Нападение.

В конце февраля начались оттепели, которые чередовались с сильными ночными заморозками. Зима не хотела сдавать свои позиции, однако время было не на её стороне, поэтому начав отступление, она оставляла за собой очень опасный гололёд. Дорожники не справлялись и засыпали город солью. Я шутила, что мне нужны альпинистские "кошки", чтобы передвигаться по улице. На самом деле, шуткой это было только отчасти.

К тому же, меня начала донимать странная гнетущая тревога. Я не могла понять в чём тут дело. Мне было страшно выходить из дома, появилось чувство, что за пределами нашей маленькой съемной квартиры мир опасен и причина этого совсем не в гололёде.

Я не могла забыть "черную" сиделку, что застигла нас с Семёнычом недавно врасплох, в голове постоянно крутилась фраза: "Ничего вы не сможете доказать" и её циничный, пронзающий холодом взгляд. Как женщина, которая самой природой была наделена эмпатией для более тесной связи со своим потомством, могла игнорировать страдания больного деда? Сочувствие, сопереживание это же часть нашей натуры, за счёт которой человечество смогло выжить и эволюционировать как вид. Почему она участвовала в этой чудовищной схеме? Неужели только деньги толкали её продлевать мучения дедки Валерки, а может быть месть мужчинам? Снова и снова я пыталась забраться в голову этой женщины с черной душой.

— Она просто мусор, не думай о ней. У таких ничего хорошего впереди. — резюмировал Лев, но я всё ещё не находила себе места.

Свете нужны были деньги на репетитора для сына, поэтому мы договорились, что начало марта она отработает одна, а седьмого и восьмого числа мы выйдем на смену вместе, чтобы справиться с потоком посетителей, которые придут за подарками к женскому дню. Впереди у меня был мини-отпуск. Во время него я хотела успокоиться, чтобы взять под контроль свои чувства. Я замкнулась в себе и не выходила из дома несколько дней: смотрела кино и готовила обеды впрок, представляя, что перешла работать на удалёнку и теперь это моя обычная жизнь. Всё это длилось ровно до тех пор, пока моё вновь обретённое внутреннее равновесие не разрушил телефонный звонок. Всего за одно мгновение, словно оно было замком из песка, его разбил очередной натиск волны непредвиденных обстоятельств.

— Сонечка, милая, здравствуй, на Сашу напали. Он пострадал. — голос Зинаиды Михайловны звенел тревогой, которая отозвалась в моей душе отчаянием. Неужели и до этого дошло? Неужели всё на самом деле так плохо?

— Позавчера он возвращался с работы и во дворе на него напал грабитель, угрожая заточкой. И это всё в ста метрах от нашего дома! Отобрал у него барсетку, хорошо, что хоть ключи от квартиры были в кармане куртки. Потом, чтобы Саша не смог за ним погнаться, этот негодяй ударил его и повалил в сугроб. Саша неудачно упал на лёд и сломал руку. — причитала пожилая соседка.

— Семёныч написал заявление в полицию? — спросила я, когда шок отступил.

— Пытался, но там отказались его принимать. Сказали, что судя по описанию, это не местный житель, а заезжий "гастролёр", которого найти теперь невозможно. Ущерб ведь небольшой: барсетка видавшая виды и немного денег. Не хотят наши правоохранители себе статистику глухарём портить. Сказали прямо, поэтому Саша уже на приём к начальнику отдела полиции записался.

— Вы думаете всё это связано с "Сатурном"? — вырвался у меня вопрос, который мгновенно возник в голове, как только я услышала о нападении. К горлу подступил комок.

— Не знаю, милая, не знаю. Может быть это только совпадение, как и то хулиганство, что с его машиной учинили в начале января. Вполне возможно, всё это какое-то невероятное стечение обстоятельств. Однако, если не сам "Сатурн", то судьба даёт Саше предзнаменование, что прежними методами больше действовать нельзя. Я всегда ему говорила, что он с огнём играет и доиграется рано или поздно. Он сейчас больничный оформил — самое время, чтобы взять паузу и обдумать как ему быть дальше. Однако, боюсь он его растратит на бесполезную беготню по кабинетам чиновников, пытаясь привлечь к себе внимание, чем ещё больше всё усложнит. Сонечка, попробуй поговорить с ним, может быть ты сможешь его урезонить.

— Вам с мужем тоже нужно пересмотреть план действий. — продолжила пожилая соседка — Валере недолго осталось, думаю он и до лета-то не дотянет. Когда он умрёт, вам нужно будет успеть продать свою квартиру, пока "Сатурн" не найдёт способ как снова отравить жизнь жильцам подъезда. Поэтому ищите сейчас способ как закрыть ипотеку. Я думаю, что счёт идёт на недели, может быть ему осталась пара месяцев. —

— Зинаида Михайловна, так что с Серовым? Такое впечатление, что он бесноватый, раз слышит голос давно умершей матери и ведёт себя как животное. — спросила я, вспомнив обрывистые слоги, которые выкрикивал больной дед, явно не осознавая что делает.

— Сосудистая деменция у него и довольно давно, которая многократно усугубилась инсультом. У моего брата такая же проблема на фоне атеросклероза. Болезнь стариков, ничего тут не поделать, не вылечить, не исправить. — совершенно спокойно ответила соседка. — Можно только ухаживать паллиативно, чтобы помочь сохранить человеческое достоинство, но как сама знаешь, родственники Валеры давно списали его со счетов. Он для них только балласт.

— А что с вашим братом, вы ему наняли сиделку?

— Нет, милая, он в таком состоянии, что не может жить в семье, маленькие внуки начали его бояться. Поэтому все родственники скинулись и мы поместили Лёшу в частный дом престарелых. Четвёртый год уж пошёл. С таким диагнозом нужен постоянный присмотр сиделки с медицинским образованием, которую не просто найти. Так лучше для всех, пусть родные помнят его, каким он был большую часть жизни: адекватным и добрым человеком.

— У Ларисы ведь есть ресурсы, чтобы обеспечить достойную жизнь Серову, но почему она этого не делает? Неужели она мстит ему за давние обиды? Может он совершил что-то ужасное, о чём мы не знаем, и его сестра таким образом восстанавливает справедливость? Он бросил без помощи родную мать? — задала я вопрос, который давно меня волновал. Зинаида Михайловн знала семью дедки Валерки много лет, возможно, она была в курсе семейной драмы, которая разделила брата и сестру на два противоборствующих лагеря.

— Сонечка, дело вовсе не в Валере, ведь именно он, вместе с женой, ухаживал за матерью-инвалидом все её последние годы. Серов был очень к ней привязан, а сестра и на пороге не появлялась, оправдываясь занятостью. Причина в характере Ларисы — алчная, эгоистичная, она всю жизнь не упускала возможности подгрести под себя хоть что-то. Ты даже не представляешь, какой она была красавицей, прямо как Царевна-Лебедь с картины Врубеля. Неужели с такими данными нельзя было создать нормальную семью? Вместо этого, все её лучшие годы прошли в череде непродолжительных романов, иногда и с несколькими мужчинами одновременно, пока какой-то незадачливый еврейчик на ней не женился, да и его хватило ненадолго. Теперь Катя продолжает её путь, такая же меркантильная эгоистка как Лариса, скорее всего и внучки копиями вырастут.

Когда соседка рассказывала мне о судьбе сестры Серова я вспомнила картину Врубеля "Царевна-Лебедь" — утонченный нежный образ девушки, похожей на ангела, на фоне серых волн. Тут же в памяти промелькнула аватарка Кати в социальных сетях: одинокая красавица в белоснежном свадебном платье, за спиной которой было неспокойное море. Определённо между ними было что-то общее. Надо же, как странно судьба родителей проигрывается в их потомках.

После завершения разговора с Зинаидой Михайловной я позвонила Семёнычу и напросилась в гости. Он был не в духе и нехотя согласился. Через полтора часа я уже сидела на его крохотной кухне и заваривала Рухуну, что принесла с собой в качестве подарка. Мне хотелось подбодрить дядю Сашу, на левой руке которого до самого локтя был гипс.

— Представляешь, около самого запястья руку сломал, к счастью, без смещения обошлось. Придётся работу оставить на какое-то время.

Я с сочувствием взглянула на дядю Сашу и начала расспрашивать его о ближайших планах. Мне было интересно как он решил распорядиться диктофонной записью, которую мы с ним вместе сделали недавно.

— Ничего я пока не решил, не до того мне. Ещё эта дура Наталья со своим ремонтом: то сверлят, то долбят, то воду отключают. Устал я от этой ситуации, сил нет. Постоянная тревога, волнения, вздрагиваю и трясусь от каждого шороха, скоро от собственной тени шарахаться начну.

Мне было прекрасно понятно его состояние.

Я искала возможность повернуть разговор таким образом, чтобы предостеречь его от активных действий. На мой взгляд, в ситуации неопределенности не стоило лезть на рожон. Ведь мы не знали наверняка, было ли нападение на дядю Сашу случайностью или, таким образом, его попытался остановить "Сатурн", после того как связанная с ними сиделка узнала о нашем разговоре с Серовым. Тогда Семёныч вёл себя вызывающе и вполне возможно, что теперь мошенники рассматривали его как угрозу существованию своей схемы.

Однако, неожиданно разговор сам собой повернулся в нужное русло.

— Знаешь, Сонюшка, я бы ту запись в прокуратуру отправил, да из головы не идёт, что эта тварь, что к Серову ходит, и тебя тоже видела. Если нападение не было случайным, то тебе может грозить опасность. В барсетке в кошельке было фото моей семьи: дочки и зятя с внуком. Теперь меня мысль не отпускает, что и к ним придут и "случайно" ограбят, угрожая заточкой или чем-то ещё. Я уже понял, что полиция искать никого не будет, а если и будет, то не найдёт.

Семёныч тяжело вздохнул, на его висках отчётливо проступили вены. В этот момент я осознала, как хрупка человеческая жизнь. Всё это время мы действительно играли с огнём, мы оба. Зинаида Михайловна изначально была права.

— Да и чёрт с ними со всеми! — махнул здоровой рукой дядя Саша. — Скоро дачный сезон открывается. Дочка предложила на пол года переехать загород и пожить на природе. Может к осени всё наладится и без моего участия. Скучно, конечно, так жить, не моё это — грядки копать, но всё лучше, чем с ветряными мельницами бороться. Можно сказать, обезвредили меня эти упыри, в утиль отправили, добились своего: поставили старого дурака на место. — в голосе соседа прозвучала горечь.

Внутри меня густой чернотой разливалось разочарование. "Сатурн" обезвредил не только Семёныча, но и меня тоже.