День рождения любви. Вербовая Ольга

Первый день рождения в чужом городе, в первый раз вдали от дома, от близких. Хотя так ли уж далеко Тверь от Москвы?

«Да какая разница? — подумала Катя. — Зато хоть в свой день рождения не буду слышать, как предки собачатся».

Достали! После событий на Украине они как с ума посходили! «Кацап гадский!», «Хохля майданутая!» — такими «нежностями» мать с отцом обменивались чуть ли не каждый день. Удивительно, как они столько лет вообще жили вместе — с такими-то взглядами? И как её саму ещё вдвоём не придушили? А то ведь по отцу русская, по матери — украинка. Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга. Причём, Богом, понятное дело, каждая из сторон видела себя. Жизни от них не стало!

Кроме набивших оскомину родительских разборок у Кати была ещё одна причина поехать в Тверь. Об этом она мечтала ещё со школы. Учительница истории с увлечением рассказывала, как в далёком XIV веке Москва и Тверь боролись за Великое княжение Владимирское.

Законные права на престол имел Михаил Ярославович, князь Тверской. Его племяннику, Московскому князю Юрию Даниловичу это не нравилось. И добиваться своего он был готов любым способом. Ярлыка на Великое княжение он добился, женившись на сестре хана Узбека Кончаке, ставшей в православном крещении Агафьей. Михаилу ничего не оставалось, как смириться. В конце концов, пусть Юрий будет Великим князем. Главное, Тверское княжество в его руках.

Но Юрию и этого показалось мало — захотелось ещё и тверских земель. И под деревней Борсенево между москвичами и тверичами разыгралась битва. Победу одержало войско тверского князя. Жена Юрия, Агафья-Кончака вместе с ханским слугой Кавгадыем были взяты в плен. Кавгадыя через какое-то время тверичи отпустили. Агафья по неизвестной причине умерла.

Юрий с Кавгадыем в один голос кричали, что её отравили по приказу Михаила. Разгневанный хан Узбек велел тверскому князю немедленно явиться в ханскую ставку.

Конечно же, Михаил понимал, что ничего хорошего его там не ждёт. Понимал он и то, что если ослушается ханского приказа, татары сами придут: жечь, резать, разрушать. Недолго колебался тверской князь, прежде чем принять решение…

В ставке хана его поначалу встретили хорошо. Но потом надели ему на шею деревянную колодку и возили за собой как преступника. Конечно же, учительница не рассказывала в подробностях тех издевательств и унижений, которым подвергался несчастный, но и так было понятно, что особого милосердия от средневековых татар нечего было и ждать.

Но несмотря на все страдания, Михаил не падал духом. Каждый день он читал псалмы, просил Господа, дабы тот не оставил его. А однажды, открыв Псалтырь наугад, он прочитал… Что он там прочитал, Катя дословно не помнила, но прочитанное он истолковал как знак скорой гибели.

И вправду, в тот же день в темницу к тверскому князю ворвались убийцы. Повалив его на пол, кулаками и ножами сделали своё дело. После слуга московского князя, некий Романец, вырезал Михаилу сердце в месте с телом бросили собакам.

Но тверичам каким-то образом удалось забрать тело князя и вывезти на родину.

Спустя несколько лет старший сын Михаила, Дмитрий Грозные Очи, отомстит на отца, убив Юрия прямо на глазах у хана. Этот дерзкий поступок будет стоить ему жизни. Младший, Александр, навлечёт на себя гнев хана, и тот пошлёт в Тверское княжество карательный отряд во главе с Шевкалом, которым примется разрушать и поджигать.

Катю поступок тверского князя тогда очень впечатлил. Именно к нему, а не к московскому, она испытывала большую симпатию. Поехал бы Юрий к хану, зная, что его там, скорее всего, убьют? Судя по тому, что рассказывала про него учительница, скорей всего, нет. Сбежал бы, оставив Московское княжество на произвол татарам. А вот Михаил свою Тверь любил. Именно тогда ей захотелось побывать в городе, где жил такой удивительный человек.

И вот она на Советской площади, у памятника Михаилу Ярославовичу. От трёх сторон площади расходятся лучи улиц. Экскурсовод Наталья рассказывает то, что Катя помнила ещё со школы.

— Щёлкните у памятника? — попросила девушка парня из группы.

— Давайте, — отозвался тот, забирая фотоаппарат.

Катя быстренько встала к постаменту, поправила прядь, улыбнулась. Вспышка — и вот уже на цифровой камере она запечатлена рядом с Михаилом Тверским. Конечно, не совсем рядом — он наверху, а она внизу, — но всё же…

После этого туристы во главе с Натальей пошли в сторону набережной, где река Волга встречается с Тверцой. Кстати, вторая река, возможно, и стала причиной, почему город назвали Тверью. Другая версия — от слова «твердь».

Набережная встретила их домами со сплошным фасадом. Расположение впритык друг к дружке позволяло экономить на боковых стенах. Хотя купцам, которых заселяли в эти дома, это было совсем не по душе. Они привыкли к тому, что у них дома окружённые частоколом, а делить с соседями стены им совершенно не хотелось. Но Екатерина Вторая не собиралась из-за них менять своих планов.

Поговаривали, что она специально сожгла деревянный город, чтобы был повод отстроить его по своему вкусу, сделать из него некое подобие Петербурга. Катя была в Питере давно и заметила, что что-то общее между этими городами и вправду есть.

По другую сторону Волги открывались не менее живописные виды. Между ней и впадающей в неё Тверцой уютно расположился островок. Издали была видна маковка церкви с зелёной крышей и купол розового здания. Церковь, как рассказала экскурсовод — часть Отрочьего монастыря, в который от разочарования удалился отрок Григорий. А ведь всё складывалось хорошо. Была у него невеста — Ксения — девица редкой красоты. Похвастался он перед князем Ярославом (кстати, будущим отцом Михаила) её красотой. Тот захотел посмотреть на невесту своего слуги. И увидев её в церкви перед алтарём, тут же в неё и влюбился, а Григорию сказал: не твоя Аксиньюшка, забираю я её у тебя, будет она мне женой. Григорий противиться воле князя не осмелился. А мнения самой Ксении, похоже, никто и не думал спрашивать. Так что Катя и не узнала, печалилась ли будущая мать Михаила оттого, что её с любимым разлучили, или, напротив, радовалась, что сам князь её женой своей сделал.

— А я бы не смирился, — отозвался тот парень, что Катю фотографировал. — Я бы боролся за свою любовь. Пусть даже с самим князем.

— В то время это было не принято, — ответила Наталья. — Воля князя считалась священной.

— Всё равно бы бунт устроил. Пусть бы меня потом и в колодки сажали, и били, и резали.

«А я бы на месте Ксении смирилась?» — невольно спросила себя Катя.

Но ответить на этот вопрос однозначно она не могла. Если мужчинам в то время не пристало перечить княжеской воле, то что уж говорить о девицах, которых с детства учили покорности?

История про речной вокзал оказалась не менее интересной. Построили, думали: будут ходить корабли, в хозяйстве пригодится. Но действительность не оправдала ожиданий строителей. Как, собственно, и гостиница в форме рюмки на тонкой ножке, построенная для расселения участников Олимпиады. Только гостиница стоит на одной из центральных улиц и вроде бы в нормальном состоянии, а речной вокзал с годами почти превратился в руины. Никому в голову не приходит заняться, наконец, реставрацией. А ещё Волга удружила! Весной, бывает, как разольётся, так весь островок полностью и затопит.

А ведь однажды Волга спасла от расстрела архитектора Богомолова, который строил мост через Тверцу. Товарищу Сталину не понравилось, что мост слишком высокий. Богомолова тут же заподозрили в антисоветском заговоре: мол, это он нарочно, чтобы мост врагу был виден. Несчастного посадили в тюрьму, уже вот-вот собирались судить и расстрелять (оправдательные приговоры и в наше время выносятся очень редко, что уж говорить о том времени). Но наступила весна, и Волга разлилась, немного не достигнув моста. Будь он построен чуть ниже — скрылся бы под водной гладью. Тогда советская власть поняла, как ошиблась с Богомоловым. Но признавать своих ошибок не любила. Официально причиной, по которой его отпустили, было состояние здоровья. По сути, его выпустили, чтобы он мог умереть на воле.

— Теперь мы садимся в автобус и едем на другую сторону Волги.

Группа послушно последовала за экскурсоводом. Краем уха Катя слышала, как парень, обещавший поднять бунт против князя, разговаривал с Натальей об этом самом архитекторе, сетуя, что вот так наши власти всегда — сажают, не разобравшись, и зачастую самых лучших, что его мать, работая в «Мемориале», рассказывала ему множество похожих историй о репрессированных в эпоху Большого Террора, и что недалеко наши суды ушли от того, который учинили над Михаилом Тверским — выслушивают только сторону обвинения, не относясь серьёзно к доводам стороны защиты. Говорил он ещё что-то про Болотное дело, но Катя особо не вслушивалась. Странный он какой-то! Да ещё белую ленточку на сумку нацепил.

На другой стороне Волги оказалось немало вещей не менее интересных. Взять хотя бы постамент в форме корабля, на палубе которого стоял, гордо смотря вдаль, великий путешественник Афанасий Никитин. Собственно, он ли это был или нет — никто точно сказать не мог, ибо едва ли кто знал, как Никитин выглядел на самом деле. Но зато знали, что по происхождению он был купцом. Вот и слепили — мужчина с бородой, в купеческом костюме. Поди докажи, что это не Афанасий Никитин!

Следующим пунктом был музей, в котором туристы ознакомились с символикой масонских лож, а также с творчеством художников Тверской области. К Отрочьему монастырю и речному вокзалу приближаться не стали — времени не было. Вернулись на ту сторону, пообедали в ресторане и поехали в Торжок.

Говорят, нигде нет столь большого количества соборов, как в этом небольшом городке. В этом Катя легко убедилась, когда поднялась на башню Борисоглебского монастыря. Сверху открывался живописный вид: невысокие домики среди бескрайней зелени полей. С одной стороны — большая белокаменная церковь с нежно-голубыми куполами, с другой — река Тверца, разделяющая город на две части. То там, то здесь можно было увидеть маковки церквушек. Конечно же, Катя не отказала себе в удовольствии сфотографировать сверху и сам монастырь, построенный архитектором Львовым. А основал его Ефрем Новоторжский, чей брат Георгий погиб, пытаясь защитить князя Бориса от Святополка Окаянного.

Ещё Торжок, по словам экскурсовода, славен золотым шитьём. Есть там даже специальный музей на эту тему. А уж ярмарки там, говорят, были просто загляденье. В древности даже поговорка бытовала: «Привези мне из Торжка два сафьянных сапожка». Впрочем, сапоги Катя искать не стала — ограничилась косметичкой для мамы, обложкой на паспорт для папы и очечником для себя. И всё шито золотыми нитями.

Закончилось пребывание в Торжке посещением этнографического музея, после чего вернулись в Тверь и разместились в гостинице.

Ужинали в том же ресторане, где и обедали. Катя, замешкавшись, пришла, когда уже почти все столики были заняты. Оставалось два свободных места у разных столиков. За одном из них сидел тот самый «белоленточник», поэтому Катя поспешила занять место у другого. А то ещё, чего доброго, как заведётся о политике. Нет уж, политически активных ей и дома с лихвой хватает!

После ужина Наталья распрощалась с туристами до завтра, предоставив им продолжать осмотр местных достопримечательностей самостоятельно. Катя чуть ли не бегом устремились на набережную. Скорее, пока последний катер не ушёл! Остальное: парк, речной вокзал, Отрочий монастырь и всё остальное — это потом.

Купив билет, девушка села на скамейку у самой кормы, чтобы лучше было видно достопримечательности славного города.

Катер уже готов был тронуться, когда на палубу буквально вбежал тот самый «белоленточник».

— Здесь свободно? — спросил он Катю.

— Да, — ответила девушка, убирая сумку.

Не заставлять же бедного парня стоять, когда свободных мест уже, считай, и нет.

— Тоже решили на катере покататься?

— Да, — призналась Катя. — Почему-то я очень люблю смотреть города с воды и с высоты.

— Я тоже. Мне кажется, так они выглядят несколько иначе, чем когда гуляешь по городу. Так ты внутри города, видишь улицы, дома. А так город как на ладони. Кстати, как Вам Тверь?

— Интересный город! А Вам?

— Тоже понравился. У меня папа родом отсюда. Потом ему предложили работу в Москве, мы и уехали.

— Значит, Вы здесь не в первый раз?

— Нет. Но мне тогда было года четыре, так что я, считай, ничего здесь не помню. Вот так бы приехал сам по себе, не нашёл бы ничего особенного. А когда тебе расскажут и покажут, совсем другое впечатление.

— Согласна. Поэтому сама предпочитаю ехать по туристической. Мама с папой, правда, обиделись, что в день рождения я не с ними. Но я решила, раз уж я именинница, то проведу это день, как сама хочу.

— Так у Вас день рождения? Поздравляю!.. Подождите, я сейчас.

Он встал, куда-то ушёл. Действительно, странный!

Через несколько минут, правда, вернулся, сел на место и начал щёлкать фотоаппаратом. Катя последовала его примеру.

«День рождения! — раздавались звуки песни. — Улыбки, радости мгновения. И чумовое настроение»…

Надо же, как в тему! Кажется, теперь понятно, куда удалялся неожиданный собеседник.

— Это Вы заказали песню? — спросила она парня. — Для меня.

— Да, — ответил он. — Как Вам? Нравится?

— Очень. Спасибо! Классная песня!

А про себя подумала:

«Ещё никогда мне не делали таких подарков».

— Как насчёт шампанского? В честь дня рождения?

На этот счёт у Кати были сомнения. Нет, она не боялась, что попутчик подпоит её клофелином, изнасилует и ограбит до нитки. Всё-таки неразумно было бы так поступать с туристкой, с которой завтра собираешься ехать в одном автобусе. И если бы не таблетки от нервов, что ей прописал врач, Катя бы охотно согласилась.

«А впрочем, это же не антибиотики, — подумала она в следующую минуту. — Так, лёгкие таблеточки».

— Почему бы и нет? Только немного. А то ещё как напьюсь, буду буянить.

Впрочем, много пить в планы парня тоже не входило. Как-никак, завтра рано утром уезжать. Да и на Тверь хотелось ещё раз посмотреть. Причём, ясными глазами.

Через минуту парень и девушка держали в руках по бокалу золотистого напитка с бегущими вверх пузырьками.

— Может, познакомимся? Меня зовут Григорий. Можно просто Гриша.

— Екатерина. Катя.

— Ну что, Катя, за Вас! Здоровья Вам, счастья в личной жизни, всяческих успехов. Всегда оставайтесь такой же весёлой и красивой!

— Спасибо, Гриша!

Солнце понемногу опускалось за горизонт, золотило воду, в прозрачной глади которой отражались белокаменные церкви, многоэтажные дома, растущие по берегам деревья и кусты. Катя не была пьяной, но выпитое шампанское придавало приятную расслабленность. Не хотелось ни о чём думать — просто вот так сидеть и наслаждаться живописными видами. Кто-то, может, скажет: и что там особенного? Обыкновенная провинция. Но девушке каждое деревце, каждый кустик и каждый телеграфный столбик виделся прекрасным. А Гриша… Хорошо, что он успел на катер! Без него было бы не так здорово!

Песня про день рождения уже давно закончилась. Тото Кутуньо пел сильным голосом «Soli». Хорошо было бы потанцевать.

«А почему бы и вправду не потанцевать? Ну и что, что я не умею? Сегодня мой день рождения, что хочу, то и делаю!».

— Объявляю белый танец! — девушка встала, протянула руку Грише.

Тот охотно принял приглашение, предупредив, правда, что танцор он весьма посредственный, так что, мол, не обижайся, если что не так.

— Да ладно. Я тоже не Волочкова.

Двигаться под музыку двоим молодым людям, не умеющим танцевать, сначала было непросто. Но когда зазвучала следующая песня, каждый более-менее приноровился угадывать движения партнёра.

«А может, ночь не торопить, — разносилось над Волгой, —

И всё сначала повторить?

Нам всё сначала повторить?

О, как мне быть?»

Когда катер причалил к берегу, Катя и Гриша живо устремились в парк. Но смотрительница дала понять, что аттракционы уже закрываются — так что не суждено прокатиться на колесе обозрения и увидеть Тверь с высоты птичьего полёта.

— Ну и ладно! Погуляем так.

Сувенирные лавки на набережной уже почти все закрылись. Лишь одна, у причала, ещё работала. Купив на память о городе кружку, шариковую авторучку и магниты, молодые люди отправились на другой берег.

Правду говорила экскурсовод, что речной вокзал не реставрируют. Вблизи он виделся каким-то жалким обшарпанным зданием. Хотя архитектура довольно занимательная! На Отрочий монастырь сил у Кати уже не хватило.

— Может, пойдём на Советскую площадь? — спросила она Гришу. — Повидаться ещё с Ярославовичем. В конце концов, из-за него сюда и поехала.

— Пошли, повидаемся, — отозвался парень.

Миновав мост, они оказались на длинной улице, по периметру которой вытянулись одно сплошной стеной столь любимые императрицей Екатериной дома. Попробуй найди Советскую площадь!

— Простите, Вы не подскажете, где мы можем увидеть Ярославича? — обратился Гриша к встречному прохожему.

— Кого?

— Михаила Ярославовича, князя вашего.

— А, это на Советской площади — через два поворота будет.

Не обманул. Вскоре Катя с Гришей сидели на лавочке в центре площади. До гостиницы отсюда путь недалёк, но уставшие ноги отказывались идти дальше.

Поздний вечер, конец насыщенного дня… Едва ли сыщешь лучшее время, чтобы обменяться впечатлениями, а потом плавно перейти к новинкам из мира музыки, кино, литературы, вспомнив заодно и нехорошо забытое старое. А после — рассказать немного о себе.

— Смотрю, ты пламенный оппозиционер? — спросила Катя, указывая на белую ленточку.

— Ну, не сказать, чтобы такой уж и пламенный, — улыбнулся Гриша. — Но не люблю, когда людей обижают за политические убеждения. Вернее, за смелость их высказать.

— Ты имеешь в виду узников Болотной?

— И их в том числе. Кстати, с некоторыми из них я переписываюсь.

— Не боишься, что арестуют?

— А я ничего незаконного не делаю. Хотя могут. Вот прадеда моего в тридцать седьмом… Он, кстати, в Дмитлаге сидел. Это его руками построили канал Москва-Волга.

Прохладный ветер всё плотнее окутывал город. Катины руки начали покрываться пупырышками…

— Что-то холодно! Может, пойдём чайку попьём?

— С радостью! Если кафе ещё работают.

На прощание Катя кинула взгляд на памятник. Счастливо, Михаил Ярославович! Не факт, что ещё когда-нибудь увидимся.

Вскоре парень и девушка сидели в кафешке. Горячий чай приятно согревал, придавая беседе непринуждённость. Да и обстановка, почти домашняя, заставляла забыть, что они в чужом городе, откуда завтра же уедут. Он поедет с группой в Дмитров, Сергиев Посад, Ярославль, Кострому и ещё какие-то города. Она с утра — в Москву.

Гриша рассказывал много интересных вещей. Звёзды, планеты, галактики… У Кати складывалось ощущение, будто каждую из них она видела вблизи. А ведь где-то в бескрайнем космосе тоже может быть жизнь. Вдруг где-нибудь у далёкой Астеропы так же сидят в кафешке и не знают, что есть такая звезда — Солнце, и планета — Земля? Наверное, не так уж плохо, что Гриша не стал космонавтом, как мечтал в детстве. Не всем же летать к звёздам — должен кто-то и астрономию преподавать. Получилось бы у Гриши первое так же хорошо, как второе? Студенты, наверное, от него в восторге. По крайней мере, будь Катя одной из них, летела бы на его лекции, как Золушка — на бал.

Потом они гуляли по набережной и, стоя на мосту через Волгу, любовались звёздами, смотрели на водную гладь, со дна которой выглядывал размытый диск. Лишь ближе к утру Гриша с Катей отправились в гостиницу. Перед дорогой надо немного поспать.

Воспоминания становились всё менее фрагментированными, обретая целостность. Раньше, просматривая фотографии своего дня рождения в Твери, Катя чувствовала: чего-то не хватает. Словно потеряла что-то важное. Теперь же хотелось крикнуть: «Эврика!»

Под окнами из гаражей раздавались звуки песни:

«А может, снова всё начать?

Я не хочу тебя терять!

Я не могу тебя терять!

О, как мне быть?»

Вот спасибо тому, кто вздумал её включить! Иначе она, может быть, так и не вспомнила бы Гришу…

Утром следующего дня молодые люди только и успели, что сбегать к церквушке рядом с гостиницей, сфотографироваться. Катя тогда ещё купила у одной женщины целую бадейку черники.

Полпути она с Гришей ехала в одном автобусе. Сидели рядом (благо, были свободные места). Потом Катя пересела в другой автобус, на котором другая группа туристов возвращалась в Москву. Гриша же поехал в Дмитров.

Теперь девушка вспоминала, как перед расставанием они обменялись телефонами. А потом… Потом Гриша её поцеловал. Внезапно, неожиданно. Катя тогда ещё думала: а не залепить ли наглецу пощёчину? Но времени уже не оставалось — невежливо заставлять водителей и туристов ждать. Ну да, конечно, какие мы, оказывается, вежливые? Вон и щёчки разрумянились, и в глазах огонёк? От большой вежливости, не иначе!

Сначала они перезванивались, слали друг другу СМСки. Гриша делился своими впечатлениями о путешествиях. Хотя мама с папой были крайне недовольны. Оба невзлюбили Гришу, как только увидели фотографию. Для папы он — «белоленточный червь», предатель Родины, для мамы — москаляка, которого давно пора «на гиляку». Так что, Катерина, не прекратишь с ним общаться — считай, что у тебя нет отца и матери! Но Катя сказала: хочу и буду!

А потом случилось то, что случилось. Сходила в магазин, называется! Сумка, деньги, мобильник — это ладно, шут с ними! Но лежать две недели без сознания, а потом ещё не помнить события последнего месяца — удовольствие ниже среднего. Ладно бы ограбили, но по голове-то зачем?

Теперь понятно, почему родители так поспешили подарить ей смартфон с новым номером, почему в телефонной книжке вырвана страница с буквами «Ц» и «Ч», и почему нет ни одной фотографии Гриши. Папа имеет привычку стирать и выбрасывать фотки бывших друзей. А мама… Вполне в её характере вычёркивать тех, с кем разругалась, не только из жизни, но и из телефонного справочника. Гришу она, по всей вероятности, хотела не только вычеркнуть, но и вырвать из жизни дочери. Навсегда. Безвозвратно.

Ну, спасибо, дорогие родители, удружили! Единодушие, будь оно трижды неладно!

Да, ненадолго сплотили их общее несчастье с дочерью и общий враг! Как только Катя пошла на поправку, снова начались долгие дискуссии: чей же всё-таки Крым, стоило ли девчонке влюбляться в «кацапа» и покидать родной Львов ради сомнительного счастья быть с ним, и не ошибся ли влюблённый парень, женившись на «дуре хохляцкой»? А то, может, стоит развестись? Ну, наконец-то, хоть одно разумное решение!

«Но как же мне теперь Гришу найти? — думала Катя. — У меня нет ни его телефона, ни электронной почты. Даже в сетях не могу его поймать, потому что не знаю его фамилии. Понятно, что на „Ц“ или на „Ч“, но это очень мало».

Узники Болотной… Может, у них спросить? Погуглить, написать каждому: знаете ли Григория с фамилией на «Ц» или на «Ч»? Если да, передавайте привет от Кати, мой новый телефон…

Незнакомым людям, да ещё и в тюрьму — конечно, оригинально. Хотя Динару не превзойти. Кате хорошо запомнилась восточная девушка, которая передавала любимому тайные послания в тыквах. Через случайных покупателей, которых просила за вознаграждение позвонить по телефону. Хотя в итоге она, покорившись воле родителей, вышла замуж за другого и в студии «Запретной зоны» говорила, что ни о чём не жалеет…

Невольно вспомнилась мать Михаила Тверского. Что ты делала, Аксиньюшка, когда тебя разлучили с любимым человеком? Склонила ли смиренно голову перед своей долей? Или, не желая покориться, творила проказы? Конечно, в итоге тебе пришлось смириться с выбором, который сделали за тебя, но всё же…

Первые два письма Катя писала от руки, потом набрала в Ворде и распечатывала, меняя лишь имена. Так удобнее, когда разным людям пишешь одно и то же.

Осталось только купить тринадцать конвертов и послать по заранее распечатанным адресам. Колония, СИЗО… Могла ли девушка подумать, что именно из этих мест ей придётся ждать помощи?

«Может, я сейчас делаю глупость? — думала Катя, спускаясь по лестнице. — Что обо мне подумают люди, которые будут читать мои письма?».

Но с другой стороны, разве не глупее будет упустить хоть такой шанс найти Гришу? Недаром поговорка гласит: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

«Ладно, будь что будет! А письма я отправлю», — с этими мыслями девушка нажала на кнопку.

Дверь подъезда открылась.

— Ну что, рыжий? — парень, стоявший к ней спиной, гладил Мурзика. — Домой не пускают?

А голос-то знакомый!

Кот, увидев, что дверь открылась, стремглав кинулся в подъезд. Парень обернулся…

— Гриша?!

— Привет, Катя! Я как раз к тебе…

Через несколько минут парень и девушка сидели на лавочке у подъезда, и Катя рассказывала, что с ней случилось за день до того, как он должен был вернуться в Москву.

— Так вот оно что! — воскликнул Гриша. — А я думаю: почему Катя вдруг перестала отвечать на мои СМСки? Звоню, а ты трубку не берёшь. Думаю: может, что-то не так сказал, случайно обидел.

Тогда он решил спросить об этом прямо — написал СМСку. Но ответом ему было упрямое молчание. Несколько раз пробовал звонить с чужих телефонов, думая: раз Катя не хочет общаться с ним, пусть возьмёт трубку, увидев незнакомый номер. Тогда он и выяснит, что сделал не так. Но на те звонки Катя тоже не отвечала.

— Тогда я подумал, что может быть, с тобой что-то случилось. И решил разыскать.

— А как ты меня нашёл?

Сначала он пытался действовать через турфирму, в которой покупали путёвки. Ведь если Катя заключала с ними договор, у них должен был быть её адрес. Но работники оказались людьми слишком правильными — наотрез отказались давать какую-либо информацию. Мы же не знаем, молодой человек, с какой целью Вы нас спрашиваете? Если бы Екатерина посчитала нужным, сама бы сказала, где живёт. Если же до сих пор этого не сделала, стало быть, не сильно жаждет с Вами встретиться. Так что, извините, помочь ничем не можем.

— И что же ты сделал? — Катя была заинтригована. — Пробрался ночью в контору и взломал базу данных?

— Почти, — улыбнулся Гриша. — Правда, в контору пробираться не понадобилось. Сейчас есть Интернет, есть электронные базы данных…

— Так ты ещё, оказывается, и хакер?

— Да нет, я в компьютерах не очень. А вот Петька, мой приятель, он умеет…

Солнце уже давно закатилось за многоэтажные дома, на синем небе появились первый звёздочки, а парень и девушка не спешили расходиться. Для них всё только начиналось.