Постскриптум

1. ОРФЕЮ

Сквозь тонкий ломтик пармезана

С луной, спрессованной внутри,

Орфей — прозрачными глазами

На Эвридику не смотри.

Мерцает лёд в зрачках невесты,

И тает в бессловесной мгле

Любови призрак бестелесный

Чей в небе дух, а прах — в земле.

Сотрёт под ноль небесный ластик

И вдохновение, и блуд,

Когда, пьянея тёмной страстью,

Тебя живые разорвут.

И станет человечья стая

Тебя искать в аду теней,

И будет лира золотая

Сиять на чёрном полотне.

2. ТРУП ПЕТКУТИНА

«Когда они прощались, Калина сняла с руки кольцо и бросила его в реку.

— Если случается что-нибудь приятное, — объяснила она Петкутину, — всегда нужно приправить это какой-нибудь неприятной мелочью — так этот момент лучше запомнится. Потому что человек дольше помнит не добро, а зло…» — Милорад Павич. Хазарский словарь

Петкутин слёг

с «Хазарским словарём»

за пазухой,

с Калиною* в кармане,

распотрошённый пишущим ворьём

на афоризмов скучное старьё.

Постмодернизм убит в его романе.

Петкутин — труп.

О мёртвых — ни гу-гу.

Толст, кряжист, крепок, будто баобаб,

прикинувшись Орфеем на лугу,

с ума в Элизиуме сводит баб.

Дрожит пергамент мёртвых белых век.

И, в чешуе из мёда и поп-корна,

Атех на них рисует знаки: «порно»,

«соцреализм», «языческие корни»,

«трансгуманизм», «нью-эйдж», «постчеловек»,

«здесь Питер Пэн», «трансгендер», «футурист»…

Петкутин чуть приоткрывает глаз.

Турист времён и дьявольский артист

неуязвим, как прочный плексиглас.

На чучело его и лик его

кладёт из грима тысячи слоёв

таксидермист-танатокосметолог.

Фигурками убитых соловьёв

расшитый яркий попугайский полог

трепещет на ветру.

Уже амвон

ему Атех воздвигла из песка.

В мерцании семи её зеркал —

хитёр, лукав он, как хамелеон.

Он возлежит на травяной софе

в объятьях эльфов, нимф, сатиров, фей,

пантеистичен, как античный бог.

Взгляни, ведь он не так уж мёртв и плох —

Красавчик, мачо, вылитый Орфей!

Да!

Он не прост!

Гаремы эвридик

уже ему посмертно славу прочат.

Чем чёрт не шутит — может, он велик.

Петкутин жив!

Не радуйтесь, короче!

3. NOTRE-DAME

Елене Прекрасной

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты…» — Евангелие от Матфея 23:27

Равных нет прекрасной даме! Ведьмой дует в решето,

краше снега над гробами реет белое пальто.

Скользкий ум змеино гибок — примеряет весь бомонд

маски приторных улыбок и джоконд, и анаконд.

То афиной, то данаей, разом свечи все гася,

манит, кличет, понимает, заклинает всех и вся —

мандолиной, аквалангом, фондом имени Сафо...

Бес в наморднике мустанга дует в медный саксофон.

Полон рот лукавых истин, ядом бродит естество,

от блудливых евхаристий Слово вещее мертво.

Под толстовкою канадской и помадой «от Рембо»

вся полна любови братской леди крашеных гробов.

Под соломенной панамой кротких локонов парик,

сквозь черты крестовой дамы проступает дама пик.

Паче патоки с баландой ор: «To be, or not to be?!»

Доставай трубу, архангел — в ухо даме воструби!

4. ХИМЕРА КЛАРА ГИТЛЬ

В королевстве датском ладно — тихий омут, дама пик.

С ней отрадно и прохладно: вкус миндально-шоколадный

и раздвоенный язык.

Traditore-traduttore, переводчик-ренегат:

от заученных историй все ключи хранятся в Торе

пастухами умных стад.

Свет и тьма — звучат похоже: Клара Гитль — добро и свет?

Лгут слова и буквы тоже — тихий, как в букете ножик,

в даме спрятанный стилет.

В гардеробе — сто скелетов, сети ушлого ловца,

методичка для эстетов.

Будто в фантике конфета, в даме спрятана овца —

чтобы — в качестве ликбеза,

с выраженьем на лице знатока этногенеза —

нам читал свои поэзы

волк, запрятанный в овце…

Волк подобен пылесосу, чтоб за обществом следить —

тридцать семь партайгеноссе будут разбирать доносы

и крутить арийским носом, и поэзию судить.

Тихо в королевстве датском. Стынет лужей озерцо.

В тишине дела творятся: старой сказки тихий ужас,

Тихий ужас в нежной ряске — полон омут мертвецов.

5. ЯБЛОКО МАГРИТТА

Яблоня Тишины

посреди пустыни...

(Борис Березин)

В раскалённой пустыне

мёртвой древней страны

в жгучем воздухе стынет

Яблоко

Тишины.

Как же цвет его маков!

Зелен тонкий листок,

и янтарная мякоть,

и светящийся сок.

Его видно, покуда

солнце входит в зенит:

то ли райское чудо,

то ли дьявол блазнит.

Покачнётся светило,

поплывёт на закат —

всё мертво и уныло,

ни цветка, ни ростка…

Красный демон пустыни

пожирает следы.

Здесь веками пустыми

ни дождя, ни воды.

Но обманно и зыбко,

в нарушение схем,

возникает ошибка

в недрах стройных систем —

и парит среди бездны

измерений иных

артефактом чудесным

Яблоко

Тишины.

P.S.

«…По ночам на каждом веке она носила по букве, написанной так же, как пишут буквы на веках коней перед состязанием. Это были буквы запрещенной хазарской азбуки, письмена которой убивали всякого, кто их прочтет. Буквы писали слепцы, а по утрам, перед умыванием принцессы, служанки прислуживали ей зажмурившись. Так она была защищена от врагов во время сна, когда человек, по повериям хазар, наиболее уязвим. Атех была прекрасна и набожна, и буквы были ей к лицу, а на столе ее всегда стояла соль семи сортов, и она, прежде чем взять кусок рыбы, обмакивала пальцы каждый раз в другую соль. Так она молилась. Говорят, что так же, как и солей, было у нее семь лиц. Согласно одному из преданий, каждое утро она брала зеркало и садилась рисовать, и всегда новый раб или рабыня позировали ей. Кроме того, каждое утро она превращала свое лицо в новое, ранее невиданное. Некоторые считают, что Атех вообще не была красивой, однако она научилась перед зеркалом придавать своему лицу такое выражение и так владеть его чертами, что создавалось впечатление красоты. Эта искусственная красота требовала от нее стольких сил и напряжения, что, как только принцесса оставалась одна и расслаблялась, красота ее рассыпалась так же, как её соль...»

— Милорад Павич. «Хазарский словарь»

Глоссарий:

*Петкутин — поэт или группа поэтов, в начале 2000х публиковавший интересные стихи на Стихире.

* Труп Петкутина — ещё одна страница Петкутина.

Петкутин и Калина, принцесса Атех — персонажи «Хазарского словаря» Милорада Павича

* Ведьмой дует в решето… — отсылка к «Фаусту» Гёте. Согласно европейскому народному поверью, висящее решето начинает вращаться, если к нему подойдёт вор. Образ ведьм-обманщиц, дующих в решето с целью затуманить сознание и вызвать череду трагических событий, использовал Гёте в «Фаусте». Оттуда же — замечание Фауста о том, что выпив зелья ведьм, можно «любую бабу принять за Елену Прекрасную».

* …помада «от Рембо» — игра слов: Артюр Рембо, поэт — и косметический бренд (бренды зачастую более популярны и знакомы современной культуре, чем имена создателей мирового искусства. Например, Данте не может конкурировать по известности с персонажем популярного анимационного фильма и т.п.)

* Рене Магритт — Рене́ Франсуа́ Гисле́н Магри́тт (1898, Лессин — 1967, Брюссель) — бельгийский художник-сюрреалист.

* Traditore-traduttore — дословно: предатель-переводчик. Слова звучат одинаково почти, за исключением звукового нюанса при произношении.

* Кла́ра Ги́тлер (нем. Klara Hitler, урожд. Пёльцль (нем. Pölzl); 1860 — 1907) — жена Алоиса Гитлера, мать Адольфа Гитлера.

* С латинского языка значение имени Клара — «светловолосая», «ясная», «светлая»

* Фамилия Гитлер произошла, согласно утверждениям исследователей этимологии, от ласкательной формы Гитля или Гитле древнего женского имени Гита, которое означает «хорошая, добрая». По другой версии, фамилия Гитлер была внесена в церковную книгу с ошибкой, а звучала она Гюттлер (Güttler) — что в переводе с немецкого значит «обжора».

* Имени Клэр, Клара, Кларисса — соответствует итальянское имя (Chiara) — «светлая, чистая», форма имени Клара — «светлая, яркая» Но что интересно: то же самое имя с ирландского (ciar) и переводится на русский как — «тёмная». Удивительные метаморфозы смыслов!

П. Фрагорийский

Интеллектуальные провокации

из кн. Post Scriptum