Пациент vs пациента

Кирилл Андреевич распахнул окно, и надушенная сиренью весна с радостью бросилась к нему в объятия. Не тут-то было — её избранника куда больше заинтересовал мальчик в очках, идущий по дорожке за руку с мамашей. Одно стекло на очках было заклеено.

«Амблиопия…» — машинально отметил про себя Кирилл Андреевич.

«Андреевич» мало подходило к его возрасту, но в медицинском центре, где он работал офтальмологом, существовало негласное правило — обращаться ко всем исключительно на «вы» и по имени-отчеству.

Рабочий день подходил к концу, и посетителей не предвиделось.

«Посижу ещё минут пять, — подумал Кирилл, — и пойду».

И тут в дверь постучали.

— Войдите, — недовольно отозвался он.

В кабинет вошёл молодой человек, скорее юноша. Его вид вызвал у Кирилла лёгкое недоумение — симпатичное, совсем юное лицо, ухоженные длинные белокурые локоны и странный строгий костюм, выглядевший на пациенте несколько мешковато, будто с чужого плеча.

— Присаживайтесь, — указал Кирилл на стул и взял из рук юноши карту. Тот сел напротив.

В нос ему ударил какой-то знакомый аромат.

«Весна…» — ни с того ни с сего пришла мысль, он мотнул головой и задал привычный вопрос:

— Что вас беспокоит?

— Меня? — удивлённо вскинул бровь юноша. — Меня — ничего! Это всё они! Говорят, что я в упор ничего не вижу. А как мне видеть-то? Разве это моё дело заглядывать в души — подходит кто друг другу или нет? Моё дело стрелы пускать.

— А-а, — протянул Кирилл, — занимаетесь, значит, стрельбой из лука? А, ну-ка, пересядьте на этот стул, сейчас проверим — есть ли у вас близорукость. Закройте один глаз щитком… какая это буква? — и он ткнул указкой на букву «ш» в самом нижнем ряду.

Юноша слегка замялся:

— Я не знаю, как она называется, — Кирилл удивлённо раскрыл рот, но в этот момент пациент быстро выставил три пальца на правой руке и снизу приставил к ним указательный левой, — вот так она выглядит! — сказал он.

— П-правильно, — заикаясь промолвил Кирилл, — а эта? — и он ткнул указкой в последнюю в том же ряду букву.

— Эту знаю! — засмеялся юноша. — Каппа!

— Каппа?.. А эта? — Кирилл поднялся на строчку выше и, чтобы проверить свою догадку, ткнул снова в букву «к».

— Она же! — уверенно ответил юноша.

— Хорошо… закройте теперь второй глаз. Какая буква?

— Ми!

— Ну…да… — пробормотал Кирилл, — это «м»…

Он положил указку и вернулся к столу:

— Могу вас обрадовать — со зрением у вас полный порядок.

— Видите? — торжествующе воскликнул юноша. — Я им и говорил, что всё прекрасно вижу. Так нет! Столько нареканий слышу каждый раз, а больше всех Аполлон недоволен — в кого не стрельну — всё не то! Каждый раз, видите ли, он страдает. Но тут уж не ко мне, а к мойрам. Но попробуйте это им объяснить? — у Кирилла начала кружиться голова, а юноша продолжал, — нет, один раз, правда, случилась оплошность. Целился в лягушку, ну… как лягушку? — царевна это была, заколдованная, а стрела задела ветку и шлёпнулась, не долетев до цели, в воду. И надо же было Нарциссу наклониться, чтобы посмотреть— что там плюхнулось? Ну и… — и юноша смущённо умолк.

«Сумасшедший!» — ахнул про себя Кирилл, но ясные глаза юноши говорили об обратном. Желая скорее выпроводить странного посетителя, Кирилл потянул к себе карту — и тут взгляд его упал на графу «имя».

Купидон — стояло там, и больше — ничего!

«Нет! Это невозможно! — возмущённо подумал Кирилл. — Пусть это платная клиника, пусть не нужен паспорт, но нельзя же писать всё, что…» — и вдруг почувствовал, что что-то изменилось. Поднял глаза и… увидел такое, что по спине сразу побежали мурашки.

Вид пациента изменился, да ещё как!

Нет, внешне он остался прежним, но костюм исчез полностью вместе с тем, что должно было бы и под ним быть. Вместо костюма за спиной у юноши трепетали маленькие прозрачные крылышки, а в руках он держал золочёный лук, и остриё стрелы было направлено на Кирилла.

Миг — и инстинкт самосохранения заставил его скатиться под стол раньше самой мысли об инстинкте.

— Ой-ёй-ёй! — услышал он смех Купидона. — Неужели так страшно любить? Сердце-то совсем пустое.

— Уйди! — пропыхтел Кирилл, ворочаясь под столом, — сам как-нибудь разберусь…

— Сам? — продолжал веселиться Купидон. — Да ты сам самого себя — и то полюбить не можешь. Разве это жизнь? Без любви-то. Ни ароматов не ощущаешь, ни пения соловья не слышишь, да и краски все тусклые, серенькие…

— Уйди! — крикнул Кирилл.

— Ну… как знаешь, — вздохнул Купидон.

Кирилл услышал лёгкие шаги, а потом хлопок двери. Он осторожно выглянул из-под стола. Никого!

«Неужели привиделось?» — с ужасом промелькнула мысль, но карточка, лежащая на столе, немного его успокоила.

Выйдя из клиники, он на миг задержался на ступеньках и потянул носом свежий предвечерний воздух и, выдохнув, ощутил лёгкий укол в сердце.

Кирилл замер, подышал… всё было в порядке.

«Как же, ароматов я не чувствую — вон как сиренью пахнет», — подумал он, вспоминая слова Купидона.… и в этот миг ясно услышал пение соловья. И будто мир обрушился на него — глаза резануло зелёным, алым, синим… откуда-то ветер донёс волнующий смех, а весёлое чириканье воробьёв просто оглушило. Улыбаясь, непонятно чему, Кирилл бодро зашагал по аллее.

Лежавший на газоне пёс неожиданно вздрогнул, попытался покусать грудь, удивлённо огляделся и, увидев шагающего по дорожке человека, уверенно побежал ему навстречу.

В кустах раздался тихий смех.

«Что ж, — удовлетворённо подумал Купидон, — не буду сразу пугать, пусть приучается любить постепенно…»