-2000 лет

Прочитав сообщение, Марк Олуни поднялся из-за стола, подошел к прозрачной стене и прижался лбом к холодящему стеклу. Совсем рядом, в каких-то тридцати метрах, нежными касаниями океан поглаживал берег, перебирая гальку, словно искал что-то мелкое, потерявшееся между камней.

В этом месте океан углублялся в материк узким немного загнутым языком, глядя на который сверху, представлялась голова орла. Так эту бухту и назвали — Орлиная. Идеальное место для строительства колонии. В мягком климате северного побережья бури бушевали редко, да и те проникали в глубокую бухту лишь тихим рокотом да полуметровым волнением.

Материк на Танге был один. Размерами немного превышал австралийский, и располагался примерно в тех же широтах. Все остальное пространство планеты покрывал океан. Голубой и бирюзовый над многочисленными отмелями, так и не ставшими сушей, бурый или желтый там, где раскинулись водорослевые джунгли, а в остальном — свинцово-серый с белыми гребнями.

Марк всегда успокаивался, глядя на океанскую бесконечность. Сотни тысяч лет, как и сегодня, волны набегали на берег. Пройдут еще тысячелетия и ничего не изменится. Плеск волн растворял суету, нервозность, и разум находил решение. Проблемы становились до смешного мелкими, словно песчинки, коих океан ворочает миллиарды в каждое мгновение своего бесконечного существования. Это было своеобразным массажем, более тонким, чем прикосновения рук.

Время шло, но мысли продолжали крутиться на одном месте: Земля требовала невозможного! Даже, если заставить взять в руки лопаты яйцеголовых, база не будет готова ранее, чем через месяц. И двенадцать тысяч человек — смешная цифра для планеты — будут вынуждены жить под открытым небом. О питании и говорить нечего: сейчас теплицы в состоянии прокормить не более трех сотен ртов. А Земля говорит: «делай что хочешь, но чтобы через две недели был готов принять транспорт»! Техники и так работают в две смены. Заложены фундаменты зданий, проведены коммуникации, скоро будет собрана более мощная электростанция...

Но яйцеголовых если и удастся привлечь, то не раньше, чем через неделю. Пока носятся как одержимые. Глаза горят — хоть из самих добывай электроэнергию. Событие у них, видите ли! Будет им событие, когда к каждому в каюту подселится по пять поселенцев.

Время стремительно уходило. Смазанными образами проносились часы, оставляя шлейф нерешенных проблем. На памяти Марка не было такого, чтобы колониальный отряд работал размеренно и спокойно, чтобы не возникали ситуации, каких раньше никогда не было. Всегда обнаруживалось что-то непредвиденное — всего предусмотреть невозможно. Взять, к примеру, утреннюю ситуацию: техники доложили, что каркас опреснителя, смонтированный трое суток назад, превратился в решето. Кто бы мог подумать, что крохотные, едва заметные глазу рачки предпочитали в пищу металл? Сначала их было два-три десятка на кубический метр, а через сутки уже полтора миллиона и металлические конструкции таяли, будто опущенные в кислоту.

Все можно решить, исследовать, построить и обезопасить, но необходимо время, а над ним дамокловым мечом висело требование Земли обеспечить прием колонистов на два месяца раньше всех возможных сроков.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в каюту вошла Мирта Астиан. Невысокая, с огромными, похожими на рыбьи, глазами и крохотным подбородком, худая, но с непропорционально широкой задницей. Ее называли королевой связи (почему бы и нет, у муравьев или ос тоже есть королева), и Боже упаси обидеть ее! Даже отсутствие улыбки на лице собеседника она могла воспринять как оскорбление, и тогда канал связи для обидчика открывался в наименее удобное время и работал с такими помехами, что иногда было не разобрать, с тем ли человеком ты разговариваешь.

— Мистер Олуни, мы остались без связи, — сказала она.

Командир экспедиции, как непосредственный начальник Мирты, мог позволить себе роскошь отказать Мирте в улыбке. И даже больше — наорать на нее и выставить вон, с требованием обеспечить связь, хоть бы она даже родила ее.

Мирта опустила голову, но с места не двинулась.

— Это не поломка, сэр.

— Что значит не поломка?

Внезапно накативший гнев схлынул, оставив след недоумения. С чего это он сорвался? Зачем наорал? Марк кивнул связистке на кресло, а сам сел в соседнее. Вместо извинений он налил Мирте стакан воды.

— Я бы не стала беспокоить вас по пустякам, сэр. Связь была еще час, после вашего разговора с Землей. Потом — как отрезало.

Слух о потере связи разнесся по базе быстрее электронного вируса, и к вечеру можно было насчитать с дюжину версий о причинах: от технических проблем до смещения самой планеты во времени. Версии выдвигали все, кроме техников. Проведя не одну сотню диагностик оборудования и даже — совершенно шальная мысль — проверив метрики пространства, они только пожимали плечами. Никаких поломок или аномалий.

Марк вспомнил последний разговор с Землей, оставивший неприятный осадок. Генерал Спенсер разговаривал с ним как с последним идиотом, неспособным донести ложку до рта. И отсутствие связи выглядело, будто собеседник в сердцах бросил трубку, отказываясь принимать оправдания и возражения. Нелепая мысль. Они тут не в кубики играют, чтобы демонстрировать свои настроения.

Работа теперь не прекращалась даже ночью. Грохотали машины, трещала и слепила глаза сварка, жужжали сервоприводы, пыхтели насосы. Поселение росло на глазах, а люди валились от усталости.

На третий день в госпиталь положили техника, работавшего на опреснителе — с переохлаждением. Одного из строителей придавила плита — ничего серьезного, но из-за многочисленных ушибов доктор Снайдер его госпитализировал. Еще троих уложили в лазарет с пищевым отравлением.

Марк Олуни рвал на себе волосы, но, как бы ни хотел, не мог выжать из людей большего. По десять раз на дню он требовал доклады от Мирты Астиан. Связистка все больше становилась похожей на приведение: бледная, с тенями под глазами — красными от полопавшихся сосудов.

— Мистер Олуни, проблемы со связью не на нашей стороне, — тихо сказала Мирта на шестой день. — Мы даже перевели спутник на другую орбиту. Мы подумали, вдруг это Нижний Брат создавал помехи...

Она хлопала глазищами, пожимала плечами, сжимала кулачки. Словно вела ожесточенный спор и готова была бы вцепиться оппоненту в волосы, не будь этим оппонентом она сама.

Динамики молчали. Пустота в канале была мертвее космической. Даже плотность межзвездного вещества казалась выше уровня сигнала дальней связи. Земля, колонии, пространственные маяки — молчали все линии, как будто база очутилась в ином измерении.

— Мне насрать, что вы там думаете! Дайте мне связь!

Умом понимая, что связистка сделала все, что было в ее силах, Марк толкнул ее, что было сил, к рабочему месту. Мирта налетела на стол и ударилась лицом об экран.

Женщина обернулась. Из рассеченной губы капала кровь, налитые кровью глаза пылали яростью.

— Не будет больше связи, — прошипела она. — Не будет! Сдохли они там все, ясно!

Она бросилась на командира и, прежде чем тот схватил ее, успела расцарапать ногтями щеку.

Пока Марк думал, как утихомирить сумасшедшую бабу, в рубку вошел доктор Сандерс. Весело подмигнув командиру, он поднес к шее Мирты инъектор. Спустя несколько секунд женщина расслабилась, и тряпичной куклой упала в кресло.

— Спа… — хотел было сказать Марк, но шею пронзила резкая боль. Тут же мысли растворились в тумане умиротворения, а по телу растеклась ватная слабость.

* * *

В голове шумело, словно полоумный звонарь бил набат в его череп. Бил бессистемно, создавая в нечеловеческом экстазе какофонию хаоса. Перед глазами, когда разбегались круги, а вспышки казались не такими слепящими, вставали образы, лишенные какого бы то ни было смысла.

… доктор Сандерс, схватив двумя руками инъектор, «отстреливался» от двух связистов. Во все стороны летели брызги, а когда в баллоне почти ничего не осталось, Сандерс выстрелил себе в шею.

… мелькающие вспышки света, в которых заторможенный разум с трудом угадал потолочные светильники.

… связистка, прыгающая на соседней кровати.

… мистер Фарест, танцующий с Ли Янгом.

Разум едва успевал фиксировать лица, гримасы, непонятные звуки, но перед оценкой происходящего пасовал и отключался. Потом в глазах снова светлело. Появлялись новые образы, шум в голове становился невыносимым, и опять накатывала темнота.

Когда Марк в следующий раз открыл глаза, за окнами стоял день. Голова болеть почти перестала, только в теле ощущалась слабость, а во рту было сухо и горько. Язык едва ворочался.

Он находился в изоляторе. Из шестнадцати кроватей, стоявших по четыре в ряд, свободными были лишь три. Его кровать стояла во втором ряду напротив окна и утопала в потоках света глубокого апельсинового оттенка. Светофильтр? Марк осмотрел раму — на окне ничего не было. Он протер глаза, по очереди зажмурил их, и только потом в голове сложилась мысль, что это, должно быть, взошел Нижний Брат. Его спектр был смещен в красную область. Совсем немного, не вызывая проблем у биологических систем Танги. У человека, как обещали ученые, — тоже.

Перестав моргать, Марк подошел к окну и выглянул наружу. Яркие блики прямо-таки резали океанскую гладь, в небе жирные мазки облаков на небывало синем фоне. Деревья, берег, океан — очертания казались более глубокими, создавалось ощущение, будто кто-то давит на глаза. Повышенная контрастность красок! — в памяти возникали подробности, связанные с новым светилом. Глаза заболели, и Марк отвернулся. Для больной головы это было суровым испытанием.

Остальные двенадцать человек, пребывавшие в изоляторе, спали. «Мы заболели?». В памяти пронеслось сражение с толстозадой Миртой, Сандерс и боль в шее; еще шаг назад — бешеный темп возведения колонии и потеря связи с Землей. Последняя мысль подстегнула Марка и он, несмотря на головокружение, направился к выходу. С Сандерсом он потом разберется, но база должна строиться.

В коридорах никого не было.

«Странно… — подумал командир, — куда все подевались?».

Пустыми оказались и каюты. Его встречали разбросанные и разломанные вещи, груды битого стекла, разорванная одежда и бумаги. Это напоминало картины плохих детективов, в которых преступники ради красивого кадра, превращают жилое помещение в свалку вторичного сырья.

«Черт возьми! Что здесь произошло?» Держась за стену, Марк добрался до кулера и выпил залпом четыре стакана воды. Полегчало. Туман в голове рассеялся окончательно, и Марк решил выйти наружу.

Люди обнаружились на улице. Похоже, что все — и ученые, и рабочие — собрались на кампусе. Кто-то танцевал, кто-то занимался сексом, кто-то пел или ходил кругами.

Его не узнали и, похоже, не узнавали друг друга. По крайней мере общались так, будто не были знакомы раньше.

Астрофизик Рон Штейн собирал цветы, при том, что страдал аллергией и все время ходил с ингалятором. Прелат Витас Майес, прятавший за религиозной строгостью свое неумение ладить с женщинами, сидел в обнимку с двумя работницами теплиц. Меган Парси, медсестра, копала в дальней части площади глубокую яму — искала нефть.

Из здания вышел доктор Сандерс и вместе с Марком стал наблюдать за происходящим.

— Это ведь у них крышу снесло, а не у нас? — сказал командир.

— Если бы я был математиком, то не смог бы ответить однозначно.

Марк с недоумением посмотрел на доктора.

— Тут ведь человек триста будет?

— Думаю, тут все.

— Математик бы тебе сказал, что вероятность сумасшествия одновременно у трех сотен человек стремится к нулю. Соответственно, проблемы должны быть у нас.

— А что скажет медик?

— Я считаю себя нормальным, но… — в голосе у доктора сквозило сомнение. — Пара тестов не помешала бы.

— А они? — Марк кивнул на толпу.

— Честно говоря, меня больше беспокоит моя персона.

Сандерс развернулся и направился к входу.

— Присоединишься? — спросил он, открыв дверь.

Постепенно в лаборатории собрались остальные «больные» из изолятора. Во взгляде — недоумение и страх.

Психических отклонений тесты не выявили ни у кого из них. Как и у остальных трехсот двадцати членов экспедиции. Они были совершенно нормальными. Социальная ориентация, физиология… — все было в пределах нормы, но вели себя, словно им пересадили чужие мозги. Как будто по мановению чьей-то руки остановилось время, небесные хирурги вскрыли триста двадцать черепушек и поменяли местами их содержимое.

Что произошло? Почему тринадцати человек, лежавших в изоляторе, изменения не коснулись? Из компьютеров выжали все, что происходило на базе и вокруг нее: геология, окружающая среда, техногенные факторы, магнитосфера планеты, гравитация и другие поля. Пригодились даже схемы, которые использовали связисты, проверяя положение Танги в прежнем пространственном континууме.

В излучении Нижнего Брата обнаружились необычные низкочастотные колебания, которые попросту не фиксировались, пока звезда не приблизилась к планете. Наложившись на гипервысокое излучение, оно вызвало резонанс в ритмах головного мозга. Их незначительное изменение привело к колоссальным психологическим изменениям. И только те, кто находился под действием сильной дозы успокоительного, оказались защищенными от ударной волны.

«Психи», как продолжали называть персонал базы, ни на какие работы не годились. Марк плюнул и решил дождаться корабля с Земли. В конце концов, поживут они немного тесноте. Зато будет больше рабочей силы и за пару недель колонию достроят. Да и проблемы с питанием можно решить.

Но через неделю корабль не прилетел. Не было его и через месяц…

«Психи» выполняли общественные работы, заново осваивали профессии, знакомились. Тринадцать человек: геофизик, ксенозоолог, электрик, повар, три техника, уборщица, два садовника, Мирта, доктор Сандерс, сам Марк — тринадцать апостолов, как язвительно назвал их доктор Сандерс, превратились в нянек и учителей.