Роща Аниар

Зима пришла нежданно, в середине августа. Вместо предпоследней пляски солнечных зайчиков в кущах вереска, травы и листья потемнели, покрываясь инеем. Холодный ветер словно хлыст стегал вершины деревьев, стряхивая с них летнюю блажь.

Вечером даже в уютном гнезде Закари было неприятно-зябко, и Ханна поддерживая огонь в камине куталась в серую кофту из козьей шерсти.

Она смотрела в огонь, который подобно добродушному рыжему псу играя грыз березовое полено. Ее испугал звук, резкий и сильный. Ханна встала и выглянула в окно. Нет, это лишь ветер запустил горстью сухих листьев в окно.Может, хотел разбить стекло, и дать жильцам вволю намерзнутся этой осенью?

Она отвернулась от окна и снова уставилась в камин. По стене скользили тени. Ей стало одиноко.Она подняла с коврика старую, потемневшую от времени тряпичную куклу и прижав к себе забралась под одеяло. По крыше будто дробь застучали сбитые безумным ураганом желуди.

Она сама не заметила, как задремала. Во сне она слышала до боли знакомый, настойчивый голос, который звал ее.

— Ханна, это я Ханна! Открой дверь! Впусти меня! Это же я!

— Ты только мой сон, — ответила она тогда. — Если я проснусь, это наваждение закончится.

Ханна открыла глаза. Огонь тихо потрескивал, ветер по-прежнему кидался листьями и сучками. Но словно, в продолжение сна она опять услышала тот же самый голос, и те же самые слова: — впусти меня, открой мне дверь!.

Ханна задрожала. Она метнулась к двери и прижалась к ней ухом.

Голос не стихал.

— Впусти меня, мне холодно, я устал-он словно звучал в ее голове.

— Но тебя же нет! — она почти выкликнула это “нет”, сжимая ручку двери, будто это ее усилие могло удержать образ Илиаса в ее сознании.

— Я есть — его голос стал тише, будто растворяясь в ветре.

— Все говорили что ты мертв!

— Но я же здесь, и пришел домой. Впусти меня, Ханна.

Она еще долго колебалась но все же открыла дверь. И вместе с холодом непогоды в комнату вошел Илиас.

………………………………………….

Он сел на стул, прислонившись затылком к стене. Ханна видела его, и не узнавала. Он был еще бледнее чем обычно, его губы были бескровны а в волосах запутались сухие листья, травинки и комочки почвы.

— Где, где ты был все это время?! — воскликнула она.

Он помолчал.

— Я искал… дорогу назад. Очень долго. Теперь я дома.

— Но как ты смог бросить нас? Мне было так одиноко и больно, твои сестры извелись, разыскивая тебя! Что-то случилось в Лесу, он стал так мрачен и холоден! И ты говоришь что ты искал назад дорогу? Где ты был?

Илиас повернулся к ней. Она увидела в его волосах землю.

— Ты? Почему у тебя в волосах… Это правда? Ты… Ты вернулся из мира мертвых?

Илиас как то весь поник, согнулся, опустив голову на руки.

— Я очень устал — сказал он тихо. Этот мир изменился. Как и я. Как и все мы. Теперь все будет по-другому.

……………………………...

Рейнгард закончив писать, посмотрел вокруг себя. Стол вокруг пишущей машинки был уже полностью забросан веточками, сухой листвой и черными ольховыми шишками. Он принялся стряхивать этот мусор на пол, недоумевая, откуда вся эта дрянь насыпалась .

Внезапно, за спиной своей он ощутил чье-то присутствие. Рейнгард насторожился и чуть повернув голову, краем глаза разглядел какую то темную тень. Он вскочил со стула, и натолкнулся на входящую в комнату Елену с подносом на руках. Она тихо вскрикнула и поднос с пронзительным звоном грохнулся на пол. Несколько секунд Рейнгард и Елена смотрели друг на друга как завороженные.

— Ой, прости меня. Черт, все моя неловкость-начал Рейнгард.

— С тобой явно что то происходит-ответила Елена. — Ты чего налетел на меня как очумелый?

— Да это все тень — начал он оправдываться. Мне померещилась тень, я испугался не проник ли в дом вор ну и хотел его поймать…

— Ренни, ты заработался. Какие воры, ты что. Это же отель. Здесь охрана.

— Ну да, ну да — саркастично произнес Рейнгард. — Охрана… Тут даже мусор сам собой появляется, а горничные и в ус не дуют. Полюбуйся, у меня весь стол какой-то дрянью завален.

Елена посмотрела в сторону стола. — Ты преувеличиваешь, Ренни. Два листа из блокнота с записями врятли стоит величать горой мусора. Она подошла к столу и подняв листок начала рассматривать его. — Да это же твой корявый подчерк! Сам же бросил эти бумажки, а теперь винишь горничную. — Она засмеялась.

Рейнгард подошел к ней и забрал листки из ее рук.

— Причем тут мои записи, ты погляди. Вот сюда погляди-приобняв ее, он указал на кучу сухих листьев, которых стало еще больше за последние несколько минут. — Смотри, это листья, ветки, какие то шишки— как будто дворник подметал в парке, а после вывалил содержимое своего совка мне на стол!

— Ренни, ты что смеешься? Я не вижу ничего. Извини, если ты решил поиздеваться очередной раз над мной то я — пас. Елена высвободилась из рук Рейнгарда и вышла, захлопнув дверь. Он остался посредине комнаты около стола удивленный и недовольный. За его спиной послышался хруст, как от ломающейся ветки. Он обернулся и снова заметил как по стене скользнула странная тень, похожая на тщедушного человечка с оленьими рожками.

…………………………

— В роще Аниар, между замшелыми стволами берез, мой милый, маленький олененок. Хочешь я расскажу тебе одну историю, самую главную историю в твоей жизни? Я расскажу тебе, как появился Рейнхоуп, и все что в нем. Как появились миры за его пределами. Не зевай, просто очень внимательно слушай меня.

Много-премного зим назад, мир был пуст и холоден. Не было ни леса, ни Ивы, ни того что окружает нас, скрываясь от глаз. Рогатый Отец бродил тогда одинокий и величавый. Он был похож на нас, мой олененок. У него были могучие рога, и человеческое лицо. Правда, его тело тоже было человеческим. Рогатый Отец не имел копыт, которыми он после одарил нас.

Он бродил целую вечность в звенящей тишине. Мир был наполнен темнотой и ни один луч света не коснулся ее. И однажды великий Отец закричал от тоски. И этот его крик разбился в бесконечности на тысячи осколков, сразу же засиявших звездами. И мгла отступила. Он увидел как он одинок. Брызнувшие слезы из очей Рогатого Отца стали туманом, рисующим в неверном свете очертания фигур. Отец протянул к ним руки, но они прошли сквозь видения, рассказав о их призрачности. И тогда Рогатый Отец вырвал свое сердце и швырнул его в сияющую обманками пустоту. И сердце его, вспыхнув разорвалось на мириады кусков. И из каждой трепещущей, но мгновенно превращающейся в пепел частицы появился новый мир. У каждого мира были свои законы, мой олененок. В одном из них жили люди, эти существа, любящие охотится на нас и так похожие на Рогатого Отца, но лишенные его короны. В другом живем мы, хёнды, законные его наследники и лисы-Закари. И знаешь, малыш, наши миры крепко связаны друг с другом. И главная связь их — Рейнхоуп. Он так мал в мире людей, всего лишь горстка деревьев и кустов, но он есть врата в Великий Рейнхоупский Лес— лучшее из всех творений Рогатого Отца. Лучшее, так как этот осколок его сердца не стал пеплом, порождая нас. Он пророс деревьями, а аорта стала Матерью-Ивой. Но Рогатый Отец не исчез навеки. Сейчас он между двумя мирами, самыми любимыми его творениями — Рейнхоупом и миром Людей. Он каждый день умирает от стрел охотников, отдавая свое тело снова и снова, дабы продлить жизнь всему порожденному им. Ведь если Рогатый Отец перестанет умирать вечером и рождаться с первыми лучами солнца все миры превратятся в прах…Ибо тысячи миров рожденных из страдания обречены питаться им до скончания времен...”