Глава 14

Мирий тан Сийэл:

Это было сложно поверить, но мы справились! Мы! Обыграли! Совет! И! Надутых Перворожденных! Такое еще никому не удавалось. Правда, волны радости нас захлестнули много позже. А сразу после отъезда последних гостей мы, неспособные больше на какие-либо движения, грузно осели на диван в гостиной. Величавый Сирак принес нам по бокалу вина, да Мирабель, тихо ступая в повисшей тишине, спустилась из башни и мягко опустилась рядом с мужем. Граф устало притянул к себе Бель и, потягивая вино, безотрывно любовался пляшущими языками пламени. Завораживающее зрелище. И только спустя час мы наконец-таки осознали, ЧТО нам удалось провернуть. Счастливый, больше смахивающий на истерику смех и лихорадочный блеск в глазах. Мы справились.

— Мирий, теперь осталось самое сложное! – торжественно начал граф, я аж побледнел.

— Ч-ч-что м-м-может быть сложнее? – непослушными губами спросил я, с трудом представляя себе это «что», если даже наше «сражение с послами» по сравнению с ним выглядит легко.

— Эвжения! – лукаво улыбнулся Айлор.

От возмущения я поперхнулся ругательствами и совсем уже было собрался запустить в хохочущего графа кубком – дурное влияние зеленоглазой девчонки! – но в последний момент удержался. И даже задумался. Пожалуй, Айлор в чем-то прав. Девушка могла создать очень даже ощутимые трудности. Н-да…

— Ты прав, друг. Рано мы обрадовались. Нужно решить, что делать с юной леди… — я не успел закончить, как был прерван гневным вскриком графа.

— Я уже все решил! – Мирабель переводила недоумевающий взгляд с одного на другого. Я усмехнулся, видно, в суматохе последних дней Айлор забыл поделиться с ней своими «родительскими» планами. Растянув губы в сладкой улыбке, я продолжил.

— Ведь до введения ее в общество потребуется каторжная работа, да и с самим введением возникнет много вопросов… Кстати, не думаешь поделиться планами с супругой? – сказал и ехидно ухмыльнулся, правда в голове мелькнуло неясное желание самому удочерить Женни. Н-да… Переутомился я что-то.

Мирабель дель Вьетиp’рин:

Я с недоумением следила за взбешенным мужем и злорадствующим Мирием. Что это с ними? И причем здесь юная леди Эвжения? Ничего не понимаю… Моя растерянность еще больше развеселили Мира и немного успокоила Айлора. Хм…

Ясность решил внести дорогой супруг. Вздохнув так тяжко, словно его собирались пытать, любимый опустился на колени и крепко сжал мои ладони.

— Мира, любимая… — взволнованный голос и неуверенность в бегающих глазах. Хм! – Видишь ли… Тут такое дело… Э-э-э…

Я отказывалась верить собственным ушам и глазам. Чтобы мой муж – блестящий дипломат и редкостный оратор – не мог найти слов… Это что же должно было случиться?!

— Айлоррион дель Вьетир’рин! – грозно начала я. – Если ты собираешься таким образом признаться в измене и… — договорить я не успела.

— Мира! – перебил меня возмущенный голос дражайшего супруга, его неплохо оттеняли расширившиеся глаза Мирия. – Как ты могла такое подумать!

— Зато ты перестал мямлить! – победно усмехнулась я и выжидательно прищурилась. – Рассказывай давай, что вы с этим прохиндеем успели натворить!

Начавшийся было смех Мира оборвался возмущенным сопением и бормотанием. Что-то похожее на «о, теперь я даже не сомневаюсь, что кто-то усомниться в вашей родственной связи!». Я вопросительно подняла брови – разобиженный маг отвернулся, а улыбающийся муж покачал головой. Вот только сумасшедше-счастливые глаза меня насторожили.

— А ведь и правда! В чем-то ваши характеры схожи! – радостно пробормотал супруг. Я начала всерьез опасаться за его здоровье.

— Айлоррион дель Вьетир’рин! Либо ты мне четко и внятно все объясняешь, либо я вызываю для тебя Целителя! – сдвинутые брови и сжатые губы.

Похоже, подействовало. Айлор перестал что-то бормотать и перевел на меня осмысленный взгляд.

— Теперь я абсолютно уверен, что никто ничего не заподозрит! – усмехнувшись, гоготнул Мирий и направился к выходу, бросив на прощание: — Желаю счастливых объяснений!

Айлор как-то весь выпрямился, застыл и решительно заговорил:

— Милая, постарайся меня не перебивать. Я же попробую подробно изложить некоторые события. Ты же помнишь, как к нам попала эта юная леди? – я осторожно кивнула, а Айлор продолжил. – С того момента все и началось…

Пересказ минувших событий затянулся на час. Иногда я вздрагивала, иногда улыбалась. Но чаще испуганно замирала. И продолжала слушать, не задавая пока вопросов. Хотя очень хотелось.

— Мирабель, ты ведь понимаешь, как много она для нас сделала? – я опять настороженно киваю. – И помнишь тот медальон? – еще более настороженный кивок. – На нем изображена ее мать! – мои глаза недоверчиво расширяются. – Но не это главное. У нее теперь никого нет. И я подумал… Вернее, я сказал, что хочу ее удочерить. Прости, что не посоветовался с тобой. Я пойму, если ты откажешься. И я могу признать ее лишь своей дочерью… — любимый замолк, увидев струящиеся по мои щекам слезы.

А я тихонько плакала. От страха. От грусти. От счастья. Выплакивая ужасы последних декад, страх последних кошмарных дней, грусть от невозможности иметь детей. И счастье. Счастье и тихую радость. И все же мы обойдем запрет. У нас будет дочь. Я подняла на мужа счастливые глаза и, светло улыбаясь, шепнула:

— Пресветлый! Конечно, я хочу дочь! А леди Эвжению я успела уже полюбить…

Смеющийся муж подхватил меня на руки и радостно закружил по гостиной.

— Мира, радость моя! Если б ты только знала! – опустившись обратно на диван и устроив меня в своих объятьях, муж немного помолчал. – Знаешь, когда девочка впервые построила Мост Душ, мы тогда оказались у нее в голове и… В общем, она не умеет прятать эмоции. И мы… Мира! Я никогда не ощущал такую тоску, безнадежность, такое давящее одиночество… Ты даже не можешь себе этого представить. И еще боль… Не поверишь, но я едва не лишился рассудка в течении нескольких мгновений, а малышка живет с этим постоянно… Я… Я просто не представлял, что кто-то может с ТАКИМ жить… А тут какая-то хрупкая малышка, еще совсем дитя… Решение пришло внезапно, но я еще ни разу не пожалел. Ты даже не представляешь, насколько она необыкновенная! Женни совсем не похожа на остальных! – Айлор говорил с такой трогательной заботой, тревогой и нежностью об этой почти чужой девочке, словно она действительно была нашей дочерью. И я поняла, что она уже ей стала. Для Айлора. Да и для меня. Стоило только вспомнить ее крик «Мамочка!» и принесенную жертву, как что-то внутри вздрагивало, и необъяснимое тревожное тепло разливалось внутри. Я улыбнулась своим мыслям. Я уже люблю эту малышку. И полюблю ее еще сильнее. Я знаю.

— Мира, любимая, — начал Айлор и замолчал. А затем резко выдохнул: — Я решил провести Обряд Слияния Крови. И мне нужно твое согласие.

Я прикрыла глаза и кивнула. Конечно. Стоило спрашивать…

Айлоррион дель Вьетиp’рин:

Я с тревожным ожиданием ожидал ответа. Обряд Слияния Крови – ритуал такой же древний, как и наш свадебный Обряд. И в чем-то даже опасный. Он проводился на крови. И после его проведения девочка стала бы полноправной дель Вьетир’рин. Ее родство не сможет опровергнуть никто. Даже Боги. Это было бы назвать чужаком единокровную сестру или брата. Она действительно станет нашей дочерью. И Наследницей. И ни один маг, ни одни чары не смогут этого опровергнуть. Ведь в ней будет течь наша кровь. Я свирепо оскалился. Пусть только попробуют! Бель легко наклонила голову, соглашаясь. Ну что ж, остался пустяк – доставить сюда Женни и постараться как можно скорее привести ее в более-менее нормальное состояние. А Эдвин уже час как в пути. Нужно еще немного подождать. Я крепче обнял жену и перевел взгляд на пляшущее пламя. Подождем.

У меня было о чем подумать. Ведь юной леди Эвжении необходим еще и Оберегающий – тот, кто принимает на себя ношу ответственности за родившееся дитя. У каждого новорожденного был Оберегающий. Тот, кто перед Пресветлым, Богами и Демонами клялся оберегать дитя, а в случае смерти родителей сам заменял их и становился проводником по жизни. Для Обряда нам понадобиться Оберегающий. И у меня мелькнула любопытная догадка о том, кто мог бы взвалить на себя такую ответственность…

К вечеру малышка находилась в выделенных в первый день покоях. Бель не отходила от Женни ни на миг, не желая оставлять ее без присмотра даже на короткое мгновение, словно страшась, что неожиданный дар Богов может исчезнуть так же внезапно, как и появился в нашей жизни. С болью, щемящей тоской и тихой радостью я наблюдал за взволнованной женой. И еще острее осознавал ее тайные желания и страдания, те, которые она так отчаянно прятала от меня, от себя, от нас… Острое желание, нет, необходимость, потребность в детях, в заботе о ком-то, кто всецело от тебя зависит и безграничная тоска от несбыточных мечтаний… И теперь у нее появилась надежда. Надежда, которую она ни за что не отпустит – у нее появился шанс стать матерью…

Я тихо переглянулся с Мирием и вышел из покоев – нужно приготовить еще эликсира, юная леди поглощает его во внушительных количествах и… И в качестве простого расслабляюще-успокаивающего зелья! Поверить в это было сложно, но живое доказательство того, что не все в этом мире так уж и невозможно, беспокойно спало, изредка начиная бредить.

— Айлор, ты поговорил с Бель? – тихо спросил старый друг.

— Да, — кивок и неопределенное пожатие плечами.

— И как? – искреннее любопытство и …глубоко спрятанная надежда?!

— Да, — вновь кивок и пристальное внимание.

— И как? – надежда – теперь это стало ясно – начала разгораться в возбужденно блестящих глазах мага.

Я усмехнулся и красноречиво кивнул на дверь покинутой комнаты. Мирий застыл и как-то сник. Несколько минут мы шагали в давящей тишине. Я испытывал глухое раздражение и ревность к другу, который, как мне показалось, пожелал получить то, что принадлежит лишь мне. Мои глаза нехорошо блеснули, когда Мирий вдруг резко остановился и, круто развернувшись, сбивчиво заговорил:

— Не понимаю, что со мной… После того, что … Я… Я никогда не задумывался о семье, не говоря уже о детях. Ты сам знаешь, как невыносима мне была сама мысль о том, что на мне повиснет ответственность за кого-то. Знаешь, как я не хотел лишиться той мистической свободы… И даже с превосходством посмеивался над тобой, пылким влюбленным с горящими глазами… А теперь! – маг горестно застонал. – Что со мной, Айлор?

Мое лицо, все более вытягивающееся с начала странного рассказа, осветила лукавая ухмылка.

— Все очень просто, старый плут. Ты попался. Вернее, и ты попался! – необъяснимая радость заставляла губы расплываться в ехидной улыбке. – Ты просто постарел. Или повзрослел. Это уже решишь сам.

Мирий дернулся и как-то обреченно ссутулился.

— Неужели прекрасная леди Эвжения не оставила равнодушным и тебя? – я не смог удержаться от насмешки.

— Как ты мог такое подумать! – возмущенный и пылающий негодованием взор друга мог бы испепелить, будь он адептом огня, а так вокруг нас начал сгущаться воздух.

– Именно поэтому предлагаю тебя стать Оберегающим! – с торжественной улыбкой закончил я, с удовольствием наблюдая за бушующими эмоциями друга.

— Ты хочешь сказать…

— Да. Я проведу Обряд Слияния Крови. И нам с Мирой нужен Оберегающий. И мне кажется, что ты подходишь просто идеально.

— Да… — хриплый выдох и радостная гордость. – Я согласен!

Я лишь усмехнулся, заранее зная ответ.

— А когда ты собираешься провести Обряд? – вдруг спросил молчавший несколько минут Мир.

— Как только леди придет в себя.

— Айлор… Я понимаю, что Обряд нужно провести как можно скорее, но ты уверен, что это будет безопасно?

— Что ты имеешь в виду? – нервно уточнил я.

— Неужели ты думаешь, что за нами перестали следить? После произошедшего ни, скорее всего, только усилили наблюдение. А такой мощный выброс Силы, как при Обряде, просто не сможет не привлечь внимания. Так что…

— Бездна и все ее демоны! – эмоционально выругался я. Потом подумал и добавил еще несколько выражений, отличающихся анатомической и географической точностью. – Как же я не подумал… Тогда нужно скрыть Обряд. Вернее, просто замаскировать чем-то другим…

— Только придется о-о-очень потрудиться, чтобы наши друзья из Совета и Дивного народа ничего не заподозрили! – свирепо ухмыльнулся Мирий.

— Разве в первой? – я вернул усмешку.

Теперь, когда появилась цель, появились и идеи по ее достижению. Ну что ж, подготовка действительно займет много времени и отнимет уйму сил. Но оно того стоит. Вряд ли что-то может сравниться со сладостным ощущением победы. И не простой победы, а победы у более сильного, более опытного и искушенного противника. Как же я люблю этот терпкий аромат победы!

Мирий тан Сийэл:

В моей размеренной жизни появлением этой сумасшедшей девочки все стало с ног на голову. Такого бедлама вокруг меня еще никогда не было. Но, Боги, как же мне все это нравилось! И прикосновения к магии высших порядков, и будоражащая опасность игры на грани, и даже мистический ужас быть замешанным в непонятные игры Богов – все это заставляло кровь бежать быстрей, а каждая победа наполняла легкостью тело и кружила голову. Я никогда не любил интриги и сейчас, оказавшись в центре, возможно, самой масштабной интриги, я отчего-то испытывал лишь опаляющее предвкушение и радостное возбуждение. Как странно! И в центре всего этого хрупкая юная девушка – еще совсем ребенок, с не по-детски старыми и мудрыми глазами. Малышка, которая никого не оставила равнодушным. Дитя, которое я буду оберегать. Та, которой я стану вторым отцом. Возможно, Айлор прав, и мне пора жениться. Не знаю. Но сейчас я просто рад.

Мирабель не отходит от обретенного счастья – это она просто ее не слышала. Вот ведь мелкое, но такое языкастое существо! А мы с графом практически все время проводили в лаборатории и библиотеке. То, что мы собрались сотворить, было магией высшего порядка, практически недоступного. Даже Айлору в период расцвета его колдовской мощи. А я был на ступень ниже его. Тогда. И все же мы упрямо пытались сделать практически невозможное. И эта невозможность подстегивала и придавала сил.

Постоянно что-то не получалось. Плетения не желали держаться и расползались, стоило лишь на миг ослабить контроль, волшба выходила из-под контроля, а чары рассыпались. И все же мы продвигались вперед. Пусть крошечными шагами. Пусть где-то заменяя магию высшего порядка чем-то более громоздким, неустойчивым и примитивным. Пусть. Но все же мы продвигались. А седьмого вечером мы закончили.

Таинственно мигали оплавленные огарки свечей. Весь мраморный пол небольшой, но богато изукрашенной подвальной залы был изрисован всевозможными магическими знаками. Их вязь была так густа, что казалась похожей на дивное кружево. А если долго в них вглядываться, начинало слаживаться впечатление, будто они движутся, самостоятельно слаживаясь в новые замысловатые узоры. Каждый знак был наполнен Силой, которую мы щедро вливали в эти символы. Для того, чтобы высвободить необходимое количество энергии, пришлось даже уничтожить несколько артефактов. Нам была необходима Сила, и не было достаточно времени, чтобы собственноручно напитать всю вязь символов. На это понадобилось бы седмица, а может, и вся декада. Неоправданная трата времени и безумная роскошь, которую мы не могли себе позволить. Гортанные звуки последними аккордами и завершающими штрихами ложились на практически законченное плетение. От волшбы искрился воздух, но все же магические колебания были минимальны. Несколько громких фраз-ключей – и все. Плетение напоследок ярко вспыхнуло и медленно потухло, растворившись в пространстве. Теперь его можно будет увидеть, лишь перейдя на магическое зрение. Мы устало сползли по холодной колонне на едва искрящийся прожилками мраморный пол. Его холод отлично остужал разгоряченные тела. Мы вновь справились. И вновь в это верилось с трудом.

Я прикрыл режущие от перенапряжения глаза и откинулся на мраморную колонну. Рядом, с наслаждением постанывая, расположился граф. Побледневшее, осунувшееся лицо, мягкие тени под глазами и складки на лбу. Наверное, я выгляжу так же. В тишине полумрака что-то забулькало, а затем крякнуло. Я заозирался, щуря уставшие глаза. Граф, умиротворенно улыбнувшись, протянул мне фляжку. Пожав плечами, я отхлебнул. Эликсир. Остатки напитка исчезли в мгновение ока. Я вернул значительно полегчавшую пустую фляжку Айлору, наблюдая, как розовеют щеки, бледнеют и исчезают залегшие тени. Со мной, полагаю, происходило то же. Спустя несколько минут я почувствовал себя бодрым и очень даже живым. Граф уже поднимался, поэтому я последовал за ним. К тому же холод мраморного пола перестал казаться заманчивым.

Мы поднимались в покои, когда-то принадлежащие графине. В ночном замке стояла ночная тишина, нарушаемая лишь нашими шагами и дыханием, да изредка стражами. Мы шли медленно, любуясь в оконные виражи серебристым сиянием ночного светила в россыпи звезд, сверкающим снегом. Мирабель дремала в мягком глубоком кресле, уложив голову на прозрачную ладошку спящей леди Эвжении. Мы замерли, остановившись и залюбовавшись открывшимся зрелищем. В отблесках камина и при свете единственной свечи графиня с юной гостьей составляли причудливую композицию. Блики света в полутьме комнаты причудливо раскрашивали снежно-серебристые волосы девушки. Мира, словно почувствовав наше пристальное внимание, подняла голову и улыбнулась.

— Ну как?

Вместо ответа Айлор мягко опустился на ковер и положил голову на колени жены.

— Все хорошо. Мы справились! – с толикой гордости любезно проинформировал я, усаживаясь на мягкую постель.

И, словно дожидаясь именно этих слов, Женни открыла свои пронзительные глаза цвета зелени.

Эвжения:

Казалось, я нахожусь в вязкой тьме. Без цвета. Без вкуса. Без запаха. Я была совершенно одна. Даже верная спутница – боль – сегодня оставила меня одну. Словно в тумане я слышала отголоски сумасшедшего смеха. Слышала и внутренне содрогалась от понимания и узнавания. Госпожа Бездна. Гадкая старуха. А может, наоборот, юная девчонка с порочным лицом опытной продажной женщины… Я с трудом могла представить, как должна выглядеть та, что является воплощением пороков. И ее смех: то по-старушечьи дребезжащий, то молодо-звонкий. Казалось, я начинаю сходить с ума под звуки этого безумного торжества.

Но все поменялось в одночасье. Легкий мелодичный, полный счастья и жажды жизни смех пронесся, разгоняя тьму, избавляя от наваждения. Пронесся – и рассыпался изумрудными брызгами такой родной и желанной Силы. Привычный искристый хоровод мягко окружил, отрезая от мира. И такая родная энергия полилась потоком, заполняя иссушенные резервы. И я купалась в нежных всполохах сияния, в котором мне слышался тихий мелодичный смех, такой родной и невыносимо близкий, что в горле возник комок, а душа, как слепой котенок на ласку, тянулась на этот звук. «Моя малышка… Моя девочка…».

Не знаю, сколько это продолжалось, но когда сияние потухло и пропал мелодичный шепот, я почувствовала себя настолько тоскливо и одиноко, а из горла вырвался протестующий стон. Но меня мягко убаюкивал привычный Мрак, осуждающе качая головой.

А я видела маму. Заново переживала последние дни той жизни. Вернулась боль. Безжалостно и с наслаждением она вновь кромсала душу, что-то радостно бормоча. Мамочка, милая мамочка, прости. Прости свое непутевое чадо! Я вновь и вновь шептала текст последнего послания, словно пытаясь понять, что я так и не сказала ей. Что я все же упустила? А перед глазами проносились счастливые и перекошенные беспомощной болью и обреченностью лица близких. И моя несчастная душа обессилено выла, выплескивая всю муку. И даже боль на время утихала, сраженная этими стонами.

А потом приходили светлые образы улыбающихся родителей, мелькали наполненные счастьем и затаенным радостным ожиданием чуда дней. И душа, успокаиваясь, затихала. А затем вновь возвращались наполненные болью и страданием кошмары – и вновь душа горестно сжималась. Безумие. Мое личное, наполненное страхом и счастьем, больше похожее на черно-белые полосы, безумие. И я полностью погружалась в него под неодобрительное бормотание Мрака и стоны израненной души. Вновь и вновь переживая каждый миг своей короткой жизни.

Волшебная музыка заставила открыть глаза и выпрямиться. И медленно, осторожничая, встать. Затекшее тело слушалось плохо. Пришлось немного его размять. Неясный блеклый свет и волшебная мелодия. И я шагаю за ними, уверенная, что там меня ждет то, чего я всю жизнь ждала. Там меня ждут ответы на многочисленные вопросы. И новые вопросы, которые останутся без ответа. До следующей встречи. Или, пока я сама не разберусь, что же вокруг происходит.

Небольшой пяточек зеленого, утопающего в цветах садика и журчащий родничок заставили меня восхищенно замереть, рассматриваю эту красоту.

— Здравствуй, моя девочка! – тот же невыносимо родной и близкий голос.

Озираюсь. На меня с любовью, нежностью и затаенной болью смотрит… Смотрит… Смотрю я… Растерянно опускаюсь на мягкую траву и ошалело мотаю головой.

— Я не сошла с ума! НЕ сошла! Это так… Временное помутнение рассудка! Чего только не присниться с переутомления. И чего это я паникую? Радоваться надо! Обычно людям вообще фигня всякая снится, а мне вон какой красочный сон приснился! Даже жалко как-то просыпаться в окружении приборов.

Я зажмурилась и под заливистый смех своего глюка принялась щипать себя любимую. Не помогло. Хохочущий и утирающий слезы глюк даже не надумал никуда исчезать, а я себе, кажется, уже целый синяк нащипала.

— Ох, малышка, до чего же ты забавная! – девушка, так похожая на меня, ласково провела по моим снежно-серебристым, разметавшимся вокруг меня по земле волосам.

— Кто ты? – испуганно и обреченно спрашиваю я, заранее догадываясь об ответе. – Мы родственники?

— И даже ближе, чем ты думаешь! – смеется моя копия с грустными глазами. Мне становиться неуютно и жаль эту девушку. И я протягиваю руку, чтобы погладить медово-золотистые змейки волос. Девушка распахивает мои изумрудные глаза, которые наполняются слезами, и дрожащими губами пытается мне улыбнуться. Чтобы скрыть неловкость, я спрашиваю:

— Что вас связывает? С Темным Посланником. Я видела Обряд. И почему он так изменился? – девушка вздрагивает.

— Он мой муж и твой… Хм… Неважно. Это было слишком давно. Когда-нибудь ты все узнаешь. Или вспомнишь. Но не сейчас. А он… Он просто не помнит. Но придет время, и он вспомнит. И я. Обязательно.

— Я не понимаю…

— А пока и не нужно. Просто поверь, что придет время, и ты все вспомнишь и поймешь. Просто поверь. Хорошо? – застывшая в выразительных глазах мольба не оставляет возможности отказаться. И я киваю. – И позволь дать тебе совет, моя девочка, — опять киваю. – Не верь глазам. Глаза слепы – сердце зряче.

— Я запомню! – внимательно всматриваюсь в знакомые глаза и серьезно киваю.

— Вот и отлично. Тебе пора, малышка.

— Я не хочу!

— Хорошо! – неожиданно легко и радостно соглашается она. – Еще немного мы можем побыть вместе.

Я улыбаюсь и весело киваю. Девушка обнимает и притягивает меня к себе. Я уютно устраиваюсь на ее хрупком плече, обхватывая тихонько что-то напевающую девушку за талию, прижимаясь к ней, чувствуя покой и умиротворение. Хорошо. И спокойно. Тепло. И уютно. Я дома. Странное ощущение. И я засыпаю под убаюкивающий напев.

— Тебе пора, моя хорошая! – грустно улыбается она, полыхая тоской в малахитовых глазах.

— Я не хочу…

— Мы еще увидимся.

— Обещаешь? – пытливо заглядываю в несчастные глаза.

— Клянусь! – я успокаиваюсь. И верю.

Мягкое прикосновение теплых губ к моему лбу. И чувство щемящей тоски.

— До встречи, — пряча боль, улыбается она.

— До встречи, — эхом вторю я.

Девушка и островок зелени подергивается дымкой и растворяется во мраке. И я успеваю заметить хрустальную слезинку на бледной щеке. Миг – и о произошедшей встрече напоминает лишь лоб, хранящий тепло и нежность ее поцелуя. Я обхватываю плечи руками, словно пытаясь удержать рвущуюся куда-то душу, и крепко зажмуриваюсь.

Непродолжительное ощущение полета – и я открыла глаза.