Жил-был кот...

Жил-был кот,

Звался он — Федот.

Чёрен был, как крот.

Вот!

«Приехали! — не без досады подумал Федот. — А я-то думал — продолжение…» — и он почесал за ухом. Но тут же оглянулся на балконную дверь. Нет, всё в порядке — Василий стоит спиной, курит, да ещё и с соседом снизу болтает. Не видел его чесания — иначе бы сразу стал смотреть уши или блох выискивать. Странный человек. Почему-то когда Василий трёт лоб, Федоту и в голову не придёт, что хозяин гоняет там тараканов. Так же и для Федота чесание головы означает мыслительный процесс.

Впрочем, с хозяином ему повезло — добрый, заботливый, ласковый. Федот точно бы пропал на улице. Братишек-то разобрали, а его оставили — кому нужен чёрный кот дома? На улице и то обходят стороной чёрных котов. Нет, его, конечно, подкармливали иногда у подъезда, но и холода подбирались, и мал он ещё был.

И тут объявился он! Василий. Это Федот потом уже узнал, что хозяина Василием зовут, а когда узнал, подумал, что неплохо бы махнуться именами.

Кот помнил тот день, когда он жалобно молился у подъезда. Это для людей — просто «мяу». И, вдруг, его кто-то погладил, а потом и молочко вынес. Правда, человек снова скрылся в подъезде, а забрал его уже на обратном пути. Как понял потом Федот — человек даже не жил в этом доме, а лишь приезжал в гости. Вот, и не верь после этого в чудеса свыше.

В благодарность, Федот решил вырасти красивым и умным котом, и довольно успешно выполнил и то, и другое. Но если красота была заложена в него отцом, то умнел он очень странно — будто и не сам. Хоп! — и открылось что-то внезапно, как вспомнилось.

Первым «хопом» было то, что Федот понял, что, оказывается, он может понимать человеческую речь. Случилось это, когда ему и года ещё не исполнилось. Скинул он тогда очки Василия со стола на пол, да и загнал их под тумбочку. Сидит и смотрит, как Василий ходит по квартире и причитает: «Ну, куда же они подевались?.. мне работать надо, а они, как провалились… на столе же лежали… Федот, ты не видел моих очков?»

Пошутил, конечно. А зря! Федот неожиданно для себя, вдруг, всё понял. Подцепил когтём очки из-под тумбочки, вытащил и посмотрел на Василия. Сказать, что хозяин был удивлён — не сказать ничего. И после этого случая стал Василий с ним беседовать. Нет, конечно, сам он не верил, что кот его понимает, но видя, как тот сидит и внимательно слушает, беседовал не без удовольствия. Ещё бы! Лучший слушатель — молчаливый слушатель. Правда, однажды Федот не выдержал и кивнул на вопрос: «Я ведь был прав?», но увидев, как у хозяина округлились глаза, решил больше не кивать.

А не так давно, с месяц назад, очередной «хоп» дал ему понять, что он ещё и читать умеет! Прыгнул однажды на кресло, глянул на монитор — а там буквы. И не только буквы, но и слова, и предложения… да ещё и написано так интересно. Хозяин-то у него писатель.

Вот, и стал Федот на кресло запрыгивать, как только хозяин отрывался от писанины и уходил курить на балкон. Прыгнет — и читает. И сейчас тоже прыгнул. Интересно же — что там дальше? И что? А ничего! Только вот этот глупый стишок.

Федот снова почесал голову.

«Тоже мне… писатель! Везёт же мне на литераторов…» — неожиданно подумал он.

На этот раз был даже не «хоп» — будто целый мир обрушился в его голову. Вспомнилось разом всё — Массолит, Берлиоз, Бездомный… суд, решение — провести одну жизнь в теле настоящего кота…

«Вот, тебе и чудеса свыше! — ахнул Федот. — Так бы, глядишь, помер бы котёнком — и свобода! А при таком-то уходе лет пятнадцать, а то и больше протяну. Э-э-э… — махнул он лапой, — ну и ладно. Что значат, пусть даже и двадцать лет, по сравнению с вечностью».

Вместе с воспоминаниями к нему разом вернулись и весёлость, и озорство и любовь к разным шуточкам.

Кот снова глянул на стишок, стёр его и что-то быстро отстучал когтём. Потом перелетел с кресла на диван, хлопнулся на спину и сощурил глаза. И вовремя! — Василий вернулся в комнату. Вот он сел за стол, уставился на монитор, повернулся к Федоту…

Сквозь прищур век Федот воочию увидел на лице Василия то выражение, о котором говорят — глаза на лоб полезли.

Ещё бы! — ведь на белом листе был теперь совсем другой стишок, пусть и тоже о коте.

Жил-был кот,

Звался — Бегемот,

А теперь — Федот.

Вот!