Глава 2. Локация 0, 42. Хождение по мукам не идёт ни в какое сравнение с мытарствами по кабинетам бюрократии, а те — с поиском работы.

Три месяца. Целых три грёбаных месяца Дима пытался восстановить документы, доказывая во всех инстанциях, начиная от управдома и заканчивая мировым судьёй, что он Сычёв Дмитрий Вячеславович, а не корова Акайская, нашедшая и потерявшая себя на Байконурской помойке. Как ни странно, но самый быстрый проход кабинета оказался как раз у мирового судьи.

Зашли: папа, мама, сын. Судья на них взглянул и, задав лишь один вопрос: «Подтверждаете?», тут же направил на выход, указав, что решение можно будет забрать завтра. Во как быстро. Вот только в очереди к нему стояли полтора месяца.

Наконец Дима восстановил себя документально практически полностью, только права не вернули, заставив пересдавать. Но так как машины теперь не имелось, то и права посчитал пока лишними, перейдя на прекрасно работающий московский городской транспорт, с выделенными по всему городу отдельными полосами движения и забившими на московские пробки большой бордюрный собянинский болт.

И вот когда Сычёв облегчённо выдохнул, получив заветный паспорт и прочие идентификаторы, без которых жить в стране не рекомендуется, он по наивности подумал, что ад закончен, но неожиданно наткнулся на новые проблемы. Куда более адские. Он попытался устроиться на работу по специальности. Лошара.

В прежней компании ему не отказали, но и предложили не то, на что рассчитывал. Объём работы больше, зарплата меньше. А когда узнал, что все друзья, работавшие с ним, уволились, то и торговаться не стал, послав через кадровичку бывшего начальника в дальние дали. Хотя, выйдя из офиса, сам себя отругал. Нельзя было так делать. Недаром же говорят: не плюй в колодец — это неэстетично, и не жги мосты — это пожароопасно.

Начались хождения по унижениям. Десятки резюме, десятки собеседований, десятки разочарований. Всё никак не могло состыковаться: либо условия не устраивали, либо работодатель — сука. Дима выходил каждый день на поиск работы, как на работу, только с отрицательной зарплатой: тратя на поездки и перекусы, но при этом ни копейки не зарабатывая.

Через две недели бестолковых мытарств он опустился ниже плинтуса, на самое дно: подсел на «Авито» в раздел бесплатных объявлений. Здоровому лбу стало стыдно сидеть на шее родителей, и он решил устроиться хоть куда-нибудь, успокаивая себя тем, что это только на первое время. А там обязательно что-нибудь подыщет более подходящее.

Первое же объявление, попавшееся на глаза, его изрядно удивило. Некой компании «AL+BA», непонятно чем занимающейся, требовался человек со способностями к программированию. Не программист в той или иной среде, не спец по айтишному железу с проводами, а человек со способностями. Это как? В этой компании сами для себя написали язык программирования, которому надо будет обучаться с нуля? Или это что-то другое?

Телефон, указанный в объявлении, соответствовал обычному мобильному номеру МТС, что называется, на физлицо. Дима, находясь дома в одиночестве, так как родители, в отличие от него, работали, сидел на кухне в одних трусах и чашкой кофе, тупо пялясь то на ноутбук, то на мобильник. Надо бы позвонить, думал он, ломом же не перешибут. Но с другой стороны — какое-то пакостное предчувствие зашевелилось внутри.

Организм на интуитивном уровне всячески сопротивлялся набрать номер. Даже живот, сволочь, заболел, урча всеми смотанными в клубок кишками, утверждая, что там Диму ожидают проблемы на задницу. На их кишечную задницу, мля! Но всё же содержимое головы победило содержимое заднего прохода, и соискатель, не поднимая мобильника со стола, набрал указанный номер, включив на громкую.

Первые же слова, донёсшиеся с того конца соединения, заставили Диму подавиться кофе, выплеснув набранное в рот и забрызгивая ноутбук с мобильником. Он выпучил глаза и чуть не уронил со стола телефон, когда судорожно пытался его схватить, чтобы тот не замкнул, чего доброго, и не прервал соединения. А всего-то милый, приветливый женский голос просто поприветствовал абонента:

— Здравствуйте! Вас приветствует Искусственный Разум компании AL+BA! Если вы звоните по поводу трудоустройства, наберите цифру «1» в тоновом режиме. Если вы желаете получить услугу, наберите «2» или дождитесь оператора.

— Искусственный Разум? — изумлённо выдавил из себя Дима, прокашлявшись. — Серьёзно? Или вы с дуру разум с интеллектом попутали?

С той стороны молчали, ожидая его действий. Дима, отдышавшись и утерев висевшим на соседнем стуле кухонным полотенцем лицо и руки, добрался до залитого кофе мобильника и второпях нажал цифру «1».

— Принято, — подтвердил набор приятный ангельский голосок. — Назовите себя.

— Сычёв Дмитрий Вячеславович, — наклонившись над телефоном, чётко проговорил молодой человек и замер в ожидании дальнейших указаний.

После небольшой паузы из мобильника послышалось:

— Вам назначено собеседование на завтра в 12:34. Будьте добры не опаздывать. Это в нашей компании не приветствуется. Вам надлежит прибыть в бизнес-центр «Око» по адресу 1-й Красногвардейский проезд, дом 21, строение 2. В указанное время на ресепшене первого этажа, вход «Б», вас будут ожидать. Время ожидания две минуты. Спасибо за внимание.

И всё. Пошли короткие гудки. Дима как сидел прибитый грязным полотенцем по лицу, так и продолжал сидеть, молча в тряпочку. Только через несколько секунд спохватился и кинулся в поисках бумаги и ручки, чтобы записать услышанное, но тут же сообразил, что это лишнее. Открыв на ноутбуке карту Яндекса, он сразу же укрупнил район Москва-Сити и нашёл эту «Башню Око». Нашёл и вход «Б», и аж два ресепшена.

— Всё страньше и страньше, — пробурчал он себе под нос. — Что у них там за бзик в отношении времени? Хорошо хоть запомнить легко: один, два, три, четыре. Да ещё ожидание две минуты. Это что, если я приду раньше, то меня не пустят? А если опоздаю, то ждать не будут?

И, помолчав несколько секунд, рассматривая карту, в недоумении закончил диалог сам с собой:

— Но Искусственный Разум? В обычной компании по бесплатному объявлению в «Авито»? Мля.

Наконец он встряхнулся. Одним глотком допил остатки кофе и принялся наводить на столе порядок, выключив ноутбук и оттирая отовсюду следы своего свинского поведения за столом. После чего, приняв душ и окончательно придя в себя, завалился на диван и задумался. Он, конечно, ждал встречи с очередными представителями Высших Сил и даже по методу Веры пытался включить у себя ангельский режим поиска подсказок свыше, но время шло, и ничего не происходило. Никаких подсказок. Никаких намёков.

Но то, что сейчас произошло, не могло быть простым стечением обстоятельств. Он той самой протестующей задницей чувствовал, что это как раз то, к чему готовился. Вот только всё как-то за уши подтянуто. Случайность? Но ведь именно процедурой случая Всевышний Искусственный Разум управляет вселенной. И как понять, какой случай можно считать операндом управления, а какой — простой погрешностью? Или любая случайность — это операнд? Тогда получается, что у людей вообще нет свободы воли, а это не так. Выбор всегда остаётся за человеком.

Размышляя на эти философские темы, он в конце концов пришёл к выводу: если случайность на тебя воздействует, то это не случайно. Следует это воздействие проанализировать и просчитать последствия. Недаром же есть примета: шёл, споткнулся — задумайся. То, о чём ты думал в этот момент, имеет большее для тебя значение, чем ты полагаешь.

И тут встаёт ещё один сакраментальный вопрос: а один ли Всевышний порождает случайности? А если кто из недоброжелателей Вселенной подкидывает их в виде каверзы? К тому же негативная случайность может быть элементом постоянно присутствующей деградации, которую следует воспринимать как должное и просто переступать, двигаясь дальше. Вопросы сложные, ответы неоднозначные. На том и успокоился.

На следующий день Дима приехал в Москва-Сити за полчаса до назначенного времени. Побродил по округе. Позаглядывал, куда получалось заглянуть. Ровно в половину первого, по часам на мобильнике, секунда в секунду, протиснулся во входную вертушку бизнес-центра «Око» и, выйдя в холл, притормозил. К какому ресепшену подходить: к мелкому, что слева, или большому, что раскинулся на всю длину перед ним, он даже не выбирал. Всё было очевидно.

Офисные клерки, как муравьи, топтали пол в сторону правого прохода, мимо культурно одетого в чёрный костюм и белую рубашку охранника, у которого только на лбу не было написано, что он бывший КГБ-шник. Хотя их бывших не бывает. Далее проход перегораживали турникеты, а за ними лифты. Из чего следовало, что бизнес-центр именно там. Но Дима остановился у входа, почему-то решив, что к ресепшену следует подойти точно в промежутке между 12:34 и 12:36. Ему это показалось важным.

Сычёв встал в сторонке от входа в здание, разглядывая людей у лифтов, словно кого-то ожидал, мимоходом изучая список компаний, что высветились на большом экране справа от охранника. Как он ни всматривался в чередующиеся списки согласно занятых этажей, компании «AL+BA» он так и не обнаружил. Зато обратил внимание, что в списке отсутствовали сорок второй и сорок третий этаж. Или они не были заняты и сдавались в аренду, или хозяева этих этажей себя не рекламировали, шифруясь.

В 12:33 из центрального лифта вышла девушка примерно его возраста, на которую не обратить внимание он просто не мог. Да на её появление вообще все без исключения обратили внимание, настолько резко выделялась сексапильная красотка из общего окружения.

Была она вся белая. Белые волосы, брови, ресницы, короткое платье с изрядным вырезом до пупа, едва прикрывающее невеликого размера груди. Белые туфли на высоченном каблуке. Тело, напрочь лишённое загара. Складывалось такое впечатление, что если сейчас в вестибюле резко потемнеет, то эта офисная звезда начнёт светиться. И как вишенка на торте — в руках ослепительно белая пластиковая папка.

Офисные муравьи как по команде кинулись в рассыпную. Кто стоял у лифтов — моментально сгрудились: одни к стене, другие к внешнему панорамному окну, создавая по центру человеческий вакуум. Те, кто завис на турникетах, суя им под нос свои пропуска, тут же передумали и отхлынули назад, словно девушка была настолько заразна, что даже нахождение рядом с ней в десятке шагов гарантировало смертельный исход.

Белая же фифа восприняла их поведение как должное. Несмотря на кажущуюся внешнюю хрупкость и лёгкость, грохот шпилек, чеканящих печатный шаг, трудно было не услышать, даже несмотря на фоновый шум. Поэтому девица обращала на себя внимание не только визуально, но и сопровождающим её проход аудиоэффектом, напоминая важную чиновницу на автотрассе с синим ведром на крыше и крякалкой во всю Ивановскую.

У лифтов все как по команде уставились в спину красавицы, даже после её прохода не дёрнувшись бежать, оставаясь на месте. Народ до турникетов замер, впав в оцепенение. Охранник вытянулся по стойке смирно. Отшатнуться или отпрянуть в сторону не позволяла инструкция, и по мере её прохождения мимо мужчина сдержанно поздоровался. Только фифа не обращала ни на кого внимания, промаршировав через зал, набитый народом, как через пустое место. Сначала Сычёв даже поддался на массовую панику, лихорадочно соображая: «Это кто? Почему её все так боятся и не стоит ли ему тоже начать?»

Походка девушки была зрелищная, отточенная до совершенства, грациозная, но вместе с тем визуально расслабленная, что говорило не только об идеальной натренированности хождению на шпильках, но и о хорошей общей спортивной подготовке. Моторика однозначно на это указывала. Ноги, руки, тело двигались в идеальной гармонии. Только голова словно на колу сидела. Ни разу не произвела даже малейшего отклонения от первично заданного положения.

Но Дима, изначально перепуганный, как только поймал глаза беловыкрашенной, ещё издали нырнул в её эмоции и скривился. Это была «её превосходительство стерва». В голове красотки царили пренебрежение, зашкаливающее чувство собственной важности, осознание вседозволенности и безнаказанности. А запросив архетип, тут же осознал, что перед ним «яжмать» чистейшей воды, да ещё с зачатками «леди-босса». Гремучая смесь. Врагу такой бабы не пожелаешь.

— Сучка крашенная, — презрительно улыбнувшись, выдал вполголоса оценку этому «диву» профессиональный специалист по женскому полу, выводя себя из состояния испуга и готовясь мять её сучность как пластилин, если начнёт ему тут пальцы гнуть.

Он, даже не сомневаясь, с первой секунды её появления определил, что эта лахудра явилась за ним. Только такая могла назначить столь идиотское время для встречи с жёсткими ограничениями ожидания. Надеясь, что тесно взаимодействовать в этой компании с этой дрянью ему не придётся, Дима расслабился, мандраж резко пропал, и он почувствовал себя простым зрителем спектакля, имея полное право на выкрик реплик из зала типа «Выпей яду!» и «Труппа трупов!».

Бело-крашенная доцокала до края длинного ресепшена. Небрежно бросила папку на стойку и резко развернулась, безошибочно уставившись на Сычёва ледяным немигающим взглядом. У Димы сложилось такое ощущение, что у представительницы компании будущего работодателя сработала система автоматического самонаведения для поражения заданной цели.

Только сейчас молодой человек заметил, что четыре молоденьких девочки, до этого сидевших по всей длине ресепшена, испарились. Либо сиганули с такой скоростью, что Дима не смог заметить, либо упали на пол и там затихорились, пережидая террористическую атаку. Скорее всего, второе.

Он, продолжая находиться в эмоциях странной особи, которую все до одури боялись, отзеркалил на собственном лице пренебрежение. Демонстративно поднял к глазам мобильник. Включил экран с часами, наклонив, чтобы та видела. Тупо выждал и, как по секундомеру, ровно в 12:35 шагнул к ожидающей его явно секретарше директора. Маловероятно, что она была работник отдела кадров. Но если это так, то Дима ни за какие коврижки не согласился бы знакомиться с секретаршей. Та, наверное, вообще бы вызвала Армагеддон среди мирного населения своим явлением.

— Здравствуйте, я Сычёв Дмитрий Вячеславович. Прибыл на собеседование, — расслабленно улыбаясь, поздоровался он с белобрысой стервой, подходя вплотную и уже начиная получать удовольствие от игры.

Та тут же ему отомстила, демонстративно небрежно-медленно взяв со стойки белоснежную папку, в правом углу которой высвечивалось время. И когда на папковых часиках появились цифры 12:36, недовольно растягивая слова, проговорила:

— Я смотрю, вы не торопитесь.

— Всё в пределах установленных вами ограничений, — продолжая лыбиться, произнёс Сычёв, чем, судя по контролю за её эмоциями, вызвал озверение в буквальном смысле слова.

На лице охранника, стоящего за её спиной, отобразилась жалость, будто он воочию наблюдает, как очередной жертвенный баран подбивает клинья к собственной смерти в виде жертвоприношения.

— Это не мои ограничения, — сухо огрызнулась фифа, которая оказалась чуть ниже Димы, даже несмотря на не пойми сколь сантиметровые шпильки туфель.

Она положила на стойку ресепшена пластиковую карточку, давая понять, что это для него. Стерва не удосужилась вручить её лично в руки и тем более объяснить, для чего та нужна, посчитав, что это ниже её достоинства. После чего повелительно скомандовала следовать за ней, резво развернулась и поцокала обратно.

Дима хмыкнул при виде голой спины красотки без единого изъяна и родинки, но с отчётливо-рельефной мускулатурой, одними глазами оценивая девицу на ощупь. Платье в ополовиненном виде присутствовало на ней только спереди. Сзади прикрыта была лишь попа, и то не полностью, демонстрируя эдакое развратное декольте на булках.

Сучка оказалась в высшей степени соблазнительной штучкой. Такие раньше Диме в его шаловливые ручки ещё не попадались. Он поправил сумку с документами на плече и, уже предчувствуя занимательное времяпровождение, так же расслабленно двинулся следом.

Сычёв недолго тупил, для чего понадобилась карточка. Это был пропуск для автоматизированной охраны в виде турникетов. Подошли к центральному лифту. Толпа, ещё заслышав обратный цокот, отшатнулась в исходные углы, давая полный простор смертнику и его конвоирующей.

Девица нажала кнопку вызова, и дверь тут же открылась. Словно лифт только её и ждал. Зайдя внутрь, она прямо на входе посторонилась, давая понять, что Диме надлежит пройти внутрь. Он прошёл. Он не гордый. Створки лифта закрылись, и у молодого человека сделался очередной «жим-жим» в одном месте. Никто из ожидающих на площадке даже не дёрнулся приблизиться, а не то чтобы войти с ними в один лифт.

«Она тут кто? — подумал Сычёв, проходя вглубь и в любую секунду готовый врубить Славу в качестве самозащиты. — Чем она так всех пугает? Принадлежностью к компании, в которую я собираюсь устраиваться? Или сама по себе?»

Секретарша или кто она там такая с лицом мумии набрала на панели сорок второй этаж и, уставившись в закрытую дверь, замерла к нему спиной. Кабина плавно вознеслась. Дима опять напрягся. Что-то происходящее всё больше и больше выходило за рамки обыденности. Он вспомнил, что этот этаж на табло не отражался. А значит, компания сознательно скрывает о себе информацию. Но как же тогда объявление на «Авито»? Хрень какая-то.

Пока он размышлял о странностях своего предполагаемого будущего места работы, доехали до нужного этажа. Двери раскрылись, и крашенная сучка, не произнеся ни слова, двинулась налево. Сычёв поспешил следом, но только переступил порог лифта, как впал в панику. Резко потемнело в глазах, голова закружилась, и за горло схватила мёртвой хваткой тошнота. Прожжённый попаданец, уже имея за спиной неслабый опыт, тут же определил: он только что совершил перемещение в пространстве.

Дима ни с чем не мог спутать данный эффект. Это не сорок второй этаж бизнес-центра «Око», а другой виртуальный мир — копия реальности. То ли он за три месяца отвык, то ли по какой-то другой причине, но ему поплохело сильнее, чем обычно, и показалось, что сейчас по-настоящему вырвет. Сычёв второпях схватился за косяк лифтовой двери, чтобы не упасть, но закрывающаяся створка скинула скрюченные пальцы, вырываясь из его захвата, что, кстати, несколько привело в чувство страдальца.

Девица, звонко промаршировав лифтовый предбанник и, видимо, почувствовав своей прокаченной попкой или голой спиной, Дима затруднялся определить, что у неё чувствительней, остановилась на Т-образном перекрёстке с коридором и обернулась. Проделала она это по-прежнему, словно лом проглотила. Шея даже на миллиметр не сдвинулась в сторону.

Узрев скорчившегося очередного соискателя на вакантную должность, офисная стерва брезгливо скривилась и с нескрываемым раздражением поинтересовалась:

— Что с вами? Вам плохо?

Дима, наконец затолкав ком из горла обратно в желудок, выпрямился. Сделал глубокий вдох-выдох и, увидев брезгливую мину крашенной сучки, обозлившись, решил воплотить в жизнь собственный лозунг: «Я — ведущий», и навязать заносчивой секретарше собственные правила игры, переходя из разряда зрителя чуть ли не в главного героя.

— Прошу прощения, — устало ответил он, притом устало не физически, а морально, всем видом показывая усталость от долгой насыщенной жизни, — у меня аллергия на пространственные перемещения. Ничего с этим поделать не могу. И привыкнуть до сих пор тоже не получается.

В эмоциях белобрысой, а Сычёв вновь за них вцепился, как только оправился от приступа, появилась насторожённость и даже испуг.

— Какое перемещение? — холодно спросила она, при этом эмоционально и физически напрягаясь.

— Девушка, — продолжая морально уставать и приближаясь к ожидающей его зародышу леди-босс, начал он занудно растолковывать, как прописные истины ребёнку, — я ни с чем не перепутаю переход из реального мира в виртуальный. Я так по ним в своей жизни напрыгался, что скоро блевать начну. Вот насколько мне эти параллельные пространства «онаставагинели».

С этими словами он подошёл вплотную и, нагло лыбясь, уставился в довольно красивые серые глаза, обладательница которых пару раз хлопнула длиннющими, накрашенными белой тушью ресницами. Нервно сглотнула и под его напором отступила на шаг, разрывая дистанцию. После чего опустила взгляд, шумно выдохнула, раскрыв крылья носа, делаясь злющей-презлющей. Демонстративно резко развернулась и зашагала по небольшому коридору, в тупике которого на единственной двери красовалась ярко-красная табличка с чёрной надписью: «Директор».

Зашла без стука, звонка и не спрашивая разрешения, что называется, с ноги, оставив дверь открытой, как бы указывая, что закрывать её будет идущий следом. Диму накрыло радостное дежавю: ой, где-то он уже с этим элементом светского этикета сталкивался. Проследовав за ней, он с интересом принялся рассматривать внутреннее убранство. Хотя, как выяснилось, особо рассматривать здесь было нечего.

Большая квадратная комната, примерно пятнадцать на пятнадцать. По всему периметру псевдостены из золотых вертикальных жалюзи, за которыми просматривались панорамные стёкла от пола до потолка. В глубине кабинета — массивный резной стол с ногами-тумбами из красного дерева, старой работы, также инкрустированный золотом. Перед столом два странных стула из того же дерева с тем же убранством-роскошью, стоящих друг против друга.

Странность их заключалась в высоченных спинках, причём не плоских, а как бы вогнутых под мужика сутулого. Если бы у данной мебели наблюдались подлокотники, то Дима принял бы их за царские троны. Не меньше. Вся обстановка указывала на изощрённый стиль краснодарского гаишника, вконец охамевшего: всё помпезно, всё блестит, и золота уже девать некуда.

За массивным столом с идеально гладкой, отполированной до зеркальности столешницей, в большом, но уже в современной гендиректорской комплектации кресле, обтянутом красной кожей, восседала красная как рак молодая женщина лет тридцати. Сычёву сразу стало понятно, что это и была глава фирмы, возраст которой его откровенно обрадовал.

Первое впечатление: директриса была выходцем из числа крутых мажорок, что сломя голову и ломая каблуки сорвалась с Московских широт на экваториальные и по доброй русской традиции хапанула солнца столько, сколько смогла унести. Ничего удивительного, что сгорела. Дима, только взглянув на будущего шефа, тут же представил, как она, бедная, на днях облазить будет. Расслабившись и отпустив мозги белой стервы, он на автомате нырнул в эмоции обгорелой начальницы. После чего упал в обморок, напрочь распростившись с сознанием…

Очнулся на полу с жуткой головной болью и разбитой в кровь бровью. Ковров в кабинете настелено не было. Падать оказалось больно. Поднялся на четыре точки и несколько секунд не мог понять, где он, кто он и когда этот кто-то где. Потряс головой. С брови полетели капли крови. Поднял голову и пьяно огляделся. Причём делать это начал с тыла, хоть убей не понимая, как и откуда сюда приполз в таком состоянии.

Наконец перевёл взгляд во фронт. Увидел белобрысую. Узрел красноликую. Пара секунд на узнавание. Вспомнил: и кто он, и где он, и как сюда попал. И тут до него дошло понимание: его только что шибанула по мозгам раскалённая докрасна директриса. Причём настолько знакомо, что сразу вспомнилась Царевна-Лебедь. Но от Четвёрицы он, по крайней мере, вывернуться смог, отрубив умение. А вот от этой даже «кыш» сказать не успел, как получил по мозгам, несмотря на амулет защиты. Хотя тут же соображая, кто ему эту висюльку повесил.

Мозаика в голове нехотя, но уверенно складывалась в целостную картину. Перед ним не красна девица, а как минимум Пятёрица — пятый элемент Космического Разума. Вот так встреча. Вот так Димочка сходил на собеседование. А ведь он и ожидал её в первую очередь из всех, кто им заинтересовался.

— Ну и чего ты там раскорячился? — со смешинкой в голосе спросила директриса. — Тебя так и не приучили, что, прежде чем лапу задирать, надо хоть обнюхать предмет интереса. Кобель ты шелудивый. Ссать на столб под напряжением — это ещё то изощрённое самоубийство.

Голос её был обычным. Вполне приятным. Натурально игривым. Сущность Разума явно забавляла выходка ученика Суккубы. А он-то откуда мог знать? Звёздные элементы Разума в Москве что, на каждом углу, что ли? Дима тяжело поднялся. Утёр лицо, рассматривая вымазанную в крови руку. Хлестала она из брови, как из недорезанного поросёнка. Защипало глаз. Он зажал рану ладонью и принялся осматриваться в поисках чего-нибудь такого, что можно приложить для остановки крови. Но кабинет был абсолютно пуст.

— Емельян Ефимович, — неожиданно спокойно, словно говорит по селектору, обратилась красна девица к кому-то по имени-отчеству.

Дима услышал сзади шаркающие шаги, хотя не слышал открывающейся двери, которую он лично закрыл за собой. Оглянулся. К нему приближался старый дед в домашних тапках, холщовых штанах и косоворотке на сушёном, как вобла, теле. Выглядел старичок очень древним. Седые пакли нестриженых волос свисали жидкими сосульками. Правда, был чисто выбрит. И от него за версту разило ядовитым одеколоном. У Сычёва аж нос заложило.

— Будьте так любезны, — продолжила всё тем же негромким голосом директриса, — приведите молодого человека в порядок. А то у него по молодости крови много. Сейчас здесь всё устряпает.

Старичок подошёл. Взглянул на Диму. Последний чуть в очередной раз сознание не потерял. Глаза старика в мгновение ока почернели глубиной космоса, но вместо зрачков были не далёкие звёзды, как у Кона, а спиралевидные галактики. Дима опешил. Тут же родилось предположение, что дедок — Господство данного мира.

Старик что-то поколдовал над раной куском бинта, но скорее для вида. Рана пропала, как испарилась и кровь на лице, руках, рубашке. Пол стал идеально чистым. Молодой человек даже не заметил, когда прошла боль. Почувствовав себя как заново рождённым, Дима отступил на шаг и низко поклонился. Молча. С почтением.

Глаза старика вновь стали блёкло бесцветными, но на губах появилась еле заметная улыбка довольства. Через несколько секунд рассматривания новенького старичок кивнул, как бы в ответ, и, развернувшись, пошлёпал обратно, еле переставляя ноги. Дима, проводив ангельскую сущность взглядом, повернулся к цветным девам.

— Никак признал? — хитро прищурившись, спросила директриса, вульгарно распоясавшись и откидываясь на высокую спинку кресла.

Дима только кивнул в знак согласия.

— Кого признал? — неожиданно вклинилась белобрысая. — Откуда он может знать Ефимыча?

— Юла, — одёрнула её начальница тоном барыни. — Сядь, егоза. Узнашь, коли надобность станется. И ты, молодец, присядь. В ногах правды нет.

Пятёрица выглядела и говорила очень странно, разительно отличаясь и от Царевны-Лебедь, и от Солнца Моё, и от Троицы. Не уродина, не красавица. Простая какая-то, колхозная. Внешность не отталкивающая, но на такую и бросаться никто не станет, если водки мало.

Лёгкая упитанность от сытой жизни, но пока ещё в меру. Щёчки пухлые. Ручки дутые, ухоженные, к тяжкому труду не приученные. Да ещё и платье на ней было какое-то старинного покроя, как на средневековых полотнах. Чёрное, с пышными рюшками, полностью оголяющее покатые плечики и грудину. На чём оно на ней держалось — непонятно. На шее широкое золотое украшение, унизанное красными сверкающими камушками. Как эта разновидность ошейника называется, Дима не знал.

Хозяйка компании напоминала купеческую дочь или провинциальную барыню. Только самовара не хватало, да чая с бубликами. И говорила в той же манере. И Господство ей под стать. Таким же деревенщиной прикидывается, словно они вместе отыгрывают некий спектакль одного временного слоя, века так восемнадцатого-девятнадцатого.

Дима долго кочевряжиться не стал, пройдя на свободный стул, так как другой уже был занят белой стервой. Сесть им пришлось ровно друг перед другом. Сычёв сначала посчитал, что положение девушки окажется незавидным. Короткое платье и отсутствие трусиков в этом положении наложит на её поведение некую скованность. Но ошибся. Белобрысая спокойно села на край стула, сжав ножки, и, благодаря высоким каблукам, склонила их в сторону, приняв очень эстетичную и вполне благопристойную позу.

Дима же, напротив, как и положено самцу, раскидал колени в стороны, показывая ей натянутость джинсов в области паха. Мол, там у него всего так много, что ноги можно сомкнуть только лебёдкой грузоподъёмностью тонн на десять, раздавив ценное содержимое. Но при этом последовал её примеру и не стал разваливаться на всю глубину стула, а присел на краешек, посчитав подобное положение более выгодным, если придётся резко вскакивать и удирать.

Пристроились, замерли, поедая глазами начальство, как и положено по корпоративному этикету. Директриса водрузила локти на стол, подперев лицо ладошками. Попереводила взгляд с одного на другого. Попереводила, попереводила и, в конце концов, остановившись на Сычёве, начала:

— Меня будешь звать София. И никак иначе. Ни директриса, ни начальница, ни шеф, ни «мама, я больше так не буду». Понял?

— Понял-принял, — скороговоркой отчеканил молодой человек, слегка кивая.

София убрала руки со стола и, как фокусник, материализовала в руке пластиковую банковскую карту. Положила на стол и двумя пальцами подвинула их к Диме.

— Карту-пропуск тебе уже вручили, — начала она. — В лифт зайдёшь. Карту в руке держи. Наберёшь сорок второй этаж.

— Чё? — неожиданно встряла белобрысая на манер дворового гопника, аж подпрыгнув на месте, нагло прервав инструктаж руководства и при этом стремительно краснея. — Вы даже не назначите ему испытательный срок? Да кто он такой, мать его?

— Ты мне ещё повякай тут, прошмандовка, — грозно рявкнула на неё София. — Воще страх потеряла, дрянь? Я смотрю, ты от безделья да барских харчей в край охамела? Принимай напарника, сказала, да в ноги кланяйся, сыкуха.

Белобрысая, враз став красноликой, скрежетнула зубами так, что Дима поморщился от вызывающего омерзение звука. В надежде разрядить накалившуюся обстановку он развернулся вполоборота к начальнице и, демонстративно некультурно тыкнув пальцем в закипающую стерву, спокойным голосом выдвинул претензию:

— София, я с этой крашенной дурой работать не буду. Я же ей уже через полчаса шею сверну, как курёнку.

— Чё? — в очередной раз проявила девица издержки дворового воспитания, скривив моську в угрожающей нахрапистости.

А дальше события приобрели вторую космическую скорость. У стервочки в руке мгновенно сформировался бело-голубой фаербол, и она, не задумываясь и не заботясь о последствиях, зашвырнула его в Сычёва. Хорошо, что, несмотря на расслабленность, на самом деле молодой человек всё время сидел как напружиненный. Да и реакция не подвела. Он моментально соскользнул на пол, благо цеплялся за стул одной половинкой попы, и на автомате врубил Славу на полную катушку.

В воздухе ощутимо пахнуло озоном. Дима, полулёжа на полу, приготовился к следующему прыжку в сторону, упираясь ногами в тумбу ножки стола, но, мгновенно оценив обстановку, понял: второй раз атаки не последует. Белобрысая поплыла, как восковая свеча на сковородке. Она с вытаращенными глазами обхватила лицо руками, изобразив истошный вопль: «Что же я, дура, наделала?»

Губки затряслись, ножки замандражировали, и блондинка медленно опустилась на колени. А когда поняла, что любовь всей её жизни не пострадал, то выражение сменилось на экстаз безмерного счастья. В глазах появились слёзы, и мгновенно влюблённая, медленно, на коленях, поползла к нему, протягивая трясущиеся руки к источнику нечеловеческой любви.

И тут прозвучал шлепок ладони по столу. Димина Слава исчезла. В ушах раздался противный комариный писк. Он аж скривился и потряс головой в надежде его вытряхнуть. Не получилось. Сычёв зло поднялся и всей тяжестью грохнулся на стул, не выпуская из поля зрения магичку-террористку. Та, продолжая стоять на коленях, опустила руки и просто беззвучно ревела. Слёзы лились в три ручья.

Тем временем в поле зрения Димы появилась София. Абсолютно бесшумно. Но молодой человек тут же нашёл этому объяснение: она вышла из-за стола босиком. Остановилась напротив ревущей девушки и, наклонившись, заглядывая той в лицо, ехидно поинтересовалась:

— Ну что, померилась письками? И у кого длинней? — и, не дожидаясь ответа, так как вопрос был риторическим, добавила: — То-то. Утри сопли и сядь на место.

Блондинка послушалась. Видимо, она уже пришла в себя, но, прочувствовав, что у оппонента всяко длиннее, ей было очень стыдно признавать поражение. Эта фифа явно не умела проигрывать. Да она вообще, похоже, впервые проиграла в подобной схватке. С её-то способностями, с её-то возможностями и так бездарно слиться. Девушка испугалась, понимая, что под воздействием непонятной для неё силы мужлан мог сделать с ней всё что угодно. Он оказался очень страшным соперником. И если бы не вмешательство Софии, чёрт его знает, чем бы всё это для неё закончилось.

Она вернулась на стул, но села на него спиной к столу и боком к уже ненавистному напарнику, всячески стараясь даже не смотреть в его сторону. Утёрла мокрые щёки ладошками и, уперев взгляд в пол, застыла, проговорив ледяным тоном:

— София, я прошу уволить меня по собственному желанию. Он не через полчаса, а через тридцать секунд что-нибудь со мной сделает. Ты же видела, как он меня разложил. Меня до сих пор трясёт.

Начальница стояла перед ними с видом задумчивости, скрестив руки под грудями, задрав те кверху, чуть ли не заставляя их выскочить из непонятно на чём держащимся платье. Одобрительно посмотрела на расклеившуюся подчинённую, как бы говоря: «Урок тебе будет». В последнее время Юла от дармового могущества и безнаказанности уже дошла в своём поведении до состояния «пуп вселенной». И вот её резко опустили на землю. Крайне полезное действие.

Затем перевела взгляд на новобранца, который делал вид, что он валенок и тут совсем не при делах. После чего, приняв решение, шагнула к Сычёву и, протянув к шее руку, по-хамски потребовала:

— Дай сюды.

Не успел молодой человек и глазом моргнуть, как золотой артефакт защиты с абсолютно целой цепочкой оказался в руках Пятёрицы. Он только и успел, что шлёпнуть себя ладонью по пустому месту, где мгновение назад висел амулет.

Пока он открывал и закрывал рот, выпучив глаза от несправедливости, София шагнула к Юле и со словами: «На те защиту от него», одной рукой лишь поднеся украшение к шее девушки, невообразимым способом его надела. Та подняла зарёванное лицо на покровительницу. Осторожно потрогала цепочку и недоверчиво переспросила, чуть ли не шёпотом:

— Защиту?

— Полную, — утвердительно кивнула в знак согласия София. — И не только от него, но и от любых воздействий на твои мозги. Этот шельмец знает, что таскать.

— Это нечестно! — наконец вышел из ступора только что обокраденный. — София! Она же теперь мне своими фаерболами плешь проест на моей волосатой заднице. А как же закон: всё есть баланс? Так что будь добра, тогда и мне выдать защиту от её молний.

— Гляньте на него, — тут же развеселилась Пятёрица, явно довольная своей выходкой. — Инквизитор законы начал учить. Не прошло и года. Но ты прав. Так даже будет интересно. На, попрошайка.

И с этими словами в её руке материализовалась серебряная цепочка с круглым медальоном, которая через секунду висела на Диминой шее. Рассмотреть висюльку он не мог, так как цепь была короткая, но рукой ощупал, сразу поверив не самому последнему представителю Высших Сил, что он теперь каким-то образом будет защищён от смертельных зарядов этой крашенной стервы.

София установила временный паритет. Но Дима не будет самим собой, если эта тупая сучка под него, обученного самой Суккубой, не прогнётся. Ничего, думал он, не таких на место ставили и без всякой Славы. Только бы ещё разобраться в том, что здесь вообще творится. Что это за компания под руководством целого Галактического Разума и что это за работа, где требуется способность к программированию. Хотя он уже догадывался, что это за программирование будет.

— Так, дети, внимание, — хлопнула в ладоши София, уподобляясь воспитателю в детском саду и заговорив вполне нормальным языком, что говорило: до этого она просто придуривалась. — Юла, в твои обязанности входит скорейшая акклиматизация напарника. Чем быстрее он придёт к пониманию решаемых задач, тем быстрее вы получите первое задание, — и, повернувшись к Диме, решительно приказала: — Ди, она старшая, потому что опытная и знающая. Юла — палочка с нулём, а ты пока ноль без палочки. Это понятно?

Сычёв, закусив губу, кивнул, опустив взгляд, как бы говоря: «Не согласен, но повинуюсь».

— А теперь оба пошли вон, — зло прошипела директриса ни с того ни с сего, указывая на выход.

Белобрысая подскочила и быстро засеменила из кабинета директора. Куда только делась парадно-выходная походка, и стать, и натренированность. Она даже каблуками почти не стучала, переступая на цыпочках. Дима тоже не стал вставать в позу. Подобрав с пола сумку с документами, которые оказались не нужны для оформления при приёме на работу, и не оборачиваясь, устремился за шустро улепётывающей напарницей.