Раздел второй. Н. Островский (1904-1936)

Яркая страница в истории РККА — это короткая жизнь писателя, известного по роману «Как закалялась сталь».

Н.Островский.

Родился Николай в селе Вилия Острожского уезда Волынской губернии Российской империи в семье отставного унтер-офицера А. Островского и О. Островской, дочери переселенца из Чехии. Досрочно был принят в церковно-приходскую школу «по причине незаурядных способностей». Школу окончил в 9 лет, с похвальным листом. Вскоре после этого семья переехала в Шепетовку. Там Николай работал по найму: сначала на кухне вокзального ресторана, затем кубовщиком, рабочим материальных складов, подручным кочегара на электростанции. Сблизился с местными большевиками, во время немецкой оккупации, участвовал в подпольной деятельности, был связным Шепетовского ревкома. Одновременно учился в двухклассном, а затем высшем начальном училище.

Школьником старших классов, Николай воевал в кавалерийской бригаде Котовского Первой конной армии. Он писал: «Было так, что вместе с комсомольским билетом мы получили ружье и двести патронов». Запись в военном билете: «Вступил на службу в РККА добровольно».

За полтора месяца до перемирия, в 16 лет был тяжело ранен в спину, параллельно получив травму глаза, под Львовом, шрапнелью. Демобилизован, вернулся в Шепетовку. Командир части, в группе особого назначения, Пузыревский вспоминает: «Под моим командованием в этих частях был и… Островский… Молодой боец, с кипучей энергией, прекрасными способностями бойца-организатора. Упорно работая над собой, он быстро становится организатором комсомола в частях Красной Армии и населенных пунктах». Николай, в течение 2-х месяцев, лечился в Киевском военном госпитале, туда будущий писатель был доставлен с партией раненых красноармейцев с польского фронта. После излечения у него остался шрам над глазом и именно с этого ранения начались проблемы со зрением. «Демобилизован из 4-й Кавдивизии 1-ой Конной армии по состоянию здоровья», записано в его военном билете.

Впоследствии писатель вспоминал: «Когда наша 44-я стрелковая дивизия Щорса с бригадой Котовского разгромила петлюровцев и освободила Житомир, я много наслушался от бойцов о легендарном Котовском, пошел к нему в конную разведку. Нравилась мне разведка. Меня, как комсомольца, сделали политбойцом, чтецом, гармонистом. Был даже учителем по ликвидации неграмотности». В письме А. Жигиревой описал случай бытового насилия, где он был, уже, будучи лежачим инвалидом, вынужден с оружием вступиться за жену соседа по коридору коммунального жилья: «Это шкурники, жестокие люди, один из них отличался потому, что хорошо рубал головы, хорошо, не разбираясь за что. Это я могу говорить, так как сам участвовал в 1920 г. в усмирении 6-й дивизии, восставшей против Советов».

В 17 лет Николай с отличием окончил трудовую школу в Шепетовке. Уехал в Изяслав. Был сотрудником ЧК. В частях особого назначения участвовал в борьбе с бандитами. Вероятно, именно этот период, упомянут им в одном из писем к Л. Беренфус: «Не считайте меня, мой друг, за мальчика, который сидя, ничего не делая, вздумал разочароваться и мечтает о воздушных замках, идеальной свободе и равенстве и братстве. Порыв того желания — жить своей мечтой — бросил меня в армию в 1920 г., но я быстро понял, что душить кого-то — не значит защищать свободу, да и многое другое».

В 18 лет поступил в Киеве в электротехническое училище при Киевских железнодорожных мастерских. По окончании училища работал в пограничных с Польшей городах западной Украины — Берездове и Изяславе. В Берездове Николай сначала работал техником райкоммунхоза. Был политруком Всевобуча и бойцом частей особого назначения. В 1922 году некоторое время параллельно с учебой в электротехникуме участвовал в комсомольском строительстве железнодорожной ветки для подвоза дров в Киев, при этом сильно простудился, заболел тифом.

Проходил лечение на Бердянском курорте по рекомендации врачей. С этим периодом связаны, его исключительно важные для биографии, письма Л. Беренфус, младшей дочери профессора Беренфуса, главврача Бердянского курорта, где лечили Николая.

Некоторые биографы Островского данные письма приводят, с цензурными купюрами, тех фрагментов писем, где он сообщает адресату о малоизвестных фактах его биографии. О попытке в начале 1923 г. покончить с собой — застрелиться; о нахождении под арестом в Ревтрибунале, из-за невыполнения приказа командира; об участии в подавлении бунта военной части, впавшей в анархию шестой дивизии, при наступлении на Варшаву.

Позднее, пытаясь собрать затребованные документы, для направления на лечение, он с горечью пишет в письме А. Жигиревой: «Идиоты в ЧОК ВКП, при проведении партийной чистки, исключили из партии и сожгли мое личное партдело, где были документы о всей моей работе с 1919 г. в Красной Армии и ЧК. Сожгли как не взятые мною. Как же я мог взять его, партдело, когда лежу? Вот сволочи!».

Далее письмо Николая А. Жигиревой: «Потом Ревтрибунал и два месяца заключения, а потом ничего, кроме тоски, словно о дорогом, хорошем, потерянном безвозвратно. Я пробовал писать зарисовки из гражданской войны, из комсомольской жизни, описывал интересные события, типы. Однажды (в 1920 г.) пришлось побывать на встрече писателя Мстиславского с молодежью Киева. Мстиславский призывал участников встречи описывать героику гражданской войны и трудовых будней. Вот это, думаю, угодил в самую точку! Дай-ка, думаю, покажу свои сочинения! И после встречи попросил Мстиславского просмотреть мои записи. Он, в общем, их одобрил, но сделал ряд существенных замечаний по языку и манере письма, посоветовал учиться. Но тогда было не до учебы».

До конца жизни Николай был прикован к постели неизлечимой болезнью. По официальной версии, на состояние его здоровья сказалось ранение и тяжелые условия работы. Он ослеп. С конца 1930 года он, с помощью изобретенного им трафарета, начинает писать роман «Как закалялась сталь».

Перед смертью, Николай в своем письме от 1935 года, к комсомольцам аммиачного завода города Березники, пишет: «...Фашизм безнадежно попытается разгромить нашу страну. И вам, второму поколению комсомола, придется грудь с грудью столкнуться в последнем и решительном бою с этим проклятием человечества.… И когда надо будет взяться за оружие, то вы покроете себя неувядаемой славой и укрепите своими руками красные штандарты в Варшаве и Берлине, там, где мы не смогли их укрепить в 1920-м. Борьба продолжается...».

В 1935 году Николай был награжден орденом Ленина, и правительство СССР подарило ему дом в Сочи и квартиру в Москве на улице Горького (ныне квартира-музей Островского).

Ремарка И. А. Васильева: «В нашей деревне все избы в яблонях. Только яблоки с них невкусные, не всякое в рот возьмешь. Бабка Аксинья рассказала мне историю яблонь. Вернулись после войны солдатки с ребятами на пепелище, кое-как обстроились, а когда крыша над головой появилась, человек о красоте думать начинает — сад сажает. Но где в то время культурную яблоню было взять? Пошли в лес, накопали дичков. Дички на траншеях росли. Очень дивно росли — кругами. Видно, сидели солдаты кружком, яблоки ели, семена обронили — так и выросли яблоньки, повторив солдатский круг. Их и перенесли женщины в деревню, обсадили избы.

И хотя теперь совсем просто заменить дички — поехал на базар, покупай какую хочешь, — никто их не вырубает: очень буйно и красиво цветут весной лесные яблони. Но я думаю, не из-за одной красоты щадят жители Усть-Держи дикарок, а по какой-то другой причине. Может быть, яблони им кого-то напоминают».