12. Жизнь

Витл сумел вытащить дверь архива из проёма, используя маготмычку. Он возился, ворчал, потел, но в конце концов железная плита, недовольно скрипя, поддалась. Чтобы закрыть её, он заклинил несколько щеколд кусками металла и щепками, найденными в том же помещении. Теперь архив можно было не только открыть, но и закрыть — примитивно, но эффективно.

Сначала они просто сидели на полу в темноте, но Эш привела стайку световых линий со склада, и под синим светом пыльная коморка ожила. Втроём они разобрали несколько гнилых стеллажей и кое-как сколотили из них крайне уродливые столы и стулья. Мебель угрожала развалиться в любой момент и выглядела мебельным аналогом бракованного гомункула, но была лучше холодного пола здесь. К тому же она была, хоть и с недолгой, но историей. Их историей.

В архиве они обнаружили странную аномалию: там словно заполнял пространство пузырь ускоренного времени. Или же остальная школа пребывала в замедлении. Здесь они разговаривали, тренировались, смеялись, и время словно теряло хватку, наблюдая за ними.

И однажды на лекции по эфиродинамике Ортан, слушая собственное объяснение, вдруг увидел эфир. Он всегда его видел — вибрации, колебания, движения в краях зрения, словно невидимое масло текло под покрывалом воздуха. Но только сейчас осознал, что это он и есть. Как будто смотрел на платье матери и внезапно разглядел, что узорчатые паттерны образуют чёткие изображения цветов — нужно было лишь правильно сфокусировать взгляд. Не увидел новое, но узнал старое.

Ортану показалось, что эфир течёт под стул Витла, и эфир согласился. Стул оторвался от пола, закружился, и ошарашенный Витл свалился с него на пол. Ударившись, он застонал, а затем посмотрел на Ортана с восхищением, почти детским.

— Это ты что ли, Ортан? — прошептал он. — Так ты, наконец, начал контролировать свой дар? Вот как выглядит настоящая мужская магия! Я даже пылинки с трудом передвигаю. И у меня всегда ощущение, что это просто от того, что я руками машу.

Эш вскрикнула от радости, забыв о том, что они в запретном месте ночью, и бросилась на шею Ортана, позабыв и о Витле.

После того, как Ортан ощутил контроль над своей магией, ему стало значительно легче объяснять её. Под его руководством Витл смог толкать волей стул по комнате. Конечно, с натугой, с пассами руками, тратящими больше энергии, чем сами магические толчки, но он смог. После этого Витл настаивал, что любое перемещение вещей в архиве должно быть делом его магии, что надолго увеличивало время простых действий.

Эш тоже пробовала колдовать, но у неё ничего не получилось. Ортан хотел её поддержать, но не знал, какими словами. И Эш снова пришла ему на помощь.

— Стоило попробовать. Вдруг никто даже не пытался? — она улыбнулась, но в уголках её глаз образовались тени. — Может, и к лучшему, что у меня нет магии? Стану идеальным контрольным образцом в экспериментах. А их у меня будет много.

Но в жизни Ортана ничто не могло быть слишком гладко так долго. Однажды Ярон и Самар преградили им путь.

— Что-то ты стал забывать старых друзей, Витли, — Ярон нарочито пристально осмотрел Витла. — И куда ты теряешься после учёбы?

— Мы бы тоже, будь у нас девка, пытались проводить досуг ото всех подальше, — заметил Самар.

— Может, снова объединимся, Витли, — Ярон добавил сладости в голос, что явно ему не пошло. — Готовы принять вместе с этой зазаркой. Но вот от жирохода придётся избавиться, — Ярон задумчиво осмотрел Ортана, словно приценивался к уцененному товару в магазине.

Витл ответил. Он толкнул Самара магией, и тот от неожиданности упал.

— А Ярона бы ты так не посмел! — с обидой выкрикнул Самар.

По виду Витла было ясно, что Самар тоже попал в него. Он побаивался огромного Ярона и не стал бы его трогать ни рукой, ни магией. А вот Ортан стал бы. Ярон отлетел на пару шагов, но не потерял равновесие и лишь припал на колено.

— Да я вас щас! — заревел он. — Усилитель! Усилитель! Меня! Вы! — ярость лишила его способности связно говорить. Его мускулы вздулись буграми, но подниматься он не спешил, лишь судорожно дёргался.

— Успокойся, Ярон, — произнёс Ортан. — Через пару мгновений я отпущу тебя, и лучше не пытайся нас найти. Займись своими делами.

Витл, Эш и Ортан скрылись за углом, оставив позади мрачный взгляд Самара и разъярённые глаза Ярона.

— Это проблема, которую придётся решать, или она решит нас, — прошептала Эш.

Ортан не ответил, потому что ему нечем было дополнить слова подруги.

В другой раз, в редкий случай, когда Ортан щёл один, он увидел её. Ильдара вышла из бокового коридора, затянутая в закрытое платье, скрывавшее фигуру до шеи, которое не оставляло никаких намёков на её привычное декольте. Но главным была её походка — обычно уверенная и резкая, теперь она была неровной. Чёрнокровка держалась за изящную левитирующую ручку в форме чёрного черепа хладосерда с изумрудами в глазницах, принимающую на себя часть её веса. Их взгляды встретились, и сталь её глаз пронзила Ортана чистейшей, неразбавленной ненавистью.

«Кто-то получил так ею любимую порцию «дисциплины и боли»», — эта мысль заставила Ортана улыбнуться, но только когда он скрыл лицо от Ильдары.

Архив постепенно превратился из тайного места встреч в подобие дома. В ночной тишине, нарушаемой лишь шёпотом и скрипом самодельной мебели, начали всплывать истории, которые раньше никто не решался рассказать.

Витл перестал прятаться за шутками. Ортан узнал, что отец Витла работал заводным механиком в ветроходах, а мать — инженером, работавшим над эфирными двигателями закрытого цикла для астралётов. Когда у Витла проявились способности, родители спрятали его (слишком уж нежелательна была магия в семье инженеров). Но орбитальные очи всё видят, в том числе его «странное отсутствие», и вскоре его «пригласили» в школу. Так, по словам Витла, и началась его «блестящая» карьера мага.

Эш рассказала, что их с братом-близнецом отправили сюда по программе «обмена странными феноменами» между странами. «Мы были настоящим чудом», — заявила она с гордостью, словно это был их выбор родиться в такой конфигурации. «Женщина без магии и мужчина-маг из одного чрева».

Брата с ней не было, а при его упоминании голос Эш всегда немного опускался, будто под тяжестью смысла слов. Ортан не задавал вопросов, чувствуя, что это может нарушить хрупкое равновесие её улыбки.

Когда очередь признаваться в прошлом дошла до него, Ортан рассказал о своей работе мусорщиком, о предвысшей тёте и её безумии, и о той трагедии, что притащила его в Шрам. Витл не поверил в министерскую часть, а Эш сказала, что это звучит как начало древнего мифа.

Таут иногда заглядывал в архив, когда Эш не успевала пристроить его на ночь. Однажды он повернулся к Ортану, который жонглировал бумажными комками без рук. Ортан подошел ближе, чтобы Тауту было лучше видно, но душелишённый скользнул пустым взглядом дальше, вероятно, следил за каким-нибудь насекомым на стене.

Жизнь в их маленьком убежище текла быстро. Но иногда реальность школы настигала их. Однажды Тулила раздала классу угощения — маленькие шарики, которые меняли текстуру и вкус по желанию. Почти все мужчины превратили их в сочное мясо, и комната наполнилась довольным чавканьем. Тулила объяснила, что это в честь Дня Объединений.

Её доброта, однако, имела двойное дно, (не)ловко замаскированное запахом и видом еды (но мужчинам хватило). День Объединений означал дикое, спазматическое приближение экзаменов, которые проверит не она, а Канцелярия.

— Это будет особый тест, — объявила Тулила, небрежно рассматривая свои ногти. — Они используют особую магию, поэтому я не смогу… Вы поняли. Помочь вам с ответами в интенсивном режиме, минуя ваши руки и головы. Для чистоты процесса вам нужно будет сдать кровь для особых чернил. Придется вам самим напрячь свои мыслительные органы, и лучше бы вы их напрягли посильнее, — она пронзительно посмотрела на Ортана, словно намекая остальным на него. — Потому что тупые вы, а накажут за вашу тупость меня. Моя злость на вас за это создаст нежелательную динамику в нашем коллективе, девчата. И не только… — голос Тулилы стал задумчивым, словно она до этого самого момента не решила, говорить ли следующие слова, но монолог шёл неукротимо, и она добавила: — Это также докажет эффективность разных моделей воспитания наших учительниц.

Наступила тишина с оттенком зловещего понимания. Даже Ярон, казалось, всё осознал (или это просто так тень легла на его лицо в перерыве между гримасами). Это была не просто проверка, а противостояние между методикой Тулилы и террором Ильдары. Их провал означал бы поражение Тулилы и победу её соперницы. Катастрофа, иными словами.