Моя. Пропади навсегда. Ленская Елена

Она вошла такая легкая, манящая, пахнущая свежестью, словно только что из душа, с запахом обычного мыла для рук. Так, как он любил, чтобы пахли женщины. Без единого намека на парфюм и косметику. Вошла несмело, тихо постучавшись в дверь. Остановилась возле его стола, замерев, словно боясь отвлечь от дел. Такая послушная…

По своему обыкновению он сначала бросил взгляд на тело — легкое платье, светлое, скромной бежевой расцветки, до колена, едва обрисовывало округлые бедра. Он поднял взгляд выше. И в скромном вырезе отметил упругую грудь в простом, без пуш-апа бюстгальтере, из которого призывно торчали округлые соски. Слишком тонкая ткань платья. Слишком жарко на улице. Видно даже соски — но так, если очень хорошо приглядеться. А он это умел — приглядываться и отмечать детали. Деталь показалась ему слегка надуманной, специально выставленной напоказ, но стоило взгляду подняться выше, как он увидел ее глаза — круглые, темные, со взглядом преданной собаки…

Ничего не надумано, просто так вышло.

В памяти всколыхнулись воспоминания, заставив сердце биться учащенно, даже больно. Любимый Рекс, подобранный на улице пес, всегда смотрел на него именно так — преданно.

Нет, она не предана ему, эта девушка его совсем не знает, просто у нее такие глаза…

Нашел…

Обзор посетительницы занял пару секунд, но он уже составил свое мнение и почуял призыв. Не упустить!

— Что вы хотели? — голос прозвучал без эмоций профессионально, хотя внутри все клокотало от радости.

— Простите, — он не смог снова заняться документами, на тонкий, почти детский голос невольно поднял взгляд. — Я принесла заявление…

— Слушаю, — бросил он сухо. Тихо, почти воровато выпустив из ноздрей горячую струю воздуха.

— Это от жильцов.

Рука с тонким запястьем мелькнула у его стола, положив где-то с краю исписанный синим листок.

— Девушка, — он решился отложить ручку, так помогающую ему сосредоточиться, — о каком заявлении идет речь?

— Понимаете, — начала она, мило краснея, — это жалоба на соседа нашего дома…

— Понятно, — твердо ответил он, взял бумагу, сделал вид, что читает, а сам пытался все это время уловить ее запах, когда включенный вентилятор, поворачиваясь, доносил до него сводящий с ума аромат. — Давайте проясним.

— Давайте, — несмело отозвалась она.

…давайте…

Это простое слово решило все. Тело взбунтовалось, отозвалось набухшим членом и вспотевшими ладонями. План созрел мгновенно. Упускать ее нельзя. Она нужна немедленно. Прямо сейчас…

— Вот здесь, — он встал, потряс заявлением, выходя из-за стола, привлекая ее внимание, уводя взгляд от набухшей ширинки, — вы пишите, что жилец громко включает музыку по ночам.

— Да, — она, не обращая внимания на бумагу, смотрела «этим» взглядом, словно соприкасаясь со всем его телом. — И заливает. Постоянно. Кричит, ругается на всех.

Вздохнула, хлопнула густыми, неприлично длинными ресницами, и ему показалось, что он почувствовал ветерок от этого завораживающего взмаха.

— Девушка, — он подошел ближе, шмыгнул носом, изображая насморк, а сам на мгновение замер, наслаждаясь ее запахом, — я вас понял. Слегка склонил голову, чтобы лучшее рассмотреть ее, и только теперь заметил тонкие серебряные пряди в волосах, скрученных небрежным узлом. Это показалось странным — на вид жертве было около тридцати. Хотя, какая разница. Это была Она. И тянуть с новым приобретением не было сил.

— Прости, — выдохнул он, отбрасывая заявление. Резким движением руки закрыл ей рот, прижимая другую к затылку, фиксируя голову. Никогда и никому не говорил «прости», а тут сорвалось… Грубая ладонь задрожала, когда он почувствовал ее губы — мягкие и влажные. Жертва не успела издать даже звука, неумело сопротивляясь, снова свела с ума своими глазами — роскошным взмахом ресниц и взглядом испуганной, но преданной собаки.

Он легко повернул ее к себе спиной и потащил за стол, с упоением понимая, что больше посетителей на сегодня не запланировано, в дверь никто не постучит. Жертва начала неожиданно резко брыкаться, показывая несоизмеримую с хрупким телом силу, непроизвольно дотрагиваясь до его паха, распаляя и без того едва сдерживаемое желание. Но он был сильнее. И опытнее. Повалил на пол, не давая возможности крикнуть, зажимая рукой и рот, и нос. С удовольствием наблюдая, как жертва перестает сопротивляться, содрогаясь в конвульсиях. Он легко перевернул ее на спину, зафиксировал руки надо головой и сделал то, что никогда и ни с кем не делал — прижался губами к губам, свободной рукой зажимая ее нос.

Она выгнулась дугой, пытаясь отбиться, а он все продолжал впиваться в ее губы, наслаждаясь вкусом и ощущениями. Вкусом… она пила недавно кофе. Он обожал кофе.

Вскоре сопротивление начало ослабевать, отчаянные рывки становились все слабее, и это приносило долгожданное удовлетворение, — на миг показалось, что жертва расслабилась, поддалась, принимая его таким, какой он есть.

И уже совсем потеряв способность сопротивляться, тихо застонала, словно признавая его власть.

Он слегка отстранился, чтобы удостовериться — все, конец, и невольно залюбовался припухшими от поцелуев губами, растрепанной прическе, капельками слезинок на щеках. Рука скользнула по мягкой груди и самопроизвольно опустилась ниже, между ее ног. Ладонь задела его набухший член, и он не сдержался, приподнялся, привычным движением расстегнув ремень, сжал свою плоть и начал ритмично двигать рукой, доводя себя до экстаза, не сводя глаз с ярких припухших губ.

Оргазм пришел почти сразу, но почему-то от приятных мгновений стало только хуже — собственные действия вызвали волну отвращения — опять сорвался, уже на рабочем месте. Дурак!

Он поднялся, достал из своей сумки влажные салфетки, с омерзением вытер руки, постарался собрать сперму с трусов, потом завернул все в валявшуюся в мусорном ведре бумагу и спрятал обратно в сумку. Вытер руки еще раз, потом еще, и снова в свою сумку. Достал ключи от машины, осторожно, непривычно для себя бережно поднял безвольное тело, пристроил поудобнее на руках, зажал в ладони ее тонкий клатч, потерянный в борьбе и, глубоко вздохнув, ринулся из кабинета.

Быстро вышел через черный ход, с облегчением не увидев ни одного сотрудника возле открытых дверей.

На ходу разблокировал машину, изображая суетливость, посадил жертву на переднее сидение, сел за руль и резко дал по газам.

Уже отъехав на достаточное расстояние, сбавил скорость, прокручивая в голове последствия своего безумного поступка. Еще никогда он не похищал жертву прямо на рабочем месте. Обычно он долго и тщательно готовился, выслеживал, поджидал, а тут…

Нужно заметать следы. Нужно думать. Да и что тут думать — помог упавшей в обморок девушке, повез в больницу. По дороге очнулась, отказалась ехать на осмотр. Вышла. Все. Никто ничего не заподозрит.

Спокойно. Не в первый раз.

Безразлично посмотрел на безвольное, остывающее тело, уже зная, куда спрячет труп. Пропади. Навсегда. Как обычно…