14. БАБОЧКА

Анелла бежала, пока не остановилась около подвала. Облупленная дверь с золотой ручкой. Без разрешения Ванессы спустилась по ступенькам. Она тут никогда не была. Недра сгоревшего дома. Но что-то подсказывало, что это место не особо отличается от остальных. Холодные стены. Сиренево-розовая бабочка. Сломанный пустой проигрыватель-VHS. Обойдя помещение, девочка не нашла скрытый сейф или тайное хранилище.

— Ванесса! — позвала Анелла, поднявшись к подруге. — Можно посмотреть твой фильм? Я знаю, он тут.

Человек в чёрном костюме не враг. Пытался помочь выбраться. Оставил здесь подарок. Неприятно бьющий по нервам. Неудивительно, что Ванесса запрятала кассету куда подальше. Теперь озадаченна, как Анелла отчаянно ищет по полу. Вдруг половицы поднимутся? Оголят папины тайны. Детские обои наблюдали за бесполезными поисками. Утята и лошадки беспокойно перешёптывались. Принесённое в утешение пирожное ждало скорейшего гниения. Таял под духотой белый крем. Потому что еда больше не проходит в живот. Приходится выкашливать обратно. Но Ванесса не чувствует огорчения. Так случается, когда желудок исчезает от голода.

— Пожалуйста! От этого зависит моя жизнь, — волнуясь, объяснила Анелла. — Взрослые ещё могут подобреть. Они ведь тоже были детьми когда-то.

Кассета — напоминание, что зло существует. По другому быть не может. Поэтому Ванесса и боится, что её посмотрят. Думает, что издевательства возобновятся. Но это не так.

— Им надо лишь вспомнить, — Анелла махала руками.

— Выпустишь зло...

— Да нет же! Открою глаза.

— Полицейские заодно. Выдашь себя, — Ванесса вынула из-под наволочки колтун волос.

— Я не буду им показывать.

— Тебе отомстят… За то, что видела и ничего не сделала.

— Я не могла ничего сделать! — Анелла обвила себя руками. — Я тебя там не видела. Мне никто не верил.

— И сейчас не поверят. Просто будь тихой… красивой...

— Поверят, когда покажу. Умоляю, — она присела рядом. — Если дядя узнает, что ты страдала. Оставит нас в покое.

Роберт не захочет причинять ещё больше неприятностей. Уедет, как и остальные. Все они закрывают глаза. Как узнают, уходят подальше. Чтобы не впутываться, не разбираться и тем более делать ещё хуже. Как та горничная, убиравшаяся в папином подвале. Молча, без вопросов. Включая громко музыку, опустив веки. С Ванессой ничего не случится. Анелла лишь покажет плёнку. Доказательство. Что она достаточно взрослая. Всё понимает, не играет в игры. С ней придётся считаться. Её словам можно доверять, особенно в теме украденных денег. Подумаешь, чуть недоговаривает?

— Там, во тьме, — после долгого молчания Ванесса указала в конец коридора.

Идя в нужное направление, Анелла медлила с каждым шагом. Пересиливая отвращение, зашла в сгоревшую комнату. Всё вокруг чёрное. Стены, глыбы обугленной мебели, железные прутья кровати. Печаль защипала в глазах. Место вокруг, пожалуй, самое реальное, что доводилось видеть. Девочка на секунду почувствовала себя совсем повзрослевшей. Какой-то одиноко-неправильной. "Анелла что ты делаешь? Зачем вообще тут находишься?" Неконтролируемое отчаяние забурлило под рёбрами. Разом пропала надежда. На жизнь у моря, живых домашних питомцев. Вера в то, что есть и будет с кем делиться мечтами. Что её ещё когда-то обнимут. Зачем она жалеет Джона? Как позволила обижать себя? Роберт где-то там, в белом доме, сейчас показался особенно страшным. Всё понимает. Не удастся обмануть. Жалкие попытки. "Знает что недоговариваешь. Приехал не за деньгами". Надо убегать. Не думая ни о чём, Анелла рванулась к выходу. Под ноги попалась деревяшка. Удерживающая останки шкафа. Покосившись, он рухнул на хлипкий пол. Образовалась дыра в полу. "Призраки хотят, чтобы ты умерла. Осталась с ними. За своё дурное поведение". Девочка заторопилась, перелезая через развалины. Под рукой опасно затрещало. Возникшие мысли о побеге тут же улетучились. Чёрный кирпич кассеты. Сливался в ворохе обломков. Плёнка старая. Анелла вытянула её двумя пальцами. Грязная запись #1.

— Я не выдумываю, — сказала она, протянув видеокассету.

Дядя успел переодеться. Застёгивая пуговицы рубашки. Правильно. Пускай посмотрит и уезжает. Совсем не удивившись, он взял протянутую находку. Думает: там кино про гангстеров или курс аэробики. Утвердительно сказал:

— Тайник существует. Как оказалось.

Быстро уловив интонацию, Анелла возмутилась:

— Она из обгоревшего дома.

— Я там всё проверил.

— Не правда!

— Так. Давай секрет за секрет? Я рассказываю правду. Ты говоришь, где это нашла. Согласна?

Роберт уже держал за плечо. Поэтому не важно, согласна она или нет. Лучше бы отдала кассету Джону. Тот уничтожил бы, а она получила его доверие. С дядей же иметь дело себе во вред. И когда она запомнит? Ради интереса Анелла замотала головой. Не будет играть по его правилам. Она слишком много сегодня сделала. Зашла в ту мерзкую комнату. И всё ради его возвращения в человека.

— Потому что я тебе не верю? Да? — мужчина потянул за собой в гостиную. — Давай, я первый. Присаживайся.

Пихнув в живот, усадил в кресло. Положил руки на оба подлокотника. Анелла вжалась в бархатную спинку. В ушах запульсировал шум. И то, что Роберт распоряжается ею, как хочет, ничто по сравнению с тем, о чём заговорил его низкий голос:

— Я знаю про кассеты. Видел парочку. Не мог понять, где твой папа их снимает. Мы не лезли в бизнес друг-друга.

— Джон! — крикнула она со всей силой.

Голос застрял между этажами. В ответ тишина. Безнадёжно-постоянная в подобные моменты.

— Зачем нам Джон? — дядя закрыл рукой её начавшую дрожать коленку. — Я не сделаю тебе ничего дурного. Я был не прав. Прости меня.

Его пальцы сдавили кость. Неумолимо вернувшийся незнакомец. Будто прошлые месяцы исчезли. Она ему никто и этот мужчина чужой. А может, так всегда и было. Ведь этим и закончится.

— Раз мы помирились, — продолжил он, — давай говорить только правду. Согласна? Откуда взяла кассету? Чемодан тоже там?

— На ней Ванесса. Эта девочка существует.

Теперь уже по его руке, пронеслась судорога. Роберт оставил в покое. Поднялся на ноги, отчуждённо включил телевизор. Дождавшись шуршащего экрана, Анелла выскочила из дома. Не хочет слышать жуткую музыку. То, что дядя сейчас увидит, навсегда застрянет в его памяти. Каждая версия уникальна. Мог и не садиться в кресло. Он ни разу там не расслабится.

—

Через время он буквально выбежал на улицу. Анелла далеко не уходила, продолжая гулять среди кукурузы. Запуганно дыша, готовясь дать любой отпор. Приблизившись, Роберт подхватил её руку. Перевернул ладошкой вверх. Следы чёрной пыли. Сладка на лбу углубилась. Отрешённо погладил девочку по щеке, зашагал прочь. Недоумённо она провожала его взглядом, пока не осознала, куда тот направляется.

— Что ты хочешь сделать? Ванесса боится. Не ходи туда! — Анелла еле поспевала следом.

Роберт не слышал. Тяжело ступая, закатывал рукава.

— Ты разозлился. Пожалуйста, только не обижай её!

— Мне жаль, что ты видела столько насилия. И что папа позволил это, — он говорил, глядя вперёд. — А теперь иди домой.

— Ничего. Это было давно. Я привыкла, — ободряюще заверила Анелла.

Он распахнул дверь некогда розового дома. Тишина. Она точно здесь. Вернулась туда, где её красили, пытали и после заставляли не умирать, чтобы быть готовой к следующей съёмке.

— Не иди туда!

— Оставайся здесь, — Роберт отодвинул с пути.

— Что случилось? Что ты будешь делать? — она капризно упиралась. — Не трогай её. Она младше меня.

— Вовсе нет. Плёнка старая. Раньше твоего рождения.

Схватившись за перила, он стал медленно подниматься. Некоторые доски проваливались прямо под дорогими туфлями. Анелла отставала на ступеньки две. Дядя, будто проснулся, строго приказал:

— Не поднимайся. Я серьёзно. Тебе лучше не присутствовать.

— Она не любит таких, как ты! — Анелла предупредила шёпотом, приостановившись.

— Ещё бы.

Взобравшись на второй этаж, Роберт ступал чётко направляясь в детскую. Где же ей ещё быть? Стены, впитавшие крики. Запах разложения тут сильнее всего. Знойное лето комнат неприятно давало озноб. Мужчина остановился на пороге. Больше не смея переступать черту.

Скрючившись у дальней стенки, женщина с телом ребёнка попыталась закрыть лицо. Но было поздно. Её уже встретил жёсткий взгляд. Кружевное платье не могло скрыть изуродованное в вывихах и порезах тело. Синие ногти вцепились в светлые пакли волос. Наволочка с дырками для глаз валялась слишком далеко, чтобы опять натянуть.

— Привет, Несси, — проговорил он хрипло.

Услышав его голос, она глухо завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. За спиной раздался лёгкий стук босых ног. Прежде чем Роберт успел среагировать, в детскую ворвалась Анелла. Застыв на середине комнаты, вгляделась в подругу. Это была не девочка, а женщина с лицом старухи, изрезанное и вдавленное, неправильной формы. Кожа на шее и щеках в волдырях. Некоторые уже дошли до своей худшей стадии, гноясь и разъедая до костей. Красная помада застряла в трещинах губ, скрывающих оставшиеся зубы. Ей было трудно говорить из-за перебитых связок:

— Я стала актрисой.

Ванесса неожиданно взревела, ткнув в Роберта пальцем. Она вышла из розовой комнаты. Пузыри лопались, оставляя наедине со жгучей болью. "Почему они исчезают? Вернитесь! Не показывайте лицо мужчины. Оставил, но возвращается. Нагляделась в жутких кошмарах. Когда ещё получалось спать. Всё помнит. Невыносимая боль! Когда была сиротой на кинопробах. Хочет что-то сказать. Просит "вернуться". Нет! Не подходи! Он и сейчас не слушает. Когда-то такой заботливый. Позже не давал вырваться. Железные руки схватили лицо. Не пошевелиться. Где комната? Сделай так, чтобы я ничего не почувствовала. Розовая краска сползла со стен. Впиталась в пол, исчезла между щелями. А ей удалось. Уйти. Не достанет. Ему плохо. Всегда будет, потому что ему не войти. Место для неё одной. Говорит, что поможет. Бросил. Бросил мучиться. Спрашивает, зачем… но ответить невозможно. Что-то с горлом. Что с ним? Комната. Он забрал комнату! Не подходи! Не трогай!".

— Не подходи к ней, — робко потребовала Анелла, — Ты её пугаешь.

Роберт остановился. В паре метров от хрипящей Ванессы. Потом что-то хлюпнуло и прорезался голос. Посыпались несвязанные обрывки слов и обвинений. Но дядя наоборот, похоже, понял, о чём речь. Взгляд остекленел. Анелла судорожно послала волну "Ванесса замолчи!".

— Анелла, иди, возвращайся домой, — произнёс он холодно.

— Вот ещё! Я остаюсь. Ты мне не указ!

— Как пожелаешь, — с этими словами вынул из-за пояса револьвер.

Девушка надрывно закричала и забилась в угол. Анелла, ахнув, кинулась к ней, закрывая собой:

— Нет! Так поступать нехорошо. Её найдут. Узнают, кто стрелял!

— Вокруг никого. Отойди!

Темноволосый мужчина снял предохранитель. Широким шагом оказался рядом. Он не стал объяснять или выдавать прощальные речи. Лишь последний раз смотрел на несчастное тело.

— Я всё расскажу! Ты! Не хочу! — Ванесса бессильно злилась, но тяжело расслышать, когда язык много раз ошпаривали и прижигали.

— Если так сделаешь, — заявила Анелла, — я сбегу, и будете с Джоном искать меня всю жизнь! И я больше никогда не заговорю с тобой!

Её нежная рука вперемешку с блестящими кудрями смешалась с грязными залипшими лохмотьями Ванессы. Резким движением Роберт поднял её и оттянул от Несси. Поволок на улицу. Солнце пекло. Лениво стрекотала саранча. Ворон испуганно отлетел перед самым носом. У Анеллы не хватило времени выдохнуть или собраться с мыслями. Это делается не так. Так нельзя. Спустившись по ступенькам, дядя притянул к себе, еле скрывая агрессию:

— Слушай сюда! Есть вещи, которые решаются без твоего ведома и участия. Ты идёшь домой и делаешь вид, что тебя это не касается. Или, можешь остаться, но увиденное скажется на психике. Хочешь?

Она не отвечала. Лишь смотрела покрасневшими глазами на загорелый лоб. "Спаси хотя бы Ванессу!". Что, если эта та самая месть? За то, что показала кассету? Дядя неумолимо объяснял:

— Она умирает и мучается. Тут нечего спасать. Ей больно.

Нет! Убивает, потому что она слишком много знает. Помнит его. Выйдя из оцепенения, Анелла погладила удерживающую её руку. По-настоящему, а не как с Джоном. Заговорила мягко упрашивающее:

— Мы можем отмыть её, причесать. И будет жить с нами. Она умеет готовить, и я с ней не пропаду. Буду ухаживать.

— Она не дотянет до дома. Уже умирает. Гниёт изнутри. Видела живот?

— Пожалуйста, пускай побудет у нас! Обещаю, я не буду слушать её рассказы. Если что-то скажет про тебя, закрою уши.

— И много она про меня говорила?

— Я не слушала.

Мужчина задумчиво смотрел на неё. Что-то безмолвно решая. В душе затеплилась надежда. Практически потерянная среди детских секретов.