3. Шрам

Ортана вели два цельнометаллических гомункула — безликие, как створки пневматического шлюза. И такие же бесстрастные и жестокие. Впрочем, и в нём самом было нечто похожее: его заколдовали, и часть его разума словно погрузили в глубокую воду. Эмоции стали далёкими, будто чужими, но он знал, что они есть. Боль и ярость свернулись внутри тугим чёрным клубком. В памяти всплывали запах пепла и каждая звёздочка на шляпе Министерши Внешнего Контура.

Их шаги гулко отдавались в металлическом полу. Весь коридор, по которому они шли, не отличался изяществом, типичным для женских творений, а служил лишь утилитарной цели — смычке между модулями здания. Стены были испещрены цепями-заклинаниями, проступающими сквозь металл, словно ядовитая ржавчина. Свет исходил от скоплений тусклых световых линий, лениво ползущих по потолку.

О ШРОМе (но все в народе назвали его Шрамом) ходили всевозможные дурные слухи, или даже скорее мифы. Родители пугали им своих мальчишек, чтобы те были послушными. Говорили, что из Шрама можно выйти только бездушным куском плоти, неогомункулом. Ортану это было безразлично — он уже стал таким. Теперь он лишь апатично наблюдал за происходящим из глубины своего сознания, как сторонний зритель.

Его привели к тяжёлой двери, вокруг которой сбилась кучка мужчин. На первый взгляд они походили на стаю диких зубоскалов: дёрганые, шумные, с агрессией в глазах. Ортон ощутил на себе десятки взглядов — презрительных, откровенно враждебных, оценивающих. Гомункулы отступили, и он решил остался стоять. Это было менее энергозатратно, чем рухнуть на пол, как перегруженный мусорный пузырь.

— Новенький, — протянул кто-то. — Ещё одного жирохода притащили на нашу живодёрню.

Нестройный смех прокатился по помещению. Ортон не ответил. Из мужской массы вылезла их отдельная единица — большой, широкоплечий мужчина, почти Ортану под стать, с короткой шеей и сплюснутой головой, словно кто-то попытался вдавить её в плечи, чтобы засунуть вглубь торса и так спрятать от мира. В особенности его причёску, как если бы кто-то обвёл вокруг его маленькой макушки круг и ровно обрезал все чёрные волосы ниже. Его движения были резкими и неестественно быстрыми. В голове Ортана всплыл голос тёти, рассказывающей о магах-усилителях. Тело, определённо, раздутое примитивной, но рабочей магией. Он не стал мешать этой мысли, и она угасла.

— Ну-ну, — протянул здоровяк. — Смотри-ка, шкаф на ножках. Урод мясной. Гы. Природа тебе мясо навалила, а мозгов пожалела? Думаешь, выживешь тут, потому что жирный? Не думай так. И бабы-то у тебя нет, чтобы защитить, раз ты тут (белое пламя, сжигающее Вию дотла). Эй, жироход, ты немой или настолько тупой, что говорить… э-э-э, по-нашевскому не могёшь?

Ортан промолчал. Он не собирался никому ничего доказывать. Особенно какому-то туповатому мужчине. Да вся его дальнейшая речь была под вопросом. И существование… Вдруг одна мысль пронзила его, словно шип пыточного заклинания: «Живи».

Это внутреннее пронзение, должно быть, отразилось на его лице, потому что раздался новый взрыв гогота (хотя эти люди, казалось, могли хохотать и без причины), а ободренный реакцией усилитель оживился и попытался поймать его взгляд своим.

— Проснулся? Вот это скорость мысли! А мы уж решили, что ты невежливый. Давай, приветствуй своих новых старших товарищей, или придётся заняться твоим обучением, — он оглянулся, ища поддержки.

Но никто не поддержал его ни смехом, ни даже кивком, все молча переглядывались. Говорун нахмурился, не понимая почему, ведь он превзошел себя в этом представлении. В этих великих раздумьях его и застал прозрачный, с синевой кулак, призатылившись на его голову.

— Ай! — вскрикнул он и влетел в безразличного Ортана.

— Учу здесь только я, Ярон, — раздался властный женский голос.

— Да я ж не… Ой, больно же! — Ярон отбросил себя от Ортана.

— Не говори, идиотина. Просто перетерпи желание открывать рот, — появившаяся женщина положила палец живой руки на его губы. — Ты человек действия, а не слова, не забывай.

Она была на голову выше Ортана, явно усиленная магией, но не грубо, как мужчины, а с неестественно стройной и могучей статью. Её правая рука до плеча была заменена протезом, внутри которого дрожало от удара и переливалось созвездие, словно встревоженные пылинки. Разум Ортана зачем-то отметил, что это созвездие Архонны. За её спиной по кругу медленно вращались ещё магические руки, без созвездий и не соединённые с телом, образуя своеобразный ореол. Женщина брила виски по старой моде клана Повелительниц бури, оставшиеся белые волосы спадали сзади до пояса. Её правый глаз светился ровным оранжевым светом. Но самое необычное в ней было то, что она носила чёрный мужской жилет на голое тело и простые штаны.

Женщина взмахнула рукой, и тяжёлая дверь со скрежетом втянулась в стену. Мужчины стали затекать внутрь, включая Ярона, который бросил на Ортана недовольный взгляд. Женщина взяла новичка за плечо (искусственная рука была холодной) и повела в комнату. Она словно знала, что Ортан никогда бы не решил пойти туда сам.

— Представлю тебя по-нормальному, — сказала она сухо. — Это тебя уже не спасёт, конечно… Тебя ведь Ортан зовут, да? Эти железные болваны вечно имена коверкают.

Он не ответил, и она приняла это за положительный ответ.

Комната оказалась простой и пустой: длинный зал с низким потолком, заставленный тесными рядами массивных, грубо сбитых парт, рассчитанных на крупные мужские тела. Ученики уже расселись и теперь продолжили массово атаковать Ортана взглядами.

— Это Ортан, ваш новый товарищ, девчата, — представила его женщина тоном продавщицы, не верящей в свой товар. Она даже держала его за плечо, как за шкирку. — Проявил себя как телекинетик.

— А я вот кинетище! — раздался продольный голос с задних рядов. — Все бабы говорят, что сверхмогущественный.

Громкий хохот поддержал это сомнительное высказывание.

— Ты, Карбо, даже под высшим контролем разума до женщин не способен дотронуться, — добродушно оскорбила его женщина. — Вот в чём твоё сверхмогущество заключается.

Мужчин это развеселило ещё сильнее.

— Ну что стоишь как статуированный? Нужно было поработать над титулами, если хотел более длинного представления, — обратилась она к Ортану и с размаху шлёпнула его по заднице живой рукой, подталкивая к парте.

Шлепок поднял новую волну мужского веселья, а в Ортане вызвал первую за сегодня осмысленную мысль: «Почему всё это происходит именно со мной?». Мысль быстро растворилась в апатии. Он подошел к первой свободной парте и тяжело опустился на стул, скрипнувший под его весом. Сидеть на мебели, созданной для мужчин — широкой и прочной, но без намёка на изящество, было непривычно. Хотя стул был жёстким, ему понравилась такая честность.

— Для новичка и для тех, кто за день успел забыть своего куратора, — главная в этой стае закрыла дверь, прошла к центру зала, перед партами, и сложила на груди передние руки. Её заспинные руки повторили это движение друг с другом, только одной не хватило пары, и она осталась левитировать рядом, сжимаясь и разжимаясь, словно скучая. — Я — Тулила-дочь-Эхта из клана Повелительниц бури. Бывшая эмиссарша за Внешним Контуром. Специально для вас, девочки, объясню подробнее. — Она похлопала себя по искусственной руке, всколыхнув созвездие, и произнесла с улыбкой, совсем не подходящей воспоминаниям о таком зловещем месте: — Это значит, что я была шпионом в самой тёмной, дикой и враждебной части космоса. Созвездие Архонны, если быть дотошной. Говорю это не для хвастовства, а чтобы вы знали, с кем имеете дело. Обычно помогает, — она обвела аудиторию выразительным взглядом, особо задержавшись на Ортане. — Обычно.