Наша история. Снежинка

Яра проснулась первой. Приятный полумрак комнаты оживлял изумрудно-зелёный ковер увившего всю стену плюща, что так здорово вырос за эти семь лет. Яра улыбнулась — она давно уже жила в райских кущах, с тех пор, как переехала к Маше, которая очень любила растения и собрала за эти годы солидную коллекцию.

«Мы живём в чудесном эльфийском лесу, — подумала Яра и легонько обняла Машу, что уютным клубочком свернулась под резными треугольными листьями плюща из славного города Вышеграда. — Ты многое помнишь, — мысленно сказала Яра плющу, по листьям которого побежал весёлый солнечный зайчик, — но начала нашей истории ты не знаешь».

Будить Машу не хотелось.

Яра бесшумно встала и, наскоро одевшись, подошла к балкону, затем осторожно-осторожно отогнула золотисто-бежевую штору и посмотрела в щель… ах, опять Солнце! В Питере каждый такой день — подарок! Ярко-голубое небо и белые стремительные силуэты чаек, что радостно пикировали с крыши соседнего дома, подстрекали, не раздумывая, выскочить на улицу и, забыв все дела, — гулять, гулять, гулять.

Яра опять посмотрела на Машу, та заворочалась во сне и сладко зевнула.

«Скоро проснётся, — с нежностью подумала Яра, — ведь жена и жена — одна Сатана, а синхронизация — удивительная и чудесная штука. Россия вообще страна чудес, — размышляла Яра. — Кто бы мог подумать еще семь лет назад, что президентом у нас станет женщина, и не безвольная марионетка обнаглевших олигархов (послушная жена или лапочка-дочка). И как всё изменилось!»

Яра ухмыльнулась, вспоминая свой первый парад гордости, где они с Машей лично наблюдали попытку срыва шествия со стороны рыжего чёрта Пилонова и предпринимателя Стервигова. Двух знаменитых дебоширов и группу примкнувших к ним молодчиков скрутила милиция, и … Пилонов со Стервиговым оказались в одной камере по решению суда. Потому что закон есть закон!

Жизнерадостные крики чаек не могло заглушить ни балконное стекло, ни плотная ткань штор. Сознание Яры зацепилось за эти звуки воли, радости и полёта, и змейкой юркнуло на тропу воспоминаний…

— А ведь самое большое чудо — это то, что мы встретились, — прошептала Яра, — не испугались того, что вспыхнуло между нами, и сделали шаг навстречу друг другу.

***

Яра шла со смены домой. Тёмное низкое февральское небо и злой, по-питерски леденящий ветер — нагоняли тоску. Тело ныло, в голове было пусто — четырнадцать рабочих часов, казалось, выпили из Яры всю жизнь, и она превратилась в бесплотного духа, бесцельно бредущего по Московскому проспекту.

«Не пойду сразу домой, опять будет скандал, — мрачно и яростно думала Яра, растирая онемевшие от холода ладони: она снова забыла взять из дома перчатки». Яра свернула на одну из выходящих на проспект улиц — наконец-то интернет-клуб. Как же повезло, что он рядом с домом, их же почти не осталось в Питере, почти все разорились, а те, что еще существовали, обретались большей частью у чёрта на куличках.

Бледный, красноглазый, изрядно опухший от недосыпа администратор продал Яре час «машинного времени» и махнул рукой в зал — выбирайте, мол, любой незанятый комп.

Яра чихнула. В клубе было знатно накурено, дымовина стояла такая, что не только першило в горле, но и разъедало глаза. Однако Яра была настолько измучена, что сил на препирательства у нее не осталось, главное — есть целый час до полуночи. Час, когда она может не думать о своём очередном неудачном романе, о скандалах, и о том, что её любовь медленно, но неотвратимо умирает.

Она прошла в конец зала и села за комп как можно дальше от компании юных задротов, что галдели и с любопытством косились на Яру. Мальчишки азартно шпилились в какой-то шутер, но всё-таки Яра прикрыла монитор сумкой, когда набирала пароль к своему дайри-аккаунту. На всякий случай.

Онлайн-дневники, дайри… Фандом, другой мир, отдушина… В конце каждой смены в опостылевшей аптеке она ныряла с головой в иную реальность.

Яра зашла в свой дневник и, увидев счётчик дискуссий, тут же по нему кликнула.

Сначала перешла по ссылке на обсуждение одного из фандомных фильмов и подвисла на полчаса. Увидев, что половина времени уже израсходована, она быстро прошла по остальным ссылкам и уже в последние пять минут заметила у-мылку: ей написала Юля, знакомая девушка из Яриного фандома.

Привет! Знаешь М. из нашего фандома, она ещё классные рассказы по мифологии пишет? Я тебе говорила, какая у неё ситуация в семье. Я ей предлагала обратиться к психологам. Она не хочет. Рассказала про тебя, что ты цигуном занимаешься, что можешь помочь ей. Она согласилась с тобой встретиться. Я скину ее координаты и скайп. Поможешь?

Яра откинулась на спинку стула и вздохнула.

Времени оставалось всего ничего. Пальцы скоро застучали по клавиатуре.

Здоров! Могу показать ей упражнения, выслушать, поговорить… Но не уверена, что реально помогу, в лучшем случае — прокачаю физически. Цигун — великая сила, без него давно бы уже в аптеке сдохла. А вообще, что касается семейных дел, то я сама сапожник без сапог. Ладно, давай ссылку на её дневник и логин скайпа, что-нибудь придумаем.

Р.S. А с К. я скоро расстанусь, меня его запреты, слежка и скандалы уже задрали.

***

На Смоленском кладбище случилось половодье. Вода затопила почти все дорожки и большую часть могил. Яра прыгала с одного могильного бортика на другой, рискуя воткнуться коленкой или упасть навзничь на коварный подтаявший лёд. Но это было лучше, чем идти по очередной дорожке, где разлилась необъятных размеров и немереных глубин серо-коричневая лужа.

— Здесь есть хотя бы маленькая полянка, свободная от могил? — спросила Яра, обернувшись.

Маша, которая шла след в след за Ярой, задумчиво оглянулась.

— Вряд ли, здесь везде могилы, может, только у часовни Ксении Петербуржской есть свободное место.

— Или очередная лужа, — отозвалась Яра.

Маша молчала. Ее уставшее, серо-безжизненное лицо было как маска — безучастная и отрешенная.

Яра почувствовала досаду — неужели день будет потерян, и они не успеют позаниматься? Разговоры — это хорошо, но их недостаточно…

— Темнеет, — сказала Яра, — а нормального места для занятий мы не нашли. На Приморской слишком много людей, здесь же придется заниматься прямо на могилах или в луже.

— А на кладбищах цигун делать можно? — спросила Маша и немного оживилась.

— Можно, хотя в парке мне привычнее, — рассмеялась Яра.

Они делали упражнения, стоя на старых безымянных могилах, что почти полностью ушли в землю, и только узкие бортики оградок каменными прямоугольниками выступали из ледяной корки. Лицо Маши порозовело, в глазах появился радостный блеск. Яра, не торопясь, объясняла, что и как делать. Они не заметили, как стемнело, и только когда зажглись желтые плафоны фонарей, Маша будто очнулась.

— Нам пора, — мягко сказала она, — кладбище скоро закроют.

Они шли быстрым шагом по единственной маловодной центральной аллее.

— Я люблю гулять по кладбищам, — рассказывала Маша, — а Смоленское — моё самое любимое. Один раз увлеклась, — Маша едва заметно улыбнулась, — собирала малину…

— Ты ешь кладбищенскую малину? — весело удивилась Яра.

— Да, я знаю, ее нельзя есть, но она такая вкусная, — усмехнулась Маша, — я её всю жизнь ем. Я собирала малину, — продолжила она, — и не заметила, как стемнело, и кладбище закрыли. Я стучала в ворота и звала служителей, но никто не откликнулся, пришлось пойти вдоль забора и искать дыру, хорошо, что я ее нашла, иначе бы заночевала на кладбище.

— На могиле? — задорно спросила Яра.

— Может, и на могиле, — ответила Маша. — Бояться нужно не мёртвых, бояться нужно живых.

— Да, в этом есть своя правда, — мрачно сказала Яра. Она вспомнила рассказы Маши о муже-алкоголике, о его изменах и издевательствах.

«У меня всё лучше, но ненамного, — подумала Яра. — И еще неизвестно, кто кому больше помогает. Как же не хочется идти домой…»

— Слушай, давай в кафе у метро посидим, — предложила Яра, — погреемся, перекусим.

— А ты не промочила ноги? — обеспокоенно спросила Маша.

— Нет, не промочила, — ответила Яра, — но я опять оделась не по погоде: не учла, насколько холодным и пронзительным может быть питерский ветер.

Они вышли за ограду кладбища в промозглую шумную тьму.

— Ну, так что — пойдём в кафе? — снова спросила Яра.

— Пойдём, — ответила Маша и нежно улыбнулась.

***

Яра каталась на роликах вдоль Обводного канала. Грубый, шершавый асфальт противно вибрировал под ногами. Яра не столько смотрела по сторонам, сколько бдительно отслеживала свою дорогу — трещины, выбоины, участки асфальта, покрытые песком, и редкие ровные проплешины. Один большой круг, второй.

Она подлетела к пешеходному переходу у красного кирпичного здания «Ткачей», облокотилась о парапет, чтобы перевести дыхание. Только в конце апреля весна вошла в свои права. Первое настоящее тепло, первый выезд. Яра отрешенно смотрела на черные медлительные воды канала, по правую руку от неё был Боровой мост или, как его ещё называли, мост самоубийц.

Яра жила на Обводном канале неподалёку от моста самоубийц, но ни разу еще не стояла на этом знаменитом и зловещем месте. Городскую легенду она узнала от Маши. И вот теперь мост совсем рядом, можно подъехать и проверить, действует ли карельское проклятье?

Мост открылся не сразу. Поначалу Яра ничего не чувствовала, но потом стала наблюдать за утками, которые не хотели проплывать через участок канала у самого моста, и на какое-то мгновение ей показалось, что кто-то пристально наблюдает за ней из-под водяной толщи. Однако мертвецы её не позвали и не стали тянуть прыгать. Яра усмехнулась. Она всё ещё чувствовала неприятный пристальный взгляд из глубин, но мертвые явно были не страшнее живых. Может, потому что текущий год не оканчивается на тройку?

Нужно торопиться домой. Скоро должна прийти Маша за диффенбахией — огромной зелёной оглоблей с большими пятнистыми листьями.

«Не цветок, а канделябр какой-то, теневыносливый и упорный, как наша дружба», — думала Яра, перепрыгивая через очередную коварную трещину.

Дружба… Кто бы мог подумать, что за два с половиной месяца они так сблизятся, станут настоящими подругами. Не только общий фандом, не только схожие проблемы, но и поддержка, неподдельный интерес друг к другу. Правда, было ещё кое-что… Чем больше Яра общалась с Машей, тем больше чувствовала, что ей хочется гулять с ней, взявшись за руки, хочется положить ладонь на её плечо, обнять за талию.

Яра притормозила и остановилась. Что за дурь опять лезет к ней в голову, что за… какое отношение это имеет к их дружбе? Непонятный страх с головой накрыл Яру.

— Дурь-дурь-дурь, всё это дурь, — прошептала Яра, — если я еще годик поработаю в своей аптеке, мне и не такое померещится.

Подъехав к своему дому, она увидела Машу.

— Сейчас вынесу цветок, — сказала Яра, — подожди тут.

Она старалась не смотреть в глаза Маше, странное непонятное чувство огненной змейкой оплетало её ноги. Она вышла из парадной налегке, держа в руках только диффенбахию с заботливо завернутыми в мокрую тряпицу и пакет корнями.

— Давай я провожу тебя до метро, — смущенно улыбнувшись, сказала Яра.

Маша посмотрела на подругу мягко, словно всё прекрасно понимала. И это понимание безумно пугало Яру, ужас черной волной захлёстывал, мутил сознание.

«Надо держать себя в руках, во что бы то ни стало», — подумала Яра.

— Твой муж окончательно ушёл? — спросила она.

— Да, — ответила Маша, — в этот раз окончательно. Я подала на развод.

Они медленно-медленно шли в сторону метро. Начал накрапывать мелкий, противный дождик, Маша раскрыла зонтик и предложила Яре тоже спрятаться.

— Тут недалеко, я не успею промокнуть, — буркнула Яра.

Маша попыталась настоять на своём и даже отдать подруге зонтик.

Яра упорно отнекивалась, на самом деле она ужасно хотела взять Машу под локоть и как можно медленнее сопроводить к метро, однако приятная новость о разводе с мужем-алкоголиком ошеломила ее. Яра почувствовала, что надо как-то определиться с тем, что она называла дружбой…

— Я тоже ухожу от К., — сказала наконец Яра, — мы давно уже живём как соседи, и всё упирается только в мою ужасную работу. Как только я найду новую, я от него съеду. Но я ещё кое-что хотела тебе сказать, — тихо произнесла Яра. — Честное слово, я даже не знаю, с чего начать… Мне настолько не по себе…

— Может, не стоит говорить сейчас? — тихо сказала Маша. — Ты не волнуйся так, не стоит оно того…

Яра остановилась.

В глазах Маши светилась такая нежность, ее маленькая ладошка накрыла ладонь Яры:

— Ничего ужасного в том, что ты чувствуешь, нет. Но если тебе не по себе, то скажи всё потом, главное, не волнуйся так.

— Я всё равно буду волноваться, — сказала Яра.

Они подошли к зданию метро.

— Давай побудем в вестибюле какое-то время, — тихо сказала Яра, — и просто поговорим.

То, что она чувствовала сейчас — уже не было страхом, не было волнением. Яра поняла, что пылает, с головы до пят. Казалось, что теперь она не человек, а живой факел.

«Ну что ж, — подумала Яра, уже не чувствуя своего тела, — в кои-то веки я не испугаюсь, не сделаю вид, что мне все пригрезилось…»

Они встали почти в центре вестибюля метро у киоска «Новая Полоса». Редкие прохожие обегали Яру и Машу, но те не замечали их.

— Знаешь, — сказала Яра, — в самом начале я только хотела помочь тебе, больше я ни о чём и не думала. Потом так получилось, что мы стали подругами и начали уже поддерживать друг друга, что для меня было большой неожиданностью. Так бывает очень редко, обычно тот, кто сам еле существует, не помогает другому. А потом наша дружба стала для меня чем-то большим… Я люблю тебя, — вдруг произнесла Яра.

— Ты решилась, — прошептала Маша, а в глазах ее звёздочками сверкали слёзы. — Вот теперь я пропала, потому что я тоже люблю тебя.

Они не могли больше сдерживаться. Обнявшись, Яра и Маша стояли и целовались, как будто весь мир перестал существовать.

И только когда время снова вернулось во Вселенную, Яра заметила, что она стоит в вестибюле метро, руки Маши крепко обнимают её, а офигевшие от увиденного полицейский, билетёрша и продавец «Новой Полосы» превратились в изваяния.