Глава 6

Эйлин и Фергюс еле-еле выбрались из грязной постройки, громко именуемой замком. Двор был по-прежнему унылым и замусоренным. Только привратник оживлял его своим туповатым видом. Он вытянулся перед баронессой, а та визгливо отчитывала его за что-то.

— Интересно, что за дела у баронессы с этим вонючкой? — шепнул Фергюс Эйлин на ухо.

— Вот у неё самой вечером и спросишь, — также шёпотом откликнулась Эйлин, — только здесь придётся делать вид, что я твоя служанка, поэтому и говори со мной соответственно.

— Давай пошевеливайся! — немедленно заорал на неё Фергюс, видимо, в отместку за то, что Эйлин напомнила ему о вечернем визите баронессы.

Баронесса сразу обернулась на крик и одобрительно заулыбалась. То ли она одобряла такое отношение к слугам, то ли просто радовалась, что увидела Фергюса, было непонятно. Привратник сделал было крошечный шажок назад, но баронесса отвесила ему здоровенную затрещину. Детина скорчил жалобную физиономию и захныкал.

— И не смей больше показываться мне на глаза, шелудивый выродок! — заявила баронесса.

Она тут же отвернулась от него и, скорчив умильную гримасу, прямиком пошлёпала к Фергюсу, время от времени наступая на длинный подол своего платья.

— И куда мы так спешим? — просюсюкала она.

— Мадам, — Фергюс поклонился.

— Для тебя Козелла, мой дорогой, — проворковала баронесса.

— Э, м-м-м, ну да, — у Фергюса не повернулся язык назвать баронессу по имени, и он просто продолжил. — Я и моя служанка ищем, где в вашей обширной усадьбе кухня….

— О, мой ягнёночек, ты проголодался с дороги!

— Да, есть немного, — сознался Фергюс.

Баронесса, демонстративно не замечая Эйлин, подхватила Фергюса под руку, обдав его едким запахом пота, и потащила куда-то, щебеча на ходу:

— Что касается обширной усадьбы…. Ах, это имение моего мужа. Что за болван этот Дрянлинг! Однако мне пришлось выйти за него, чтобы объединить фамильные владения двух старинных семей…. Как ужасно быть жертвой этих аристократических требований!

И Козелла, глубоко вздохнув, закатила глаза к небу.

— Сочувствую вам, мадам, — Фергюс попытался быть вежливым.

— Не мадам! Никаких мадам! — капризно надула губки баронесса. — Зови меня Козелла! Ну, скажи — Козелла!

— Козелла, — послушно, словно болванчик, повторил Фергюс.

Эйлин вынуждена была идти сзади, она слышала каждое слово разговора и мысленно помирала со смеху.

— Я происхожу из рода барона де Вонюхлесса, — продолжала вести светскую беседу Козелла. — Это куда более старинный род, чем эти выскочки Дрянлинги. Но у моего отца не было сыновей, чтобы передать им земли по майорату. Я, единственная наследница Вонюхлессов, получила в приданое болота по правую часть дороги, а земли Дрянлингов лежали по левую сторону. На середине объединённых владений после свадьбы Дрянлингами был построен замок, где я и живу сейчас…

И баронесса игриво прижалась к боку Фергюса. Несчастный не ожидал такого нахальства средь бела дня и дёрнулся, словно ужаленный.

— Что? Что такое? — заглянула ему в глаза баронесса.

— Нет, ничего, — выдавил из себя Фергюс. — Просто нельзя же так…. Все видят…. И что скажет барон?

— О, как ты хитёр и предусмотрителен! — восхитилась Козелла. — Но не волнуйся. За ужином я подсыплю чего-нибудь в вино этому грубому животному, чтобы он не мог помешать нам…. Кстати, вот и кухня. Ну, до ужина!

Состроив глазки Фергюсу, баронесса упорхнула. Сам новоиспечённый наёмник обернулся к Эйлин:

— Что теперь делать? — с отчаянием прошептал он. — Мадам настроена весьма решительно. Она хочет отравить барона!

— Да не отравить, глупый! — у Эйлин текли слёзы от смеха. — Просто снотворного в вино насыплет! Судя по её речам, она уже не первый раз так делает!

— Господи, какой ужас! И она ещё говорит о каком-то майорате! Да тут у них, наверное, и не разберёшь, кто чей сын…

С этими словами они вошли в кухню. Хотя Торментир и сделал их носы нечувствительными к местным ароматам, кухонные запахи Эйлин совершенно не понравились. Здесь что-то чадило, дымило и скворчало, подгорая на закопченной сковороде. Но делать нечего, есть все-таки надо, и Фергюс начал по очереди обращаться ко всем присутствовавшим здесь людям.

Надо сказать, что пол их определить было невозможно. Все одинаково грязные, со спутанными сальными волосами, одетые в замызганные бесформенные балахоны, эти люди метались между здоровенными чанами, размешивая там какое-то варево. Повара окунали ложки во все кастрюли подряд, нисколько не заботясь о чистоте ложек и нарушении рецептуры блюд. Ложки периодически облизывались, и Эйлин передернуло.

Никто из поваров не обращал на Фергюса никакого внимания. Он уже пришел в отчаяние, когда заметил, что Эйлин потихоньку сняла с полки несколько глиняных горшков. Горшки, разумеется, были скользкими от жира и грязи, но волшебница немного пошептала что-то над ними и спокойно принялась переливать съестное в эти сосуды.

Один (или одна) из поваров попытался помешать ей, отталкивая от очага. К счастью, в этой ситуации Фергюс знал, что делать.

— Не тронь! — он замахнулся дубинкой на повара. — Я — привилегированный наёмник Фергюс, я желаю отобедать! Немедленно отойди от моей служанки!

Неизвестно, понял ли что-нибудь тот кухонный рабочий из слов Фергюса, но вид занесенной дубинки произвел должное впечатление. Повар отскочил, низко кланяясь. При этом ложка, что он держал в руках, несколько раз чиркнула о замусоренный пол. Эйлин видела, как этот повар немедленно опустил её в очередной булькающий котел.

Набрав всего, что показалось ей съедобным, Эйлин поставила горшки на попавшую под руку деревянную плашку, поманила рукой Фергюса, и они ретировались из так называемой кухни. Над горшками поднимался пар, но аппетита он не вызывал.