6. Эш-Файя

Тулила отвела Ортана в его келью, попрощалась с ним задумчивым взглядом и ушла. Ортан остался стоять посередине комнаты (хотя любую её часть можно было назвать серединой, особенно для такого большого мужчины), всё ещё чувствуя на губах солоноватый вкус крови и фантомное жжение исцелённых синяков.

Но не успела дверь закрыться, как крутившаяся неподалёку Файя кинулась к ней и поймала створку, напрасно переживая, что сломанная дверь может закрыться.

— Вот ты где живёшь, — с этими словами девушка зашла внутрь, озираясь. — Скажу тебе, эта школа — настоящий лабиринт. Я здесь полгода, но до сих пор путаю повороты, — и она просунула голову обратно в коридор. — Таут, займи себя делом. Придумай проблему и притворись, что решаешь её.

В проёме мелькнула безвольная фигура её тени-носильщика. Он развернулся и замер, уставившись в противоположную стену.

— Достаточно хорошо, — одобрила Файя, показав незнакомый жест.

Ортан сел на кровать, уступая место неожиданной гостье. Файя прикрыла дверь и повернулась к нему, деловито уперев руки в бока. Её большие глаза блестели в тусклом свете световязи. Они смотрели друг на друга так долго, что Ортан решился кашлянуть и чуть ли не сказать слова, но она заговорила первой:

— Кто знает силу слов — немногословен. Настоящий мужчина. Не переживай, если ты переживаешь, — Таут научил меня заполнять паузы для двоих. Меня зовут Эш-Файя, а ты Ортан, верно?

Он чувствовал себя истощённым после вспышки ярости, но всё равно решил выжать из себя крупицу вежливости:

— Ортан. Ортан-сын-Стелла. А твой матроним?

— У нас в Зазаре так не принято, — отмахнулась она, но затем серьёзно задумалась, потирая подбородок. — Хотя… «Файя» — это имя праматери рода. Так что в каком-то смысле принято. — Она улыбнулась, найдя что-то новое в привычном.

— Значит, тебя называть Эш? — спросил он, сам не зная, зачем это делает. Зачем поддерживает разговор. Ему бы сейчас лежать, уставившись в пустоту, но это было бы невежливо по отношению к женщине, даже неблагословенной.

— Да. А тебя тогда я буду называть «Орт»?

— Нет! — неожиданно для всех рявкнул Ортан. — Нет, — повторил он уже спокойнее, пытаясь загладить вспышку.

Эш подпрыгнула от испуга и выставила вперёд ладони в примирительном жесте:

— Ладно, ладно! Не знала, что это так важно для тебя. Мужчины и их горячая кровь… Но я не потрачу так уж много времени своей жизни на твоё полное имя. Всего две буквы. Хотя, если будем много говорить, может, и наберётся пара часов.

Ортан не ответил. Поток её сознания не требовал ответа. Учитывая скорость и объём её речи, она совсем не берегла время своей жизни. Эта мысль, или тот факт, что он впервые за долгое время разговаривал с человеком, желавшим с ним общаться, или всё вместе, заставила его неожиданно ухмыльнуться.

— Что? — Эш заметила ухмылку и замерла, пытаясь понять её причину. Провалившись, она решила проверить Таута и заглянула за дверь. Он всё так же выполнял важную миссию по слежке за стеной. Девушка вернулась к диалогу. — Я зачем пришла? Ты не спрашивал, а я весь наш мысленный разговор на этом вопросе построила. Вот, задала тогда сама. Или ты хотел это сделать?

— Пожалуйста. Я даже благодарен был бы, если бы ты взяла на себя большую часть нашего разговора.

— Серьёзно? Или это сарказм? Хотя в любом случае, мне следует уже начать, — Эш нервно хихикнула, но тут же выдохнула и стала серьёзной (как и Ортан в своей предыдущей фразе): — Хочу узнать о магии. Всё, что можешь рассказать. Как она… чувствуется. Как работает. Что ты там изучаешь. Всё, — забрав ещё больше воздуха из комнаты, она продолжила ещё быстрее: — Теперь по плану разговора ты скажешь, что я не могу её применять, ни мужскую, ни женскую, так зачем она мне нужна? Давай пропустим это пыточное заклятье в моей ране, мы ведь эту информацию оба знаем. Я не могу колдовать — но я могу знать, — в её голосе прозвучала сталь, удивительная для такой хрупкой девушки с таким умягчающим слова акцентом. — А знание — это тоже своего рода магия, правда? Я думаю, можно совершать открытия, просто понимая теорию. Да даже легче, не тратя время на практику!

Ортана ошеломил такой напор. Когда Эш закончила речь, на него уставились два тёмных, ожидающих глаза. Он сказал, сам не заметив, что своим нормальным, живым голосом:

— Ты хочешь владеть тем, чего не можешь коснуться? Как… не знаю, изучать звёзды, никогда не видя неба, — это было сказано как пробование мысли на вкус, а не как вопрос или утверждение.

— Именно! — её глаза горели. — Рада, что ты ухватил саму суть моих слов, Орт… ан. Отличная аналогия! Магия — как звёзды. Я не могу летать к ним, но могу знать их имена и историю, понять, как они движутся, — она говорила с жаром, которого он не ощущал, кажется, ни у кого в этом месте, да и вне его. — А когда ты знаешь имя звезды… она будто становится немного твоей. Ты смотришь на небо и видишь не просто светящиеся точки, а старых знакомых. Так и с магией.

Она смотрела на него с таким искренним и ненасытным любопытством, что его собственная апатия на мгновение отступила, уступая место лёгкому недоумению. В этой железной могиле нашёлся кто-то, кто жаждал знаний. Тот, кто не мог применить их на практике.

— Почему я? — нашёл он что спросить.

— А кто? Ярон? — фыркнула Эш. — Я выбрала тебя, потому что у тебя грустные глаза.

— У всех здесь грустные глаза. Даже у гомункулов.

— Нет, — Эш покачала головой, её острый пучок волос смешно дёрнулся. — У всех здесь злые глаза. А с твоими, — продолжила она, приближаясь на шаг, нарушив его не особо огромное личное пространство, — люди обычно делают либо великие дела, либо великие глупости. Пока не знаю, что именно в твоём случае, но надеюсь, что первое.

«Помочь неблагословенной? Это… Это… Вия бы...» — мысли в голове Ортана пришли в движение, но от долгого бездействия движение их было обрывочным и сумбурным.

«Живи».

— Знаешь, а я ведь действительно могу помочь тебе, — наконец сказал он, поднимаясь.

— Серьёзно? — воскликнула Эш и отступила, снова выставив жест примирения. — То есть я удивилась не тому, что мужчина владеет знаниями о магии (я ведь тоже не должна), а тому, что хоть кто-то решил помочь мне. Уже думала, возможно, обидела чем мир, а он обидчивый. Но вроде сейчас мне подачку кинул в виде тебя. Не принимай за оскорбления тебя (это такое образное выражение в моей голове внезапно появилось). Как это работает, я думала: мир обидел тебя, и ты обижаешься в ответ. Но ты… ты не обижаешься.

От радости не только её глаза превысили свои пределы, но и её речь. Она стала быстрее, безумнее и стала напоминать перекрученную груду мокрых носков разных цветов. Эш словно не говорила, а плыла под водой, и на одном из её глубоких вздохов Ортан сумел вставить предложение:

— Мне нужны инструменты, чтобы обрить голову.

— Надеюсь, не мне, в качестве обряда принятия в ученицы? Хотя магия, конечно, для меня важнее волос. Да я их не особо и люблю, ты видишь, как они торчат? Ужас.

— Нет, я хочу побрить налысо себя, — сказал Ортан и, наблюдая за радостной суетой своей новой ученицы, сам не заметил, как из его груди вырвались первые за долгое время здоровые смешки.