10. Ильдара

На следующий день к классу пришла не Тулила.

А ведьма в старомодном платье и зачёсанными назад волосами. С её появлением в воздух ворвалась тяжёлая липкость — то ли исходящая от неё самой, то ли рождённая догадкой Ортана, кто она такая. Женщина молча распахнула дверь и, когда мужчины расселись за парты в недоумении, встала в центре комнаты, заложив руки за спину и широко расставив ноги, излишне привлекая к себе внимание.

— Ваша учительница занемогла, — объявила она резким голосом без самой маленькой органеллы сочувствия. — Вас, скотов, нельзя оставлять без человеческого присмотра, поэтому я заменю её. Меня зовут Ильдара-дочь-Сабра из клана Чёрной крови, двадцать третий ранг, учительница класса Пятнадцать. Но эта информация для вас бесполезна, ведь вы будете называть меня только «госпожа».

Ортан напрягся. Он знал достаточно, чтобы серьёзно засомневаться в её словах о Тулиле. Взгляд её холодных глаз цвета остывшей стали заскользил по мужчинам, заставляя их опускать головы. Всех, кроме Ярона. Он, как всегда, вскочил с дежурной улыбкой наперевес лица.

— Процветающей жизни, госпо… — успели выскочить из его рта слова, прежде чем он схватился за шею. Кожа на ней мгновенно побагровела, как от ожога, проступили кровавые капли.

Рука Ильдары, сжимающая невидимый хлыст, взлетела, и Ярон вылетел из-за парты вперёд, шлёпнувшись на пол бесформенной грудой мяса, не в силах даже вскрикнуть от боли.

— Вставание и слово без разрешения, — пояснила Ильдара. Она медленно провела пальцами по воздуху, и невидимое оружие с шелестом скользнуло обратно в складки её рукава. — В отличие от вашей прежней кураторши, я не верю в ваши жалкие попытки притворяться людьми. Вы здесь для обучения, а обучение, — она растянула фразу, только чтобы побыть с ней подольше, — требует дисциплины и боли. Она слишком вас разбаловала. Но вольности закончились. Пришло время учиться по-настоящему.

Ортан смотрел на Ярона. На мгновение ему показалось, что она убила его, и он почувствовал к дураку жалость, но тот начал судорожно возвращать движения своему телу. В голове Ортана стучащая кровь омывала память о словах: «Сломанный мужчина — безопасный мужчина». Он ощущал, как искра, пробуждённая Вией и Эш, гаснет под давлением Ильдары.

— Сегодняшняя лекция, — продолжила Ильдара, — посвящена основам магического воздействия на живые организмы. А именно — на нервную систему, — её тонкие губы исказила улыбка, как перед кульминацией остроумной шутки. — Иными словами, магические пытки. Пытки — это искусство контроля. Они учат подчинению, очищают разум от хаотичных мужских мыслей и освобождают душу. Пытки — это наука, наравне с анатомией и психонетикой. Магию можно направить в нервы, в кости, в разум, можно заставить человека видеть кошмары наяву, можно ощущать то, чего природа даже не предполагала. Можно всё. Пытки — это...

Лекция была долгой, детальной и невыносимой, не говоря уже о её бессмысленности с точки зрения обучения. Ортан не мог представить ситуации, где эти знания могли бы ему пригодиться. И пытать мужской магией не представлялось возможным, только раздавить кого-нибудь. Ильдара, конечно, это знала, и для неё это было осмысленное устрашение. И очень успешное — ученики сидели, вжавшись в парты, и даже одеждой не шумели, будто невидимые руки сдавливали их глотки.

После лекции Ильдара повела класс в ангар, где едва стояли мясные гомункулы — аморфные куски плоти, с едва наметившимися конечностями. Кожа цвета закисшего мяса, глаза мутные, но всё ещё живые. Эти комки дурно пахнущей магии шевелились неуклюже и дергано. Явно бракованные.

— Они нестабильны, как и вы. Ваша задача — стабилизировать, усилив их структуру. Направьте свою примитивную магию в их мышцы, — сухо приказала Ильдара. — Проявите усердие. Или примите последствия.

Первым своего гомункула взорвал Ярон, что никого не удивило. Его практическая жертва затрепетала и лопнула кровавыми ошмётками, забрызгав пол и соседей. Ильдара тут же ударила его невидимым хлыстом, и Ярон рухнул, корчась от боли, с кровоточащей через одежду полосой на груди.

Один за другим гомункулы присоединялись к состоянию своего взорванного собрата. Ангар наполнился запахами алхимических кислот и железа из крови. Раздавались влажные хлопки, стены и пол покрывались органикой. После каждого взрыва Ильдара холодно произносила: «Наказание», и невидимый хлыст находил очередную жертву.

Ортан напряжённо пытался влить в своего дрожащего мясовика хоть каплю чего-либо. Но мужской эфир не был благосклонен к нему после того дня, когда… когда...

Тёплая и склизкая гадость ударила ему в спину, от этой неожиданности он влетел в своего гомункула. У того от удара подломились ноги, крошево костей выстрелило из мест, где должны были быть колени, и он растёкся полужидкой массой по полу. Ортан успел обернуться и краем глаза заметил Витла, который тут же отвёл взгляд, делая вид, что усердно работает над своей плечевой раной от хлыста.

— Кто кинул? — рявкнула Ильдара, шагнув к Ортану. Очертания хлыста в её поднятой руке всем уже померещились в воздухе. — Кто кинул свою ошибку в другого?

—… Не знаю, госпожа, — выдавил Ортан после мучительной паузы.

— Лжец, — вынесла она приговор.

Она взмахнула рукой, и вокруг головы Ортана из эфира соткались острые металлические спицы, вибрируя от напряжения. Их острия замерли в сантиметре от его кожи, образуя смертельную сферу.

— Кто? — потребовала ответа учительница, дополнительно впиваясь в него взглядом.

— Я не видел, госпожа, — наконец сказал он, без выбора глядя прямо в её глаза.

— Геройствуешь? Глупишь? — Ильдара медленно обошла его. — Прекрасно. Значит, ты добровольно берёшь на себя вину за срыв учебного процесса, — она оказалась за его спиной, и он лишь почувствовал её дыхание на своём ухе. — Десять ударов биохлыстом. Эти шипы не убьют тебя, но причинят серьёзную боль, если проникнут внутрь тела, особенно в голову. Гораздо болезненней, чем биохлыст, зрительные и зубные нервы крайне чувствительны. Но предоставляю тебе оценивать.

Ортан промолчал, потому что его не спрашивали.

— А ты почему потеешь, как зубоскал? — резко спросила Ильдара кого-то за спиной Ортана.

— О-о-очень переживаю за товарища. Г-г-г-госпожа, — просипел Витл. По состоянию его голоса было удивительно, как он ещё в сознании.

Затем хлыст ударил — по спине. Второй — плечо. Третий — грудь. Ортан почувствовал, как по рукам стекает разгоряченная кровь. Спицы перед глазами размылись, их блеск превратился в слепящие круги, визуально они уже вошли в глаза. Боль была острой и жгучей, выжигающей нервы, но Ортан стиснул зубы, не издав ни звука. Эта боль была ничтожна по сравнению с тем, как горела в его объятиях Вия. Её шёпот «Живи» начал заполнять всё существование Ортана, вытесняя агонию, превращая её в далёкий фоновый шум.

Ильдара продолжала бить его, методично, снова и снова, пока его тело не онемело от шока, а пропитанная кровью одежда не прилипла к коже намертво. Она получила от него лишь молчание.

Второй лекции не случилось — Ильдара ушла к своему первичному классу. Все выждали, пока шаги этой женщины окончательно не затихнут вдали, а затем подождали ещё немного, чтобы точно убедиться в её отдалении. Ортан тоже собрался было выйти, размышляя, как найти Эш, но его обступили мужчины. Они заговорили почти одновременно, их голоса слились в возбуждённый гул:

— Это наша лысая башка! Как кстати пригодилась твоя хмурая натура!

— Показал той чумной жриривиске (самке зубоскала), как мужчины принимают боль.

— Видели бы лицо этой бабы!

— Ну, оно было даже немного… сексуальное. Все волосы растрепались. И как дёргались её...

— Жаль, такая внешность испорчена азурт (плохой) душонкой.

— Она же из Чёрной крови, они там все инзигнипп (странные от близкородственного скрещивания).

— А тебе тоже нервы выжгли, да? — Карбо хлопнул Ортана по спине с силой человека, не знающего, что такое боль от свежей раны.

— Ммммм! Ммм ммм! — возмущённо замычал Гартан, сбрасывая руку «Кинетища» с Ортана, и отчётливо показал жест, означавший «полный идиот».

Ортан смотрел на них и не знал, что с этим делать. Его одноклассники… восхищались им? Говорили о нём как о победителе? За то, что его избили сильнее всех? Нет. Сквозь их грубоватый восторг он отчётливо увидел голод. Голод по любому проявлению воли, по любому действию, кричащему: «Мы не скот!». Это был их неизящный способ сказать «спасибо». Их восхищение было криком о помощи, и этот крик пронзил его насквозь, в отличие от ударов хлыста.

— Ортан, я видела Ярона с дружками, значит, у тебя не будет второй лекции? — раздался знакомый голос, и в незакрытой двери появилась Эш. — Но гомункулы слегка неожиданно сломались, поэтому придётся мне тебя отвести в твою келью.

Она легко нашла его — он возвышался над толпой одноклассников. Подойдя ближе, она увидела состояние его одежды и тела за ней. Эш мгновенно растолкала мужчин, забыв о скромности, схватила Ортана за руку и повела из комнаты.

— Какой ужас! Пойдём, у меня на складе найдётся пара капсул регенактиватора. Ты что, подрался со зверем, Ортан? Такие у вас практические занятия?

Вслед им, разумеется, посыпалась мощным потоком пошлость, смешанная с завистью. Но теперь Ортан услышал в этом не злобу, а отчаянное желание схватиться за малейший повод для веселья. Ухватиться за жизнь. Его мировоззрение перевернулось под пыточными заклятьями Ильдары, но не так, как она планировала. Из-за её добровольного невежества. Кривое дерево.

Он больше не видел в своих одноклассниках врагов. Он видел измученную, напуганную стаю, частью которой был сам, хотел он того или нет. Врагом была Ильдара и вся система, которая держала их в таких условиях. Его одиночество, мучившее его всё это время, исчезло, вытесненное чем-то, о чём он даже не задумывался. Принадлежностью.

Вне класса к ним присоединился Таут (физически; разумом он, как всегда, пребывал не ближе противоположного рукава галактики), и они побрели к складу. Эш по-прежнему держала Ортана за руку, словно он был ребёнком, который мог упасть без её поддержки, но он не жаловался.

Выслушав краткий и сухой пересказ случившегося, как будто Ортан рассказал хронику далёких неважных дней, Эш произнесла с мрачной серьёзностью:

— И ты предпочёл наказание послушанию. Выделился, и теперь она взъестся на тебя как… Хм. Обычно здесь говорят «как Ильдара», но ты её и взъерошил против шерсти. Как двоих Ильдар! Дам-ка я тебе весь запас регенактиваторов.

— Но что я могу сделать? Сбежать? — горько пошутил Ортан.

— А почему бы и нет? — ответила Эш без тени иронии. — Это лучше, чем стать очередным «несчастным случаем» в отчёте Ильдары.

Мысль Эш ловко проникла в его разум. «Почему не сбежать?» — встретила её родная мысль его головы. А затем их нашли ответы: «Мне некуда возвращаться. Стану беглецом. Покину Эш. Если только она не согласиться бежать со мной. Тогда...»

Но что «тогда» так и не родилось, потому что они вышли в Яму. Прямо на Ярона, Витла и Самара.

— О, смотрите-ка, кто пришёл, — протянул Ярон, делая широкий шаг вперёд и преграждая им путь. — Герой наш жирный. Лысый! И кровавый любимчик госпожи. Гы. А рядом ещё и эта… девка. Не передумала, красавица? Скучно же те с этой мясной махиной с каменной мордой. Я могу показать те кое-что получше его жирности.

— Угу, — поддакнул Самар, скривившись в ухмылке. — Говорят, он молчит, потому что у него там всё печально. Для дел с женщинами, то есть. Я бы тоже кисло молчал с таким.

Эш напряглась, но решила не тратить на ответ ни микроджоуля своей энергии.

Неожиданно Витл шагнул вперёд. Его обычно мутный взгляд был на редкость ясным.

— Спасибо тебе, Ортан, — выдохнул он хрипло. Глаза его блеснули от навернувшейся влаги. — Даже ма за всю жизнь не сделала для меня столько, сколько ты сегодня.

Ярон заржал, хлопнув Самара по плечу.

— Ты это слышал? Ха-ха! — он согнулся от приступа показного смеха. — Да он влюбился в нашего лысого жирохода!

Витл побагровел и на топливе ярости и стыда резко развернулся к Ярону. Слёзы слетели с его ресниц.

— Ты… ты кинул в него моим гомункулом! Ты подставил меня, мутарг (дурной человек). Я думал, она меня убьёт!

— Но ничё же плохого не случилось, — Ярон пожал плечами, словно речь шла о пустяке. — Просто почесали жироходу спину. У него там слой жира, он ничё не почувствовал. Да? — Ярон уставился на Ортана, ища подтверждения. — Ничё ж не больно было? Или было? Ну так пореви, а то дождя нет, и нам скучно.

— Квате'малпэ'Пандемониумксия-им (твоё мнение безразлично для меня, но ему стоит отправиться медленно сгореть в Пандемониум), — произнёс Ортан с ледяным спокойствием, всё, чему научила его Тулила. Усталость, боль и презрение слились в нём воедино, выкристаллизовавшись в этом неприличном, но глубоком слове.

— Ты… — лицо Ярона перекосилось от бешенства. Он рванул вперёд, грубо схватил Эш за плечо, дёрнул к себе, а другой рукой толкнул Ортана в грудь. —… грубый! С таким, девка, хочешь проводить время? Да успокойся, не обижу я тя.

В обычном состоянии Ортан даже не качнулся бы, но сейчас он был обескровлен и измождён. Он пошатнулся, окровавленный ботинок скользнул по полу, и он рухнул на свой зад. Эш пыталась вырваться, мысленно прикидывая, какую часть анатомии Ярона можно вывести из строя максимально болезненно, но соотношение сил было очевидно не в её пользу.

И тогда воздух задрожал. Он стал враждебным, тяжёлым и колким, затруднив всеобщее дыхание. Световые линии на стенах дрогнули, вспыхнули неестественно ярко, разом померкли и снова ожили. Вся Яма, казалось, сжалась и расширилась, согласившись с яростью, пульсирующей в Ортане, задышав в такт его сердцу. Это длилось всего мгновение. Эш воспользовалась замешательством Ярона и вырвалась из его ослабевшей хватки.

— Не трать время на этих медяков, пошли, — сипло прошипел Самар.

Ярон колебался, его взгляд метался между Эш и сосредоточенным Ортаном, но инстинкт самосохранения был присущ даже его мозгу.

— Ладно, — процедил он сквозь зубы, но взгляд бросил долгий, обещающий. — Потом. Свободное время ещё тратить на медяков.

Ярон и Самар торопливо ушли, почти пятясь. Витл же, не глядя на них, вместе с Эш (а затем и запоздало подоспевшим Таутом) помог Ортану подняться на ноги.