Глава 17. Покончить с этим

Снежинки снаружи замка — вовсе не конфетти из света и солнечных зайчиков. Они укрывали ступеньки, как торжественный ковёр. Они таяли на руках Орланы. Вековой лес, подступающий к основанию лестницы, застыл. Сосны, как каменные статуи с заломанными назад руками.

Орлана сидела на южной стороне лестницы, прямо на ступеньках, завернувшись в подбитый мехом плащ. Все остальные давно разошлись. Никто не прощался — так было принято. Файзель, замерев у портала, обернулся и махнул ей рукой на прощание. Отсюда — нелепо дёрнувшаяся фигурка в длинном сапфирово-синем камзоле.

Постепенно утихала боль в груди. Орлана ждала, когда раны затянутся окончательно. Она не ждала, что за ней придут.

Из мгновенно разинувшегося водоворота портала появилась фигура в сером плаще. По бесцветному пейзажу мазнуло красным — красным подбоем серого плаща.

Аластар взбежал по ступеням и опустился на одно колено рядом с Орланой.

— Файзель сообщил мне, что замок уже открыл двери.

«Конечно, сообщил он вам. Наверняка это шпионы из Экры доложили, что принципус уже вернулся, вот вы и подняли шум. Шпионы у нас в стране работают лучше всех остальных вместе взятых».

Ветер забирался Орлане под капюшон и затихал там, растекаясь ледяными каплями по шее и спине.

— Почему вы здесь? Орлана. — Аластар коснулся её щеки и заставил обернуться. — Говорите уже. Вы пробыли здесь девять дней. Все с ума сходили от волнения.

Орлана попробовала улыбнуться, а ветер бросил прядь волос ей поперёк лица.

— Я стала хранителем мира.

Аластар обнял её — тёплые прикосновения посреди северного ветра. Орлана с удовольствием прижалась к его плечу, хотя на плащ уже намело снега. Неловкая нежность топила боль внутри неё. Орлана ощутила, как прерывисто вздохнул Аластар.

— Значит, вам больше ничего не угрожает?

«Может, рассказать ему всё? Что меня всё-таки убили, и что я видела в мозаике холла. Там были страшные вещи. Дикие вещи. Ни одну из них я не хотела бы знать заранее. Ещё хуже, что даже зная, я ни одну из них не сумею предотвратить. Рассказать вам, Аластар? Рассказать, как вы погибните через три года, в снегах Хршаса? Рассказать, как кровавая междоусобица наместников превратится в новую гражданскую войну? Или про неурожай через пять лет. Или как через девять лет и одиннадцать месяцев меня отравят. Не позже, не раньше. Но у меня есть последняя крошечная надежда».

— Мне больше ничего не угрожает, — произнесла Орлана, цепляясь за отворот его плаща.

— Тогда в чём дело?

«Вот как. Вас не обманешь. Рассказать бы хоть о том, как мир заставил меня отдать Дариане своё счастье. А проще говоря, отказаться от вас».

Орлана протянула к Аластару правую руку.

— Я потеряла кольцо.

Он взял пальцы Орланы и поцеловал каждый, едва касаясь губами.

— Ерунда. Я подарю вам новое. Идёмте домой.

— Да. — Она поднялась и стряхнула с плаща наметённый снег. — Только у меня есть тут ещё одно дело.

Вместе они спустились по ступеням к самому подножию леса. Здесь ветер усиливался и выл, то и дело стряхивая снег с высоких крон сосен. Отсюда замок был неотличим от подступающих к нему скал: стены кое-где пошли трещинами, а на заснеженных башнях чернели брошенные гнёзда птиц.

Орлана потёрла друг о друга ладони, пытаясь найти в них каплю тепла. Замок больше не помогал ей, и сил ушло гораздо больше. Даже на самую мелкую и незначительную магию.

Справа захрустел снег под чьими-то ногами. Цепочка следов протянулась к прибрежным скалам. Шагах в двадцати от Орланы замер Хэльвор. В видавшей виды шинели он был чёрным призраком на фоне белого снега.

Слева из-за плотной гряды сосен выбрался низкорослый полный мужчина и удивительно проворно засеменил к ним. Глубокий снег ему совсем не мешал, как будто на самом деле Заини ничего не весил, и оставлял на насте только прозрачные намёки на следы. Накидка с золотистой бахромой тащилась за ним.

Он остановился и подышал на замёрзшие руки, потопал ногами на месте. Просто человек, который слишком долго бродил по морозу.

— Если я нигде не ошиблась. Если он ничего не заподозрил, — сказала Орлана и подняла руки ладонями вперёд.

Ветер упруго хлестнул по пальцам. На секунду сделалось страшно: громада замка как будто подалась вперёд, нависла над ними. Весь мир с его соснами, морем, великими столицами великих стран отступил назад, напуганный тёмным величием. Башни закрыли солнце.

Зажмурившись от ужаса, Орлана начала произносить символы, которые выводила на каменных стенах. Ей вторили два голоса. И она почти видела, как вспыхивали руны в круглой зале и в комнате с бумажными цветами. Произнесённые как будто наливались огнём.

Ветер ударил сильнее, вынуждая Орлану отступить. Она сделала шаг назад и тут же провалилась в снег по колено. В таком холоде руки она почти не ощущала, а лицо исхлестал ветер.

Не открывая глаз, она продолжала говорить. Любая ошибка была бы смертельно опасна. Рунные символы заполнялись пламенем в комнате Дарианы и на лестнице, ведущей на третий этаж. Опять заныли раны, и это было скорее страшно, чем больно. Расходились только-только затянувшиеся края.

Мир хотел раздавить её, как букашку, а букашка в ответ кусала его своим единственным ядовитым зубом.

Мышцы заныли от напряжения. Такого не случалось даже на тренировках, в спине как будто рвались натянутые верёвки. Странное дело: когда переступаешь через последний предел, откуда-то берутся силы.

Огненные символы перевили замок изнутри, исполосовали его, как резаные раны. Холодный камень дрогнул. Орлане разом сделалось легче. За спиной она почувствовала присутствие Аластара, который закрывал её от ветра с севера. Тень отступала. Замок проигрывал единоборство с магами.

«Что не так?» — сказал он непривычно мягко. Как будто древний камень вообще способен на что-то, кроме безразличия. — «Я сделал тебя хранителем мира. Я оставил тебе почти десять лет жизни. Что в этом плохого?».

— Мне больше не нужна твоя предопределённость, — выдохнула Орлана, ослеплённая рыжими вспышками рун. Ей нужно было не так уж много — дождаться, когда огненные раны исполосуют замок сверху донизу.

«Вы меня обманули. Но вы не могли меня обмануть. Потому что я — мир».

— Ты — любитель сталкивать нас нос к носу и наблюдатель за тараканьими бегами. Мы обманули тебя, потому что ты слишком верил в своё могущество.

«Я ваш бог».

— Ты не бог. Мы сами сделали из тебя бога, потому что слишком верили, слишком подчинялись. Истово выполняли все твои ритуалы. Мы сами тебя и низвергнем.

Мир раскололся. Трещины бежали по лестнице, заросшей кустарником, и по башням, трухой осыпались старые птичьи гнёзда. У Орланы не было сил и лишних секунд, чтобы оглянуться на Хэльвора и Заини, посмотреть, как они там. У неё самой по щекам катились слёзы и застывали льдинками.

Ветер раскачивал вековые сосны и заставлял море злобно кидаться на прибрежные скалы.

«Но как…», — сказал замок, и трещины располосовали фасад, искрящийся хрусталём окон.

Загрохотали камни. Замок складывался внутрь себя, выпуская наружу тучи пыли. В пыли, как рыбки в аквариуме, трепыхались обрывки бумажных лент, цветные кусочки мозаики и белое бесполезное конфетти снега.

Лестница изогнулась, как атакующая змея, и раскололась надвое. Посыпались пузатые столбики перил, словно гнилые зубы. В открывшемся нутре замка рушились колонны и прахом рассыпались статуи.

Орлана открыла глаза: по остаткам ступеней прямо в её сторону катилась каменная голова с оскаленной страшной пастью и широко распахнутыми глазами. Обломки веером летели в сторону леса.

Аластар схватил её за плечи и толкнул в снег. Снег показался ей горячим и колким. Кроме грохота камней она слышала только дыхание Аластара у своей шеи. Потом всё стихло. Орлана полежала ещё несколько секунд и неуверенно завозилась.

Аластар поднялся и подал ей руку. В гнезде из скал на влажном берегу моря никакого замка больше не было. Там громоздилась куча обломков, заросшая кустарником, припорошенная снегом и обжитая птицами. Орлана отряхнула с плаща налипший снег. Слабо улыбнулась:

— Когда умирают боги, вечно приходится закрывать голову руками.

Медленно оседали снежинки, поднятые ветром, и в белёсом тумане проступили приближающиеся фигуры Заини и Хэльвора. У князя была в кровь расцарапана щека, у Заини — никаких видимых повреждений, только позади него оставался след из мёртвых бабочек. Это умирали последние глаза мира.

Заини, наверное, пришлось хуже всего: мир заподозрил его первым и послал бабочек. Королю пришлось скрываться и загнать мысли о заговоре так глубоко, как только возможно. Под маску безумия. Или не маску.

Орлана коснулась левого виска: больно.

— Князь, благодарю, что не ранили меня в правую руку.

Хэльвор вытер с щеки кровь и посмотрел на пальцы.

— Не стоит благодарностей. Вы же сказали, что не можете фехтовать левой.

Они вдвоём десять лет играли в ненависть. Выполняли всё то, чего хотел от них мир. Бросались друг на друга и рычали, как цепные псы. И, как цепные псы, не знали, что делать, когда в конце концов добегали друг до друга. Так играть можно, если только поверить в игру.

С минуту все четверо наблюдали за тем, как снег укрывает каменные обломки.

— Будем верить, что у нас получилось, — произнёс Заини, сложив руки у подбородка. Его голос был похож на старинный напев флейты. — Теперь нужно жить дальше и ждать, что из этого выйдет. Мальчики быстро привыкнут, а бедной Дариане придётся тяжело. Замок так въелся в неё, что мне иногда казалось — он сам её создал.

— Скажите спасибо Файзелю. Он так рьяно сражался с миром, что отвлёк его внимание на себя. Идёмте. — Орлана натянула капюшон плаща. За шиворот тут же сыпануло снегом. — Здесь не получится создать портал. Слишком сильно расшатано магическое поле.

Они зашагали по лесу — четыре тёмные фигуры среди янтарных сосен.