Звуки метели

Забери меня туда, где океаны слёз и крови.

Я улетаю навсегда в долину зла и страшной боли.

Stigmata — «До девятой ступени»

Дедка Валерка уходил тяжело. Соседи лезли на стену от его криков:

— МАТЬ! МАТЬ! МНЕ БОЛЬНО, МАТЬ! — орал он на несколько этажей.

Багров давно уже не вставал с постели. Безразличные сиделки, как и раньше, появлялись дважды в сутки. Они давали деду успокоительное, поэтому днём он вёл себя тихо. Болезнь и страдания сломили Багрова — буйный нрав сменился покорностью судьбе. Но по ночам, когда действие лекарств ослабевало, он выл и стонал, периодически выкрикивая странные повторяющиеся слоги.

В такие моменты мы с мужем просыпались и молча лежали на стареньком диване, сжавшись в комок от ужаса. В пугающих звуках из квартиры соседа была слышна вся боль страдающего безумного существа, в которое в итоге он превратился.

Приближение вечера теперь пугало меня, и в ход пошло снотворное. От накопившейся усталости и таблеток я чувствовала себя зомби, периодически впадая в прострацию.

В одну из ночей, когда у Багрова был особенно сильный приступ, Макс предложил мне пойти спать в машину. Но на улице было ещё слишком холодно.

— Айя, это не может долго продолжаться, — говорил он с показной уверенностью. А меня, словно льдом, сковало оцепенение. Ни злости, ни страха — только томительное ожидание развязки.

Света, которая изначально была в курсе всей этой истории, сильно переживала. Она предложила нам перебраться в её большую комнату в коммуналке. Мы отказались, но периодически я стала оставаться у неё ночевать. Это ещё больше нас сблизило.

«Дорогая, у моих родственников в области квартира пустует. Там есть интернет, а ещё действующая печка. Атмосферное место! Вы можете там жить сколько хотите, но это ПГТ в трёхстах километрах от города», — как-то написала мне Иноземцева.

Макс не захотел переезжать, потому что решил бороться. Каждый день он вызывал Багрову скорую, подробно описывая диспетчерам крики и вой, доносящиеся из квартиры одинокого старика. Муж был уверен — это сработает, и соседа заберут в больницу.

Состояние дедки Валерки было действительно тяжёлым. Да и разве могли медики игнорировать многочисленные обращения? Но скорую у нашего подъезда так никто и не увидел.

Прошло несколько недель, и однажды Максим нашёл во входной двери сложенный пополам листок. Аккуратным почерком, словно буквы нанизали на строчки как холодные синие бусины, там было написано:

«Если ты ещё раз посмеешь вызвать врачей — пеняй на себя!»

Макса не испугала эта очевидная угроза. Я же махнула рукой на его попытки что-либо изменить и стала чаще оставаться у Светы. В её большой, давно не видевшей ремонта комнате мне дышалось легче, чем в нашей отдельной квартире.

Однажды вечером, после долгих размышлений, я собрала вещи и сообщила мужу, что не вернусь домой, пока ситуация с дедом не «разрешится естественным образом». Мы сильно поругались, но Максим не стал меня останавливать.

Выскочив из квартиры, я поволокла сумку к лифту, как вдруг на лестничной площадке послышались громкие стоны Багрова. Кровь застыла в жилах. Скорее — из этого ада!

Лифт полз мучительно медленно, в висках пульсировало напряжение. На третьем этаже он неожиданно остановился, и внутрь вошла Маша — ещё одна соседка Багрова. Обычно жизнерадостная, теперь она выглядела неважно: бледность разлилась по лицу, а под глазами залегли тени. Старая железная коробка со скрежетом продолжила движение вниз.

— Алечка, жесть — что творится! — воскликнула она, выразительно подняв глаза, как бы намекая на больного деда, что остался этажом выше.

— Точно. Мы с мужем почти не спим — ни снотворное не помогает, ни беруши! Эти крики пробирают до мурашек, — поделилась я с Машей.

— Да уж, атмосфера как в фильме ужасов, — тяжело вздохнула соседка. — Я племяннице Багрова, этой мажорке, жаловалась на него в соцсетях. Она ответила, что решит вопрос. Как знаю, ещё несколько жильцов писали ей и её матери. Но… как видишь, — с грустью добавила Маша.

— Я знаю один способ. Может, и тебе поможет, — обронила соседка, когда мы выходили из лифта.

Мучаясь ночными кошмарами из-за криков больного старика, она несколько недель не могла спать нормально, пока не нашла в сети видео со звуками метели.

Рёв и свист ветра органично вписались в тяжёлую обстановку и помогли замаскировать стоны Багрова.

— Сон наладился. Этот псих подвывает в унисон метели, и мне теперь не так жутко, — с вымученной улыбкой добавила Маша.

Я слушала её, вцепившись в сумку как в спасательный круг, не зная, что ответить.

Через пару дней, в свой выходной, мне пришлось вернуться домой за ноутбуком. Макс был на работе. По странному стечению обстоятельств я стала невольной свидетельницей семейного скандала, разгоревшегося в однушке Багрова.

Оттуда доносился раздражённый женский голос, переходящий в крик. Не было сомнений — это была Катя, племянница дедки Валерки.

— Как ты меня достал! Теперь мне пишут в сети все, кому не лень, о том, как ты тут орёшь! Однажды я просто убью тебя, понял? ЗАДУШУ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ! — орала Катя.

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ТВАРЬ! — неожиданно разрыдался Багров, будто на миг придя в себя.

Крики этой безумной парочки продолжали бушевать в стенах старого дома. Меня трясло. В спешке схватив ноутбук, я выскочила из квартиры и, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице.

Через пару дней мне позвонил Макс, сообщив, что погасил задолженность по ипотеке и начал процесс снятия обременения с квартиры. Я слушала его с апатией — с недавних пор депрессия навалилась на меня с новой силой.

Ещё Максим обошёл несколько агентств недвижимости. Муж хотел, чтобы продажей нашей квартиры занимались профессионалы, но ему везде отказали. Со слов риелторов, все кварталы района были поделены на зоны, за каждой из которых была закреплена своя фирма. В двух местах ему даже дали визитки с так хорошо нам знакомым словом — «Сатурн».

— А если я не хочу работать с этими людьми? — возмутился Максим, крутя в руках карточку из плотного чёрного картона с серебряным силуэтом городской ратуши.

— Ваше право, — холодно ответил риелтор. — Вы всегда можете продать квартиру самостоятельно, разместив объявление на специализированных сайтах.

После разговора Максим в гневе вышел из офиса и в клочки разорвал визитку «Сатурна».

— Зайчик, может, на окне повесим «SALE» и номер моего телефона? — предложил муж. — Вдруг это сработает.

В моей голове «SALE» превратилось в «SOS».

— Давай, — неожиданно согласилась я. — Этот вариант мы ещё не пробовали.

В тот же вечер втроём мы собрались у Светы, чтобы обсудить, как продать квартиру в чёртовом панельном доме. Сидя на подушках за низким винтажным столом, который Иноземцева отхватила на какой-то барахолке, мы чувствовали себя заговорщиками, связанными общей тайной.

На расписной столешнице, рядом с зажжённой ароматической палочкой, уютно устроился торт в виде божьей коровки. Его принёс Максим.

— Эклектика! — пошутила я, обращая внимание подруги на забавный тортик.

— Синергия! — улыбнулась Света.

Постепенно ко мне возвращались силы и чувство юмора.

— Я разместил объявление в рабочих чатах, — энергично отчитался Макс.

— Скинь мне текст, Дима раскидает его по городским пабликам, — предложила Света.

— Тогда я распечатаю «SALE», чтобы повесить на окно!

Мы чокнулись керамическими кружками, наполненными имбирным чаем, и продолжили с шутками обсуждать планы. Тогда впервые за несколько дней с меня спало оцепенение, и я почувствовала себя действительно живой.

Дедка Валерка умер накануне Первомая — Праздника труда. Инфаркт. Максим узнал об этом случайно. Выходя утром на работу, он увидел на лестничной площадке управдома, сиделку и нашего участкового. Они молча дожидались Ларису, чтобы решить вопрос с последними формальностями.

Тело Багрова кремировали на следующий день, и в нашем подъезде наступила долгожданная тишина.

Вскоре я решила вернуться домой, но мне не верилось, что всё наконец-то закончилось.

Нежной белой пеною возле старого дома разлилась цветущая черёмуха — природа праздновала торжество весны. Когда я подходила к подъезду, резкий порыв холодного ветра сорвал с дерева часть крохотных, пахнувших сладкой горечью лепестков и закружил их в вихре, высоко поднимая вверх.

Спустя мгновение началась первая майская гроза.