Глава 3. На тренировке - 1.

Предков переклинило, когда Игорь учился во втором классе. Какой-то рядовой осенний день, и отец приглашает Игоря на городские соревнования по дзюдо. Игорь прифигел немного и согласился. Странно, за отцом страсти к дзюдо никогда не наблюдалось. Батя в бокс ходил; было бы намного логичнее, если бы он позвал Игоря на боксерский турнир. Но Игорь даже не стал заморачиваться. Какая разница, куда они идут, дзюдо смотреть или просто облака в небе? С отцом же!

По дороге отец рассказал Игорю, как впервые вышел на ринг, и ему в спарринг-партнеры почему-то поставили чела, выше на голову и шире раза в два. Так что отец точно знал, что проиграет. Но после первого же удара колени чела подогнулись, и тот сверзился, как тюк.

— Ты прикинь, Игорюня, я долго думал, что это я сам такой орел. Не доходило до меня, что поддался он мне тогда. Ну чтобы вдохновить. Тренер специально его подговорил. И все вокруг мне свистели, и потом тот чел поднялся и руку мне пожал. Я после этого случая тренировался, как припадочный.

Они с отцом заняли места для зрителей. Отец купил попкорн, и они его жевали. Объявили о начале состязаний. На ковер стали выходить соперники, их имена объявляли по микрофону. Их имена ничего не говорили Игорю, поэтому он их не запоминал, наблюдая сверху за происходящим без эмоций. Сам спорт представлялся ему обычной возней. Смысла — ноль, толку — ноль. Даже подзадоривания отца его не воодушевляли.

— Смотри, как он его! Ничего себе, молоток! По-любому в финал выйдет! Так его, давай! Смотри, у них же веса разные, куда судья смотрит?!

Игорь послушно отсидел всю программу. Под конец он не смотрел на соревнующихся, а разглядывал людей вокруг, потому как на матах он уже вряд ли увидит что-либо новое. Все схватки как по шаблону. Одну посмотрел — и хватит на всю жизнь. Ему просто нравилось сидеть рядышком с отцом, самозабвенно поглощать попкорн и пассивно наблюдать. Но лучше бы они пошли все-таки смотреть облака.

Он полагал, что после объявления победителей они с отцом тут же отчалят. Но батя вдруг ни с того ни с сего потащил его вниз к матам. Половина участников уже разошлась. Кто-то из оставшихся натягивал кроссовки, кто-то обсуждал прошедший бой. Отец на секунду оставил Игоря болтаться самого по себе и подошел к низенькому, сухощавому типу. Типа этого Игорь наблюдал сверху в течение всего времени соревнований. Тип имел восточную внешность — татарин или монгол. Бурят, может быть. Они с отцом поздоровались, о чем-то переговорили. После чего отец дал Игорю знак приблизиться.

Игорь с опаской сделал это. Он не представлял, в чем подвох, но ожидание подвоха от любой нестандартной ситуации уже входило у него в привычку. Низенький придирчиво оглядел его с головы до ног, словно намеревался купить его, отвезти в свою Бурятию и там съесть.

— Знакомься, Игорюня, — бодро изрек отец. — Наш городской тренер, Ирек Римович.

Ирек Римович протянул Игорю руку. Игорь на всякий случай вытер ладонь от остатков попкорна и пожал.

На том и закончили, попрощались, двинули в сторону дома. А уже вечером отец выстрелил:

— Игорюнь, я тебя записал к Иреку Римовичу в секцию. Будешь ходить к нему два раза в неделю. Будешь дзюдоистом.

Он был так огорошен, что подавился слюнями. От растерянности даже забыл, что в таких случаях иногда полезно с ходу закатить истерику. И хотя часто с предками этот финт не срабатывал, попытаться стоило. Но нужно было закатывать сразу, пока горячо. Истерику он не закатил, только зырил и холодел, и шанс был упущен.

— А зачем? — пролепетал он.

— Что значит — зачем? — удивился отец. — Поднатаскаешься. Окрепнешь. В жизни пригодится по-любому.

— Я не хочу! — заныл Игорь.

— Что значит — не хочу? Да ты чего, Игорюня! Все пацаны в детстве спортом должны заниматься. Я тебе как бывший боксер говорю. В будущем пригодится по-любому. Потом еще спасибо скажешь!

«Спасибо» Игорь не сказал. Ни отцу, ни матери. До сих пор убить готов за такую подставу.

Первое же занятие «задалось» сразу. С почина. По пути во дворец спорта Игорь угодил под дождь. Это был мерзкий осенний дождик, с мерзкими порывами ветра, с мерзкими же лужами повсюду и с мерзким настроением пешеходов. Зонты Игорь терпеть не мог. Зонты любили использовать докапывальщики, чтобы выбить глаз; а он не докапывальщик. Поэтому в случае, если дождь, он передвигался перебежками от дерева к дереву. Или дожидался под козырьком любой парадной, пока схлынет. Но сейчас он должен явиться на занятия вовремя, родители накануне сделали ему обильное внушение о пользе тех или иных вещей, в первую очередь — дзюдо. Игорь в силу возраста не нашел стойких возражений. Кроме как неприятие и страх ему нечего было предъявить в противовес, но неприятие и страх не котировались. Сошлись на том, что Игорь попробует. Тебе просто нужно попробовать, Игорь. Сам не заметишь, как втянешься. Потом еще благодарить будешь. В будущем…

Он кое-как добрался до дворца спорта, сайгача через лужи, и по прибытии на его голове сформировалась забавная пакля. Он придал ей гротескности, отжав волосы руками, тем самым превратив паклю в два разноторчащих пучка. Таким и заявился.

Ирека Римовича Игорь обнаружил практически на том же месте, где они познакомились накануне, словно там ему было намазано. Игорь робко дал знать, что явился, и был бесцеремонно направлен в раздевалку. В рюкзаке Игоря имелось свеженькое белое кимоно, которое чудесным образом нашлось вчера дома. Хитрые предки. Хитрые и продуманные. Все спланировали заранее, и кимоно прикупили. Никакая это была не мужская экспедиция, а ловушка. Это било больнее, чем все остальное.

Еще кеды там наличествовали, в рюкзаке… Кеды претендовали на персональное отступление. Кеды вообще были куплены для уроков физкультуры к сентябрю. Проблема заключалась в том, что куплены они были без Игоря, на глаз. И так уж получилось, что мама промахнулась малек в оценке игоревых конечностей. На пару размеров.

В принципе, катастрофы не случилось. Если затянуть шнурками потуже, то вполне удобоносимые, для физры сойдет, не в поход же ему в них ходить по горным кручам. С виду только, как лыжи. Но в школе это, на удивление, докапывальщиков не приманило, и никто не просил дать покататься.

В раздевалке стояли шкафчики в два ряда. Между ними по центру тянулись скамейки. Раздевалка была набита ребятами-дзюдоистами. Кто-то переодевался, кто-то уже был переодет и сидел на скамейке, балакая. Насколько Игорь бегло выяснил, строгих возрастных рамок здесь не имелось. Занимались и пацаны его возраста, и парни постарше. Атмосфера преобладала ироничная. Даже с налетом троллинга. Нормально. Все давно знакомы, переодеваются, подкалывают, хохмят, что-то рассказывают, подначивают и критикуют. Привычные дела, спасаться бегством пока рано. Игорь по-партизански проник в раздевалку, бросая быстрые взгляды исподлобья. Народ воззрился на него и минуту изучал. Но с открытой ладонью никто не ринулся, видимо, этому Ирек Римович их не учил. Или не заслужил еще Игорь, чтобы ему руку жали. Так, поглазели только и сделали вид, словно его и нет. «Ну и правильно, — подумал Игорь. — Мне же спокойнее».

Игорь наугад выбрал шкаф с торчащим ключом и открыл его. В нем было пусто, только внизу воняли чьи-то носки столетней давности.

— Это Вовчика шкафчик, — бросил кто-то.

Игорь испуганно вскинул голову, но на него никто не смотрел. Как будто помстилось… На всякий случай он перешел к другому шкафчику. Открыл его. Сей оказался девственно пуст, никаких дедовских носков или другой потной рванины. Игорь помедлил, ожидая, что сейчас ему скажут, что это Славика шкафчик, а потом к следующему — это Мишкин шкафчик, и так далее, пока он не испробует все шкафчики. Знаем, читали. Но никто в его сторону больше не вякал, и Игорь немного расслабился. Стянул одежду, переоделся в кимоно. Как надевать кимоно, ему вчера показал отец. И не успокоился, пока Игорь не запомнил. Потом Игорь натянул кеды, обвязал ключ от шкафчика вокруг запястья и выпрямился.

И вот стоит он посреди раздевалки, в своих чудовищных кедах-освободите-лыжню, в кимоно, подпоясанный, с красными пятнами на щеках от смущения, с двумя торчащими пучками волос после дождя. О букетах на голове он, кстати, не догадывался. Тут не дамская комната, зеркалами не увешано. Висит одно на выходе, но до него далеко. Постепенно ребята стали к нему оборачиваться: сначала один, потом ближайшие, потом все без исключения. В раздевалке установилась глобальная тишина, и Игорь обнаружил себя в центре внимания. Все пялились на него. Гнетущее молчание затягивалось. Кто-то в толпе пробормотал:

— Кого-то мне напоминает… Из цирка же!

В дальнем углу кто-то начал хихикать. Хихиканье распространилось молниеносно, как пламя, и через секунду раздевалку наполнил громовой хохот. Он, этот хохот, накатывал со всех сторон, как армия орков. Впоследствии Игорь часто удивлялся, как ему удалось сохранить себя на месте в этот момент и не удрать.

Он продолжал стоять, тупо пялясь в пол, становясь кумачовым. Он понятия не имел, с хрена ли всем весело. Даже если он в чем-то налажал — он что, супердзюдоист? Откуда ему знать все их долбаные правила? Долбаный Ирек Римович ничего ему не объяснил, просто спровадил переодеваться. Сейчас Игорь был самым несчастным человеком на земле. И впервые он испытал жгучую ненависть к родителям. Они заставляли его сюда прийти, а когда он начал сопротивляться, они вынудили его своими манипуляторскими замашками. Он ненавидел эту комнату, эту раздевалку, он ненавидел это гогочущее стадо обезьян вокруг себя, которые только что не бросаются в него шкурками от бананов.

Но больше всего он ненавидел себя самого. Он ненавидел свою беспомощность, он ненавидел тот факт, что он такой. Он не смог дать отпор родителям, когда у него был шанс. Он не смог настоять на нормальных кедах. Он не смог смотреть прямо в лицо изгалявшейся толпе в раздевалке. Он не смог подойти к тренеру, вежливо послать того на хрен, и гордо удалиться.

Парни ржали, а Игорь прилагал усилия, чтобы не зареветь. Такая вот она, юность.

— Чувак, ты ж настоящий Петрушка! — гоготнул один из парней — повыше и постарше остальных. — Реально, Петрушка.

Новый взрыв хохота. Игорь ожидал еще издевок, но вместо этого высокий парень подошел к нему и протянул руку.

— Борян, — представился он.

— Игорь… — промямлил Игорь и с опаской пожал руку, ожидая какого угодно подвоха. Но подвоха не случилось, пожатие парня было крепким и дружеским.

— Игорь-Петрушка! — противно захихикал один из когорты. Внешность у чувака была такой же мерзкой, как и его хихиканье.

— Ты-то чего ржешь, Лесной Орел, — обернулся Борян, и все снова засмеялись. — Сам в зеркале себя видел?

Борян вновь оглядел Игоря, потом кивнул на ключ от шкафчика, который Игорь обвязал вокруг запястья. Игорь то ли видел где-то, что так нужно делать, то ли читал.

— На руку не вешай, — предупредил он. — Поранишься как нефиг делать. Или пацанов поранишь. Тут не бассейн.

— На ногу повесь, и в кед сунь, там у тебя места дофига, в кедах, — выкрикнул вихрастый мальчишка, и снова раздалось добродушное гы-гы.

Игорь послушно стал перевешивать ключ на лодыжку, однако Борян со смехом его остановил.

— Не слушай его. Это Васек, он хохол.

— Белорус я! — выкрикнул Васек.

— Один хрен майдановец, — отмахнулся Борян. Потом объяснил Игорю:— На матах все равно обувь снять нужно. А будет ключ на ноге висеть, то стопудово травма. Тренер кричит, что скоро шкафчики поменяют, будем магнитными браслетами открывать. Но когда поменяют, хрен знает, а пока — голимый зашквар. Там в зале крючки есть, туда ключи вешаем. Только номер свой запомни, чтобы чужой не взять и не облажаться. А то подумают, что ты крыса. Тогда побьют. И будут правы. — Он ободряюще подмигнул. — Но крыс у нас нет, так-то. И камеры стоят, вон в углу.

Он кивнул на камеру. Игорь послушно посмотрел в том направлении, чтобы удостовериться.

В раздевалку юркнул тренер, Ирек Римович.

— Бойцы, харе развлекаться! — рявкнул он. — Живо на разминку, время пошло.

Дзюдоисты гурьбой повалили мимо Игоря. Он же продолжал стоять, оболваненный и несчастный. Кто-то ободряюще хлопнул его по плечу, и он едва не взвыл. Последним мимо прошел тот мерзкий пацан, которого Борян назвал Лесным Орлом.

— Петрушка, хе-хе! — осклабился пацан.

И все исчезли. Игорь секунду раздумывал, не начать ли вновь переодеваться. Скажет дома, что передумал. А потом? Батя, чего доброго, возьмет Игоря за руку и приведет сюда силком. Под веселое гиканье пацанов. Так что Игорь вздохнул и обреченно потопал вслед за всеми.

Пацаны выстроились в шеренгу по росту. Ирек Римович указал Игорю его место в ряду. Все произошло так быстро, что Игорь не успел оглядеться, чтобы найти упомянутые крючки и повесить ключ от шкафчика. А спросить постеснялся. Сжал ключ в кулаке и втиснулся между двумя ребятами в кимоно.

Тренер поклонился, пацаны поклонились в ответ. И Игорь поклонился, куда же деваться теперь.

— Для новеньких, еще раз, — объявил тренер. — Зовут меня Ирек Римович. Если трудно запомнить, можно просто «тренер».

— Ирек Имович, тренер, — стебанулся кто-то в строю, и послышались смешки.

— Отставить смех! — беззлобно бросил тренер. — На пра-во! Десять кругов по залу.

Все двинули трусцой по периметру. Игорь, у которого с бегом всегда были проблемы, пребывал в таком стрессовом состоянии, что даже не запыхался в этот раз. Хотя отмахали они как минимум километр. Он бежал, сосредоточенно глядя в спину бегущего впереди пацана, опасаясь, что бежит недостаточно быстро, и позади бегущий пацан вот-вот наступит ему на пятку, или пнет под зад, сжимал ключи в кулаке изо всех сил и проклинал существование.

Набегавшись, сняли обувь, зашли на ковер. Пацаны разбились на пары для спарринга, Игорь озирался. К нему подошел тренер.

— Первую неделю не тренируешься, — сообщил он. — А то и две, как пойдет. Научись падать. Покажу один раз, запоминай. Кувырок через голову. — Ирек Римович бросился на ковер, совершил быстрый кульбит и вновь встал на ноги, как солдатик. — Запомнил? Кувырок через плечо! — Еще один стремительный кульбит, от которого у Игоря заныло под ложечкой. — Запомнил? Кувырок назад. Запомнил? Отрабатывай.

Около часа Игорь валтузился на матах туда-сюда, по выделенной специально для него условной дорожке, отрабатывая кувырки. Сначала — коряво и зажато, чуть позже — уже увереннее. Периодически ребята в запале борьбы выскакивали на перешеек, по которому Игорь кувыркался. Так что ему приходилось держать дополнительный прицел, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги. Ключ он по-прежнему сжимал в кулаке, и вскоре это заметил тренер.

Тот приблизился быстрым шагом.

— Что в кулаке?

Игорь виновато разжал кулак. За это время он успел поранить ладонь, и теперь из небольшой ранки просочились первые капли крови.

— У нас ключи на крючки вешают, Мещеряков, ты чего, вчера родился? — презрительно буркнул тренер. — Вон крючки, иди и повесь.

«А кто мне об этом должен был сказать? — психовал Игорь про себя, направляясь к крючкам. — Борян? Так-то ты у нас тренер хренов. Правильно кто-то в строю постебался, реально Имович, по-другому не скажешь».

Больше его не дергали в тот день. Тренер разрешил до конца тренировки посидеть на лавочке, понаблюдать за народом, что Игорь с удовольствием и сделал. Наблюдать он любил, таки да! Пассивно. И осмысливать. Как, например, сейчас он осмыслил, насколько вся эта атмосфера ему чужда. Теперь у него есть аргументы для спора с предками. Тренер — дебил. Даже про крючки не сказал, и Игорь поранил руку ключами.

Когда весь этот ад подошел к концу, и тренер спросил Игоря, понравилось ли ему, Игорь ожесточенно закивал. Угу, понравилось. Базара ноль, как тут может не понравиться, он просто в дичайшем восторге до конца жизни. И тут же — юрк в раздевалку. Ну вас нафиг с вашим дзюдо.

Игорь переоделся метеором и ринулся наружу, пока до него опять кто-нибудь не докопался. Или на вторую смену не оставили, раз, говорит, ему так понравилось. Он перевел дух, лишь очутившись на приличном расстоянии от дворца спорта. Дождь закончился, на лужах посверкивало тусклое, заходящее солнце. Лица прохожих оживились, подобрели. Щебетали вечерние птицы. На дорогах образовались плотные пробки — как всегда во время или после дождя. Из многих салонов доносилась музыка.

Жизнь налаживалась.

— Петрушка, э-ба-на! Петрушка гребаный! Ты где выступал, Петрушка?! Где твой цирк, Петрушка, пропил чтоле?

Игорь вздрогнул и, вжав голову в плечи, обернулся. Позади наличествовал злобный Лесной Орел и строил злобные гримасы.

— Петрушка! Петрушка! — долдонил тот, как дебил.

Игорь пораскинул мозгами и посчитал, что игнор в данной ситуации — самая верная тактика. Сейчас этот хрен моржовый пообзывается малек и отвалит. Видя, что Игорь не ведется на обзывания, он должен потерять интерес и пойти поискать что-нибудь другое. Игорь возобновил свой путь, жалея, что у него нет наушников.

Но преследователь не отваливал. Лесной Орел был предводителем местных докапывальщиков. Он вобрал в себя их всех, стал глашатаем, Дартом Вейдером докапывальщиков.

— Петрушка! Петрушка! — глаголил кретин, волочась следом на некотором расстоянии, как использованный презерватив. — Петрушка, где цирк? Цирк уехал, Петрушки остались! Петрушка, че? Забыли Петрушку, Петрушка плачет. Петрушка, че!

Игорю с ужасом показалось, что этот нетопырь читает рэп. Он психанул. Он тоже не железный. Особенно сегодня, начиная с попыток спастись от дождя и заканчивая саднящей болью в ладони. Он резко обернулся:

— А ты — Лесной Орел! — рявкнул он. — Лесной Орел, че! Лесной Орел, че! Орлы улетели, птенцов растеряли.

Его противник молниеносно обратился в Голлума. У него и так лицо было, мягко сказать, неказистым. А теперь стало вовсе безобразным. Зубы обнажились, глаза выкатились, разве что слюна не закапала. Сейчас он завопит «Моя прелесть пропала!», испуганно подумал Игорь.

— Еще раз скажешь, убью тебя, понял?! — вместо этого завопил тот. — Подкараулю и убью, понял?! Под машину толкну, понял?! Че ты, понял?! Кирпич с крыши сброшу, понял?! Наркоманов подговорю, они тебя грохнут, понял?! Че ты, понял?!

Похоже, опять какой-то рэп. Игорь поежился и понял. Такие, как Лесной Орел, не клюют. Они кусаются, поэтому — лесные. Борян знает толк в прозвищах. А ему, Игорю, на сегодня — сверхдостаточно. Он молча развернулся, стиснул зубы и двинул в сторону дома. Он лишь надеялся, что Орел не оглоушит его сзади палкой, не бросит камень и не ткнет ножиком или спицей какой-нибудь.

То ли ему по пути было, то ли развлечения ради, но тащился Лесной Орел за ним добрых два квартала. И не просто тащился, но и читал во всеуслышание свой идиотский рэп про Петрушку, попутно злобствуя и гримасничая. В общем, привлекал как мог народ и собак со всех окраин. Игоря поразило, что прохожие пялились почему-то именно на него, на Игоря. Хотя главный неадекватыш и гвоздь сезона безобразничал сзади.

Потом внезапно — тишина. Лесной отвалил. Может, двинул своей дорогой, а может, подустал просто. Или засек новую цель — другого Петрушку или Арлекина, или кота какого-нибудь, и резко переключился. А то и машина сбила. Или кирпич упал с крыши. В любом случае, Игорь не горел выяснять, куда тот делся.

В тот день Игорь видел Лесного Орла в первый и последний раз. Спасибо судьбе хоть за эту милость. И не потому так случилось, что Игорь бросил спортивную секцию. Отнюдь! Наоборот, Лесной сам бросил. Ушел домой и больше не явился. Как-то раз Игорь случайно услышал в раздевалке, пацаны обсуждали кого-то из секции. Этого кого-то из их секции избил батя до свинячьего визга. Потом милиция, органы опеки, суд, все дела. Избитый крендель — в больнице. Игорю нравилось думать, что этим «кем-то» мог быть Лесной, но наверняка он не знал. Борян, к примеру, тоже вскорости перестал посещать тренировки. Вообще, мало кто из ребят держался хотя бы год, только самые целеустремленные фанаты. Все менялось с взрослением, появлялись новые увлечения, новые цели, новые проблемы. Клиповое мышление равно клиповая жизнь. Игорь же оставался старожилом поневоле. Он ненавидел этот статус.

В тот вечер он все-таки устроил дома истерику, но метаться было поздно. Предки выслушали его: папа — озадаченно, мама — без эмоций. Они даже покивали головами, а отец в довесок почесал в затылке. А потом выдал то, о чем Игорь должен был и сам догадаться:

— Ну слушай, Игорюня, я ж на месяц абонемент оплатил. Деньги не вернуть уже, как-то стремно получится, если ты сейчас бросишь. Ты даже не попробовал! Что такое — один день! Ты походи месяц, потом порешаем. Втянешься по-любому. Потом еще спасибо скажешь.

Несмотря на то, что Борис быстро выбыл из строя, да и Лесной Орел пропал, прозвище прицепилось к Игорю намертво. Порой ему казалось, что пацаны и не знают его настоящего имени. И тренер не знает. Тренер звал его по фамилии. Остальные — исключительно «Петрушкой». Часто — вариативно. Петро. Или Петруня. Петраковский. Петрусевич. Петрарка. Петенька. Изгалялись, как могли. Стоило Игорю подумать, что прозвище может перекочевать в школу, как его начинало трясти мелкой сыпью, как карманную собачку. Город-то небольшой. Кто-то кого-то знает, пацаны болтают, то-се. Он и так в школе не на хорошем счету среди учеников. А если узнают про «Петрушку», ему конец. Зачмырят. И что ему тогда, стреляться? Или школу менять?

Так он и шагал по тонкому льду. Ведь когда прошел первый месяц, то конечно же, ничего не изменилось. Отец молчком оплатил новый абонемент и поставил Игоря перед фактом. Ты ведь привык уже, Игорюнь! Ну вот и молоток, потом еще спасибо скажешь.