Раздел четвертый. Вацетис (1873-1938)

Вацетис слева.

После Вооруженного восстания перешел на сторону большевиков и принял участие со своим полком в захвате штаба 12-й армии латышей, подчиненных Временному правительству в Валке. Как командир, формировал латышский стрелковый корпус. Предполагал создание двух латышских дивизий с кавалерией, артиллерией и различными техническими частями, которых стрелкам так не хватало в предыдущих боях. Считал, что корпус объединит всех служащих в российской армии латышей. К началу немецкого наступления формирование корпуса не произошло, и он был распущен.

Хоть Вацетис поддерживал большевиков, но в партии власти не состоял до конца жизни. Латышские стрелки эффективно использовались РККА в Гражданской войне. Вацетис руководил подавлением мятежа польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого, а затем подавлением левоэсеровского мятежа в Москве.

По записке Ленина Троцкому, Вацетис стал главнокомандующим РККА. С усилением конфликта в партии власти, Вацетис стал подвергаться значительному давлению. Так, он был снят с поста главнокомандующего и отозван в Москву. Только после личной встречи с Лениным, через несколько дней, восстановлен на должность главнокомандующего.

Военспец в генштабе, ставленник Сталина, Снесарев так охарактеризовал Вацетиса: «У него просто, он одет граждански, толстый, жирный. По акценту скорее напоминает чухну. Кругом него только латыши… русским духом не пахнет. Он ординарен до крайности, мысли его простоваты, разумны, если угодно, но и только. О русском народе он говорит с худо скрываемым презрением и повторяет, что ему нужна палка… Словом, ловкий инородец, взобравшийся наверх среди русского кладбища, ловко потрафивший власть имущим. В области Ген. Штаба в нем виден недоучка, а потому и дилетант, а еще более фантазер. На мой вопрос, сколько в Красной армии, он отвечает незнанием, но прибавляет, что к весне будет втрое больше, чем теперь. И этот неготовый, полуиспеченный специалист, вдобавок фантазер, стоит во главе всего дела. Какие же шансы?»

В 1919 году Вацетис был арестован по подозрению в измене.

В телеграмме Троцкому за подписью Дзержинского, Крестинского, Ленина и Склянского, арест объяснялся тем, что изобличенный и сознавшийся в предательстве офицер Доможиров дал показания, из которых вытекает, что Вацетис знал о военном заговоре. Решением Президиума ЦИК отвергается сам факт заговора, обвинения были сняты, он освобожден и назначен в распоряжение РВСР. Несмотря на снятие обвинений, на посту главнокомандующего восстановлен не был. Чувствуется рука Троцкого.

В 1937 году был арестован во второй раз. Обвинялся в том, что являлся агентом германской разведки, по заданию которой в период гражданской войны якобы осуществил ряд предательских действий, направленных на поражение Красной Армии. Будучи связан с латвийской разведкой, принял участие в создании фашистской шпионско-террористической латышской организации для борьбы с Советской властью.

Вацетис приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества и лишением воинского звания. Приговор приведен к исполнению на полигоне «Коммунарка». Так называемые признательные показания Вацетиса, о его антисоветской деятельности, являются вымышленными. Были получены от него в результате применения незаконных методов следствия. Бывший начальник ГУГБ НКВД Николаев, производивший допросы и пытки Вацетиса, был осужден за преступную деятельность в органах НКВД. Вацетис реабилитирован.

Вацетис считал, что: «Латышский стрелок остается латышским стрелком, а русский солдат остается русским солдатом. До сих пор русский народ не прошел той школы в целом, которую прошел латышский народ. Латышский народ в течение семи веков выковывался, ведя свою бедную жизнь под напором угнетения, материального и духовного, под палкой жестокосердных глумителей над человеческим достоинством баронов и их приспешников. Русское строевое командование в первую мировую войну сразу оценило значение латышей, которые своим знанием местности, развитием и грамотностью стояли гораздо выше русских. По своим боевым качествам латыши служили примером для русских солдат».

Ремарка И. А. Васильева: «В апреле поет тетерев. Каждое утро, едва выйдя из дому, слышу его песню. Издали, кажется, что кто-то бросает камешки по тонкому ледку: подпрыгивает камешек, и ледок булькает звонко и мелодично.

Я поднимаюсь на пригорок, за которым начинаются пролески, и выискиваю певца. Тетереву нужен простор. Он не прячется в чаще. Либо на самой вершине березы сидит, либо на чистом прикатанном поле, а то и на старой скирде сена. Человека замечает издали и близко не подпускает.

Я выбираю на вырубке пень, сажусь и слушаю. Право ж, зря тетеревиную песню называют бормотанием. Внятно и звучно поет эта птица. В солнечной листве берез звенят малые птахи, с неба сыплются трели жаворонков, за лесом в деревне рокочет трактор — утро полно звуков, но над всей весенней гармонией царствует песня тетерева. Уже не камешки чудятся на льду — вдохновенье и страсть певца захватывают тебя, ты весь во власти призывной песни птицы, и рождается желание идти на этот самозабвенный зов любви.

Что песня, что слово сильны чувством».