Глава 9.

Волхов, для Руси был основной артерией торгового пути «из варягов в греки». Однако в связи с существованием многорядных порогов, ступенчато-барьерного и перекатного типов, путь по реке представлял определенную сложность. Волховские пороги, это не шутки. Было чего опасаться. Русло в этом месте сужалось. Из воды торчали острые камни.

Обеспечение безопасного судоходства, ложилось на власти Старой Ладоги. За многие годы, процесс был налажен до автоматизма. На протяжения всего пути перед опасными участками, были выстроены селения. Поселковые мужики только тем и занимались, что перегружали товары с судов на плоты и лодки, перевозили их на берег, где на телегах перевозили посуху. Корабли же перетягивали канатами вдоль берега. Для ожидающих своей очереди имелись постоялые дворы, где торговых гостей и накормят и в баньке попарят и спать уложат. Единственное, на что не было расчета, это на панику. А она началась, как только до Старой Ладоги донеслись слухи о надвигающейся опасности.

Купцы, которых на пристанях города скопилось великое множество, стали спешно собираться в Новгород, подальше от надвигающейся беды. Плата грузчикам, за внеочередную погрузку, взлетела втрое. Купеческие суда отчаливали одно за другим. Но в первом же наволоке возник затор. У селян не нашлось в достатке плавсредств для перегрузки и подвод для транспортировки товара. Не хватало бурлаков. Опытных лоцманов, было не найти даже за большие деньги. Чтобы оказаться впереди остальных, доходило до драк и вооруженных стычек.

Самые отчаянные пытались проскочить сами. Наполовину потопленные корабли, застрявшие на перекатах с пробитым днищем, красноречиво указывали на последствия поспешных решений.

Между тем в Старую Ладогу, потянулись люди с окрестных сел. Телеги и подводы, запрудили всю дорогу. Единственные ворота не справлялись с наплывом беженцев. Сотня городских дворов не была способна принять всех. Людей размещали, где придется. Занимая каждый пустующий участок.

Гарнизон крепости насчитывал сто двадцать человек. Этого было явно недостаточно, для успешной обороны. Потому воевода Савелий Рыба, стал собирать ополчение.

На торговую площадь прибывали, пахари, кожевенники, плотники, гончары.

Воевода угрюмо прошелся вдоль неровного строя. Посадское пополнение в три сотни человек, было из рук вон, плохо вооружено. Не многие имели кольчуги, и те неоднократно латанные. В основном люди были одеты в многослойные стеганки, набитые ватой и конским волосом; домотканые порты, заправленные в сапоги из сыромятной кожи. Совсем не у многих были шлемы и щиты, обтянутые кожей и усиленные медными полосами. Основная масса вооружение имела совсем простое: рогатины, с которыми, видимо, еще деды на медведя хаживали и топоры. Мечи, же имели совсем единицы. Боевого опыта не имел ни кто. Сердцем они конечно храбры, душой крепки, но против норманнов, как дети малые.

Но деваться было не куда. Какая, ни какая, а подмога для немногочисленного гарнизона.

Сразу после смотра, воевода вывел пополнение на стены, дав своим ратникам отдых. Указал ополченцам места, где им предстояло держать оборону, прикрепил к ним десятников. Учитывая пополнение, количество защитников города возросло до сорока двух десятков. Этого было конечно достаточно, чтобы перекрыть все стены. Но ни о какой плотности обороны речи не шло.

По донесению дозоров, вражеское войско должно было подойти к стенам города к полудню. Защитники города готовились к смертельной битве.

В ожидание врага на стену поднялся ладожский наместник Клемент Крешин, в сопровождении воеводы. По случаю вражеского вторжения, он был облачен в комбинированный доспех, — чешуйчатый на груди, и кольчужный на рукавах и подоле. От кисти до локтя, руки защищали наручи. Голову покрывал конический шлем с бармицей. Савелий Рыба был одет попроще: в простую кольчугу, подпоясанную кожаным ремнем и остроконечный шлем.

— Двадцать ладей, — сокрушенно покачал головой наместник, — это же более десяти сотен! Да как же мы сможем выстоять с горсткой, против такой силы, — тяжело вздохнул он. — Купцы, со своими холопами сбежали. Ратников у нас кот наплакал. На посадский люд надежды, ни какой нет. А у нурманов, воины все опытные, во многих битвах проверенные. Куда нам против них.

— Прав, ты, поскреб затылок воевода, — во всем прав. Наши старания, лишь на потеху варягам. Враз сомнут. А тут у нас семьи, да женщины с детьми с окрестных земель. Нам, то что? Живот свой положим и делов-то. А им всю жизнь в неволе маяться.

Но время шло, а вражеского войска видно не было. Устав ждать Крешин ушел в свою усадьбу. Воевода остался. Прошелся по галереи, проверяя посты.

Ополченцы сидели у бойниц, слушая своих командиров.

— Норманны, сильны в открытом бою, — напутствовали новобранцев бывалые воины, — но из луков они бьют метко. Потому сидите тихо, в бойницу за зря не выглядывайте. Таких любопытных стрела первыми находит. А как появиться над краем стены вражья голова, тут не мешкая. Руби ее топором или мечем, да на рогатину насаживай. Кроме нас оборонить город не кому.

Однако норманны в этот день так и не пришли. На западе вдруг полыхнуло зарево. Страшный грохот, донесся даже до городских стен. Над крепостью пронеслись стаи испуганных птиц.

А еще, через несколько часов, внимание стражников надвратной башни привлек летящий во весь опор, одинокий всадник. Чувствуя конец пути, он пришпорил коня. Взмыленный скакун пролетел сквозь открывшиеся ворота и, высекая искры по булыжной мостовой, ворвался в город.

Створки ворот медленно закрылись.

Тем временем, гонец пустил роняющего пену хрипящего скакуна по кругу. Выждав пока жеребец отойдет, он спрыгну на землю и двинулся через площадь, ведя коня в поводу. Облачен он был в покрытую пылью кольчугу. Голову покрывал покатый шишак. У бедра, на поясе у него был прикреплен короткий меч в простых ножнах. За спиной виднелся небольшой круглый щит.

Вокруг него собралась изрядная толпа из женщин, стариков и детей. Все от мала до велика, наблюдали за гонцом, гадая, о том, какие он принес вести.

Савелий Рыба торопливо спустился со стены, направившись к гонцу. Из-за закрывающей часть лица полумаски узнать воина он не мог. Перед воеводой воин остановился, снял шлем, поклонился. Теперь Савелий узнал молодого ратника, Кузьму из десятка своего друга.

— Что произошло? — с волнением в голосе спросил воевода, видя возбужденное состояние молодого воина.

— Братцы! — Гонец обвел собравшихся горожан взглядом. — Люд честной! Прибыл я к вам с благой вестью. Перун, громовержец обрушил на проклятых варягов небесный огонь. Тому я сам был свидетелем. Ударили во вражеские ладьи молнии, разнеся их в щепки! Божественное пламя спалило в прах находящихся на них ворогов! Остальные ладьи выбросило на берег. Нурманы, как подпаленные псы, мечутся среди огня не в силах совладать с ним!

Известие вызвало всеобщее ликование. Многие пали ниц, вознося хвалу небесам.

— Боги дали нам знак! — повысил голос воевода, — Так встанем же всем миром, чтобы защитить от ворога землю нашу!

— Защитим!

Раздалось множество голосов.

В этот самый момент ощутил Савелий Рыба уверенность в победе.