8. Магия

На практике мужчины возились с каменными кубами: кто-то пытался усиливать мышцы, кто-то тренировал выносливость, кто-то, как Ярон, бессмысленно долбил камень, что привело к вывихнутому плечу Ярона, но, скривившись, он продолжал смеяться, лишь бы на него смотрели. Ортан сразу подошёл к Тулиле, наблюдавшей за всей «стайкой девочек» с привычной ладонью над глазами.

— Мне нужна нормальная практика, — заявил он без предисловий.

— Это и есть нормальная практика. По определению нормальности. То, что вы делаете постоянно, — спокойно ответила она, лишь приподнятая бровь выдала её лёгкое удивление.

— Нормальная практика для изучения магии, — уточнил Ортан. — То, что мы делаем, не нормальная практика для изучения магии, она слишком неэффективна. Должен существовать более эффективный набор действий.

Ученики замерли, уставившись на Тулилу и Ортана, а кто-то даже уронил учебный предмет от неожиданности. Теперь они уже ни в каких ожиданиях не были уверены. Но за такое она-то точно должна хотя бы разок ударить дерзкого ученика. Ну хоть подзатыльником.

— Что встали, девочки? — Тулила смогла зыркнуть на всех разом, заставив их резко вспомнить о кубах. — Работаем. Если у вас нет вопросов, как у Ортана.

Ни у кого не было вопросов, как у Ортана, но многие продолжали украдкой наблюдать за говорящими, делая вид, что усердно трудятся. Тулила отвела его в угол, подальше от посторонних ушей и оглушительного грохота камня о металл.

— Как ты полагаешь, как я, будучи женщиной, могу обучать мужчин их магии? — спросила она на удивление мягко, но её глаза холодили окружающее пространство. — Магия — это прежде всего внутренние процессы. А даже я слабо понимаю, что творится в ваших мужских головах. А теперь представь уровень осведомлённости канцелярской ведьмы, составляющей наши планы обучения.

— У меня другой вопрос, — не отступил Ортан.

— «Почему бы не мужчине-магу обучать мужчин-магов мужской магии?» — с лёгкой усмешкой предположила Тулила. — «Кто-то ведь выпускается из этой так называемой школы. Разве не может хоть один из них остаться и передать знания?»

Ортан кивнул. Для человека, только что признавшегося в слабом понимании противоположного пола, Тулила удивительно точно узнала его мысли и даже сформулировала их лучше него.

— Ортан. Скажи, в каком же прекраснодушном мире ты рос до этого? — тихо спросила учительница, и на её лице проступили морщинки на лбу и у глаз. — Наш мир… Мир, который мы построили, зиждется на одном простом принципе: магия — есть власть. А власть должна принадлежать нам, — её руки махнули во всех направлениях, указывая на мир за стенами Шрама. — Мы не готовим здесь конкурентов. Мы делаем инструменты. И инструментам не нужно знать, как устроена рука, которая их держит, — все её конечности теперь показали на одинокий куб. — Подними. Быстрее и выше, чем вчера. Это единственная «нормальная» практика, которую ты получишь.

Ортан получил свои ответы. Исчерпывающие и безжалостные. Он молча направился к своему кубу и начал «практиковаться». Его голова и душа в этот момент были тяжелее любого каменного блока. Он понял всё до конца. Его не просто ограничивали, как в клетке, но ещё и держали в темноте. На клетку наброшен плотный чехол.

Комната Ортана становилась теснее, практически костюмом, когда в неё заходили двое. Но они этого не замечали, их разумы уже парили в бесконечных плоскостях магии и возможностей. Эш сидела на единственном стуле, подобрав ноги, а Ортан разместился на краю кровати. Острый пучок волос южанки торчал, как перья настороженной птицы, а в руках она держала самодельный блокнот из обрезков бумаги со склада и стилус, «позаимствованный» у какого-то гомункула. Тусклая световая линия на потолке освещала их сосредоточенные лица, играя с тенями.

— Сразу скажу, что это информация из головы одной сумасшедшей колдуньи, — предупредил Ортан.

— Да хоть выдуманная тобой. Лучше, чем ничего. — Эш заёрзала на жёстком стуле, но затем спохватилась: — Хотя нет, не лучше. О чём будет первая лекция, учительник… учтитель? Учительственный мужчина? Как правильно сказать это слово в мужском роде?

— Просто Ортан, — он отмахнулся, в это время пытаясь структурировать знания в голове.

— Ого, в честь себя назвал, — Эш качнулась назад в восхищении. — Правильно, зачем скромничать?

— Всё начинается с эфиров, — начал Ортан, его голос приобрёл непривычную лекторскую тональность. — Это невидимые поля, оплетающие весь мир, как паутиной, и делающие магию возможной. Эфиры создаёт Великая Матрица, она же избирает тех, кто может их поглощать, и решает, сколько. Это и определяет силу магов. Матрица щедра — она дарует эфирную впитываемость почти всем женщинам.

Эш противозаконно прикрыла рукой свою печать и спросила, чтобы сменить неприятную тему:

— И где находится эта Матрица?

— Знают только высшие, — смущённо ответил Ортан, косясь на её плечо. — Моя тётя (та сумасшедшая колдунья) была пред-высшего ранга и не знала. Но если бы и знала, то не стала бы говорить мальчишке. А так поделилась предположением, что в ядре планеты.

Эш быстро заскрипела стилусом, рисуя схему: круг-планета, в центре жирная точка Матрицы, от неё расходятся лучи-эфиры, которые сплетаются паутинкой, выйдя за пределы круга. Девушка разочарованно вздохнула, в ней, видимо, теплилась надежда на встречу с Матрицей и исправление крупной «ошибки» по её обезмагичиванию. Ортан знал, что не было ни одного случая снятия этой печати, но решил не огорчать подругу сверх уже свершенного.

— Так, эфиры… Их несколько видов, как ты уже поняла по множественному числу. Тётя не успела меня этому обучить, но я знаю, что любой эфир словно не отличает реальность от воли тех, кого избрала Матрица.

— Я тут зарисовала пассы руками для заклинаний и записала парочку магических слов, но не уверена в транскрипции, — возбужденно сообщила Эш, листая блокнотик. — Правда, по памяти, не прямо же перед магичками рисовать.

— Магия откликается на мысли и чувства. Пассы и слова — это как крючки, чтобы направить волю и удержать её, она ведь любит рассеиваться. Можно обойтись и без них, но так многие женщины учились и привыкли...

— То есть многие магички колдуют, словно пишут в разлинованных прописях для детей? — с мстительной ухмылкой спросила Эш. Унижение «благословенных», хоть и тайное от них, немного смягчило её обиду.

Ортан же вспомнил, как Высшая Сущность, Министерша Внешнего Контура, так же, как любая начинающая низшая, использовала руки. Это… Это было внезапно забавно: увидеть её под таким углом. Ужас перед ней немного раскрошился.

— Так что, просто подумаешь — и пуф? Вот тебе и материализовался гарем накачанных полуголых мужчин, натёртых маслом? — Эш снова осознала смысл своих слов, только выпустив их на свободу, и её медная кожа начала словно раскаляться. — Просто пример. Для тех магичек-извращенок. Они-то на такое способны, вот и пример поэтому такой. Да.

— Не всё так просто, — ответил Ортан, вежливо заметив только суть её вопроса. — Есть правила, условия, формулы. Но самое важное — цена.

— Цена? — переспросила она, с головой нырнув из жгучего стыда в конспектирование.

— Если я подниму этот стул руками, я потрачу свою энергию, полученную из еды. Подниму стул раз сто, мои мышцы устанут. То же самое, если бы я поднял стул мыслями. Но энергии потратится больше, а после интенсивной работы наступит ментальное истощение. Если продолжать через волю, тело начнёт разрушаться. Есть также мнение, что Повелительницы не платят цену, поэтому они настолько сильны. Разница между ними и предыдущим рангом — огромная, как каньон Мортины. Их магия чище, или они её распределяют как-то иначе, а может, Матрица выбрала их по-особому.

Эш замерла, стилус завис над бумагой. Она медленно подняла глаза, и в них мелькнуло что-то острое, как шипы розы:

— Постой, Ортан. Если вся наша магия привязана к планете… — прошептала она, — то выйдешь за пределы атмосферы — и магия угаснет, как огонь без воздуха.

Ортан кивнул, его рот сам растянул уголки своих губ в гордой улыбке. Он планировал обсудить это позже, но его ученица оказалась весьма ментально ловкой. Приятно, Проксион призовись.

— Да. Можно взять с собой часть эфира, запечатать в артефактах, но это малосильно и ограничено. Проще использовать магические системы других миров.

— Поэтому Тулила такая злая? Была в опасном глубоком космосе без своей магии. Наверняка унизительно для высшей, — вставила Эш. — Теперь словно с палкой в заднице живёт. Хотя нет, достала и всех окружающих ею бьёт.

— Поэтому звёздные колонии и подчиняются нашему центру — им отсюда отправляют артефакты, которые нельзя создать там, — Ортан снова пропустил ремарку Эш мимо ушей. Не только из вежливости, но потому что Тулила начинала ему нравиться. — И поэтому по Вирионам стреляют именно с Эдема. Собственно, это и является источником теории о Матрице в ядре.

— Это же опасно! — воскликнула Эш. — По траектории выстрелов можно отследить, откуда огонь начинается. Нет… Астральные зеркальные станции, — ответила сама себе девушка, добив любые сомнения в остроте её разума. — Они перенаправляют Огни Эдема между собой, запутывая врагов. Но… возможно, Вирионы уже знают наше расположение. И Тихая Чума — их рук дело.

— Конспирология. Нет доказательств, — нахмурился Ортан, тени легли на его лицо суровыми складками, угорив выражение. — Тётя говорила, это просто болезнь, мутация эфира. Вирионы… Они бы не оставили нам шансов выжить. Наверно.

— А кто они такие, эти Вирионы? — разум Эш, не сбавляя хода, прыгнул на новую тему. Она сама откинулась на стуле, её губы изогнулись в задумчивой арке, глаза остались серьёзными. — Говорят, они не живые и не машины, а нечто среднее. И видят они нас не как отдельных существ, а как носителей генома. И этот геном для них — единственный враг. А мы как будто — лишь отдельные части колонии или клетки организма.

По спине Ортана пробежал холодок. Ему страшно не понравилась идея, озвученная Эш. Жутко осознавать, что враг воюет не с правительством или идеологией, или даже планетой, а с самой идеей твоего вида. Для кого геноцид — единственный приемлемый план войны.

— Ты любишь всякие недоказанные теории, да, Эш? — спросил Ортан фальшиво бодрым голосом.

— Что нахожу, — сказала Эш, разведя руками. — Голодающий не может привередничать. Хотя, теоретически, может. Но это было бы глупо и вредно. Поэтому...

В этот момент в комнате из сгустившегося воздуха материализовалась миска с питательной пастой. Эш подпрыгнула от неожиданности.