Цветок

— Поднимайся! Как ты мог так напиться?!

Она оббила все ладони о его спину, но суженный, валяющийся на голой земле в обнимку с неразложенной палаткой, просыпаться не желал. Девушка, смотря на его умиротворённое лицо, почувствовала, что их любовь налетела на камни и, обратившись в щепки, пошла ко дну.

Элина тяжело вздохнула, окинув взглядом огромную, роскошную некогда поляну у леса, испещрённую язвами палаток. На нежном травянистом теле остались страшные раны: все они покрылись мерзкой болезненной коркой пепла, кроме одной, продолжавшей пульсировать алыми всполохами угольков. У почти задохнувшегося костра сидела тройка парней, двое из которых насмешливо косились на неё. Лина, столкнувшись взглядом с их пьяными глазами, с отвращением отвернулась. Для них она сейчас, наверное, до неприличия трезвая.

Сейчас её тошнило от всех: от пьяных девушек, посапывающих в палатках, от их молодых людей, которые в большинстве своём не доползли до койки. И от Никиты, оказавшегося в числе последних.

Девушка гневно повела плечиком, задумчиво посмотрела в дымчато-серое, пасмурное небо без единой звезды и, резко встав с всё ещё тёплой земли, зашагала в сторону леса. Сейчас ей невероятно хотелось побыть одной.

— Эй, ты куда? — недоумённо спросил один из парней у костра, кажется, Егор. — Ночь же, заблудишься.

Она обернулась через плечо, печально улыбнувшись.

— Пойду хоть цветок папоротника поищу. Раз в любви не везёт, может, клад найду? Иван Купала всё-таки.

Лина спиной почувствовала дружное трио взглядов. Один из компании что-то сказал, потом зашептались все. Обсуждают, как же иначе.

Лес встретил её несколько настороженно, будто присматривался: не вандал ли она, как некоторые? Нет, не такая.

Девушка глубоко вдохнула слегка влажный воздух, в котором витали чарующие ароматы берёз и каких-то трав. Она подняла лицо к небу: сквозь ситец тёмных листьев оно, безрадостное, выглядело на удивление потрясающе. Казалось, невесомая глыба висит над землёй, казалось, падёт сейчас от этой гнетущей мощи атлант, подпирающий небосвод, и раздавит огромная дымчато-серая ступня людишек-муравьёв, вяло ползающих по поляне у леса.

Резкий, неестественный звук пронзил тишину — девушка испуганно обернулась. В метрах сорока, меж мерцающих белизной берёз стояли парни, сидевшие раньше у костра. Один из них поднимался с земли, видимо, он споткнулся и упал.

Нежданные преследователи застыли. Осознав, что обнаружены, они посмотрели прямо на девушку и очень нехорошо улыбнулись.

Её душа вздрогнула от укола в сердце — Элина стразу поняла, что к чему.

"Чёрт, как я сразу не поняла? — лихорадочно думала она, пятясь назад. — Я же сама невольно спровоцировала их!.. Одному отказала в постели, с другим не захотела встречаться, что, в общем-то, одно и то же. Егор… Он в любви мне признавался, ухаживал…От него не ожидала, правда, но я же его совсем не знаю! Вот дура, зачем ушла!"

Лина бросилась бежать. Сердце, казалось, силилось обогнать её, истерично стучась в грудь и спину. Преследователи тоже кинулись за ней, ломая на пути ветки, которые пытались, наверное, спасти девушку.

Она бежала так быстро, как только могла. На языке осел неприятный, горький запах травы и листьев. Он, подобно песку, забивал рот, нос, лёгкие… Мешал дышать, заставляя обречённо отрывать куски воздуха от громадного тяжёлого неба, сжавшего в стальные объятья этот проклятый лес.

Она ни разу не споткнулась. Преследователи же, неповоротливые, заторможенные, постоянно цеплялись за ветки и травянистые холмики, падали, ругаясь на всю округу… Но это не спасло девушку.

Кто-то схватил её за запястье и резко дёрнул на себя. Лина споткнулась и упала, вскрикнув от боли и страха. Смрадная волна алкоголя и пота прижала девушку к холодной, но свежей земле крепче, чем тот, кто упал следом на неё.

Лина не успела даже закричать, как его широкая ладонь жёстко накрыла рот. Лишь приглушённый писк прорвался сквозь его пахнущие рыбой пальцы.

— Я второй, — хохотнул тот, чьего имени Лина не знала.

Она всеми силами пыталась вырваться: колотила парня руками, пиналась, надеясь попасть по тому самому месту. Но тут другой мерзкий тип схватил её за запястья и прижал их к земле своей мокрой от возбуждения ладонью. Второй он заткнул рот девушки, чтобы у другого преследователя руки были свободны.

Лина окончательно поняла, что пропала. Слёзы злобы и бессилия прочертили пыльные тропинки по щекам. Она ничего не могла сделать против этих мерзавцев!..

На поляну из-за кустов вылетел запыхавшийся Егор, видимо, отставший от своих. Ещё один!..

Но ничего не успело произойти. По всем деревьям и людям как будто прошёл невидимый разряд. Лес, безмолвно наблюдавший, грозно зашумел на протяжной, устрашающей ноте. Казалось, огромный, древний великан, кряхтя от непривычки, поднимается со своей зелёной постели… В сотни раз тяжелей небосвода прогремел его голос, обрушившийся на неудавшихся насильников.

— Святотатство!

Парни вздрогнули и ошеломлённо попятились. Девушка тут же вывернулась из их ослабевших рук и откатилась в сторону, освобождаясь. Но они будто и не заметили этого.

— Мне кажется, или деревья переходят с места на место? — вдруг выдохнул севшим голосом Егор.

Лина, не обращая внимания на странности вокруг, бросилась бежать. В этот раз они не преследовали её, а наоборот, сами кинулись прямиком из леса… Но испуганная девушка не замечала этого, продолжая бежать, не разбирая дороги.

Берёзы, казалось, стали прижиматься друг к другу всё тесней и тесней, не давая ей прохода. Все они были теперь какие-то маленькие, почти в её рост. Девушка с трудом проходила сквозь них, но гибкие ветви молодняка не царапали, а наоборот, достаточно нежно касались девичьей кожи.

Когда берёзовая волна осталась за спиной, перед её взглядом раскинулось озеро, объятое со всех сторон зарослями бело-фиолетовых цветов Иван-да-Марьи. Девушка осторожно спустилась с пригорка в большую низину, скрытую от ненужных глаз лесом.

Лина коснулась цветов пальцами и тут же обессилено рухнула в них, сжавшись в комочек и спрятав лицо в ладони. Хрупкие плечики дрожали под тонкой защитой футболки от холода и ужаса, пережитого Линой.

Слёзы невольно выступили на глазах. Просачиваясь сквозь пальцы, они падали на мокрую траву и землю. Рыдания, наконец-то вырвавшиеся наружу, больше похожие на скулёж, трясли её слабое тело, как в лихорадке...

Что-то тёплое как будто коснулось шеи — девушка застыла. Неужели, всё напрасно?..

Лина медленно подняла голову и встретилась со светло-серыми, почти белыми глазами, разрисованными фиолетовыми, неестественными прожилками-ниточками. Красивое лицо девушки, их обладательницы, выражало сочувствие. Её полные губы ласково улыбались.

— Бедная моя девочка...

Она положила тёплые ладони на плечи Лины, заставляя ту невольно подняться и сесть. Незнакомка провела ладонью по её заплаканному лицу и спутанными волосам с необъяснимой нежностью, успокаивая.

Что-то нестерпимо горячее коснулось спины, чьё-то невыносимо жаркое дыхание резануло по шее, пустив волну мурашек по коже. Крепкие мужские руки обвились вокруг талии Лины, а полные губы, как у красавцы напротив, невесомо поцеловали плечо, запылавшее подобно маленькому пожару. Девушка не знала, сопротивляться или нет. Светлоглазая красавица тоже обняла её, и в этих двойных объятьях, женских и мужских, она почувствовала себя впервые настолько защищённой и умиротворённой, как никогда до этого...

Пару минут она, застывшая, не могла определиться в своих желаниях. И, вдруг приняв решение, Лина отстранила девушку и, не размыкая мужских объятий, повернулась к нему.

Они были близнецами. Только глаза у него были другие, густо-фиолетовые, с серыми ниточками-прожилками...

Он был так близко, что Лина чувствовала шёпот его дыхания на своей коже. Чувствовала, как спокойно и завораживающе бьётся сердце в широкой, по-настоящему мужской груди. Коснувшись кончиками пальцев его пухлых губ, она качнулась им навстречу. Из головы вылетели все ужасы ночи, оставляя только влажный холодный воздух и горячие руки этого мужчины.

Он, словно ожидая этого, потянул её на себя. Лина, парализованная его невероятно настойчивым, порабощающем сердце поцелуем, затрепетала, почувствовав горячие, сухие пальцы под футболкой...

Он опрокинул её на мокрую землю, но она не почувствовала холода. Всё тело пылало от его прикосновений, дыхания на шее и поцелуев. Казалось, ещё чуть-чуть и она взорвётся, хотя всё только начиналось. Его пальцы обожгли спину, подбираясь к застёжке бюстгальтера...

— Ванюш, а ты меня не забыл?

Смеющийся, но от этого не менее очаровательный голос девушки-близнеца разбил трепет момента. Лина вспомнила о том, что они здесь не одни.

— А ты что, ревнуешь?

Его голос был глубоким, мягко проникающим в сердце. Лина отчуждённо наблюдала, как он, продолжая нависать над ней, властно притянул к себе сестру и...

Поцеловал её.

Что-то внутри разбилось, она резко пришла в себя. Лина ошеломлённо смотрела, как двое близнецов, забыв о морали и тысячелетних правилах, с упоением, будто ничего прекрасней в мире нет, целуют друг друга!..

От этой неестественно симметричной красоты она, приподнявшись, попыталась отползти. Но как бы ни так. Мужчина, чуть наклонившись, жёстко схватил её за горло, не давая убежать.

Лина почувствовала, что из огня попала в полымя, глядя на неестественный, противоречащий самой природе поцелуй близнецов. Красавица, совершенно не стесняясь свидетеля, ласкала торс брата. Её пальцы опускались всё ниже и ниже, вот они поддели резинку полу-шорт, полу-бридж...

— Хва..! — попыталась прекратить всё это Лина, но мужская рука на шее только сильнее сдавила горло, заставив её взвизгнуть от нехватки кислорода.

Она забилась под мужчиной, словно раненная птица. Ночные тени заплясали вокруг, становясь гуще, темнее и опаснее. Лина чувствовала, что они живые, что стоит ей только потерять сознание, как тёмно-зелёные сгустки растерзают её хрупкое тело.

Перед глазами вспыхивали разноцветные круги и исчезали, пожирая друг друга…

— Тссс!..

Горячие пальцы ослабили хватку — Лина судорожно вдохнула. Разноцветные круги и голодные тени рассеялись, и она увидела, как девушка-близнец мягко отводит руку брата в сторону.

— Нежнее, она человек. Помнишь?

Мужчина вновь жадно поцеловал сестру, словно не мог себя сдерживать.

— Я скучал по тебе.

Он крепко обнял её, будто не видел тысячу лет. Казалось, ещё чуть-чуть и из его глаз на загорелые плечи сестры хлынут слёзы.

— Я тоже.

Её шёпот был настолько пронзителен, что казалось, расколол небо. Но нет, он только добрался до сердца Лины.

Она забыла, что это брат с сестрой. В их жестах и молчании было столько неожиданной нежности и любви, что они поразили её воображение. Если и существовала в мире вечная любовь, то это была она. В их судорожно согнутых пальцах, в крепких до боли объятьях. Близнецы в этот момент, наверное, желали, как в чреве своей матери, навечно слиться в единое целое…

Лина смотрела на них бесконечно долго. Скорее всего, ей и самой хотелось быть такой же нескончаемо влюблённой и счастливой. Чтобы единственный суженный любил её также сильно, как эти близнецы любят друг друга.

Это стало единственным желанием. Невероятно сильным, порабощающим разум.

Близнецы вспыхнули ярким, огненным светом, вскрикнув от неожиданности. Их объятия разомкнулись, а меж ними с ужасающей скоростью из земли вырвался стебель папоротника. Он, объятый золотыми искрами, с внутренним наслаждением расправил листья-пальчики, выгнул сочно-зелёную спинку. Следом за ним из холодной мокрой земли под лунный свет выскользнул второй стебелёк. Он был тонок и изящен, в нём не было ничего от предыдущего. Ещё секунда — и на вершине его вспыхнул рыже-алый бутон. Ещё мгновение — и цветок раскрылся, озарив низину и тёмные воды озера закатным заревом. Все травы, все деревья замерли в благоговении перед своим единственным владыкой.

— Раз в тринадцать лет, — зашептала девушка-близнец, — цветок папоротника выбирает человека, который может завладеть им. Раз в тринадцать лет Иван-да-Марья вновь становятся людьми, чтобы защищать это сокровище в наказание за свою преступную любовь. Если человек испугается, если человек откажется от цветка, Иван да Марья должны до утра оберегать его от нечистой силы, пока не упадёт на землю последний лепесток и не иссякнет волшебство.

Близнецы пристально смотрели на девушку, стараясь, проникнуть в её помыслы и желания. И, видимо, им это удалось.

— Мы отдадим тебе его, — выдохнул мужчина, заставив Лину вздрогнуть, — но ты должна очистить имя и честь свою, познав прелесть мести.

Он усмехнулся, чуть прикрыв глаза, заставив вспомнить о том, что произошло этой ночью. Предательство, ужас, сковывающий тело, вспотевшие от возбуждения ладони, пахнущие рыбой…

Лина передёрнулась. Чувства как будто обострились, невероятный по силе гнев захлестнул её с головой.

— Мы поможем тебе… — прошипела ей на ухо девушка-близнец, непонятно как оказавшаяся за спиной.

Мир померк… И вспыхнул заново!

…их голоса она слышала из-под воды. То ли они кричали, то ли слух её стал до невозможности острым.

— Что за бред?! Деревья двигаются, как же! Что ты курил, придурок?!

— Они двигались!

— Да мы из-за тебя эту цацу упустили! Такая возможность!

— Эй, парни, а вдруг она на нас теперь заявление накатает?

— Так вам и надо, идиоты. Я вам сразу говорил, что не стоит этого делать.

— Да она тебя тоже видела, если что. Так что ты первый по статье пойдёшь!

— Какие же вы!.. Как я раньше мог думать, что мы друзья?

…надоело это слушать! Вода взбурлила, и река выплеснула её на берег. Вслед за обнажённой светловолосой красавицей вышли из бунтующей реки двое близнецов, чуть менее прекрасных, чем она.

Парни на поляне застыли, парализованные. Они заблудились в лесу, свернув от лагеря чуть влево и выйдя к реке. До людей около километра: никто ничего не услышит.

Прекрасная, словно языческая богиня, она притянула к себе одного из горе насильников. В его глазах метался первобытный ужас и ничего кроме этого.

Поцелуй был жёстким, но до умопомрачения шикарным. Впервые в жизни она чувствовала себя вправе быть жестокой. Быть главной. А потому, когда он упал на мокрую траву от её лёгкого толчка, в ней зажглось дикое желание властвовать. Животное внутри рвало и метало, жаждая удовлетворения.

Она впилась зубами в его плечо, садясь сверху, и тут же выгнулась от боли и предвкушения экстаза. Слизнув с губ капли крови своей жертвы, она начала двигаться, не отрывая взгляда от его глаз.

С каждым новым толчком наслаждение в них вытравливало первобытный ужас. Пара минут — и нет страха. Есть только одно мокрое, вспотевшее от возбуждения животное, скинувшее девушку под себя и равномерно вдалбливающее её в холодную землю.

Она кричала от такого же животного наслаждения, хотя ей хотелось смеяться от восторга. Но она только громче и чувственнее стонала, заставляя парня рычать от возбуждения и ускоряться снова и снова.

Девушка выгнулась, запрокинув голову назад. Она видела ещё две пары, раздираемые изнутри своими животными. Её взгляд зацепился за Егора, над которым нависала девушка-близнец. Они страстно целовали друг друга, его руки жадно ласкали её бёдра. Она оторвалась от него на мгновение, чтобы опуститься сверху, и тут же вновь набросилась на него.

В этот краткий миг девушка встретилась взглядом с ним, но глаза Егора почему-то были наполнены тоской и отчаянием. Что-то дрогнуло внутри неё на секунду и тут же растворилось. Ведь животное, управлявшее телом, желало насыщения.

Она без труда оттолкнула от себя обезумевшего от наслаждения парня и вновь села на него сверху. Прижав его руки к земле, чтобы он снова не скинул её, девушка доводила кричавшего от экстаза молодого человека до последнего пика. Ещё чуть-чуть, совсем немного…

Глубокий выдох триумфа, ужас и вопль боли, разлетевшийся по всей поляне.

Зверь внутри неё доволен — по внутренней стороне бёдер стекает кровь жертвы. Она всё так же держит руки парня… Вот закричал второй и следом третий. А она смотрит в глаза жертвы, которые начинают меркнуть и застывать стеклянной коркой. Вот они закрылись, но грудь пока ещё вздымается. Совсем скоро он умрёт.

И нет ничего слаще этого чувства.

***

Похороны оказались достаточно тоскливым мероприятием. Лишь разговор двух не самых приятных Лине девушек разбавлял всеобщее горе и уныние.

— Что всё-таки случилось?

— Говорят, в лес поехали на Иван Купала. Ну, ты же понимаешь, как всегда напиться. А потом они зачем-то ломанулись к реке, когда все на ногах уже стоять не могли.

— А дальше-то что?

— Да чёрт его знает… Но парням не позавидуешь. Ох, не зря они закрыты простынями по пояс.

— Та не томи ты уже!

— В общем… Этого у них нету… того самого. Будто животные у них те самые места подрали. У одного из них вообще сзади почти ничего не осталось, одни только кости тазовые. Но зато перед цел.

— Боже мой!

Процессия всё так же двигалась. До кладбища оставалось немного. Разговор продолжался: его не было слышно другим из-за рыданий родственников погибших.

— Вот тебе и боже. От потери крови умерли. Так-то!

— Уголовное дело хоть завели?

— Куда уж! Никаких следов чужого присутствия, говорят, не убийство. Хотя, может, скрывают, чтобы замять дело… Сказали, несчастный случай.

— Ага, как же… — шёпот прервался, чтобы тут же возобновиться с новой силой. — Подожди, а это кто? Девушка одного из них? Красивая…

— Да ты что! Какая девушка! Неужели не знаешь её? Главная красотка с первого курса, куда уж им до неё. Она их всех по очереди отшила.

— Но тогда почему она плачет?

— Да чёрт её знает. Может, жалко. А вообще, с ней тоже той ночью фигня какая-то случилась.

— Это что же?

— Говорят, клад она какой-то нашла у местного озера. Шестнадцатый век! Похоже, следующие десять лет она может не работать. Вот дурак Никита, что напился в тот вечер. Она его сразу же после этого бросила. Видно, денег на него пожалела.

— Что за Никита? Симпатичный?

— А то, потом познакомлю…

Лина удивлённо прикоснулась ледяными пальцами к лицу. И правда, из глаз, будто сами собой, катились слёзы. Она хотела уже вытащить платок из кармана чёрной ветровки, но вовремя опомнилась. Нет, не место и не время. А слёзы… Пусть себе текут.

Люди, они такие жестокие, ни капли сочувствия. Правда, она сама тоже хороша. «Клад какой-то нашла, шестнадцатый век!». А какой в кладе смысл, если в ту роковую ночь погиб тот самый суженный, предназначенный судьбой? Если она сама из-за своей чёртовой глупости, из-за мимолётной жажды отмщения погубила его?..

Родственники погибших плакали у довольно быстро закопанных могил. Четверо мужчин в тёмно-синей форме отлаженными действиями устанавливали памятники с именами и датами смерти, но без фотографий. Было видно, что они не в первый раз провожают в последний путь людей за звонкую монету.

Лина отвела от них взгляд, так как ничего интересного в их действиях не было. И в следующую секунду её будто парализовало, когда она увидела чуть в стороне от всех молодого, лет двадцати шести человека, одетого во всё чёрное. Чёрные волосы, чёрные, подобные бездонному омуту глаза, ни на что не реагирующие. Бледная, белая кожа на худом и усталом лице в середине лета резко выделяла его среди унылой процессии. И этот чёрный плащ, а может быть пальто… Сегодня, конечно, было прохладно и пасмурно, сама Лина не в майке, но одеваться так — не слишком ли?

«Живой мертвец», как окрестила его девушка, смотрел в сторону трёх могил, никуда не поворачиваясь, ни на кого не обращая внимания. Казалось, что его чубы изредка вздрагивали, будто он хотел что-то прошептать, но у него никак не получалось.

Лина чуть не подскочила на месте, когда он резко и как-то не естественно повернул голову на неё. Его ледяные, мёртвые глаза сфокусировались на ней и будто ожили. В них замерцал тёплый, уютный огонёк, заставивший Лину на мгновение расслабиться.

Придумала тут себе невесть что!

Однако мужчина, похоже, не желал восстанавливать своё реноме. Он изящно, словно скользкий змей, протиснулся сквозь утирающую слёзы толпу, в мгновение оказавшись около неё. Чтобы посмотреть ему в лицо, Лине пришлось задрать голову, слишком уж высокий он был, под метр девяносто, наверное…

В его чёрных глазах то и дело вспыхивали угольки любопытства.

— Я слышал, что убийцы возвращаются на место своего преступления, но чтобы они ходили на похороны своих жертв, — он усмехнулся. — Это так мило, не так ли?

Девушка поёжилась, стараясь, чтобы этот непонятный человек не заметил её замешательства.

— Кто вы? — выдавила из себя Лина, не узнав в стальных интонациях голоса саму себя.

— Как строго, — незнакомец улыбнулся, хитро прищурившись. — Я всего лишь скромный торговец смертью. Моя фирма занимается памятниками, венками на могилку, оградками и прочим. Вот, наблюдаю, как работают мои люди.

Он кивнул в сторону мужчин в униформе, даже не посмотрев на них.

— Меня зовут Глеб Дукс, — мужчина протянул ей широкую ладонь.

Девушка отрицательно покачала головой, уводя руки за спину.

— Элина.

Он вопросительно приподнял бровь и усмехнулся, опуская ладонь.

— Умная ты, ведьма, хотя и молоденькая совсем. Одобряю.

Она вскинулась, но мужчина тут же унял её пыл:

— Люди вокруг. Уймись.

С этими словами он повернулся в сторону своих работников, пристально наблюдая за ними. Лине оставалось только локти кусать от нетерпения. Было абсолютно не ясно, кто такой этот Глеб и как он узнал…

Когда невыносимая людская толпа разъехалась — кто по домам, кто на поминки — мужчина снова ожил.

— Вот и всё. В принципе, моя работа закончилась, — Глеб тяжело вздохнул, будто только что разгружал вагоны с кирпичами, и с любопытством посмотрел на Лину. — Давай, колись, ведьма, что у вас там за история с цветком папоротника произошла.

Девушка поперхнулась от неожиданности, вообще ничего не понимая.

Мужчина ещё раз хмыкнул.

— Отключай мозг, не то перегреется. Я всего лишь медиум, или как это там… Проводник душ? — он пожал плечами. — Мне некто Егор хуже базарной бабки всё растрепал, и я пришёл к закономерному выводу. Сам в похожей ситуации был.

Глеб зевнул, будто всё, что он говорил, было обыденным делом.

И вдруг Лина всхлипнула, не в силах больше молчать. Накипело. А поговорить об этом не с кем…

Через некоторое время Глеб присвистнул, вытаскивая из внутреннего кармана пальто пачку сигарет.

— Какая ты шустрая, однако, — он покачал головой. — Небось, цветок папоротника так и остался неиспользованным?

Прикуривая сигарету от рифлёной, красивой зажигалки, стоящей, наверное, как самолёт, он пытливо разглядывал личико девушки, напряжённо замершей. Было видно, что Лина не спешит раскрывать все тайны.

— Ну, не хочешь говорить, так и не надо, — в воздух устремились три ровных кольца из дыма, — я помочь хотел.

— А ты можешь? — тихо прошептала Лина, глядя на Глеба с неожиданной для неё самой надеждой.

— Совет могу дать, — он улыбнулся. — Цветок папоротника не только показывает путь к кладам. Он может исполнить единственное желание. Главное, правильно его загадать. Остальное — дело техники.

На этой ноте он бросил недокуренную сигарету на затоптанную траву и затушил её ботинком, поворачиваясь к выходу. Но не успел он сделать и пары шагов, как Лина окликнула его:

— А что же ты сам загадал? И почему вдруг мне решил помочь?

Глеб развернулся, продолжая идти к выходу спиной.

— Потому что я не знал, чего хочу, — он криво улыбнулся, словно пытался скрыть спазм боли, пронзивший тело. — И это сделало меня таким, какой я есть. Не соверши моей ошибки.

Через пару минут он исчез из поля зрения. Лина тряхнула головой и вытащила из кармана ветровки белый платок. Аккуратно потянув за уголки, она освободила из тканевого плена прекрасный цветок. Огненные блики заплясали на серебристых и каменных памятниках по всему кладбищу.

— Что ж… — задумчиво выдохнула она, присаживаясь около могилы Егора и перекладывая цветок к его фотографии в деревянной рамке, поставленной на время родственниками. — Я желаю, чтобы виновные в покушении на мою честь были наказаны, а невиновный вместе со мной, жертвой, был вознаграждён долгой счастливой жизнью.

Не успело последнее слово затихнуть, как цветок папоротника вспыхнул, расплескав свой огонь по всему кладбищу.

Мир вспыхнул, чтобы обратиться в ночь.

***

В воздухе пахло огнём и берёзовыми листьями, умирающими в голодной пасти костра. Сизый дым обнимал хрупкую девушку, оставляя на её губах лёгкий горький аромат.

Невыносимо громко стрекотали кузнечики, казалось, их миллионы вокруг.

Когда за спиной послышался приглушенный хруст неосторожно ломаемых веток, она обернулась. Парень, с тихой руганью вывалившийся на поляну, застыл, не веря своим глазам.

— Разве… Привиделось?

Егор замотал головой, пытаясь отогнать настойчивые видения. Похоже, он неплохо ударился головой, когда Вадим заехал ему по челюсти, как предателю.

Но девушка грустно улыбнулась и тяжело вздохнула, давая понять, что он не прав.

Егор понял всё и сразу.

— Что….с ними будет? — тихо спросил он, поёжившись от холода голодных сумерек и комаров, внезапно кинувшихся на него роем.

Лина поднялась, отряхнувшись, и ответила:

— Они получают по заслугам. В этот раз без меня.

Она пытливо посмотрела на него сквозь завесу ресниц.

— Правда, что ты меня любишь больше жизни?

Егор кивнул, опешив от неожиданного вопроса.

Лина улыбнулась и, сделав пару резких шагов, воскликнула:

— Так люби же меня вечно!

И властно поцеловала его, обвив шею парня руками и сжимая в ладони пылающий цветок папоротника, так и не покинувший свою любимую хозяйку…