Глава 13. Хршасские волки. Туман

Снежная равнина была усеяна буграми и впадинами. Горизонта впереди не осталось, а остатки дозорной башни скоро растворились в снежном мареве за спиной. Орлана не могла идти быстрее: в лицо хлестал ветер, и от этого сбивалось дыхание. Холод зимы прочно угнездился в груди, и она останавливалась, чтобы отдышаться, а Аластар терпеливо ждал, держа её за руку.

Единственная тень шла по их следам. Шла, припадая на одну лапу и оставляя на снегу за собой кляксы чёрной крови. Она не могла их догнать, а может, не хотела. Но, оборачиваясь, Орлана видела иногда рваные следы когтей и узкую зубастую морду в хаосе снега. Больше ничего, но молчаливое преследование истощало куда сильнее, чем прямая схватка.

Ветер срывал снежные одеяла с бугров, и обнажались нечеловеческие головы с жёлтыми клыками, руки-крылья и когти, вцепившиеся в мёрзлую землю, чешуя хвостов и лап. Чудовища, умершие по пути к башне, даже в своей смерти оставались стражниками тумана.

Край плаща Орланы зацепился за шип растопыренных крыльев. Она нервно дёрнула.

Туман был уже близко. Он вырос до самого неба и заволок весь горизонт. Здесь царил неприятно сладкий запах смерти. Узкая тропинка извивалась между вмёрзшими в землю чудищами. Аластар замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.

— Не нужно вам идти дальше.

Она и сама понимала: не нужно. Пора возвращаться — переночевать в башне и завтра, уповая на везение, идти к особняку. Понимала, но вцепилась Аластару в плащ и никак не могла выпустить.

Тень ждала, замерев в десятке шагов. Теперь ясно было, что это волк — огромный волк, размером с лошадь, чёрный и тонкий на просвет, как папиросная бумага. Он тяжело дышал и ждал. Неужели давал попрощаться?

— Не бойтесь, тень вас не тронет. — Аластар поправил её сбившийся капюшон.

— Да.

Он осторожно разжал пальцы Орланы. Не было таких слов, чтобы сказать, и не было такого взгляда, чтобы посмотреть в глаза. Аластар поцеловал её ладони и зашагал к туману.

Орлана стояла, пока его силуэт не скрылся в белой метели, а потом развернулась. Она встретилась глазами с тенью.

— Зря ты скалишься, — усмехнулась Орлана. — Ты ничего мне не сделаешь. Неуязвим тот, кому некого любить.

Она пошла вперёд, и тени пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить Орлану. Узкая тропинка тянулась между замерзших чудовищных трупов. Они шли обратно к башне вдвоем: тень и Орлана, в шаге друг от друга, обе беззвучные и неторопливые. Тень подволакивала лапу, оставляя на снегу чёрную кровь. Орлана спотыкалась об собственный плащ.

Ночь они провели в башне, не зажигая огня. На той самой площадке, где оставались они с Аластаром. Тень улеглась на ступеньках, как собака, положив голову на лапы, уставив на Орлану тёмные уставшие глаза с человеческими круглыми зрачками.

— Чего ты ждёшь, привидение? — сказала Орлана. Её голос был единственным живым звуком за тысячи шагов вокруг. — Думаешь съесть меня, как только я ослабну? Не выйдет.

Тень не спешила нападать. Может, была слишком слаба для этого. Хриплое дыхание вырывалось из пасти клубами чёрного тумана. Но всё равно Орлана до утра сидела без сна, чтобы не проснуться потом с клыками, вонзёнными в горло. А утром пошла дальше.

Её следы давно замёл ветер, но остались следы теней, и чёрные ошмётки на снегу в том месте, где шёл их неравный бой с крошечной сущностью любви. Ещё были сосны и далеко разнесённые обломки башни.

Тень плелась следом до самого имения. Засветло Орлана увидела чёрный дом на фоне белой равнины. Он всё ещё был очень далеко, пятнышко крови на белой простыне, но хотя бы в направлении она не ошиблась.

От усталости хотелось упасть в снег и не шевелиться. Время выпадало кусками, и, закрывая глаза, Орлана больше не могла определить, сколько идёт, пару вздохов или почти весь день.

— Хочешь слёз? — бормотала Орлана, обращаясь к тени, как к равной. Говорила торопливо и бессвязно, как в бреду. — Не будет слёз. Не будет, даже не надейся. Знаю, ты этого хочешь. Ты этого ждёшь.

Голос исходил на стон, изнутри её разрывало горем, но слёз и правда не было. Уж лучше бы были. А тень забегала чуть вперёд и заглядывала ей в глаза. Ждала.