Испытание / Cris Tina

Снежная королева смотрела в пространство, будто не замечая меня — то ли друга, то ли раба, никчемно съежившегося на неудобном табурете у входа и тщетно искавшего выход.

— Кай, я разочарована. Впрочем, как всегда. Ты оказался таким же, как и остальные, неспособным научиться, неготовым идти за мной к вершинам, а потом, оставляя их, подниматься к новым и новым высотам, — ее голос звенел и переливался хрустальным колокольчиком, а каждое слово острой ледышкой ранило мои чувства.

Я знал, что не то что спорить, а пытаться доказать свои чувства, рассказать, что я испытываю, было бесполезно. Ей нравилось быть одинокой, она обожала всегда быть немного впереди и выше всех. И не важно, что никто из самых преданных друзей не мог выдержать безжалостный темп декабрьской вьюги и рано или поздно поскальзывался, срываясь вниз, или обессиленно падал лицом в сугроб. “Слабаки. Предатели”, — небрежно и презрительно роняли ее изящно очерченные губы, а глаза уже смотрели на очередную дальнюю высь, ведь каждый сорвавшийся и отколовшийся спутник только подтверждал ее королевский статус.

Часть друзей, утомившись, уходила своей дорогой или возвращалась обратно — к своим семьям, делам — старым и новым. А другие обожали ее молча и преданно, даже когда срывались в безмолвную бездну ледяного пространства. В конце концов, пожертвовать своей дружбой ради истинного величия — что могло быть лучше?

— Ты не хотел бы по крайней мере попробовать стать лучше? — колючий испытывающий взгляд все же остановился на мне.

— Я бы хотел… Попробовал бы, — обреченно выдохнул я, заранее зная, что произойдет дальше. Она потребует жертву. Холодной красавице всегда мало, ей хочется выше, дальше и больше. А я бы сейчас хоть чаем согрелся в той маленькой уютной харчевне, мимо которой мы только что проходили к месту своей стоянки. Королеве достаточно было очертить своей изящной рукой с мерцающим сапфиром на пальце круг, как сразу же появлялся скромный шатер с минимумом необходимого: пара табуреток (королева была непривередлива в быту), стол, спальные мешки. Хватало, чтобы пару часов передохнуть и идти вперед. Но меня, чем дальше, тем больше манило тепло. Хотелось чего-то домашнего — щей взахлеб, ароматно дымящейся картошки и мяса, только снятых с углей. Расслабиться захотелось, погорланить песни на лавке за кружкой пива, черт побери! Не весь же век пытаться успеть, угодить, соответствовать. Я устал. Неужели так сложно это понять?

— Сегодня мне нужно отлучиться, — ее взгляд ушел куда-то в сторону, а потом снова властно уперся мне в переносицу. — Решила проведать одну старую подругу, поговорить, развеяться. Но я не хочу брать с собой в город гримуар. Ты сможешь сберечь его для меня, Кай?

Я обреченно поерзал на табурете, не только мыслями, а даже копчиком ощущая, как рушатся планы на славный отдых, ведь, реши королева отдохнуть в палатке, я имел бы хоть пару часов на нормальный человеческий отдых и свою долю тепла в харчевне. Развеяться ей понадобилось! А я служи без устали, как тот пес цепной. Конечно, она королева. Делает что хочет, а нам лишь подчиняться положено. И благоговеть.

— Конечно, королева. Что мне стоит? Буду сторожить палатку с гримуаром, пока вы пойдете развеяться, — ответил я, скрепя сердце. Великие никогда не думают о нуждах тех, кто ниже, у них в голове другое.

— Кай, помни, что это очень важно. Я не попросила бы тебя пожертвовать своим отдыхом, если бы в самом деле не было нужно. Я верю в тебя, — с этими словами она поднялась, вынула из небольшой сумки, с которой никогда не расставалась, старинный гримуар в черном кожаном переплете с тиснением и положила его на стол. Еще раз как-то странно взглянула на меня и вышла.

Конечно, я знал все эти ее “важно”. У нее по-другому и не бывало. Каждое испытание предъявлялось как жизненная необходимость, хотя на самом деле человеку бывает жизненно необходим элементарный отдых, а не эта вечная гонка, непрерывные покорения вершин и странные, никому кроме ее величества не нужные задания. Наконец мне окончательно надоело сидеть на все настойчивее терзающем мой позвоночник табурете и я решил слегка размяться. Четыре шага с севера на юг, шесть шагов с востока на запад — все отведенное мне пространство, в центре которого на простом дощатом столе лежал символ моих мучений — гримуар, который надо было охранять, пока хозяйка где-то отдыхает.

Приоткрыв вход в палатку, я посмотрел на солнце, беззаботно распевающих птичек, вдохнул воздух, приправленный дымком только что запеченного мяска из той самой харчевни, и решился. Схватив книгу, я забросил ее в свой наплечный мешок и отправился перекусить. Ничего с ней не случится, пока я поем и отдохну, как все нормальные люди.

.....

— Ты продолжаешь считать, что имеешь право приходить ко мне и требовать что-то для всех этих людишек? — Великий маг зло расхохотался в лицо Снежной королеве. — Ты ослепла и не видишь, за кого поручаешься, они никчемны и место им — ледяная пропасть и забвение!

— Нет, они меняются. Медленно, но идут вверх, они хотят стать лучше. Это ты постоянно вмешиваешься, а люди слабы, — лицо королевы выглядело как никогда усталым и изможденным, но взгляд был полон решимости. — Я заставлю тебя сделать людей свободными и вернуть им их таланты. Они имеют право летать, верни им его или я воспользуюсь гримуаром.

На мгновение по лицу мага, похожему на каменную маску, пробежала тень, тут же сменившаяся победоносной улыбкой, переходящей в громообразный хохот. Отдышавшись, маг наклонился со своего трона к королеве и прорычал:

— Они имели право летать, они имели право разбудить свои таланты, но представь себе, променяли его на похлебку с куском мяса в ближайшей харчевне! — на этих словах он сжал свой посох и занес над вмиг поникшей обреченной королевой.

.....

— А скажи, вкусно здесь кормят? — пьяно ухмылялся новый знакомый, отставной чиновник с лоснящейся багровой харей, втягивая в себя очередную пинту пива.

— Лучшего и не пожелаешь — человеком себя ощутил! — вторил ему тщедушный паренек со странно пустыми и как будто мертвыми глазами.

— Как, говоришь, зовут тебя? Кай? Смешное имя, собачье какое-то!

Пьяный смех еще долго летал над долиной, погружающейся в сумерки.