10. БРОДЯГИ

Вечерами, девочка ложилась спать пораньше. До возвращения брата из мира грёз, чтобы не получить от него тумаков. И как назло именно в эти моменты, дядя спускался в погреб, поупражняться в ударах. Там, в земельный пол, вбит деревянный столб. Роберт долго ударяет по нему кулаками, вплоть до разбитых костяшек.

— Джон! Почему он это делает? — Анелле интересно зачем дополнительные упражнения, если они уже отработаны на стенах дома, когда обнаруживается очередной пустой тайник.

— Говорит, это помогает держать удар. А ещё, не думать, забыть.

— О чём забыть?

— О том, о чём не может вспомнить. Всё из-за тебя! Стоит заикнуться о тебе, сразу даёт подзатыльник. Хочешь, покажу какой?

Под самым низом дома, при свете жёлтой лампочки дядя не слышит вспышек Джона. Земля блокирует любой звук. Где бы Анелла не пряталась, брат везде находит, вбегая в каждую комнату. Уже никакие уговоры и обещания не могут его успокоить. Давать сдачи стало невозможно. Сжавшись в комок, она защищала хоть какие-то участки тела. Он не жалел сил. Не смягчился, как она предполагала. Будто был снят некий барьер. Видимо, не стоило рассказывать Джону о "Билете в Страну Чудес". Теперь он решил, что сестра — изначальный источник прибывания здесь Роберта. Во всём винит её, и возможно, прав.

— Ты его позвала! Когда не найдёт денег, накажет тебя, — опять пугал он. — Давай, давай! Оттягивай свой исход.

— Я не специально, — отбивалась она, стараясь не заплакать.

— Его бизнес построен на пытках и насилии. Отец никогда не давал тебя увидеть. Спрятал здесь. От дяди. И причин было полно.

— Неправда. Врёшь! Папа переживал за украденные деньги.

Джон выплёскивал различного рода страшные истории. Внезапно оказалось, он много чего скрывал. Или же, благодаря таблеткам, совершенно посадил свой мозг, что добрался до захоронённых воспоминаний. Закопанных. Но не глубже, чем миссис Кроу.

— Дядя обучался кодировать разум, но ушёл, оставив программистов. — зловеще шептал брат. — Он нашёл какую-то лазейку в подсознании, способную вывести из системы. Поэтому-то они его и боятся. Что он её когда-то использует. И разрушит их планы.

— Вообще-то он сказал, у него киностудия, — Анелла недоверчиво подняла бровь.

— А как обучают актёров? Ты знаешь? Их мозг раскалывают. Кусочки носят разные имена и истории. Но чтобы сделать фундамент, используется изнасилование, электрошокеры, гробы и клетки.

Приходилось убегать от этих повествований подальше. Джон догонял только до погреба. Поэтому Анелла сидела около двери, пока за ней не раздавались поднимающиеся шаги дяди. Это ожидание защиты, которой не будет, угнетало безнадёжностью. Но когда-то они с братом всё уладят. Дядя уедет навсегда, и Джон успокоится. Всё будет хорошо.

—

— Посмотри, что я нашёл, — сказал Роберт, внезапно появившись по другую сторону стола.

Урчание в животе напомнило о том, что Анелла сегодня ничего не ела. Только голод заставил забежать домой. Открыв холодильник, она нашла баллончик со взбитыми сливками. Красиво выложила их в хрустальную вазочку. Забравшись на стул, взяла ложку. К ней подошёл дядя. Она не подняла головы. После рассказов Джона ещё более не по себе ловить его взгляд. Может Роберт и мучает людей, но здесь ему это сделать не удастся. К тому же есть львиная доля вероятности, что брату передался талант воображения. По кровной линии от сестры. И парень просто испытывает его на дяде, как Ванесса в своих страшилках.

Остановившись, мужчина что-то кинул на стол. Перед тем, как оторваться от сладкого крема, в нос ударил мерзкий запах. Перед девочкой лежала оторванная человеческая кисть. Тёмно-серая кожа треснула и съехала с костей. Её остатки придерживали тугие кольца золотого браслета. Ногти стали длинней. У самого основания скрючился ободок рваного мяса. Роберт взял баллончик и выдавил оставшиеся сливки себе в рот:

— Я, конечно, знал, что у вас проблемы, но чтобы настолько...

Скорее всего, рука нашлась застрявшей в кукурузе. Либо её принесли сюда крысы. Анелла помешала белую жижу в вазочке. Пытаясь выглядеть спокойно, пояснила:

— Это Эрин Кроу.

— А где остальная часть? В подвале земельный пол. Она там? — спросил он, пытаясь заглянуть в лицо. — Хочу знать, чего ожидать. Потому что это последняя локация в доме. Уже всё проверенно.

Не всё. Спальня Анеллы не тронута. Для обнаружения нежелательных гостей там по всему периметру пола рассыпаны блёстки. Тонким слоем искрящейся пыли. В виде какой-то фигуры. Девочка уже не помнит какой точно, но проверяет её нетронутость по возвращению с прогулок. Дядя, незнающий все эти призрачные ловушки, точно бы задел узор или оставил на нём отпечаток ноги. Как Джон, после которого приходится поправлять все блёстки занаво.

Отложив ложку, девочка подняла глаза. Пускай Роберт перероет всю землю зря. Его самодовольное нахальство или доминирующая походка не сработает. Нет, ему не удастся войти в доверие, подружиться или ещё что он там умеет. Скоро вообще Анеллу не увидит!

— Хорошо, я понял, — он ласково улыбнулся. — Есть столько способов заставить тебя говорить. Но я стараюсь действовать гуманно.

— Мне не страшно, — Анелла откинула назад волосы, задерживая дыхание.

— Тогда почему не сообщила в полицию? Когда миссис Кроу умерла. Не попросила о помощи? — он ткнул пальцем в оторванную кисть: — Эта женщина приносила еду. Как ты планировала потом питаться? На кого надеялась? На Джона?

Опять эти сложные вопросы! Почему она обязана о чём-то думать? Тут всё происходит само собой и вполне удачно.

— Это он запретил тебе звать на помощь? — не на шутку распылился Роберт. — Никуда не выходить? Он что-то сделал с миссис Кроу? Кто тебя заставляет молчать? Сколько здесь ещё убитых людей?

В голову ударил жар.

— Нисколько, — она ответила быстро.

Мужчина усмехнулся. Он догадывается. О чём-то, что ей самой неизвестно. Анелла почувствовала, как он видит её изнутри. Перехватывает волну. Находит секретные места и давит туда. Выскочив из-за стола, она выбежала на свежий воздух. Под воздушный шар солнца.

Сегодня Ванесса выглядела по-другому. Наряднее что-ли. На голове всё та же наволочка с дырками, а вот платье поменялось на смято-атласное. Плохо застёгнутые туфли. Белые кружевные гольфы под цвет кожи. Длинные перчатки до локтей, местами с затяжками.

— У нас ужин для принцесс, — объявила она.

— Круто! — Анелла захлопала в ладоши, готовясь поддержать любую еду.

Она тоже одета, как всегда, идеально. Многослойное платье персикового оттенка. Миссис Кроу его называла "исключительно для выхода в гости". Волосы, пышными волнами струящиеся по открытой спине. И туфли. В последнее время слетающие с пяток. Поэтому их надо удерживать пальцами ног.

В розовом доме гулял сквозняк. Заглядывая в каждый угол, насвистывал забытые мотивы. Мелодии и разговоры, что слышал раннее. В те времена, когда здесь не было выбитых окон и крыс. А повсюду были раскиданы мягкие игрушки и куклы. Прислушиваясь к завыванию, Анелла покосилась на стену. Обгоревшую. Тёмную, как пятно в её спальне.

"Чем чаще сюда заходишь, тем тяжелее потом выходить", беззвучно зашептали обугленные обои. "Ты должна остаться. Живи с нами".

Наклонив голову, девочка провела по ним взглядом. Переплетённые между собой цветочки облепили весь первый этаж. Обрываясь у коридора. Далее шли голые деревянные панели. А на том конце зияла дыра. Сгоревшая до тла комната открывала пейзаж на пустынное поле.

"Что ты тут забыла? А если дядя объявится? Лучше делай, что говорит Джон, и сиди у себя дома".

Но размышление прервало звяканье кастрюли. Ванесса начала готовить. Отогнав сомнения, Анелла побежала на кухню. Подруга, как обычно, варила сиреневатую жижу. Не включая плиту, кидала в суп головки сушёных цветов, мелкие карамельки и стеклянные бусинки. Потом разлила по чашкам холодный чай. Предварительно размешав в нём белый порошок. Неизвестно, что это было, но добавки не захотелось. Пальцами потрогав онемевший язык, Анелла отвернулась от второй кружки.

— Это то, что помогало переносить те дни в подвале, — объяснила Ванесса и поманила за собой: — Ну же! Пошли в зал!

Буквально совсем скоро в доме всё окрасилось в другие тона: более яркие и весёлые. Наверное, из-за разноцветных сладостей, от которых ломился стол. Желейные мишки, тягучая лакрица, марципановые шарики. Так и манили к себе. И на вкус оказались вполне съедобными...

— Приятного аппетита, — сказала Ванесса важно. Стряхнула от пыли салфетку и расстелила её на коленях.

Потолок в комнате сильно вытянулся вверх. Улетая, проглотил темнотой люстру. Стены тоже потихоньку оживали: то наступали со всех сторон, то отодвигались ещё дальше. Цветочный узор на обоях зашевелился. Заплясал, отделившись от своего контура. В такт доносящейся отовсюду минорной песенке. Будто где-то спрятан магнитофон или крутящаяся пластинка. Перед глазами всё сладко поплыло, источая слабоватое свечение. Девочки рассмеялись.

Ванесса сняла и откинула в сторону перчатки. Шрамы, покрывающие её кожу, сразу задёргались. Расширяясь и сужаясь в размерах. Ещё чуть-чуть и совсем исчезнут. Следом на пол полетела наволочка.

Анелла вгляделась в лицо подруги. Оно терялось в полумраке. Но были хорошо видны червяки. Облепившие весь лоб и щёки. Или это тоже порезы? Они норовились сбежать, но в итоге копошились в одном месте. Светлые волосы прилипли к выпуклым скулам. А цвет глаз переливался. Ежесекундно. От серого до небесного оттенка. Подстраиваясь под общую палитру стен. Но всё изображение девочки опять разъезжалось, рискуя в конец раствориться. Не смея больше терпеть эту неопределённость, Анелла предложила:

— Давай мы тебя накрасим? Подчеркнём черты.

Ванесса улыбнулась. По крайней мере, так выглядело. Её ухо проколото серёжкой. Золотым колечком. А на другом оторвана мочка. Или отгрызана? Она ведь часто спит на полу. Любая пробегающая мимо крыса могла запутаться в локонах. Наверное, после подобного инцидента пришлось предохранять голову наволочкой.

— Это мой цвет, — Анелла открыла флакончик с розовым блеском для губ. — А у мамы любимый белый. Она всё белое любит. Наш дом ей бы сейчас понравился. А у Джона всё чёрное. Даже мысли. Папа называл его подсадным агентом. Сказал, что брат докладывает о моём плохом поведении.

Она старалась говорить без пауз. Голосом подбадривая саму себя. Но руки, накладывая макияж, всё равно подрагивали, пытаясь сфокусироваться на искажённых формах. Ванесса сидела против света. Спиной к закату. Последними лучами, проскальзывающим сквозь окно.

"Тебе уже пора. Иди домой к дяде".

Ничего ей не страшно! И дядя тут не нужен. Сейчас она украсит Ванессу, и та больше не будет скрываться. Никто её не узнает. Анелла бережно взялась за тюбик с тушью. На столе между тарелок разложено неимоверное количество косметики. Откусанные липкие помады. Лысые кисточки. Раскрошившиеся перламутровые тени для век.

— Меня часто красили. Только придётся полюбить подвал, — Ванесса зажестикулировала, мешая мазать ресницы. — Ты красивая. Тебя тоже снимают?

— Нет. Ни разу.

Перед взором на секунду промелькнул отец. Телевизор, выдвигающийся из-под полки. Жуткая музыка вначале титров...

"Прочь надоедливые картинки!" Захотелось их отбросить. Анелла медленно мотнула головой. "Ты ничего не видела". Но язык, улучив момент, принялся описывать всё в красках. Торопясь. Ведь другой возможности выговориться уже не будет:

— Знаешь, я… видела, что случалось. Я надеялась, что папа передумает. Им была нужна еда. Они опять приходили. Бродяги. Мама ничего не знала. Потому что я выдумщица. Она не виновата.

— Тише, тише. Будь красивой, — Ванесса погладила по щеке, от чего в носу защипало.

— А то бы и меня снимали. Джона не заставляли. Ему нравилось. А я должна была молчать, — Анелла уже говорила, не останавливаясь. — Когда бы я чуть подросла, тоже превратилась бы в актрису. Он сказал, это не так. Но папа… он постоянно меняется. Мне жаль!

Девочка никак не могла сосредоточиться. Слова чётко не выговаривались. Вокруг всё разъезжалось из-за выступающих слёз. Оказалось, она уже сжимает костлявые плечи подруги. Умоляюще всхлипывая:

— Мне так жаль. Ванесса! С тобой что-то сделали? Я могла бы это остановить… Скажи. Скажи, ты живая? Только не молчи!

— Будь радостной...

— Я не оставлю тебя. Мы убежим вместе. Да, — Анелла закивала, подтерев нос.

— Я покажу розовую комнату. Там все печали растворяются, — произнесла Ванесса почти в полной темноте. — И после уже не плохо. Только пузырьки.

— Нет, — она отстранилась на спинку стула. — Мне так нормально.

— Не обязательно пузырьки. У тебя это могут быть...

Блёстки. Комната из блёсток. Звучит не плохо.

Девочка лениво почесала лоб. И всё же ей это не нужно. А то потом ещё привяжут к кровати и будут давать пюре. Но Ванесса предсказывающе захрипела прямо в ухо:

— Тебе придётся. Иначе это сделает Роберт.

Анелла распахнула рот, чтобы в ужасе закричать, но вместо этого зевнула. Тяжёлая истома расплылась по всему телу. Сон стремительно накатил с невероятной силой. Вокруг закружились чашки с чаем, белый кадиллак, фарфоровая кукла, праздничный торт, кассеты… Музыка вокруг исказилась, закручиваясь в вихрь. Поглотив в себя остатки света и блеска для губ.