Глава 9

Фергюс затравленно глянул на своих друзей. Торментир поднялся из-за стола:

— Мне тоже нужно….

Видимое неудовольствие на лице баронессы его ничуть не смутило. Втроем они покинули зал трапез. От выпитого вина барон совсем раскис и начал задремывать. И тогда телохранитель окончательно осмелел и сально улыбнулся Эйлин. Она решила никак не реагировать на такое нахальство. Но амбал не унимался. Когда Эйлин начала заменять опустевшие тарелки чистыми, он, словно ненароком, ущипнул её за бок. От неожиданности она подпрыгнула, чуть не уронив всё, что держала в руках. Амбал остался очень доволен произведённым эффектом.

— Меня зовут Райт, и я внебрачный сын самого барона, — с гордостью сообщил он, видимо, полагая, что это придает ему особый шарм.

— А меня зовут Убери свои вонючие лапы! — заявила Эйлин.

— Очень длинно, — ухмыльнулся Райт. — Я буду звать тебя Убби. Не возражаешь?

Эйлин очень даже возражала, но вслух сказать ничего не успела — в дверях показался Фергюс. Один, без баронессы и Торментира.

Райт оставил Эйлин в покое и немедленно отставил стул, чтобы гость мог сесть, и услужливо подлил ему вина. Глянув в кувшин, Эйлин совсем расстроилась: Торментир, помимо всего прочего, применил Заклятие Дозаправки. Это означало, что кувшин никогда не опустеет. Правда, никто, кроме неё, не беспокоился по этому поводу. Барон упился вдрызг, баронесса была занята соблазнением Фергюса, а Райт был слишком туп.

Кстати, а где же баронесса? И Торментир ещё не появлялся. Эйлин чутко прислушивалась, но не улавливала поблизости ничего, похожего на мысли Солуса. Мыслей баронессы она не искала, предполагая их полное отсутствие.

А снаружи в темноте, возле стены, баронесса требовательно расспрашивала волшебника:

— Скажи мне, лекарь, известны ли тебе средства, дающие долгий и глубокий сон?

— Да, госпожа, снотворные и успокоительные мне известны. А также мне знакомы чудодейственные бальзамы, продлевающие красоту и молодость, яды, не оставляющие следа…

— Очень хорошо! — воскликнула баронесса. — Но сегодня мне нужно хорошее снотворное, только снотворное. И чтобы никто об этом не знал, ты понимаешь меня?

Торментир кивнул. В темноте баронесса не могла разглядеть его кивка, но почувствовала его согласие.

— А уж я тебя отблагодарю, — проворковала Козелла, и маг вдруг понял, что сочувствует Фергюсу и понимает его расстроенные чувства.

Барон поднял очередной кубок за своего нового воина, Фергюс его поддержал. Пока они пили, Райт снова подмигнул Эйлин и сделал пару непристойных жестов. Она решила притвориться, что ничего не замечает, но отошла от Райта подальше, став за спинкой стула Фергюса.

Впорхнула баронесса. Усаживаясь, она ухитрилась пребольно толкнуть Эйлин острым локтем в бок и наступить Райту на ногу. Амбал плаксиво скривился и шумно втянул воздух. Вслед за баронессой вошел Торментир, шурша мантией.

Увидев его, барон оживился и захотел провозгласить тост ещё и за бедных, но талантливых людей, которых судьба по счастливому случаю…. Фон Дрянлинг запутался в словах, потому что едва шевелил языком. Баронесса поджала накрашенные губы, однако Торментир с достоинством сказал:

— Позвольте, благороднейший барон, ваш кубок на пару минут. Я хочу отблагодарить вас за щедрость и гостеприимство. Вы получите просто несказанное удовольствие от вина…

Козелла стрельнула глазами в Торментира, вся подобравшись, словно кошка перед прыжком. Торментир слегка поклонился ей, что-то сделал с кубком и снова отдал его барону. Тот с наслаждением выпил вино, одна струйка даже потекла по толстому подбородку. Барон хватил кубком о стол, громко крякнув, и отёр губы рукавом.

— Фергюс! — икнув, сказал барон. — Сколько стоит этот твой слуга? Говори, не стесняйся, я могу многое…

Баронесса положила когтистую ручку на локоть барона:

— Не забывай, Дрянси, что ты транжиришь моё приданое…

— Молчи, женщина! — расхрабрился барон. — Только мужчина знает, как правильно распорядиться деньгами!

Баронесса презрительно фыркнула, а «Дрянси» добавил:

— Мужчины правят миром, а удел женщин — кухня и постель, и будь благодарна за то, что избавлена от первого!

Козелла гневно раздула ноздри. Эйлин, Фергюс и дубиноголовый Райт с интересом наблюдали, что за этим последует. К удивлению Эйлин, Торментир пристально посмотрел баронессе в глаза и тихо, но внятно произнёс:

— Через час.

Под этим тяжёлым взглядом баронесса успокоилась, как-то обмякла и с достоинством, подобающим аристократке, пригубила вино из своего кубка. А барон прицепился к Фергюсу, настойчиво требуя, чтобы тот продал ему Торментира.

— Не могу, никак не могу, ваше баронство, — отнекивался бывший контрабандист. — Мне он и самому нужен.

Барон предлагал какую-то, по-видимому, крупную сумму золотом. Потом он даже заявил, что поставит Торментира на одну чашу весов, а на другую будет сыпать золото.

— Соглашайся, Фергюс, — бормотал барон, брызгая слюной. — Я не часто делаю такие предложения, а только когда покупаю женщин…

Баронесса рассерженно прошипела что-то весьма нелестное, а барон, обслюнявив ей руку, просюсюкал:

— Это же было так давно, моя птичка, ещё до женитьбы на тебе, будь она неладна….

— Послушайте, барон, — внезапно вмешался Торментир, — пока мой господин Фергюс находится у вас на службе, я в полном вашем распоряжении….

Барон понёс совершенную околесицу, размахивая руками, хотел поцеловать баронессу, но вместо этого чуть не чмокнул Райта. Козелла поднялась из-за стола, показывая, что ужин окончен, и удалилась, послав Фергюсу воздушный поцелуй.