Птицелов. Фрагорийские сны

Лирика — мир внутри и вовне, сон и явь, жизнь и смерть, мир и война, ненависть и любовь, нежность и холод. Этот вечный, постоянный адреналин… Стихи разных лет

Тайная

Пусть

для Тебя защитой будет

льда твердая вода,

моё ледяное небо —

щит от горючих бед.

Тайная,

талисман мой —

я Тебя не предам,

и пусть не все песни, но лучшие —

я посвятил тебе.

Часть 1. ПТИЦА

___________________________________

Не смотри...

Бродит будто не дыша

По тропинке ледяной

Птичья робкая душа,

Чтобы встретиться со мной.

В небесах танцует Бог,

И на землю сыплет снег.

Я бы сам тебе помог,

Только тоже как во сне.

И тревожен мой манок,

И расчётлива рука.

Льётся страшное вино,

Рвётся тонкая строка.

Стынет крестик на груди,

Холодок звенит внутри.

Если хочешь — приходи,

Только в небо не смотри.

Наедине

… Трогаю нежную шею —

Там, где волос завиток.

Вздрагиваешь, хорошеешь.

В пальцах пульсирует ток.

Ночь будто чёрное масло

В раме глухого окна.

Хищно, коварно, опасно

В небе сверкает луна.

Только молекулы света

Тихо парят над тобой.

Знаешь, недаром поэты

С болью рифмуют любовь...

Словно от страха, колени

сжала в ночной полутьме.

Мечутся тёмные тени

на светло-серой стене.

В сердце как будто стучится

ангел умерший давно.

Что ты дрожишь, моя птица?

Льется на платье вино...

Это напиток любовный —

Или расчетливый яд?

Будто ревнивые боги,

звёзды за нами следят.

Бабочки над нами

Как воздушный легкий шарик

улетает голова…

Нас никто не опечалит —

стайкой бабочек слова

разлетаются над нами,

и мне кажется я сплю.

Лишь над теплыми губами

кружит тёплое "люблю"...

Имя Твоё

Всё в тебе — от знамений и до примет —

И бесовский огонь и небесный свет,

ты колдунья — и в этом сомнений нет,

в этом всё твоё

естество.

Где ты спрятала костяной ларец?

В нём коллекция ледяных сердец.

Подари тебе золотой дворец —

будет там только призрак твой…

Только имя твоё — как невесты вздох,

тень бесплотная, пыль и дым дорог,

упадёшь — тебя поцелует Бог,

а уйдёшь если —

то навек.

Перемешивая «нет» и «да»,

ты изменчива как в реке вода,

твоё имя — хрупкая кромка льда,

имя, светлое

словно снег

На островах

Там, на туманных островах,

Где дышит древний бог любви,

И так кружится голова,

Что бродит лёгкий хмель в крови,

Погаснут птичьи голоса

В камнях у медленной воды,

Исчезнут в сумрачных лесах

Мои вечерние следы.

И будет воздух как вино.

И ты зажжешь во тьме свечу.

И был бы рядом я давно —

Да вот боюсь, не долечу…

Мартини со льдом

У неё в рюкзаке самоцветы,

на узких плечах — тонкий плащ,

в друзьях — старый вор,

птицелов и палач,

однажды я слышал

её тихий плач,

она жмурит глаза от света…

Она строит

ночами

кукольный дом,

пьёт белый мартини со льдом...

Она знаться не хочет с другими,

дрожит как живая вода,

Любовь для неё — и мечта, и беда.

Она ворожит

над осколками льда,

пытаясь сложить моё имя...

А над нею

сверкает

море огней...

Мы могли быть счастливы с ней.

На пороге рая

Мой дом моя крепость,

Твой дом твоя крепость —

Я тихо шепчу на пороге рая.

Всё самое верное губит ревность,

Всё самое сильное — умирает.

Летишь или нет — всё равно сгораешь...

В твоём шоколаде горчит цикорий,

Учу наизусть на пороге рая,

что счастье — всего лишь изнанка горя!

Всё самое нежное вырвут с корнем,

Во что не играй —

Тебя обыграют.

И нет нищеты только в мире горнем,

Но там — пустота,

за порогом рая...

Мне приснилось, что ты умерла...

… Мне приснилось, что ты умерла,

И мои небеса опустели...

Только тень у ночного стекла,

У окна в изголовье постели —

Позабытой когда-то виной,

Непонятной таинственной властью,

Бестелесная —

Облаком счастья

Всё кружила во тьме надо мной.

И тужила слепая душа,

И дрожала в руке сигарета,

Вспоминались дурные приметы,

Окружавшие каждый твой шаг…

И текла ледяная вода,

Как ожог, вместо крови, по венам.

И от горя звенела звезда

В глубине опустевшей Вселенной.

Замешательство

… Её свинцовые слова

и чёртовы мои печали

обоих нас заколдовали.

Душа во мне едва жива,

И так мне всё осточертело,

Что нечем, кажется, дышать.

Не знаю, где любимой тело

и что творит её душа —

не рассмотреть издалека мне...

С небес срывается листва.

И падают на сердце камни —

Любви тяжёлые слова.

Баллада о Птицелове

За горами горя, где-то

В неизвестной части света,

У реки Забытых Снов

Жил когда-то Птицелов.

Кофе он любил с корицей,

На плече — ручная птица,

Кошка чёрная — у ног,

На стене висел манок…

Плёл словами кружева,

В песни заплетал слова,

На рассвете мог присниться —

и кружилась голова...

Говорили он жестокий.

Мол, таинственные токи

В нервных пальцах,

Колдовством

Птиц заманивает в дом…

Говорили, он циничный,

Что ему свобода птичья?

Завернёт в волшебный плащ —

И не вырвешься, хоть плачь.

Говорили, утром вешним

Он с руки кормил черешней

Птицу странную в саду —

Ей, несчастной, на беду,

Мол, соседи эту птицу

В полночь видели — девицей.

Всё шептались — чародей

Не жилец среди людей.

Обсуждали, толковали,

Злые пули отливали,

Не жалея серебра

Ради Бога и Добра.

Беспокоились о Вечном —

Дом его сожгли у речки.

Всё гадали по золе —

В небесах он, на земле?

Видно, был охотник метким.

Пустота в открытой клетке,

Стрелки замерли в часах.

Смолкли птичьи голоса…

Тихо плача ни о ком,

Бродит ангел босиком

с мёртвой птицею в руках.

Стала тёмною река.

Успокоен птицелов.

Песен нет и нету слов.

В лодке сломано весло —

Здесь покончено со злом.

Лишь у Бога в небесах

Две печали на весах...

Птица

Прилетай — посидим на краю,

на опасном карнизе,

на крыше.

Мы с тобою в аду —

не в раю.

Здесь друг друга порой не услышать...

Говоришь — перебито крыло,

и душе в теле тесно,

как в клетке.

Нас вдвоем занесло, замело,

птица белая с черною меткой.

В нежном холоде странной зимы,

накануне большого ненастья,

ты мне краткое горькое "мы"

подарила

на счастье...

Часть 2. ЧЁРНАЯ ЗВЕЗДА

____________________________________________

Сломанное ребро

Убивая, убывает

Времени песок.

Забивает кто-то сваи

Прямо мне в висок.

Я проклятым иноверцем

Пью пиратский ром.

Ноет бешеное сердце

Сломанным ребром.

Задыхаюсь неуютным

Воздухом больным.

Серой пеленою мутной

Мы разделены.

Зло и весело с другими,

Кровь дрожит как ртуть!

Тает спрятанное имя

Льдинкою во рту…

Милый Августин

Ты объясни мне, милый Августин,

За что любить — босого, голого?

Мне в этом сумасшедшем августе

Все звёзды падают на голову.

Бежать от этой звёздной россыпи?

Бороться с белокурой бестией?

Ну что мне делать с ними, Господи?

Легко Тебе там, в поднебесье-то…

Чужие слова

Ты знаешь, письмо

вчера я прочёл:

Враг написал,

Что ты неверна,

Поздней весной

Сожгли наш костёл,

Старый слуга

Напился вина,

И ты теперь

В дому ледяном,

Тебя сторожат

Снежные львы,

А мне пора

На самое дно,

Поскольку уже

Не сносить головы.

Куда ни глянь —

Везде моя смерть,

Пылают леса

Под чёрной звездой,

В бесплодных полях

Свирепствует смерч,

Злых птиц голоса —

Над мёртвой водой.

Бежит по пятам

Худая молва:

Под властью зимы —

Смирись, менестрель!

… Я бросил в огонь

Чужие слова,

Взял из сумы

Золотую свирель,

И Бога теперь

прошу об одном:

будь счастлива там,

в дому ледяном.

Запретные игры. Оффлайн

Здесь

Сквозь бетон прорастает трава,

Не признавая разумное "между",

Кружится шаром Земли голова,

В лёд превращая умершую нежность.

Обращены к полумертвой звезде

Кукол безжизненных бледные лица,

В клетках из прутьев невидимых здесь

Бьются их душ бесприютные птицы.

И заполняя пустые места,

Не признавая ни ада ни рая,

Полой Вселенной растет пустота,

Наших оглохших богов пожирая.

Несокрушима небесная дверь,

И, задыхаясь от смертного бега, —

Слышишь мой ангел? — здесь прячется зверь,

Пахнет убийством и завтрашним снегом,

Горьким лекарством, листвой, табаком,

Кофе сожженным и выжженным лесом,

И, утверждая библейский закон,

Здесь совершается черная месса.

Выпей, вино так похоже на кровь!

В сердце впиваются тонкие иглы...

Здесь, на границе угасших миров,

Люди играют в запретные игры.

Сон обо мне

Над свинцовой рекой остывают железные звёзды.

В твой изменчивый сон я крадусь незаметно, как вор.

Мои птицы кричат, разбивая хрустальные гнёзда.

Побледневший Хранитель читает сухой приговор.

И глядит в небеса мой двойник безразлично и строго,

и качается мир, будто палуба и колыбель.

Смертный страх одолев, у безликого древнего Бога

я прошу хоть на краешке облака место себе.

Будь с кем хочешь,

играй, притворяйся счастливой мадонной,

горьким смехом, улыбкой, любовной истомой маня,

предугадывай жизнь в нежных линиях тёплых ладоней —

твоя память уже никогда не покинет меня.

И когда надо мною умершее солнце повиснет,

отдавая тебя навсегда на поруки судьбы —

ты от горя проснись,

и прочти мои старые письма.

… Только сон обо мне постарайся наутро забыть.

Городская дура

Священный город смотрит хмуро,

Надвинув дымный капюшон…

Ты помнишь городскую дуру

С её таинственной душой?

Она смеялась и кому-то

Шептала тихо как вода,

Считала пальцами минуты

И обращала их в года.

Она от солнечного света

Забавно морщила лицо,

И кто смотрел на ведьму эту —

Напоминали мертвецов.

Она то плакала, то пела,

Когда вели её к костру,

И билось огненное тело

На сладком пламенном ветру.

Её палач, от веры светел,

С молитвой, в рубище простом,

Сдувал с ладоней липкий пепел

И осенял себя крестом.

Обрывки дьявольского смеха

Вплетались в знаки тайных слов.

И каменно звенело эхо

Невидимых

колоколов…

Чёрная звезда

В чём беда моя, вина?

Ангел в изголовье…

Я напился допьяна

Призрачной любовью.

Плачешь — слёзы как вода,

Время как шальное.

Наша чёрная звезда

Светит надо мною.

В мире кукольных утех

Неживые лица…

Тихо падают на снег

Ледяные птицы.

Воздуха нет

Заметая дорогу,

Сам себе — западня,

Ангел мой, недотрога,

Сторонится меня.

Что за страшная роскошь —

Никуда не спешить?

Тело — кукла из воска,

Только плен для души...

Жизнь — безликие даты.

Как чугун — голова.

И во мне, как солдаты,

Умирают слова.

Чьи-то тёмные лики

Повернулись ко мне.

Ни молчанья, ни крика.

Просто — воздуха нет.

Бастардо

Лишь пригубил на свадьбе «Бастардо́» я,

Рассыпал золотую алычу…

Ты знаешь, что не быть мне тамадою:

Я встану, покраснею и молчу.

Ты не смотри испуганною серной —

Не бойся, не скажу я лишних слов,

А просто выпью за невест неверных,

За ненависть — и тайную любовь…

Прим.

*«Бастардо́» — десертное крепленое красное вино, вырабатываемое из специального сорта винограда Бастардо. Название сорта винограда происходит от слова «бастард» — незаконнорожденный отпрыск, дитя, родившееся в результате внебрачной связи.

Ударение в названии марки вина может падать как на предпоследний (испанский вариант), так и на последний слог (французский вариант). В русском языке чаще используется французский вариант произношения, с ударением на последнем слоге.

Рисуя на мокром стекле

Я стану, как лёд, спокойным,

И буду глотать лекарства,

И вряд ли отдам полцарства

За женщину и за коня.

Мой недруг хмыкнет: покойник,

Не ошибись эдемом!

И мой закадычный демон

Оставит в покое меня.

А ты? Как тебе, мой ангел,

Живётся под нежной кожей?

Всё та же обида гложет,

И так же скрипит кровать?

Кто пировал с богами

На облачном белом ложе —

Поверь мне, уже не сможет

Со смертными пировать.

А жизнь календарь листает.

И стынут чужие лица.

И тают слова простые

На мокром стеклянном желе...

Но ты, с утра отправляясь

За горькой драконьей горчицей,

Выпей бокал мартини —

И ни о чём не жалей.

Покер. Каре. Вишенка

…и веские слова

и полное каре

но кру́гом голова

и мысли набекрень

что вроде ты не там

и будто я не с той

и хоть расклад простой

и заняты места —

идешь на поводу

и прочее не в счет

и вишенка во льду

и хочется еще...

Часть 3. ФРАГОРИЙСКИЙ АНГЕЛ

______________________________________

Ледяной эликсир

Баллада

Жил у Синей реки в високосном году

Нелюдимый ведун, чародей, чароплёт.

Говорили, он сильным был, чёртов колдун,

Мог беду отводить — и заковывать в лёд.

Он любил тишину, и на зыбкой воде

Рисовал иероглифы тонкой рукой.

Его силой был умный холодный покой

И невидимое

ледяное Нигде.

В час, когда мотыльки подлетают к костру,

Сладко плещется рыба на лунной мели,

Искривилось пространство и время вокруг —

Мятным запахом, тонкой усмешкой Лилит.

Стала лёгкой, как небо, его голова,

Припадая к земле, заскулил его пёс.

… Посмотрела в глаза, прошептала слова.

И её заклинание ветер унёс.

Будто тонкое жало коснулось сквозь сон —

Чутким телом он сразу почувствовал страх.

Её имя дрожало, как сдержанный стон

И звенело как эхо в тибетских горах,

И мерцали на дымных болотах огни,

И повисло на серых ветвях вороньё.

Знал он — силу его только лёд сохранит,

Только снадобье чары разрушит её.

Притворился огнём, изменил естество

ледяной чароплёт, повелитель беды.

Воедино слились волшебство, мастерство,

и серебряный лёд, и чешуйки слюды,

пыль ночных перекрестков, живая оса,

зверобой, по чуть-чуть серебра, лебеды,

ветви зимних берёз, чёрный коготь, роса,

и осколки кладбищенской черной звезды.

С каплей горечи он растворил целый мир

в золотистом вине с чародейской травой.

Говорят, его спас ледяной эликсир.

Только сердца не стало с тех пор у него...

Цветок невидимого мира. Материализация

Во время утренней прогулки

на побережье — двойником,

Под небом, ветреным и гулким,

тебя увидел я тайком.

В целебной капле эликсира

двойник заметил вдалеке

цветок невидимого мира

у кромки моря на песке,

где призраки умерших женщин

мерцают в ледяной воде...

Зажав в ладони древний жемчуг,

скупой и хищный чародей —

крадусь к тебе влюбленным вором,

невидимых касаюсь рук,

шепчу от мрака заговоры,

мелком очерчиваю круг.

Ты возникаешь постепенно

из атомов моей тоски,

из бликов солнечных и пены,

певучей медленной строки.

Душа на ниточке повиснет,

качнется свет над головой...

Я подарю тебе трилистник

от сглаза — пусть он будет твой!

… В дверях пустующего дома

Танцует пепел на ветру.

И ты со мною не знакома.

И я, наверно, не умру.

Дорога в никуда

В подводном храме своды изо льда,

И под ногами хруст жемчужных мидий.

Мы с ней идём дорогой в никуда:

Я — хрупкий чародей, она — целитель.

Мы воины, мы смотрим на дисплей,

А на Земле — период ледниковый.

Но мы не говорим о жизни с ней,

Друг друга понимая с полуслова.

Сияет тускло в сотне мегабит

Гробница затонувшей пирамиды,

Где я упал, чудовищем убит

На дне давно погибшей Атлантиды.

Светильники медуз плывут, кружа

Над кладбищем пиратских галеонов.

Она идёт сквозь воду, ворожа,

В тунике электронного неона.

Где самоцветы волшебства полны,

Где падают монеты нам на счастье,

В ущельях леденящей глубины,

Где сердце разрывается на части,

Где так страшны крутые виражи,

И горек запах кофе и шалфея —

Она мне дарит маленькую жизнь,

Светясь во тьме как маленькая фея.

Её ладонь описывает крест

У смерти на невидимом пороге,

Мне кажется — я умер и воскрес,

Как воскресают крошечные боги.

Мерцают рассыпаясь миражи

И буквы, оборачиваясь речью…

Она мне дарит кукольную жизнь,

Как будто продлевая человечью...

В подводном храме своды изо льда,

И по ступенькам затонувших лестниц

Мы с ней идём дорогой в никуда:

Я — ледяной колдун, она — кудесник.

Мы воины, мы смотрим на дисплей,

А на Земле — период ледниковый.

И мы не говорим о жизни с ней,

Друг друга понимая с полуслова.

______________________________________________________

* Прим. —

* в он-лайн-игре персонажа, погибшего в бою, может оживить целитель.

Единственный игровой класс, который владеет искусством воскрешения воинов.

* Чародей и целитель — классы персонажей, начальные этапы развития. Ледяной чароплет (колдун) и кудесник — более высокие уровни умений и навыков классов "чародей" и "целитель".

Голод по тебе

В тонком саване тумана

проступают миражи.

Ты уснула. Аve… Amen...

Что ж мы делаем, скажи?

Плачет ангел-невидимка

В тёмном небе высоко…

Время стынет горькой льдинкой —

Валидол под языком.

Рассыпает бог ненастий

На экраны бисер слов.

Открывает клетки настежь,

Умирая, птицелов.

Лишь душа и тело спорят

В странной кукольной судьбе —

Нежный холод, привкус горя,

Дикий голод по тебе.

Хранитель

… ему совсем не много нужно:

качая жизнь на волоске,

чтоб ты разогревала ужин

в своем уютном далеке,

глядеть на город захолустный

сквозь запотевшее стекло,

и знать — в тебе легко и пусто,

и невесомо, и светло...

Фрагорийский ангел

Беззвучно имя назови...

Молчат глухонемые строки.

Витают тени визави

в безликом мире одиноких.

Немеет смелая рука

Под мертвым взглядом василиска.

Танцуй на острие клинка,

мой бедный ангел фрагорийский!

В орнаментах коротких слов

и кратких ледяных отточий —

гляди, гляди поверх голов

сквозь злые краденые ночи,

куда ведут его следы,

где гаснет жизнь его вторая?

Восходят в небе две звезды —

и куклы тоже умирают.

Одна звезда — черней угля,

сверкает белая над нею...

Но чем презрительнее взгляд —

тем гордость кажется сильнее.

Пересыхает в горле речь,

и стынут смертников фаланги.

Сначала он целует меч,

и лишь потом —

Тебя, мой ангел...

Уйди-уйди

… а на резинке скачет мячик

и ты кричишь — уйди-уйди!

и голос твой звенит и плачет

и сердце прыгает в груди

да!

я уйду!

меня не будет!

и всюду будут люди

люди

и будет день

и ночь

и сон

и кто-то заново влюблён

а по земле сухие листья

погонит осень поутру

и я уйду тропою лисьей

и я конечно не умру...

Прим.

* «Уйди-уйди» — детская свистулька, пищалка, резиновый шарик со вставленной в него трубочкой. При выпуске воздуха игрушка издавала характерные звуки, похожие на голос капризного ребенка. Игрушка имела также вид свистка, трубочки, при дуновении в которую из неё выскакивал шарик с забавной рожицей и раздавался смешной плаксивый звук-гудок.

Так и пиши

Так и пиши:

ей все равно,

ты погибаешь или живешь,

горько мерцает злое вино,

в сладком кальяне — тонкая ложь.

Так и пиши:

ты ей никто,

ей с тебя больше нечего взять.

Бешеный хор похотливых котов

рвет твое сердце на сотни «нельзя».

Так и пиши —

ты ей чужой,

нечем дышать, и слова, как ножи,

темной любви ненавистный конвой

скоро убьет в тебе всё, чем ты жил.

Взглядом на зеркале мертвой воды

Тайно рисуй иероглиф души.

Глубже дыши. И не бойся беды.

Только не ври себе —

Так и пиши.

Delete / Запоминай… Трава. Клубника...

Запоминай…

Трава.

Клубника.

Из белого батиста платье.

Скупые знаки наших ников —

И фрагорийское проклятье.

Манок тревожный птицелова

И свиста гибельное эхо.

И тяжесть ледяного слова.

И яд завистливого смеха.

И серебро стрелы, и Эрос,

И сполохи адреналина.

И нежность безнадежной веры.

Следы от слёз, и песни «Сплина»,

И ярость медленной печали.

И своеволие,

и случай...

А не запомнишь всех деталей —

Тогда сотри.

Так будет лучше.

Глаза

… И слов казалось мало,

И горе не беда —

В её глазах стояла

Зелёная вода.

От шёпота до стона

В крови звенела страсть —

И глаз её истома

Медовая лилась.

Мы спали на иголках,

кружили у зеркал…

В её глазах так колко

Зеленый лед сверкал!

А звёзды гасли сами,

Бог умирал в листве.

В глазах её плясали

И ненависть, и свет...

Но пепел сердца стынет,

И не забыть мне дня,

Когда из них пустыня

Взглянула на меня.

Человек-с-дырой-внутри

Поиграем? Раз, два, три..

Человек-с-дырой-внутри

Шепчет: стой, умри, усни —

Жизнь сгорает рядом с ним.

Слёзы льёт как из ведра.

В сердце — чёрная дыра.

Ссоры, споры, вечный бой —

Он питается тобой!

Быть во всём с ним заодно —

Это крышка, это — дно:

Превратишься в серый хлам,

В куклу, в груду барахла.

Шире пальцы растопырь —

Подомнёт тебя упырь.

Пожалеешь — душу съест...

Это очень трудный квест —

Человек-с-дырой-внутри!

Брось.

Не надо.

Не смотри...

Дым

Не печалься им

не тоскуй о нем

его имя — дым

тает с каждым днем

среди божьих стен

его дни — песок

он чужая тень

мертвых голосов

у него в часах

даже стрелок нет

в ледяных глазах

затаился смех

вместо крови зло

серебро и ртуть

как осколки слов

леденцы во рту

ведьмовским вином

запивая снег

даже ходит он

по ночам во сне —

где бесплодный сад

и безлюдный дом

не люби его

не жалей о нем

Полководец

На пустом перекрестке,

Один под звездой ледяной,

Он стоит, и разрушенный мост

У него за спиной.

Он изведал утехи,

Познал

И тюрьму и суму.

Он делил свою радость на всех —

Не мешайте ему.

Ничего не забыл

Властелин звонких памятных дат,

Повелитель судьбы,

Полководец погибших солдат.

Сам себе господин

И слуга —

Сквозь холодную тьму

Он несет свое горе один,

Не мешайте ему...

Часть 4. ЛЕДЯНОЕ НЕБО

Птицелов Этимология образа

Мастерство леденит… (Малларме)

Птицелов — игровой персонаж, электронная кукла в онлайн игре. Игровой класс — ледяной чародей, чароплет. Его суть — холод ("хладная суть" — одно из проявлений магического искусства, во время действия "хладной сути" чародей обретает "истинное лицо", превращается в ледяной призрак, становится почти неуязвимым, а магическая сила возрастает в несколько раз). Самая сильная черта — интеллект (чем выше интеллект у электронной куклы — тем мощнее удар, тем сильнее урон, наносимый ледяным чародеем, тем крепче его защита)

Между своей сутью (эго) и любовью, между холодом и огнем, между интеллектом и чувством, разворачивается его "кукольная жизнь", вьётся сюжет всего поэтического цикла.

*

Малларме сказал — "Мастерство леденит..." Это один из эпиграфов книги. Мастерство может сделать могущественным, но оно не делает счастливым.

Птицелов — Маг, Мастер. Но мастерство, волшебство, колдовство — всё это становится бессмысленным перед любовью, бесполезным. Любовь для мага — что-то вроде проигрыша. А сам волшебник — беззащитен перед теми, кого любит.

*

Три женских персонажа — Птица, Черная Звезда, Ангел — его спутницы, или вернее — попутчицы. Три женских персонажа символически воплощают три этапа познания сущности любви в жизни ледяного чародея. Каждая оказывается сильнее его мастерства, одерживая верх над его эго, без которого колдун теряет способность концентрироваться. Каждая побеждает его "хладную суть", в которой заключается его могущество мага. Магия мастера бессильна перед каждой из них. Но именно любовь — проявление настоящей жизни внутри персонажа. Жизнь и уязвимость становятся синонимами. Только одиночество делает колдуна неуязвимым.

*

Фрагорийские сны — жизнь, война, любовь, земное. Шепот Осириса — размышления в одиночестве, дыхание смерти, осмысление бытия, Тайна за семью печатями, его "черный ящик". Ледяное небо Птицелова.

P.S.

* По легенде, "Птицеловом" был Вольфганг Амадей Моцарт. Птицелов — ступень посвящения в магии. Птицелов — один из самых загадочных персонажей оперы-мистерии "Волшебная флейта", написанной незадолго до смерти.

* В Библии, в христианской и иеговистской трактовке, Птицелов — враг человеческий, одно из воплощений Сатаны. Упоминание птицелова как источника скрытой опасности и погибели встречается в библейских текстах не раз. Единственным спасением от ловушек птицелова было возвращение к Богу, обращение к вере.