Часть 1. Отрывок 5.

Спина к спине мы с Анри сидели на малюсеньком островке, омываемом тёмными водами с дурным ароматом боли и отчаяния. Над головами болтался тусклый фонарь, безрадостно освещая нашу печаль. И казалось, в воде за пределами света плавает нечто. Временами даже доносились всплески. В темной воде всегда живут чудовища. Но разве чудовища существуют не для того, чтобы их побеждали?

Где-то в соседней комнате кто-то застонал. Должно быть, Крауд. Вместе с его вздохами слышался и лязг механических зубов. Но я привыкла к страху, и мне было уже всё равно.

Когда закрывала глаза, то видела кошмарный сон: сотни вращающихся шестерёнок, длинную конвейерную ленту, которая неумолимо стремится вперёд, металлические тиски, давящие кости — зверь, притаившийся в конце пути, хищник, пожиратель, мощными челюстями готовый перемолоть всё что угодно.

На секунду увидела седого старика, узловатыми пальцами дергающего марионеток, на деревянных телах которых вырезаны красные розы. Его резкий смех заставил меня дрожать.

Вздрогнула и открыла глаза, видение испарилось.

— Неужели всё так закончится? Думаешь, нас повесят так же, как и Крауда?

— Не знаю, — тихо отозвался Анри. ― Он вроде ещё не умер. Может, нас ждёт другая казнь.

Мы помолчали.

За стеной по-собачьи стонал Крауд. Будет ли он когда-нибудь ещё загадочно улыбаться? А погибшая из-за нас принцесса? Она была очень далёким и незнакомым живым существом, но близким и теперь безвозвратно утерянным ключом к дверям родного дома. Она стала бы милой и хорошей правительницей, как раз той, что нужна этому захваченному горечью миру.

Я корила себя за все глупости, старые и недавние.

Стоило больше радоваться пустынным незабудкам, которые Анри мило, нелепо, застенчиво дарил мне перед завтраком. Я не отвечала ему взаимностью, но с неловкой скромностью принимала подарки.

И теперь стыдилась своей холодности. Мальчишка, быть может, на что-то надеялся…

Мои невесёлые размышления прервал голос Анри.

— Это место, крысиное царство, пропитано магией источника. Поразительно, да? Люди утратили волшебство, а крысы обрели. В детстве мне рассказывали о великих волшебниках древности: об Эргоне и его артефактах и картинах с драконами и хаосом, о покорителе чудовищ Сафоре, о Безымянном Рыцаре и о Рыцаре без сердца, и о волшебниках, которые жили не так давно: о Димитриусе, который вселял жизнь в камни и куклы, и о его ученике Станимире, который сражался с обезумившими монстрами. Они были последними волшебниками, настоящими.

— Звучит, как будто у нас нет шансов, ― хмыкнула я.

— Извини.

Мы ненадолго замолчали. Я рассматривала бледные узоры неведомых тропинок на платье.

— А я ведь до сих пор не знаю, на какие чудеса способно моё платье. Крысы говорили, что оно особенное, волшебное.

— У волшебства нет формы, веса, размера. Нет характеристик, ― спиной я чувствовала, как Анри подрагивает от холода. ― Отец говорил, что волшебство, если его подчинить, будет послушно хозяину и исполнит любое желание.

Боже, да ведь всё это время у меня находилась могущественная вещь! Я могла только подумать — и сразу же оказаться дома, в тёплой постели, и пить горячий шоколад. Эх, Анри, если бы ты раньше догадался открыть мне эту тайну!

— Пообещай мне кое-что, ― обернулась к Анри, а он обернулся ко мне.

— Что? ― его глаза горели трепетной жаждой-надеждой.

— Дождись меня. Жди меня здесь и никуда не уходи. Хорошо?

— Что ты хочешь сделать? — он секунду колебался: — Может, лучше я?

Покачала головой.

— Это могу сделать только я.

— Хорошо, — сдался Анри и отвернулся.

Я спустилась в обжигающую ледяную воду. Вздрогнула. Постояла с полминуты, привыкая.

Плыла осторожно, борясь с вечной брезгливостью, то и дело судорожно отдергивала руки, потому что пальцами вляпывалась в нечто мерзкое и скользкое. Поджимала ноги, когда прикасалась к гнилому полу. Временами становилось до слёз противно.

Но я знала, что должна двигаться вперёд. Должна. Иначе мы все умрём. А мне умирать не хотелось.

Наконец, нащупала сырую стену. В темноте казалось, будто трогаю личинок или червяков.

— Так, спокойно. Это всего лишь маленькие гадкие создания. Но они не кусаются. Я смогу, — дрожащим голосом подбадривала себя.

Прижав ладонь плотнее к стене, глубоко вдохнула и представила вместо неё пустоту. Я видела, как каменная кладка распадается на полупрозрачные частицы, и те разлетаются в стороны, испаряются. Когда стена исчезла, я быстро поплыла дальше, уже наплевав на все подстерегающие мерзости.

Фокус с исчезающей стеной — один из самых простых, но тогда, в тюрьме, я понятия не имела, что и как делать. Я лишь предполагала, что если очень-очень захочу, то смогу проплыть сквозь стену. Я бы ни за что не рискнула сделать что-то более смелое, например, пройти по воде или просто перенестись в другую комнату. Это достаточное серьёзное действо, которое потребовало бы куда большего умения и старания. И плата оказалась бы в разы выше.

Любое волшебство имеет цену. Волшебство, оно не похоже на длинные навороченные формулы или словесные заклинания. Волшебство — это твоя жизненная сила и энергия мира вокруг, которой лишь немногие умеют управлять.

Каждый раз ты либо убиваешь часть себя, либо высасываешь жизнь из мира вокруг, и однажды это приводит к разрывам ткани мироздания. По сути, в том хаосе, что потихоньку разгорался, были виноваты странники и волшебники.

На платформе в круге света лежал Крауд, неподвижно, неестественно, словно сломанная кукла. При одном взгляде на него я похолодела. Защемило сердце.

Взобралась на платформу и мягко прикоснулась к его плечу.

— Септимий?

В ответ он простонал. Легонько дёрнулись ресницы, но сил разлепить веки у него не хватило. У меня отлегло от сердца.

Живой.

— Пожалуйста, скажи, как всё исправить? Как победить царя крыс? Пожалуйста, — наклонилась совсем близко.

На бледном лице Крауда отчётливо виднелись скулы и синяки; один глаз опух, и бровь была рассечена. Запёкшаяся кровь чуть треснула, точно старая фреска.

Губы Крауда зашевелились.

Очень тихо:

— Убей Генгульфа, убей царя крыс.

Я вздрогнула.

— Как? Как мне это сделать?

— Найди голубой шар, найди его… Принцесса… тоже… должна…

Крауд шумно выдохнул и замолчал.

— Септимий? Пожалуйста.

Но он молчал. Силы покинули его. Я попыталась нащупать пульс, но так переволновалась, что бросила эту затею.

— Чёрт, ладно. Придётся обшарить все стены в поисках выхода.

Казалось, это заняло целую вечность. Я подплывала к стенам, силилась разглядеть что за ними. Наконец, вместо тонн воды там оказался коридор. Слава богу, мы выберемся! А то у меня уже порядком начали замерзать ноги.

Я сконцентрировалась, чтобы испарить стену, но вдруг перехватило дыхание, из горла вырвался хрип. Нечто тянуло меня вниз, крепко обвив живот, верёвка врезалась в шею и давила, давила как сумасшедшая. Попыталась схватить её, но мои руки скользнули по пустоте.

Волшебство.

Меня душило волшебство. Крысиный дворец не желал отпускать добычу.

Я пошла ко дну. Грязная вода ударила в нос. Закашлялась, открыла рот, хлебнула ещё.

Вновь нечто схватило меня подмышками и рвануло вверх, вытолкнуло в коридор. Невидимые путы спали, и я дышала.

Придя в себя, увидела Крауда. Не знаю, какая могучая воля заставила его прийти в сознание, доплыть до меня и вырвать из объятий смерти, но это сделал он — и теперь лежал рядом, поверженный, как груда использованных шестерёнок.

― Крауд? Септимий?

Едва слышно он прохрипел:

— Это крысиное платье душило тебя. Избавься… Возьми мою мантию, надень...

Пока я снимала мантию, он изо всех сил старался не причитать, а я — быть аккуратнее. Мне даже стало жаль его, но тут я вспомнила, что вся эта чертовщина приключилась из-за него, и со злостью рванула мантию. На секунду от его нечеловеческого стона я ощутила чёрное удовлетворение, но почти сразу же резко отпустила мантию, закрыла лицо руками и сморщилась, словно от боли. Меня колотила дрожь. Боже, что я делаю? Неужели получаю удовольствие от жестокости?

Я переоделась и застегнула мантию на все пуговицы. Новое одеяние болталось на мне мешком, подобрала полы, чтобы оно не волочилось. Последний раз взглянула на платье, подаренное крысами. Теперь, когда его злое колдовство раскрылось, оно посерело, точно зола, и вдруг рассыпалось пеплом. У меня в руках остался только пояс коричневой кожи с металлическими брелками. Аккуратно сложила его в карман.

Тихо затрусила вверх по коридору. Крауда мне пришлось бросить прямо там. Я колебалась, но всё же. А что мне ещё оставалось? Тащить на себе и слушать его стенания? Убить? Не смогла. Только не так. Конечно, если его найдут крысы-гвардейцы, ему не поздоровится, и я буду в этом виновата. Первое время совесть мучила меня, но замолчала после пяти минут блуждания по земляным коридорам в страхе угодить в ловушку.

Выглянув из-за первого поворота, увидела удаляющуюся колонну гвардейцев. Подождав, пока они пройдут, свернула в противоположную сторону и добралась до разветвления.

― И какую же из трёх дорог мне выбрать?

Прислушавшись к внутреннему голосу, свернула в крайний правый проход, и вовремя: не успела я далеко уйти, как с другого коридора показались двое гвардейцев. Услышала их разговор.

― На ужин опять лапша, не знаешь?

― Не знаю. Главное, чтобы не каша. Ненавижу кашу, особенно с чёрным хлебом! По-моему, его из отбросов делают. Ну что за мода экономить на солдатах! Не все деньги в этот гидров Северный Мыс вбухивают.

Они чуть удалились, и я вернулась к развилке.

«Голубой шар вряд ли находится в тюремных камерах, прослежу-ка я за этой парочкой. Может, выведут меня отсюда».

Гвардейцы и в самом деле привели меня к лестнице из тюрьмы. Слава богу, теперь можно с ними распрощаться, а то от их рассуждений об ужине у меня заурчало в животе.

— Эй, — тихонько позвал голос из камеры за спиной.

Я приблизилась. Из-за решётки на меня смотрело бледное лицо с широкими скулами, обрамлённое седеющими волосами.

— Кто бы ты ни была, как бы ни вырвалась из темницы, прошу тебя, выпусти меня.

— У меня нет ключей.

Узник прикрыл глаза и грустно вздохнул. Его лицо расслабилось, морщины чуть разгладились, уступая место благородным чертам. Мне стало жаль его, и я решила попытаться. Прикоснувшись к решетке, приказала той исчезнуть. Но железо не поддалось. Волшебство было ремеслом куда более сложным, чем я могла представить. Отступив, извинилась, и к моему удивлению, заключённый рассмеялся.

— Странная ты. Как тебя зовут?

— Виктория. Вики.

— Мориет. Жак де Мориет. Когда-то я был генералом, великим полководцем, а потом царь Генгульф заточил меня в этой крысиной клоаке. Что ж, иди, куда шла, Вики. Удачи тебе.

— Если я смогу, то однажды выпущу вас.

Моей свободе препятствовал лишь караул из двух крыс у лестницы.

«Лучше бы вместо мантии Крауд дал бы мне оборотное зелье! Как я стражников-то обхитрю?»

И я беспокоилась, что любой, кто заглянет в камеру к Анри или найдёт Крауда в коридоре, поднимет страшный звон, и каждая крыса во дворце будет меня искать. Но ещё больше нервировало то, что я оказалась в ловушке: впереди караул, а из туннеля позади в любой момент может вынырнуть стражник, спешащий в столовую на ужин.

Выбора у меня не было. Пора!

Натянула пониже капюшон, выпрямилась и уверенно зашагала к лестнице.

― А ну стоять! ― гвардейцы обнажили шпаги.

― Стоять?! ― громко и зло воскликнула я. ― Да как ты смеешь, шваль негодная? Неужели не узнаёшь меня?

Гвардейцы растерянно переглянулись, один было хотел убрать шпагу.

― Назови себя, ― второго оказалось не так-то просто обмануть, и он приставил сталь к моему горлу.

― Назвать себя? Так-то ты со своей принцессой говоришь?! Может, тебе хочется попасть под ножи конвейера?

Гвардеец неуверенно сдвинул брови.

― Но… Говорят, вы же…

― Лживые слухи, предназначенные для наших врагов. А теперь — довольно! Я спешу к отцу.

Прежде чем гвардейцы сообразили сдёрнуть с меня капюшон, я оттолкнула менее упёртого из них, быстро поднялась по лестнице и бегом ринулась по коридорам.

«Только бы больше ни на кого не нарваться».

Бежала и бежала, пока внутренний голос не сказал:

«Стоп».

По левую руку от меня находилось две двери. Я толкнула первую и оказалась в злополучной комнате с колодцем.

«Иди ко мне», ― раздался шёпот в голове.

― Ну уж нет! Дважды на одни и те же грабли не наступлю! ― затворила дверь и открыла следующую. Голова чуть закружилась от запаха дивных цветов и миндаля.

Источник волшебства — высокая арка, обвитая белами и пурпурными каллами, позади, освещённый лишь лиловыми мотыльками, раскинулся миндальный сад. Под цветочным сводом парил голубой шар. Тот самый. Он улыбнулся мне невидимыми губами. Я ответила и протянула руки. Мягко, как кот, он соскользнул в ладони.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Сделай так, чтобы царь крыс умер, а добрая принцесса была жива и здорова.

― Это твоё желание? ― раздался тихий шелест из шара. ― Я могу исполнить любое желание, но одно, единственное. Подумай.

― Пусть будет так, как я сказала.

― И ты знаешь, что чудеса имеют цену? Получая что-то, ты отдаёшь что-то взамен?

― Да.

— И ты согласна уплатить цену, какой бы высокой она ни была?

— Да.

— Тогда я закрываю все двери в твой мир. Ты никогда не вернёшься домой.

Я так от всего устала. Пусть это уже, наконец, закончится.

Шар засветился ярче. Ощутила приятное жжение. Закрыла умиротворённо глаза и отпустила шар, чувствуя, как тепло разливается по подземелью.

Вдохнув, открыла глаза. Блестящая голубая пыльца покрывала всё. Шар исчез, растворился, рассыпался на сотни пылинок, выпуская из себя бережно хранимое волшебство жизни.

Я могла бы попросить вернуть меня домой, но выбрала остаться тут. Навсегда. Я больше не увижу семью, не окончу институт, не найду ту самую работу, которой хотела бы посвятить жизнь.

Буду вечной неприкаянной странницей. В жизни не будет вожделенного покоя скучной серости, мне придётся до конца дней бродить по мирам. Родители… Что ж, позже я узнаю, что они забыли меня, меня будто вырезали из их жизни, я для них никогда и не существовала. Со временем почти их забуду.

Возможно, я об этом пожалею, но важнее, намного важнее, чтобы у этого мира появился добрый и справедливый правитель. Я не центр мироздания, и планеты не вращаются вокруг меня. Иногда надо делать что-то и для других.

Когда всё закончилось, я искала принцессу, теперь уже царицу, и хотела попросить освободить Анри. Возможно, даже похлопотала бы о помиловании для Крауда. Но тут земля под ногами разверзлась, я провалилась и плюхнулась, как мешок, на конвейерную ленту. И та повезла к жерлу мясорубки, которая перемелет меня и выплеснет фаршем из чрева металлического чудовища. А заботливая рука повара слепит котлету и подаст к столу.

Внизу, за пределами конвейера, из тьмы торчали острые штыки, столь близко друг к другу, что я не смогла бы протиснуться меж ними. Прыгать бесполезно. Разве что я предпочту умереть немедленно, изрешетив себя. Но всё моё существо ещё надеялось на чудо, и я побежала назад, но чем быстрее бежала, тем быстрее двигалась лента. Поскользнулась на кровавом пятне и упала, стремительно несясь навстречу жерлу. Попыталась встать, но вновь поскользнулась на масле, льющемся на ленту, упала и затрепыхалась беспомощно, как перевёрнутая на спину черепаха.

Вспоминала все обиды, случайно нанесённые семье и друзьям. Ах, чёрт возьми, почему же я была такой заразой? И Анри, бедняжка Анри!

Трусливо закрыла глаза и, если бы могла, то погрузилась бы в кому, чтобы ничего не чувствовать.

Вдруг всё остановилось. Вспыхнул свет. Штыки спрятались. Сбоку за стеклом оказалась рубка. Оттуда мне весело махала принцесса Адалинда, живая и невредимая, с россыпью розовых цветов в волосах. Я облегчённо вздохнула, не веря счастью.

Принцесса спустилась ко мне, протянула мягкую серую лапку с острыми коготками и помогла слезть с конвейера.

— Спасибо.

Я была готова расцеловаться её!

— Нет, спасибо тебе, странница, — улыбнулась принцесса и обняла меня. — Ты свергла моего отца-тирана, вернула меня к жизни и установила мир и покой в нашем крысином царстве. Спасибо. Теперь всё будет хорошо. Я рада, что Крауд выбрал именно тебя. Ты молодец, что не позволила собой манипулировать и разрушила все его планы. Он хотел уничтожить крысиное царство. Ты знаешь, в тот день в усадьбе, я ведь хотела с тобой встретиться, но Крауд опередил меня. И всё же ты пошла в парк… Это судьба, моя милая.

Она отстранилась.

— Мне жаль, что плата за чудо оказалась высока и проход в твой мир закрылся навсегда. Но я найду способ тебе помочь.

— О, благодарю… Вы отпустите Анри?

Лицо принцессы стало серьёзным. Недобро блеснули маленькие чёрные глазки. Я отступила на шаг, и по спине пробежали мурашки.

— Ты переходишь границы, странница. Всё, что находится в царстве крыс, наша собственность. Я безмерно благодарна тебе за спасение, а теперь — уходи.

Она подтолкнула меня к выходу — возникшему из ниоткуда прямо на стене мясорубки стеклянному порталу.

— А джинны? Я обещала им…

— Они теперь тоже наша собственность, но я обещаю хорошо обращаться и с джиннами, и с Анри, ― бесстрастно улыбнулась принцесса, и я ей не поверила.

«Боже, что я наделала! Эта суровая девушка-крыса под маской миловидности таит ещё большую жестокость и бессердечие, чем её отец. Почему я не послушала Крауда?»

Одинокая и печальная, я выбралась в сад, где нарциссы сражались с боярышником.

Несколько дней я, как прокажённая, бродила вокруг разрушенного особняка, тщетно ожидая, вдруг откроется проход или Анри подаст мне весточку. Но тщетно.

Однажды мне встретились рабочие в синих комбинезонах. Они складывали инструменты.

― Разве вы уже закончили тут?

― Нет, но в царстве крыс опасное брожение. Крысы очень злы, потому что Ашбадесс отказался платить налоги, а люди-ящерицы из Ангоды не желают признавать царицу сюзереном. Может, даже война случится. Нас отправляют на Северный Мыс на более важное строительство. Ещё говорят, все джинны сбежали, и царица в бешенстве. Мы не хотим её злить, поэтому покорно едем на Северный мыс. Надеюсь, хоть пару дней мы продержимся в этом гиблом местечке.

«Значит, Абдул использовал меня, чтобы попасть к крысам и забрать товарищей! Ну хоть кто-то доволен».

Когда рабочие ушли, я ещё пару дней в одиночестве бродила по парку. Но ничего интересного не случилось. На самом деле, я просто не могла решить, куда мне податься. Возвращаться в Буджум я не хотела пока. Да и к кому? К старому мастеру-механику? То-то он будет рад. А больше путей я не знала.

Перед особняком на груде кирпичей сидел, выставив одну ногу вперёд, Крауд. Шпага, которую он неведомым образом умудрился вернуть, болталась пристёгнутая к поясу. Всё-таки выжил, мерзавец.

Он всё ещё был бледен. Но отёк с глаза почти спал. Левая рука висела на перевязи. Когда я его увидела, то не ощутила ненависти, отвращения или страха. Крауд был как знакомый, с которым не видишься годами, но неожиданному появлению которого рад. Я уже представляла, как мы вместе штурмуем крысиный дворец или же отправляемся в далёкое путешествие, чтобы собрать армию и в лихом бою навсегда свергнуть усатых диктаторов. Сердце предательски забилось сильнее, когда я приблизилась к Крауду.

Вокруг усадьбы уже расцвели неизвестные, но дурно пахнущие цветы. Удушающий аромат тотчас же поймал меня в сети. Закружилась голова, и несколько минут я стояла перед Краудом в нелепой позе, зажмурившись и держась за голову. Когда помутнение отступило, я, наконец, произнесла:

— Я думала, ты серьёзно ранен.

Крауд пренебрежительно качнул головой.

— Поймал пару капель голубой пыльцы и выздоровел, — он прищурился. — А ты — молодец. О твоём подвиге крыса-принцесса должна баллады слагать! Я, конечно, предполагал, что ты сделаешь всё шиворот-навыворот, но не до такой же степени!

От его злого шипения я растерялась и лишь минуту спустя ответила:

— Ты ведь знал, что всё так обернётся. Почему не остановил меня?

— А зачем? Это был твой выбор, а это последствия. И тебе с ними жить. Если я буду тебе помогать, то ты не почувствуешь ответственности за поступки.

— Там остался Анри. Я не спасла его.

— Что ж, Анри повезло. Он станет придворным механиком, — лицо Крауда пересекла тень. ― Будет на стороне нашей новоиспечённой царицы смерти и, возможно, не познает на себе тех ужасов, что она готовит для несчастных жителей непокорённых миров.

— Анри будет жить в рабстве.

— Ты ничего не знаешь о рабстве, ― Крауд передёрнулся. — Мальчишка ещё неплохо устроится.

— Он ведь твой сын. Почему ты его не спасёшь?

Крауд коротко хохотнул и тут же зашёлся кашлем. Придя в себя, он хмуро изрёк:

— Сын? Что за глупости?

Я густо покраснела. Как я могла поверить в болтовню Анри? Он ведь по сути жалкое забитое создание. Впрочем, и я такой же была.

— Отец Анри ушёл в царство крыс, чтобы найти источник волшебства. И… Анри был уверен, что это ты.

— Я похож на любящего папочку, который оставил единственного сына в компании старика-пирата, что за горсть монет любому глотку перережет? — Крауд усмехнулся. — Я его видел, отца Анри. Его звали Бен МакГи. Некоторое время он набивался мне в ученики, но от его трескотни у меня только голова болела. Должно быть, до своего исчезновения он много рассказывал Анри обо мне, вот рехнувшийся мальчика и вообразил гидра весть что. Бен был круглым дураком и погиб в страшных муках. Туда и дорога.

Его пренебрежение возмутило меня до глубины души. Я стиснула кулаки.

— Ты — мерзкое создание, Крауд. Ты сломал мою жизнь, жизнь Анри, — выкрикнула я. ― Абдул, был прав: ты чудовище. Бессердечное. Безжалостное чудовище. Ты — паразит! Ты отнял у меня мою жизнь, мою семью, мою мечту! Ты втянул меня в игру, которая не имеет ко мне никакого отношения! Не знаю, чем ты руководствовался, но зря я не убила тебя, пока была возможность!

Щёки Крауда на секунду вспыхнули румянцем. Проглотив первую ярость, он очень спокойно произнёс:

— Скажи мне, моя дорогая фея, моя милая Вики, а чего стоит твоя жалкая жизнь? Жизнь, каждый день которой похож на сотни других? Однообразная, серая жизнь. Ты не знала ни любви, ни ненависти, ни отчаяния, ни радости. Это существование. У тебя не было жизни, которую я бы мог сломать. Но я — я дал тебе настоящую жизнь. Как ты можешь быть столь глупа, что не видишь этого?

Крауд медленно слез с кучи кирпичей, прихрамывая, подошёл ко мне вплотную. Он был намного выше меня, прямо-таки сказочный гигант в потрёпанном чёрном кафтане и широких брюках с драконьей пряжкой.

— И всё же мне жаль, если я причинил тебе боль.

Крауд наклонился и холодными губами поцеловал меня в лоб.

― Конечно, ты сделала всё не так, как я хотел, и позволила Адалинде выжить. Она будет самой жестокой царицей, и много невинных прольёт слёзы из-за её безумств.

— Если бы ты не играл, а говорил прямо!

— Не дерзи мне, фея. Я не мог и не могу тебе всего объяснить, как бы ни хотел. Чувствую, твоя глупость ещё много хлопот мне доставит. Но всё же я надеюсь, что ты поумнеешь, всё поймёшь и сделаешь правильный выбор. Доходить до всего своим умом очень важно. В этом мире уже очень давно идёт война, но есть и другая угроза, куда более опасная. Будь умницей, Вики, разберись во всём сама.

Я заподозрила, что он скован, может, какой-то клятвой и не может говорить прямо. Впрочем, всё было настолько безумно, что вполне могло оказаться и шуткой. С какой стати мне ему верить? Однажды он уже обманул меня.

Крауд улыбнулся.

— Кстати, мою летящую мантию можешь оставить себе. Только отдай, пожалуйста, путеводитель. В правом кармане.

Чуть замешкавшись, достала круглый компас. Крауд тотчас его схватил, я даже рассмотреть не успела. Ещё в кармане нашёлся бумажник, и я неуверенно протянула его Крауду.

— Спасибо, но деньги оставь себе. Пригодятся. До встречи, фея.

И растворился в воздухе, как капля воды под раскалённым солнцем. Я осталась одна с клокочущей в груди ненавистью и чувством, что самое важное осталось несказанным.