченька… Мой ребенок. Наш ребенок… Как?! Как я могла? Почему не уберегла?! Почему… Слезы все так же скатывались по щекам и оседали на пижамных штанишках. Дрожащими пальцами я стерла мокрые дорожки со щек и тихо спустилась в гостиную. Миг – и руки привычно поглаживают местную гитару. Несколько тихих, пробных аккордов, а затем руки сорвались в безудержный пляс. Я не помню, что тогда играла и пела. В какой-то момент глаза скользнули по сгрудившейся прислуге, но и это не смогло меня остановить. Я выплескивала всю боль, все опустошение, разочарование, весь свой страх в пронзительной игре. Сначала лопнула кожа на одном пальце, затем на втором, третьем… Я растерянно посмотрела на тонкие струйки крови с золотистыми искрами. Перевела взгляд на испачканные струны, задела локтем рояль. Рояль… Окровавленные пальцы легли на клавиши. И безумная игра продолжилась. Алые, с золотистыми вкраплениями капли завораживающе смотрелись на бело-черных клавишах. Снежно-серебристые пряди разметались, скрывая хрупкую фигурку чудным покрывалом.

Меня никто не останавливал. Все заворожено наблюдали за госпожой, боясь лишний раз вздохнуть. Я оборвала себя сама. На полуслове. На полуноте. Резко. Неожиданно. Нервно. По гостиной пронесся вздох разочарования.

— Как красиво, миледи! – выдохнула молоденькая служанка.

В полнейшей тишине я покидала комнату. Тишине, наполненной боязливым восхищением.

— Завтра я покину поместье. Сразу после торжественного завтрака.

— Но почему? Вы же собирались задержаться на несколько дней? – Сантия с недоумением на меня посмотрела.

— Планы немножко поменялись. Спокойной ночи.

Поднимаясь в свои покои, я уже точно знала, что буду делать. Я не зря попала в этот мир. И своего мужа не просто так встретила, а значит… Значит, я смогу исправить то, что было когда-то сделано. И моя дочь жива. Она не может умереть. Я бы никогда этого не позволила. А значит, я ее спрятала. Надежно спрятала. И теперь осталось лишь разобраться со своей памятью и вспомнить. Я обязательно вспомню. Демиурги и эльфы бессмертны, и наше дитя тоже бессмертно. Она жива. И я ее обязательно найду.

«… Когда тебя убили, Великая, мир сошел с ума. Он скорбел о твоей потере, и предатели сполна расплатились за содеянное. Реки, моря, океаны вышли из своих берегов, горы извергали огонь, снежные бури мгновенно сменялись удушливой жарой, а не проходящие сутками ливни, жестокой многомесячной засухой. Боги и Творцы, преданные тебе, отвернулись от нас. Когда же взбесившиеся стихии успокоились, мало кто выжил. Были уничтожены города, государства, почти целые народы. Библиотеки, хроники, бесценные труды – все оказалось уничтоженным в ревущем безумии стихий. Оставшиеся жалкие горстки были напуганы и ничего не понимали. Творения никогда не принимали участия в сражениях Творцов, потому и оставались в неведение. Большинство. Сильнейшие из выживших магов смогли рассказать, что случилось, но слишком неточно. А магия… Она почти покинула наш мир. И слишком уж неохотно возвращалась. Медленно, ужасающе медленно, по каплям. Предатели заплатили страшную цену, а с ними и мы. Боги стали простыми смертными магами, а Творцы опустились до уровня Богов. И на долгие столетия мир и его жители забыли о том, как все было, как должно быть. А потом не смогли вспомнить. А кому-то и не дали. Но мы сохранили каждое воспоминание, Великая. Наши хроники – самые полные и достоверные. В них ты сможешь найти ответы на многие вопросы…»

А если моя дочь тоже погибла в буйстве стихий? Нет! Нет, она моя дочь, она полноправная хозяйка этого мира, и он не смог бы ее обидеть. А значит, я ее спрятала не здесь. Но где же тогда? Память упрямо молчала. Ну что ж, я приложу все усилия, чтобы найти ответы на вопросы. И пусть самозванец Пресветлый и все демоны Бездны хранят того безумца, что встанет на моем пути!

В полдень я уже во весь опор неслась к замку. Меня ждет долгий путь к долгожданной цели, а потому его следует немного облегчить. И самовлюбленный эльф мне в этом поможет. Я растянула губы в ухмылке. Да, весьма и весьма поможет. И не столько он, сколько его титул. Что ж, быть Наследницей сразу двух престолов необычайно притягательно. И жутко удобно. Осталось лишь убедить спесивого ушастого без эксцессов отдать мне требуемое. И что-то подсказывало, что это станет не самым легким моим начинанием. Ничего, его жизнь и возможность отомстить станут той ценной, перед которой он не сможет устоять. Или я совсем уж никудышный политик.

О своих чувствах к Пресветлому Князю я старалась не вспоминать. У меня есть любящий муж, есть обожаемая дочь. Моя семья, для которой я являюсь единственной надеждой. А мимолетная влюбленность… Ее я просто придумала.