Часть V. 1100

– Это конец? – Танкред посмотрел на Кристофа.

– Нет… не думаю… – отрицательно покачал головой сын графа Ришара Бюлона.

– Но кто сможет стать достойным приемником ему? – спросил сицилиец – Мой дядя в Антиохии, графа Раймона на полёт стрелы нельзя подпускать к трону, герцог Роберт уплыл домой...

– Балдуин… Он по крови имеет право на это королевство – тихо произнёс Кристоф.

– Балдуин? Но ведь он первый бросил Крестовый Поход. Он же… Нельзя ему быть после Готфрида! – взволнованно произнёс Танкред.

– Это сейчас не так важно. Лучшего нет – уверенно заявил муж Изабелль.

****************************************************************

– Плохи наши дела – произнёс Амори – Без Готфрида королевство погибнет. Нас слишком мало, а сарацин как песка в пустыне. Если бы мы хоть объединены были, а то грызёмся все как собаки. Уничтожат нас, с землёй сравняют.

– С чего это ты взял? Наша конница всех этих мусульманских собак сметёт – не согласился калека-крестоносец.

– Не будь таким наивным, Жиль. Пока во главе отрядов такие люди как граф Раймон, нам никакая конница не поможет – возразил Амори.

– Как бы я его не презирал, но всё-таки граф воин-то неплохой, так что не стоит принижать его умения – возразил Кристоф.

– Я не про то. Человек он дурной, глупый. И может погубить других людей. Вспомни Антиохию.

– Тут ты прав.

– А на базаре-то мы что делаем, великие стратеги? – Жиль решил вернуть друзей к реальности.

– Хочу купить чего-нибудь Изабелль и Жоффруа – улыбнулся сын графа.

Друзья прогуливались вдоль лотков с разными товарами. Постепенно мешок Кристофа наполнялся подарками жене и сыну. Внимание крестоносца привлекли сухофрукты, и он стал выбирать среди них те, которые считал более съедобными. Амори и Жиль остановились у оружейного лотка, где стали рассматривать кинжалы и маленькие арбалеты.

Неожиданно, кто-то толкнул сына графа в плечо, проходя мимо. Крестоносец тут же обернулся, желая высказать человеку всё, что он о нём думает, но онемел, увидев лицо. Человек ухмыльнулся и пошёл дальше.

Придя в себя, Кристоф стал пробираться сквозь толпу, забыв мешок с подарками на лотке продавца сухофруктов. Тот, довольный этим фактом, уже хотел быстренько спрятать сей нежданный подарок небес, когда кинжал у горла остановил движение руки.

– Даже не думай – Амори быстро отсчитал пару монет и забрал мешок друга, после чего направился вслед за Жилем, догонявшим Кристофа.

Наконец, все трое поравнялись.

– Ты куда так заспешил? – спросил калека-крестоносец.

– Посмотри вперёд – сказал сын графа, не сбавляя шага.

Жиль и Амори всмотрелись в толпу и увидели продирающегося к выходу с базара человека в балахоне.

– Кто это? – спросил муж Марты.

Кристоф скосил взгляд на друга. Что-то в этих глазах очень не понравилось Амори – там было что-то волчье, холодное и жестокое.

– Неужели… – крестоносец ужаснулся от своей догадки. Сын графа молча кивнул.

Жиль пристально вгляделся единственным глазом в спину удаляющегося. Его рука уже лежала на секирище. Амори также изготовился к кровавому исходу событий.

Друзья, наконец, выбрались из многолюдного базара и оказались у начала нескольких улочек. Все они также были наполнены людьми, но цели троих крестоносцев и след простыл.

Подумав, преследователи разошлись. Кристоф прошёл вперёд по «своей» улице и завернул за угол. Ему повезло – цель в балахоне была здесь. Именно этого сейчас больше всего и желал сын графа.

Крестоносец шёл вдоль домов, пытаясь сократить расстояние, но при этом не хотел спугнуть жертву. Человек в балахоне же вдруг обернулся, увидел Кристофа, улыбнулся своей неестественно длинной улыбкой и зашёл за угол.

Муж Изабелль добрался до того места, где только недавно стояла его цель и последовал за ней. Человек в балахоне уже ждал его. На лице по-прежнему была гадкая ухмылка. Кристоф не сводил с него взгляда. Человек в балахоне медленно и с вызовом достал саблю из ножен. Крестоносец не замедлил освободить свой меч. Враги, не произнося ни единого слова, приготовились к бою. Сын графа выставил меч вперёд, держа свободную руку рядом с эфесом, его противник же держал саблю у ног. Кристоф пошёл на человека в балахоне, тот стал отступать вглубь тупика. Муж Изабелль ускорил шаг и сорвался на бег. Когда до продолжавшего идти противника осталось шагов десять, Кристоф изготовился нанести удар, как вдруг сильный удар по носу сбоку заставил крестоносца рухнуть на землю.

****************************************************************

– Почему вы оставили его одного?!

– Ну, мы...

– Что вы?! Его чуть не убили, а где вы были?!

– Мы...

– Милая, хватит их размазывать по стенке. Они ещё пригодятся – улыбнулся Кристоф, не открывая глаз.

– Дорогой, ты очнулся? – Изабелль тут же очутилась рядом с лежащим на кровати мужем.

– Спокойней, а то ещё добьёшь меня.

– А тебе лишь бы шутить – девушка исцеловала всё лицо сына графа Ришара.

Жиль и Амори радостно заулыбались, хотя в их глазах по-прежнему был испуг и недоумение.

– Вот чёрт, я ж мешок забыл! – скривился Кристоф.

– Зато я нет – Амори указал в угол комнаты.

– Вот спасибо. Дорогая, открой, пожалуйста, мешок.

Изабелль нехотя отошла от мужа и, подойдя к лежащему на полу мешку, раскрыла его. Девушка застыла, потом вдруг резко стала доставать наружу шёлк, парчу, атлас и прочие ткани, которые ей купил Кристоф. Отдельно лежал мешочек с сухофруктами и восточными сладостями. Изабелль стала похожа на маленькую девочку, которой привезли кучу подарков. Она что-то весело щебетала и уже придумывала, что будет шить из всех этих тканей. Крестоносец с довольной улыбкой наблюдал за своей женой.

Жиль толкнул Амори в бок локтём и указал на дверь. Друзья медленно и тихо покинули комнату, оставив счастливых супругов наедине.

– Хоть кто-то из нас не одинок – произнёс муж Марты, когда друзья оказались на улице.

– Я вот всё никак не могу понять – что же ты не перевезёшь сюда семью?

– Потому что боюсь, Жиль. Мы здесь пока что гости. В любой момент сарацины могут нас вышибить из Иерусалима. Вот когда будет поспокойней, тогда и заберу. Марта всё понимает. Тут она, кстати, в последнем письме написала про Аннет...

– Вот давай не будем сейчас про неё, хорошо? Зря я тогда вообще согласился на уговоры Кристофа и написал ей… Могла бы хоть ответить...

– Не вешай нос, дружище. И на такого как ты находятся женщины.

– Ты про что сейчас?

– Не про что, а про кого.

– И про кого же ты?

– Про тень твою.

– Давай без загадок, я сегодня не в настроении.

– Эх, ты, серая душа. Про Агнессу я.

– А что Агнесса? То, что я её спас когда-то, это ещё не значит, что она меня полюбила.

– А, по-моему, все признаки на лицо. Она постоянно возится с тобой, ухаживает. Не забывай, она ведь даже крестилась.

– Ну, это скорее потому, что Аллах слабее Бога.

– Не будь ты таким слепцом, Жиль. Она жизнь за тебя готова отдать… Ты же ведь всё равно одинок как сокол.

– С тобой тут побудешь одиноким. Всех девушек красивых распугал.

Амори ухмыльнулся и похлопал друга по плечу.

– Ладно, пошли, навестим Раинульфа, Кристофу сейчас не до нас… Но ты всё же подумай.

– Подумаю.

****************************************************************

Прибытие Балдуина в Иерусалим ознаменовалось для молодого королевства очень важными и своевременными завоеваниями. Около Бейрута[1] на отряд[2] младшего брата покойного Готфрида напали объединённые войска дамасского и эдесского эмиров. Балдуин не растерялся и повёл своих людей на сарацин, разбив их. На кураже этой громкой и дерзкой победы крестоносцы захватили Бейрут и прочие прибрежные города на пути к Иерусалиму, обойдя Арсуф[3], Цезарию[4], Акру[5] и Сидон[6].

В Святом Городе приемника Готфрида Булонского встречали уже как короля. Своими завоеваниями Балдуин очень быстро завоевал симпатии обычных воинов. Те же, кто не хотел его приезда в Иерусалим, были вынуждены замолчать.

Танкред, Кристоф, Раинульф, Амори и Жиль были одними из первых, кто встретил младшего брата Готфрида у ворот Святого Города.

– Посмотрите на него – уже чувствует себя королём – недовольно произнёс племянник Боэмунда.

– Ну что ты так на него взъелся? – не выдержал сын Ришара Бюлона.

– Не нравится мне он. Готфрид был благороден, он даже не думал, что будет королём. А Балдуин… Балдуин такой же как мы – он жаждет власти и золота. Такой человек не может быть королём Святой Земли – ответил Танкред.

– Мне кажется, таких правителей как Готфрид больше не будет – спокойным тихим голосом произнёс Раинульф – Он был один такой.

– Знаешь, Танкред, Готфрид был самым лучшим королём для Иерусалима, но сейчас нам всем нужен такой человек, который сможет повести за собой, нужен герой, король-воин, король-завоеватель. И Балдуин уже идёт по этой дороге – сказал Кристоф.

– Тогда можно было бы выбрать королём Боэмунда или Раймонда – скривился племянник правителя Антиохии.

– Ну, не забывай, что Боэмунд как кость в горле сидит у императора Алексия. А уж про Раймона и говорить нечего – ему никто не даст корону.

– Зато они не бросали в тяжёлые моменты войско ради своих честолюбивых планов! – вдруг взорвался Танкред.

– Разве? А как же расценивать тогда то, что твой дядя остался в Антиохии и не пошёл вместе со всеми на Иерусалим? И сколько раз наш дорогой граф пытался захватить себе хоть что-нибудь, пока его воины же не взбунтовались, желая вернуться к основному войску?

– Но ведь кто-то начал первым – всё больше злился племянник сицилиец – И им был Балдуин. Он нас всех оставил ещё до Антиохии!

– Выходит, что он уже тогда, так сказать, вёл за собой. Он всем подал пример. Так почему сейчас именно такому человеку не стать во главе молодого королевства?

– Давайте сменим тему – предложил Амори.

– Хорошая идея – согласился Раинульф, который всё чаще замечал, что Танкред становился очень мрачен и озлоблен.

– Куда пойдём? – тут же оживился Жиль.

– Сейчас скорей всего во дворец, там какая-нибудь церемония будем, а потом можно в таверну – ответил Кристоф.

– А может сразу? – ухмыльнулся Амори.

Танкред исподлобья наблюдал за въезжающим в город Балдуином. Сейчас он меньше всего напоминал того человека, который взял с собой небольшой отряд и закрывал дорогу караванам к Антиохии, человека, который отдал своё знамя для защиты чужих ему людей. Сейчас взгляд норманна выражал лишь ненависть.

[1] Бейрут впервые упоминается в XV до н. э. под финикийским названием «Барут», поселение существовало примерно с XXX века до н. э. Город долгое время находился «в тени» своих могущественных соседей, Тира и Сидона, и лишь в эпоху Римской империи приобрёл определённое влияние и прославился правоведческой школой, в которой были разработаны основные положения Кодекса Юстиниана, ставшего впоследствии основой европейской правовой системы. Город с древности имел славу культурной и торговой столицы региона. Фараоны Древнего Египта в XVIII—XVII веках до нашей эры уже использовали его порты; во времена Финикии город играл важную роль в мировой торговле. В течение последующих веков Бейрут исправно платил дань царям Вавилона и Ассирии, а в I веке до н. э был превращён римлянами в военную колонию. Период расцвета Римской Империи принёс городу небывалый подъём и славу, Бейрут становится центром римской культуры на побережье Средиземного моря и в Сирии. В 635 году н. э. Бейрут был захвачен арабами и был включён в состав Арабского халифата.

[2] Состоявший из четырёхсот рыцарей и тысячи пехотинцев.

[3] Заселение города началось в VI-ом или V-ом в. до Р.Х., тогда город был известен под названием Аршуф (это имя пришло от Решефа – ханаанско-финикийского бога плодородия и подземного мира). В поздний эллинистический период этот город стал главным торговым и промышленным центром южной части Шарона и был переименован в Аполлонию, поскольку греки ассоциировали Решефа с богом Аполлоном. Аполлония упоминается Иосифом Флавием в его списке городов, принадлежащих иудеям во времена Александра Янная. Арсуф разрастался благодаря развитию торговли пурпурными тканями, которые производились в городе и экспортировались в Римскую Империю. Город располагался на Виа Марис и был важным торговым пунктом между Яффо и Цезарией. В V-ом и VI-ом вв. н.э. (Византийский период) Аполлония была вторым по величине городом в долине Шарон, уступая только Цезарии. Население его составляли, в основном, христиане и самаритяне, которые успешно развивали здесь процветающую стекольную промышленность. В 640-ом г. н.э. город был захвачен мусульманами. Аполлонии было возвращено её старое название – Арсуф. Для города начался период упадка.

[4] Древний город, располагавшийся на средиземноморском побережье современного Израиля. История города ведёт свой отсчёт с конца периода персидского владычества (середина III в. до н. э.), когда финикийцы основали возле гавани небольшое поселение, наречённое ими Башней Стратона. В 96 году до н. э. Цезария была захвачена царём Иудеи Александром Яннаем и, тем самым, превращена в еврейское поселение. После завоевания Иудеи римским генералом Помпеем в 63 г. до н. э. крепость Стратона вновь становится нееврейским поселением. В 31 г. до н. э. римский император Август передал поселение иудейскому царю Ироду, который к 10 году до н. э. полностью перестроил его, превратив в крупный портовый город. Город, названный Иродом Великим Цезарией в честь цезаря Августа, стал административным центром Римской прокуратуры в Иудее, а также был основной базой римских легионов. В течение первого века н. э. большую часть жителей составляли сирийские греки. Также в городе жило много богатых евреев. Отсюда арестованного апостола Павла отправляют в Рим. Цезария стала основным портом Палестины и часто упоминается в Новом Завете. После падения и разрушения Иерусалима, Цезария стала столицей Палестины, и её епископы пользовались значительным влиянием. Позднее Цезария становится одним из главных церковных центров Палестины.

[5] Первое упоминание о городе относится к XIX веку до н. э. (в районе 1400 года до н. э.). В XV веке до н. э. Акко был завоеван Тутмосом III и стал центром ханаанской провинции, находившейся под сюзеренитетом Египта. В дальнейшем перешел под владычество хеттов и был заново отвоеван Сети I в XIII век до н. э., вместе с другими южными финикийскими городами. В эпоху израильского царства был под властью финикийцев. В Библии упоминается под именем Акко в книге Судей в связи с расселением колена Асира, в надел которого вошёл Акко, но из которого он так и не смог изгнать местных ханаанейских жителей. В 701 году до н. э. Акко был покорён ассирийским царём Санхеривом. Население Акко восстало против его внука Асархаддона (Ашшурбанипала), который, однако, снова овладел Акко приблизительно в 650 году до н. э. В период персидского владычества Акко стал военно-морской базой, игравшей важную роль в войне против Египта. После возвращения евреев из вавилонского пленения Акко не был ими завоёван и оставался под властью Тира. Был быстро завоёван Александром Македонским в 333 году до нашей эры и превратился в греческую колонию. После смерти Александра Великого городом завладели египетские Птолемеи, которые дали ему название Птолемаида. Под этим названием Акко упоминается в Библии, в посланиях апостола Павла. Захваченный Антиохом Великим в 219 году до н. э. Акко вошёл в состав империи Селевкидов и был назван Антиохией. Находясь под властью Селевкидов, Акко неоднократно служил базой для военных действий против Иудеи. После смерти Антиоха VII Сидета Акко переходил от одного эллинистического правителя к другому и стал фактически независимым городом. Во времена Хасмонейского государства, Акко был осаждён войсками Александра Янная. В тот момент Акко имел статус свободного греческого города, во главе с городским государственным советом (Буле). Буле Акко обратилось за помощью к Птолемею Латуру. Птолемей прибыл на помощь к осаждённому Акко с тридцатитысячной армией и высадился в районе современной Хайфы. Под давлением этого Александру Яннаю пришлось снять осаду с Акко, хотя он и продвинулся до самых подступов к городу. При Помпее в 52—54 гг. до н. э. он был присоединен к Римской империи. В 48—47 гг. до н. э. в Акко высадился Юлий Цезарь. В 39 году до н. э. Ирод I использовал Акко как опорный пункт в своих военных действиях против Матитьягу Антигона II. Когда началась Первая иудейская война, жители Акко вырезали две тысячи евреев. В 67 году н. э. из Акко Веспасиан предпринял поход против восставшей Галилеи. Значение гавани Акко уменьшилось после того, как Ирод I построил порт в Цезарии. В римский период Акко значительно перерос границы Старого города. В течение этого периода евреи продолжали жить в городе, но никогда не составляли в нём большинства. Называли евреи город по-прежнему Акко. В 638 году Акко был захвачен арабами, в 804 год — 868 годах был построен порт.

[6] В древности — финикийский торговый город. Богатство древнего Сидона зиждилось на его широких заморских коммерческих связях, развитом рыболовстве, производстве пурпурной краски и, позднее, стекла. Уже в XV–XIV вв. до н. э. Сидон был широко известен как важный культовый центр. Как и остальные финикийские города, Сидон издревле находился под контролем Египта, однако с XIII в. до н. э. правители города стали проводить все более независимую от Египта политику. К XI в. до н. э. Сидон стал главным портом Финикии. Египетские источники этого века упоминают 50 сидонских кораблей, осуществлявших торговые рейсы в Египет. Ассирийский царь Тиглатпаласар I (1115–1077 гг. до н. э.) вторгся в Финикию и получил дань с Сидона. По-видимому, с X–IX вв. до н. э. Сидон стал важным центром бронзового литья, а также работ по золоту. Во время израильского завоевания Ханаана власть Сидона распространялась до гор севера Эрец-Исраэль. Израильтяне вытеснили оттуда сидонян, и эти земли были отданы колену Ашера. Позднее сидонянам удалось вновь овладеть этими территориями, однако впоследствии они утратили их окончательно. В Библии говорится, что Сидон и Тир поставляли Давиду, Соломону и вернувшимся из пленения вавилонского евреям лес для строительства Храма и других построек. По-видимому, в IX в. до н. э. сидонские колонии возникли на Кипре, а в VIII в. до н. э. — на территории современного северного Ливана. Однако с конца X в. до н. э. главенствующее влияние в Финикии постепенно перешло от Сидона к Тиру. Салманасар III (858–824 гг. до н. э.) взял дань с правителя Северного (Израильского) царства Иеху и с сидонского царя. Санхерив (705–681 гг. до н. э.) разбил силы восставшего царя Тира Элуэли, который перед этим завоевал значительную часть Финикии, и передал власть лояльному по отношению к Ассирии царю Сидона Этба‘алу. В 677 г. до н. э. Сидон восстал против сына Санхерива, Асархаддона, который подавил восстание и снёс стены города, разрушил сам город и казнил царя Абд-Мелкарта. Рядом с разрушенным Сидоном Асархаддон возвел форт; территория Сидона была отдана Тиру. В IV в. до н. э. Сидон вошел в федерацию финикийских городов со столицей в Триполисе (ныне Триполи, по-арабски Тараблус). Во время вторжения Александра Македонского Сидон капитулировал без сопротивления, за что получил назад территории, в свое время отданные Тиру. В 111 г. до н. э. Сидон получил автономию от Селевкидских правителей Сирии. Помпей признал независимость Сидона в 64 г. до н. э. и увеличил его территорию до горы Хермон. Город быстро достиг экономического расцвета. В это время, по некоторым данным, в Сидоне была открыта стеклодувная техника; Страбон упоминает достижения сидонян в астрономии, навигационном искусстве и математике. В 20 г. до н. э. Сидон перешел под римское управление.