Сезон любви

Боевики вывалились из гипера внезапно. Заверещали детекторы, фиксируя запредельную напряженность Риманова поля в окрестностях катера, прямо и чуть выше по курсу проявился хищный силуэт боевого аппарата Семьи. Не тратя времени на опознание, истребитель сделал два выстрела.

Выучка, достойная восхищения! Из виртуального режима, когда метрика пространства пляшет и время не имеет точного смысла, неизвестный снайпер выжег Алексею главный привод и отстрелил антенну гиперсвязи. Затем мир вокруг истребителя вернулся в трёхмерность, а истребитель вновь получил импульс.

Мелькнули и исчезли далеко впереди бортовые огни.

— Вам шифрованное сообщение, капитан, — доложил катер.

Рубку заполнил чужой голос:

— Здорово, эксперт! Думал, не свидимся? Скажи спасибо, нам приказали взять тебя живым. И молись, чтобы умереть быстрее! Жди, мы скоро будем...

Мафиози выследили и попытались захватить его возле одного из периферийных миров. Там только-только развернули прыжковую зону. Алексей сбежал в гипер, но перед этим успел повредить атакующим тормозной гравикомпенсатор. Чёрта лысого они вернутся. Пока погасят скорость маневровыми движками, это десятки часов или дни. Только ему от этого не лучше. Без привода Алексею остаётся только ждать, пока его не найдёт хоть кто-то. А без связи он беспомощен даже здесь, в окрестностях Юпитера, совсем близко от Солнца и марсианской базы Флота. И если бандиты найдут его...

Сдаваться на милость Семьи не хотелось. Что произошло? Дед решил обидеться всерьёз? Или это обычное самоуправство одного из подручных? Или месть Первого секретаря? Это, наверное, всего хуже. Любимый внук главного мафиозо вселенной, первый не только по должности, но и очередностью наследования, отец Ниты...

Нита, девочка! Знаю, ты поняла и простила меня, я не мог поступить иначе, Нита...

Снова, как когда-то, перехватило дыхание. Алексей сжал зубы. Не время для воспоминаний! Он же не хочет стать закуской для бандитов? Значит, нужно спрятаться… Но где?

В полутора миллионах километров ниже — или выше, как посмотреть — висел газовый гигант, извихренный водородными штормами и метановыми тайфунами, затянутый чередой аммиачных туч под кисеёй звёздного гелия. А чуть в стороне посвёркивал тонкий серпик одной из Галилеевых лун — Европы.

На ней недавно запустили станцию по добыче жидкого водорода. Там были люди и связь.

Переведённый в режим хамелеона катер Алексей оставил среди древних торосов. Европа, подобно Луне, всегда повёрнута к Юпитеру одной стороной. Обитаемый комплекс прятался на обратной, под одной из древних ледяных плит, слагавших кору планетоида. Сверху, под разряженной атмосферой, располагались причалы для автоматических танкеров, герметичный тамбур с переговорной и шлюз. Чуть ниже были выплавлены склады. В них, защищённые от жестокой радиации десятками метров льда, стояли цистерны с добытым сырьём. В шлюзе брала начало шахта лифта. Она уходила вглубь ледяного панциря на тридцать километров, до самого океана, где прилипла к изнанке Европы станция.

Типовой проект для ледяных спутников газовых гигантов, справка из базы данных катера.

Алексей разорвал связь и длинными скачками побежал к полусфере тамбура.

Отозвались не сразу. Сквозь свист и скрежетание в динамиках переговорника возник испуганный мужской голос:

— Что? Кто здесь?

— Меня зовут Алексей Михайловский, — проговорил Алексей давно заготовленные слова в мёртвый глазок камеры, — я потерпел аварию. У меня не работает гиперпривод и связь, прошу помощи… И включите, пожалуйста, изображение! Ничего не видно.

— Как? Вы сверху? — голос не верил.

— Откуда же? Откройте лифт. И включите картинку! Хочется видеть, с кем говоришь!

— Я забыл, что есть верх… — непонятно сказал голос. — Сейчас запущу, должно сработать. А картинки нет, камера не работает.

Загудели шлюзовые затворы, Алексей шагнул внутрь лифта, устроился на диванчике. Предстояло ожидание: тридцать километров по вертикали — нешуточный путь!

— Скажите, — ожил голос, — вы тот самый Михайловский?

— Какой? — не понял Алексей.

— Любимчик директора, самый удачливый эксперт Агентства.

— Ну, если вы так говорите, — ответил Михайловский, — то да. А откуда?..

— Я работал у Николайчука! — радостно сообщил голос. — В обеспечении! Гриднев моя фамилия!

— Не помню… — бесполезно развёл руками Михайловский.

— Значит, — сбивчиво заговорил в динамиках Гриднев, — всё будет хорошо! Вы разберётесь, вы всегда разбираетесь!

Он неожиданно всхлипнул.

— В чём?

Динамики отозвались шорохом. Лифт дрогнул и полетел вниз, побежали над дверью оранжевые цифры:

— 10…

— 20…

— 50…

Что этот Гриднев имел в виду? В чём нужно разобраться? Зачем на станции может понадобиться его помощь? Не технолога, не химика, и даже не инженера по насосам? Ерунда какая-то…

— 12100…

— 12700…

— 13200…

Цифры мелькали всё быстрее. Алексей представил многокилометровую толщу над головой, и ему стало не по себе. Тонкая ниточка шахты — и миллиарды тонн льда вокруг! Европа бежит по вечному пути от апоцентра к перицентру и обратно, тяготение Юпитера возбуждает приливную волну, ледяные плиты коры дышат, движутся, трутся друг о друга… Что им усиленный фуллерен внешней оболочки! Ему показалось или стена лифта слегка выгнулась внутрь, едва сдерживая внешний напор? Сейчас она лопнет, и в кабину рванёт под давлением жидкий водород из идущей параллельно трубы… Чёрт! Шлем… Где же он? Алексей схватил шлем, стал напяливать ослабевшими пальцами… Скорее! Только бы успеть. Успеть что? — остановил он себя и медленно, размеренно задышал, стараясь утихомирить галопирующее сердце.

— 25800…

— 26000…

— 26200…

Лифт тормозился, навалилась тяжесть. Почему они не установили компенсатор? Нет, детектор гравитации равнодушно светил зелёным глазком: норма. Отчего же так тяжело?

Неожиданно Алексей почувствовал пристальный взгляд сзади. Кто-то недобрый затаился за спиной, рассматривал, выбирал миг для нападения.

— 30574.

Пол едва заметно ударил снизу. Алексей оглянулся. Ощущение взгляда пропало, кабина, разумеется, была пуста. Зашипели, раздвигаясь, двери.

Гриднев оказался невысоким, средних лет мужичком с недельной щетиной на сером лице. Он был одет в нечистый комбинезон; из распахнутого ворота торчала тощая, в капельках пота шея. От Гриднева кисло пахло спиртом.

— Как добрался, эксперт? — на лице Гриднева застыла кривая ухмылка.

— Что у вас происходит? — спросил Алексей, пожимая вялую влажную ладонь.

— Чертовщина у нас, — ответил Гриднев. — Пошли, покажу наше житьё.

Длинный коридор тускло освещали настенные панели. Гриднев шёл впереди, сильно накреняясь на левый бок и опираясь рукой на стену. Облицовочные панели обильно покрывал водяной конденсат, и за пальцами Гриднева тянулась неровная бликующая полоса. Было жарко и душно.

— Мне нужна связь с Землёй, — сказал Алексей в сутулую спину.

— А нету! — не оборачиваясь, хихикнул Гриднев. — И Земли твоей, наверное, тоже нету, эксперт!

— Вы пьяны! — остановился Михайловский. — Слышите, Гриднев? Вы пьяны, где ваш начальник?

— Ага! — Гриднев развернулся, в его глазах, несмотря на улыбку, застыла тоска. Он чего-то боялся, очень сильно, до предела. — Мы к нему и идём, эксперт, с ним и поговоришь, ага…

В конце коридора они свернули в боковое ответвление и остановились перед отсеком с надписью «рефрижератор».

— Говори с начальником, Михайловский, — сказал Гриднев и отомкнул герметичную дверь, — а я тут постою...

От мороза на глаза навернулись слёзы, воздух обжёг горло. Внутренность морозильника занимали стеллажи, забитые брикетами с ярлычками известных и престижных продуктовых фирм. Шкафы стояли часто и криво, на полу остались следы авральной перестановки. А в дальнем, пустом углу, на жестяном разделочном столе лежал труп. В жёстком от мороза форменном комбинезоне, с выражением ужаса и одновременно торжества на лице. Раскрытые глаза равнодушно смотрели в потолок. Волосы мужчины покрывала белая изморозь. Кожа на правом виске почернела вокруг пулевого отверстия, а левой стороны черепа не было вовсе, розовел мозг в ошмётках крови, и белели осколки костей.

«Дэвид Макстейл» — было написано на кармашке комбинезона.

Гриднев стоял, привалившись к стене, и блестел глазами из-под седоватой чёлки.

— Поговорил? — сказал он, протягивая Алексею заполненный на треть стакан. — Выпей за упокой души грешного Дэвида. Он был хороший человек, хоть и начальник!

Стучали зубы. Алексей махом опрокинул дозу. От спирта захватило дух, вступило в плечи, жарко ударило в голову.

— Кто его? — спросил Михайловский, отдышавшись.

— Черти… — оскалился Гриднев. — Тут у них кладовка, эксперт. Подвальчик с дровами для котлов! Наказание, эксперт… Нечего хватать чужое! Когда насосы выходят на пик мощности, черти хватают нас за воротник: не воруй!

Он налил ещё.

— Пей, эксперт! Черти не любят запаха спирта, они трезвенники, ха-ха-ха! — Гриднев приложился к фляге, резко выдохнул и продолжил совершенно трезвым голосом: — Когда это началось и кончилось в первый раз, Макстейл вскрыл модуль гиперсвязи, долго копался в нём, потом взял пистолет, расстрелял этот проклятый модуль, расстрелял все запасные блоки, сказал: «Меня ждут первым», а потом пустил себе пулю в голову. Я простой моторист, — прошептал Гриднев с тоской, — я не умею наладить эту штуку, я даже не знаю, что она передаёт на запросы из конторы. Может быть, они прилетят через час, а может быть, и через месяц!

— Так остановите насосы, Гриднев! Может, черти отстанут?

— Чем вы слушали, эксперт? — голос Гриднева пробивался как сквозь вату. — Я простой моторист, эксперт! Все коды были у Макстейла. Я могу изменить время работы на пике — в большую сторону, могу задействовать обходные магистрали, если чёртова железка не додумается сама, но выключить… Невозможно, Михайловский.

Второго, или, считая замороженного самоубийцу Макстейла, третьего аборигена звали Исайа Шигемацу. Это был голубоглазый блондин с пальцами скрипача и плечами борца-вольника. Он сидел в кают-компании и нехотя ковырялся в тарелке. Рядом на столе были свалены разнокалиберные колбы, пробирки и мензурки из стандартного станционного набора. Тут же обнаружились здоровенная бутыль со спиртом и целая гора лекарств, от древнего аспирина до новейших психотропных препаратов.

— Хочу сточить нашим дьяволам зубы, — заявил Исайа вместо приветствия. — Чтобы кусали, но не сильно.

— Вы уже знаете, в чём дело? — спросил, морщась, Алексей. От выпитого спирта, как обычно, ужасно разболелась голова.

— Черти из преисподней, конечно! — Исайа скривил рот. — Это так важно, как вас там, когда в холодильнике лежит покойник?

Он мелко и неприятно засмеялся.

— Вы тоже пьяны, Шигемацу?

— И вы назюзюкаетесь вдрызг, и будете пребывать… э-э-э… в таком виде! Или хуже.

— Исайа наш врач, — сказал Гриднев, — и химик в одном флаконе.

— Я заметил, — ответил Алексей. — Гриднев! Сколько до включения насосов?

— Часа три.

— Мне бы поспать, пару часов, покажите, где...

— Возьмите гранулы, эксперт, — сказал Шигемацу, — или хотите стать вторым?

Ему досталась каюта Макстейла. Не очень приятно, но не спать же в раскуроченном узле связи? Алексей кинул на столик гранулы пьяного доктора, сгрёб с кровати старое бельё, нашёл в шкафу запасное одеяло и лёг. Сон не шёл. Легко улыбалась со стены женщина на простой, двумерной фотографии. Жена? Невеста? Её глаза завораживали. Она ещё ждала своего Дэвида, строила планы, подбирала слова, чтобы рассказать, что случилось с нею в его отсутствие. Она ещё не знала, что разлука стала вечной…

Зачем он сел на Европу? Почему не выбрал Ио или Ганимед? Так получилось, и что толку корить себя и раздумывать о несостоявшемся? Можно с утра сорваться и махнуть дальше… но оставить людей в беде? Они уже надеются, это видно по их глазам. Они разуверились за прошедшие дни, но им так хочется поверить хоть кому-то!

Их перемкнуло, понял Михайловский, их мысли попали в колею — «Меня ждут первым»! Кто второй, кто третий? — и больше ни о чём, по кругу…

— Да не бывает же чудес! — Алексей рывком сел, отчего в голове запрыгали, застучали изнутри по черепной коробке чугунные болванки. Шипя от боли, Михайловский достал коммуникатор и запустил нужные приложения. Что бы это ни было, а за хвост оно ловится! Иначе только и останется, что откапывать где-то на Земле, в дальнем скиту батюшку со святой водой.

Свободной памяти хватит часов на шесть, а больше и не надо…

Для русского человека чёрт — давно персонаж анекдотов, где натягивают ему нос кто попало. Гриднев и Шигемацу ошиблись. Это стало ясно, лишь только стены каюты в безмолвии начали сдвигаться. Демоны бездонного океана толкали их друг навстречу другу, а крылья демонов отбрасывали угловатые чёрные тени. Сверхпрочный металл стен стал прозрачным, и на Алексея глянули из бездны Глаза. Круглые, как у совы, и такие же немигающие. Бездонные. Безмысленные. Состоящие из одних зрачков.

Портрет женщины Макстейла плыл посреди взгляда. Женщина улыбалась. «Ты пойдёшь вторым», — шепнули её плоские губы.

Алексей сорвался с койки… и застыл возле выхода. По коридору шли. Не стучали каблуками, не дышали сипло и натужно, но кто-то был тут, крался на мягких лапах, и от его шагов стонали вертикальные балки, гвоздями прибившие станцию ко льду.

Тот, кто шёл, остановился возле двери. Повеяло морозом.

Пришло знание, что дверь открывать нельзя. Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя встречаться глазами с тем, кто ждёт снаружи! Но и оставаться в каюте было невозможно! Когда демоны выходят на поиски душ, они запрягают в нарты жутких тварей. Одна из них ждёт позади, наклонив голову набок и свесив из пасти длинный сизый язык.

Захотелось вжаться в стену, быть не там и не тут, спрятаться в замочную скважину. «Здесь нет замочных скважин», — сказал кто-то глубоко внутри.

Алексей рывком отворил дверь.

Кольцевой коридор был пуст. Шагах в пяти, если идти к узлу связи, пол вспучивался, как будто воды Европы решили именно здесь ворваться внутрь. За бугром огни весело играли в пятнашки с тьмою, и туда, вниз, успел спрыгнуть тот, кто стоял перед дверью.

От мельтешения огней скрепки, связывающие вместе кости черепа, зашатались, Алексею показалось, что голова его пухнет, растёт, и скоро разорвётся, рассыплется на сотни маленьких кусочков.

Потом из мелькания сложилась фигура. Человек шёл, перекосившись в одну сторону, словно в его теле не хватало какой-то части, и оставшееся перевешивало. Это был Макстейл! Он возвращался проверить, кто занял его каюту, кто смотрит на его женщину, и кому улыбается её портрет.

Алексей попятился, но сзади могильным холодом дышала ездовая тварь, и он остановился. Макстейл будто ждал этого. Он мгновенно, словно прыжком, надвинулся и сунул в лицо Алексею что-то чёрное, гибкое.

Зашипело, морок развеялся. Голова трещала, сердце бухало в груди, но стало можно думать и понимать. Перед Михайловским стоял Шигемацу. В руках он держал газовый баллон с патрубком, а на лице застыла кривая гримаса.

— Кислород, — сказал Шигемацу, глядя чуть в сторону и вверх, за голову Михайловского. — Прочищает мозги, временно. Гранулы, эксперт!

— Как считаешь, — сказал Шигемацу, когда Алексей проглотил лекарство, — он слезет?

— Кто?

Михайловский осторожно сел на койку. Ездовая тварь затаилась в ногах, смотрела снизу голодными глазами, но не нападала.

— Карлик, — ответил Исайа, не отводя взгляда от стены. — Что ему там надо?

Алексей оглянулся. Ни карликов, ни великанов...

— Глаз? — спросил Алексей, но Шигемацу уже вышел.

— Зачем ты ломаешь стену? — спросил Алексей у демона.

Глаз не произнёс ни слова, но, вроде, слегка подмигнул.

— У меня болит голова, — сказал Алексей демону.

Тот снова промолчал, но выразительно прищурился: какие мелочи!

— О чём же тобой говорить? — удивился Алексей.

Глаз за стеной немножко сдвинулся, а потом ещё и ещё. Это демон покачал невидимой головой. Почему, мол, ты так, человек? Ты потерял страх, человек, задавая такие вопросы пред лицом моим. Подумай о тщете сущего, о ничтожности жизни. Что ты рядом с великим океаном?

Алексей подумал. Он представил себя рядом с великим океаном — и его разобрал смех, такой громкий, что ездовая тварь испуганно забилась в угол.

— Мы малы, — сказал Алексей демону, — но это мы сосём твою кровь, а не наоборот!

Демон молчаливо согласился, но дал понять: скоро я съем тебя, человек. Иначе ты высосешь всю мою кровь. Погоди немножко.

Идея погодить показалась Михайловскому ещё забавней. Он смеялся, смеялся, грозил демону пальцем, но не мог произнести ни слова, а только хохотал, пока не заёкало в груди. Тогда каждый вдох стал мучением.

— Я умру от смеха, — выдавил из себя Алексей и спросил демона: — Ты этого хочешь?

Демон снова не ответил. Демон забрал жуткую ездовую тварь, что затаилась в углу, вернул на место стены, закрыл Глаз и пропал.

— Вы же врач, Шигемацу! — сказал Алексей утром и положил перед Исайей коммуникатор. — Вы должны помнить симптомы...

Выглядел Шигемацу скверно. Светлые волосы свалялись и повисли сосульками, лицо посерело, а белки глаз покрылись тонкой красной сеточкой.

— Что там? — он взял прибор и стал закрывать и открывать, жмурить и выпучивать глаза, словно в них попала пыль.

— Ваши черти, Шигемацу, — ответил Алексей. — Это инфразвук. Где-то снаружи мощный источник инфразвука. Посмотрите, пики на шести и девятнадцати герцах...

— И что? — Исайа зевнул. — Источник — внешний, чем это поможет?

— Ну-ка, дай!

Гриднев схватил коммуникатор и впился в него взглядом. Ещё секунду назад Гриднева не было видно и слышно, но вот он уже тут, благоухает потом и перегаром.

— Гриднев! — сказал Алексей. — Если запустить в противофазе...

— Не учи, эксперт! Это я быстро… Это мне доступа не нужно...

— Машинку-то… — Алексей ухватил Гриднева за рукав.

— Что? А… — пробормотал моторист, возвращая коммуникатор. — Тут мы эвристику поставим, с опережением… Нет! Дай-ка взад, спишу звуки, эвристике скормлю… Не бойся, эксперт, скоро верну!

Гриднев преобразился. Он словно стал выше ростом, расправил плечи, в глазах появился блеск. Несколько минут спустя он притащил в кают-компанию тяжёлый цилиндр. За цилиндром тянулся толстый жгут, скрученный из множества разноцветных проводов.

— Акустический зонд, слышишь, эксперт? — довольно сказал Гриднев, водружая агрегат на стол. — Стандартный модуль, от нуля герц и до ультразвука. Мы-то обычно в верхнем диапазоне, ага… А вот и низ пригодился!

Он снял крышку и полез внутрь зонда.

— Отдыхайте пока, — гулко сказал, не поворачивая головы, — хочу успеть вовремя. Хреновы разработчики, не могли на станцию хороший мозг поставить! Приказал бы — и всё...

Зато на станции был отличный водолазный пост!

Смешно, удивлялся Алексей, предусмотреть пост и не включить в штат водолазов. Издержки массового производства...

— Не передумаете? — спросил Шигемацу, колдуя с вентилями и рукоятками. — Опасно. Вы не знаете точно.

Прошла половина суток, как Гриднев запустил нейтрализатор. Теперь визиты демонов сопровождались слабым беспокойством. «Скоро совсем хорошо станет, — заявил Гриднев. — Эвристика базу набирает, а как наберёт, так и всё».

— Оставьте, Исайа, — глухо ответил Алексей. — Почти точно. Я хочу их увидеть, ваших чертей.

Снаружи было неуютно. Великий океан вылизывал сквозь гидрокостюм тело холодным языком. Ныло в груди. Организм жаждал сделать нормальный, длинный вдох. Он не знал про дыхательную мембрану и пытался паниковать.

Зацепив фал за скобу у шлюза, Алексей висел под днищем станции и ждал. Нетерпеливо, с трудом удерживаясь на месте. Это играл в крови избыток кислорода из буферной смеси, которой он дышал последние часы перед выходом. Кислородная эйфория — спутник больших глубин и давлений. За границами чёрного металлического диска ритмично мерцало: светились нежно-зелёным колонии бактерий на изнанке льда. Зарево не могло разогнать мрак, но оно заявляло о себе — живу!

Рядом басовито вибрировала толстая, гибкая колонна — труба. Она пронзала станцию, как костяшку счётов спица. Второй конец трубы терялся внизу, в непроглядной тьме. Там, на глубине в сто километров, под великим океаном, под осадочной корой, залегал толстый слой гидридов. Оттуда поступало наверх лучшее химическое топливо — жидкий водород.

Звук, исходящий от колонны, возвысился. Гигантские насосы, которые занимали львиную долю объёма станции, заработали на полных оборотах. Тонко запел металлический корпус, задрожали крепёжные балки.

Сжало височные кости под шлем-маской, ударил пульс в залитые несжимаемым маслом уши. И, как ответ, несколько минут спустя родилось вокруг движение. Руками, грудью, всем телом Алексей почувствовал его, и ещё не началась песня, а он уже знал — они пришли на зов.

Застывшими пальцами Алексей включил головную камеру и прожектор.

Демоны!

Рогатые демоны Европы танцевали перед ним в тяжёлой, вязкой воде, кружились, медленно шевеля крыльями, крутили бочки и мёртвые петли. Десятки больших существ, похожих на ската манту. Они разевали чёрные провалы ртов, отсвечивали россыпью глаз, изгибали мощные плоские тела.

И пели неслышно.

Их привел сюда инстинкт продолжения рода, призвал издалека звуком насосов. Так совпало.

Чужая любовь часто страшит. А иногда — убивает.

Когда боль в голове стала нестерпимой, Алексей схватился за скобу. Сразу полегчало. Потом он ударил кулаком по большой плоской кнопке, и диафрагма шлюза пришла в движение.

Пили раскалённый чай из больших чашек. Нарядный, благоухающий Гриднев натащил из неведомых кладовок печений и кексов, Шигемацу сидел насупившись, сердито звенел ложечкой.

— Вы авантюрист, эксперт, — сказал он. — Сорвись вы с фала — где бы мы вас ловили в этом киселе? И как?

— Не сорвался же, — сипло сказал Михайловский. — Я назову её — манта Михайловского.

Он кутался в тёплый плед и покашливал. После мембраны кололо в груди, ныли помороженные кончики пальцев.

— Дэвида жалко, — сказал Гриднев. — Эх, где ты был раньше, эксперт?

— Я и так случайно… — ответил Алексей. — Пролётом. Кто же знал, что тут такое?

— Это тебя хорошо сюда занесло, — сказал Гриднев и с шумом втянул в себя чай. — Поубивались бы к чертям!

— Всё же, — спросил Исайа, — почему вы тут оказались?

Алексей не успел ответить. Ожил переговорник лифта:

— Эй, эксперт! Ты тут? Птичку мы твою… того! Не боись, на своей доставим. Ты слышишь, эксперт? Мы знаем, ты внизу, больше некуда!

Они всё же нашли его.

Исайа Шигемацу уронил чашку. Полетели брызги.

— Кто это, Алексей? — спросил он.

— Бандиты, Исайа, Семья, — тихо сказал Михайловский. — Чёрт...

— Они хотят убить вас?

— Не сразу.

— Эй, кочегары! — не унимались динамики. — Заснули там? Лифт наверх гоните, да?

Шигемацу перекинул тумблер.

— Здесь врио начальника станции Исайа Шигемацу, — сказал он. — Кто вы такие и что вам нужно?

— Плевать, кто ты такой, — ответили сверху, — отдай Алексея Михайловского. Мы заберём его и улетим.

Алексей стал вставать, Шигемацу покачал головой.

— Здесь нет никакого Михайловского, — сказал он в микрофон.

— Тем более, — рассмеялся голос. — Нету и нету. Тебе нечего бояться. Мы просто проверим. Отправляй лифт. Не сделаешь это через пять минут — взорвём шахту!

Гриднев побледнел.

— Сделайте, как они просят, — сказал Алексей, едва Шигемацу отключился. — Я выйду в океан. Пусть ищут.

— Глупо! — стукнул по столу Шигемацу. — Полтора часа на подготовку, у вас будет кессонная болезнь!

— Чёрт с ней!

— И долго вы будете сидеть там, в холоде? Потом начнут петь ваши манты… Глупо, Алексей!

— У меня нет даже пистолета, Шигемацу, — сказал Михайловский, — а у них — полный арсенал!

— Ну, пистолет есть у покойника, — кисло сказал Шигемацу.

— Стойте, стойте! — закричал Гриднев. — Не надо пистолетов! У нас есть ещё один зонд.

— Точно! — обрадовался Шигемацу.

— И что?! — воскликнул Алексей. — Или… я плохо соображаю после купания?

— Именно, — ответил Шигемацу.

Сверху на зонд моторист приварил несколько гнутых металлических лепестков, и прибор стал похож на морскую раковину.

— Отражатель, — объяснил Гриднев, — для лучшей целкости, ага.

Пока они с Михайловским крепили звуковую пушку у дверей лифта, Шигемацу пытался урезонить спускавшихся гостей. Бесполезно. Посетители шутили, громко смеялись, стучали у микрофона оружейными затворами, в общем, развлекались от души. Наверное, они не были даже злы. Так вышло.

— Не бойся, врио, — веселились голоса, — только эксперта прихватим. Ты его уже упаковал?

— Готово, — прохрипел Гриднев, — точно по оси пойдёт.

— Врубай, — кивнул Алексей. В кают-компанию заходить не стал. Очень не хотелось слушать тишину в переговорнике. И то, что будет после тишины.

Алексей медленно шёл по мёрзлому льду к бандитскому катеру. Справа сзади осталось свежее зеркальное озерцо. Из него торчали обгорелые листы металла и пластика — всё, что осталось от его аппарата. Дрожали руки внутри рукавиц. Не от страха или усталости, а от того, что встретило их в кабине лифта. Любовные песни мант, усиленные в несколько раз, не оставили боевикам шансов. В панике мафиози перестреляли друг друга, а у одного просто остановилось сердце.

Трупы убрали в холодильник. «Общежитие там у них, ага», — невесело пошутил Гриднев.

Шигемацу предлагал дождаться сменщиков: «Теперь вас точно никто не найдёт! А потом — придумаем что-нибудь». — «Нет, — решил Алексей. — Там мог остаться кто-то из них. Если он не дождётся подельников, или нужного сигнала… Что он сделает? Нет, это надо решать сейчас, и решать быстро».

Порт на носу катера открылся, оттуда показался ствол плазменной пушки. Её чёрный зев смотрел прямо Алексею в глаза.

Михайловский остановился, и ствол дёрнулся влево, а потом вправо, будто покачал укоризненно головой.

Там точно кто-то был. И этот кто-то настоятельно приглашал Алексея к себе. Алексей шагал и шагал, стараясь не делать резких движений, а пушка следила за ним немигающим зрачком.

Он подошёл и встал между причальных опор. Катер носил следы торопливой починки. На кожухе гравикомпенсатора сверкала свежая заплата. Починили, значит… Алексей почувствовал мгновенную гордость: он хорошо попал. Была бы у него настоящая пушка, а не та пукалка!..

Сначала ничего не происходило, словно обитатели катера потеряли к Алексею интерес. Потом в брюхе машины открылся люк, и оттуда опустилась телескопическая лесенка.

«Приглашают, — подумал Алексей, — пора». Он прикинул шансы. Почти ноль. Но снаружи, в прицеле оружейных амбразур, их не было вовсе.

В командной рубке, куда привёл его короткий коридор, чуть заметно пахло сладким. Шумела вентиляция. В кресле перед пультом сидел человек с синюшным лицом. Выпученные глаза пристально смотрели Алексею за спину. Человек был мёртв.

— Вам сообщение, капитан! — раздался бархатистый искусственный голос.

Капитан?!

Над пультом загорелся экран. С него смотрела на Алексея Нита. Наследница.

— Ты смотришь эту запись, — заговорила девушка. — Значит, ты справился с ними и пришёл один. Я передала на катер твоё лицо и назначила для тебя высший приоритет. Не знаю, где они нашли тебя, но… кто-то из них обязательно останется на борту. Поэтому я спрятала в рубке шашку с тетрафосгеном.

Она помолчала, потом сказала тихо:

— Я устала предавать, Алёша… Я люблю тебя, но прошу — не заставляй меня идти против Семьи! Я не могу так больше… Не заставляй… или я сама тебя убью… Или себя.

Алексей долго смотрел в погасший монитор.

— И как мне теперь быть? — спросил он у мертвеца.

Мертвец молчал. А что он мог ответить?

-