Сказка - ложь...

Иван-царевич с трудом продирался сквозь мрачные заросли неприветливого леса. Коня пришлось оставить, по такому лесу пешком ходить — и то мука. Иванушка совсем выбился из сил. «Ну, и где она?» — с раздражением подумал он.

И в тот момент, когда ему в голову пришла мысль на всё плюнуть и повернуть назад, впереди показался просвет.

«Неужели?..»

К счастью, на этот раз это были не пустые надежды. На очередной полянке стояло то, что он и искал. Избушка на курьих ножках. Зажатая со всех сторон почти непролазной чащей, освещённая скудными лучами заходящего солнца, она имела жутковатый вид. Если уж обычные куриные ноги выглядели не особо красиво, то огромные, сморщенные и почерневшие, внушали страх. Но… была не была!

— Избушка-избушка! Повернись ко мне передом, а к лесу задом! — выпалил Иван-царевич и почесал затылок. Лес-то был со всех сторон. Но избушка его поняла — заскрипела, закачалась, и вскоре перед ним возникла дверь с двумя окошками по бокам. Теперь избушка была похожа на диковинного зверя с головой на двух ногах. Глаза — окошки, дверь — нос. «Нос» почти сразу распахнулся, и на пороге появилась румяная старушка в беленьком платочке.

— Никак, гость? — радостно воскликнула она. — Заходи, заходи, дорогой! Сейчас я тебе лесенку спущу!

Войдя в избушку, Иванушка с удивлением огляделся. Было чистенько, опрятно, а сама комната казалась куда больше избушки.

— Да, ты садись! — улыбнулась Яга. — Сейчас чайком тебя поить буду.

— Вы, правда, баба-Яга? — Иванушка никак не мог избавиться от удивления.

— Ядвига я. А Яга — это ласково. Можешь кликать меня бабушкой Ядвигой. Куда путь держишь?

— Кощея я ищу, бабушка Ядвига, — вздохнул Иванушка. — Поговорить с ним хотел.

— Неужели невеста пропала? — охнула старушка. — Но коли так, то Кощей тебе не поможет. Не крадёт он девок. Сказки всё это.

У Иванушки к Кощею был совсем другой интерес, но такое заявление Яги, вновь повергло его в удивление.

— Как это не крадёт? — спросил он, — а как же Василиса Прекрасная? Или, как её ещё кличут — царевна-лягушка?

— Ой! — засмеялась Яга. — Али не ведаешь правду? Ох, и весёлая же это история была! Раз не слыхал, то могу рассказать, позабавить.

Пошла Василисушка раз на озеро, искупаться захотелось. И только она залезла в воду, как рядом с ней что-то просвистело и плюхнулось. Смотрит она — а на листе кувшинки лежит огромная стрела! Зашлось у неё сердечко, спряталась она скорее в камыши, выглядывает осторожно и видит — скачет по берегу добрый молодец. И прямиком к озеру! И слышит, вдруг, как он заговорил. Да что-то такое непонятное:

«Лягушка-лягушка, отдай мне стрелу!». И тут видит Василиса — на листке рядом со стрелой лягушка сидит — забралась, видно. И так Василисушке смешно стало, услышав, как молодец с лягушкой беседует, что ответила она ему тоненьким голоском: «Отдам, если пообещаешь замуж меня взять». И ведь пообещал! Залез по пояс в воду, схватил и стрелу, и лягушку — да и был таков! Прибежала Василиса домой, подружкам всё рассказала, и доброго молодца описала. А они и разахались: «То, царевич наш был!» И подбили её во дворец пойти. Надела она лучший свой сарафан, кокошник на голову — и пошла. А царевич её уже у ворот встречает — лягушка-то ускакала куда-то. Недолго думая — весёлым пирком да за свадебку! Но только призадумалась тут Василисушка… а нужен ли ей такой глупый муж, что и с лягушками разговаривает, и в разные сказки верит? Вспомнила она и Семёна кузнеца. И умный, и сильный, и красотой не уступает…

Выпрыгнула Василиса в окошко да и крикнула: «Ищи меня в тридесятом царстве у Кощея Бессмертного!». Про Кощея-то разные слухи и ходили и ходят. Только эти слухи такие же сказки.

— И он поехал искать? — отсмеявшись, спросил Иван-царевич.

— Поехал. На горе своё. Кощей-то, людей посторонних боится не меньше, чем люди его. Вступил в бой с царевичем да и… земля пухом царевичу…

— А зачем же он сразу к Кощею-то поехал?! Али не слыхал, что смерть Кощея находится в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… о том каждый и малец знает!

— В своём ли уме ты, милок? — вытаращила глаза старушка. — Да как же можно утку живую в живого зайца-то запихнуть? Да и в яйцо иголку не засунешь, чтобы оно при том целёхоньким осталось!

— И то верно! — ахнул Иван-царевич. — Вот поэтому, бабушка, я и хочу с ним встретиться. А дело у меня к нему такое — всю правду о нём выведать. Есть у меня задумка — книжку написать. И не просто книжку, а историю. Народ-то кругом сказками живёт. Сама ведь убедилась — во всякую чепуху верит. В сказки. А сказки — что? Ложь. Слыхала ведь — сказка — ложь, да в ней намёк… вот и живёт народ во лжи, да ещё и детишек на ней воспитывает. А я уж и с Лешим встречался. И поговорил с ним, и портрет его написал. И не лохмат он вовсе — обычный молодой мужик, и лицо даже выбрито, разве что усы есть, за порядком в лесу следит. И с Водяным беседовал. И не зелёный он нисколечко. Это у него одёжка такая, чтобы среди ряски не особо выделяться… да ты, поди, и сама знаешь. Вот и тебя теперь увидел. Какая же ты — костяная нога? Очень приятная, пожилая мадама…

— Это я-то — костяная нога?! — возмутилась Яга, — Да ты, глянь-ка сам! — старушка приподняла юбку, продемонстрировав Иванушке две здоровые ноги в полосатых чулках, — Но только к Кощею ты не ходи, — вздохнула она, — пропадёшь…

Уж лучше я тебе сама расскажу, а ты записывай.

Перво-наперво — никакой он не Кощей. Пошло это прозвище с давних времён, когда он только-только на Руси появился. Долго шёл, исхудал весь. Видно, кто-то с ним встретился, испугался его вида. А потом, как беда какая где — так сразу и вспоминали, что поселился кто-то тощий и страшный в лесах. Оттуда всё и пошло. А он тогда до меня добрался, выходила я его. Да и пораспрашивала — кто он и откуда путь держит. Долго молчал! Пока язык наш не стал понимать. А как стал понимать да говорить, то и рассказал.

Прибыл он к нам издалека. Я уж и запамятовала, как те места зовутся. А вот его имя запомнила. Дункан Маклауд. У него и прозвище ещё есть. Горцем кличут. Может, и с Урала откуда, раз горец-то. А что он бессмертный — то чистая правда. А вот убить его можно, потому и сторонится он всех. Когда он тут лежал в беспамятстве и был совсем плох, то часто повторял: «Должен остаться один… должен остаться один…» И, вот, кто его знает — о чём он? Но не на всём же белом свете один. Будь так — и меня бы тогда убил, да и не сидел бы сам в укрытии. А так… только тех лишает жизни, кто сам к нему приходит.

Не ходи ты к нему. Я тебе всю правду рассказала.

Убрал свиток в суму Иванушка и задумался. «Может, и правда, не искать? Разве мало историй в мире, что с чужих слов писались?»

Встал, поклонился Яге, да и пошёл назад.

А история? А история с той поры ещё больше запуталась.