Сон

— Я хочу что бы ты выпил это— сказала она, подавая Илиасу чашку с зеленоватым настоем. Он взял ее в руки. От питья шел горьковато-пряный запах.

— Что это? — Осведомился он.

— Отвар целебных трав. От них раны заживают быстрее, и не нагнаиваются. Пей, малыш, набирайся сил.

Он выпил, поморщившись эту горечь и откинулся на подушки. Катрина сжала его руку.

Илиас обвел комнату взглядом. Стены будто поплыли. Все погружалось в туман, и вместо комнаты он увидел лес. Он был ребенком, лет десяти от роду. Он шел через темную чащу, бесконечную и запутанную как лабиринт.

Впереди сквозь хвою брезжил свет и он пошел к нему. Он раздвигал руками колючие ветки, и на пальцах его появлялись капли крови. Он вышел к деревне. К абсолютно пустой деревне. Был вечер, конец лета. Всюду, около поваленных черных заборов словно брызги крови алела калина. Белые головки высоких будяков казались еще пушистее в лучах заходящего солнца. От домов шел запах пекущейся картошки и прелых яблок. Но людей не было. Он шел между домами, заходил во дворы. Случайная собака белой масти попалась ему на дороге. Она вяло тявкнула и сразу же заткнулась, как только он шикнул на нее. Было тихо. Люди видимо только что покинули это место. Без паники, дружно, не сговариваясь. Словно им приказал некий голос.

Над деревней сгустилась тьма и сон отступил. Первое что он ощутил — это помеху в области шеи. Было неудобно поднимать голову, что-то натирало и давило горло. Он потянулся рукой к подбородку и его ногти царапнули по чему-то холодному и твердому. Он ощупал это и понял, что его шея закована в металлический ошейник. От него шла цепь. Он сел, осматриваясь вокруг себя. Комнаты уже не было. Стены, похоже были сложены из грубых, серых камней, потолок был низким и сводчатым, как бывает в погребах. И окон не было. Единственным светом, распарывающим глубокое брюхо сумрака был огарок свечи около кучи соломы, на которой он и сидел.

Последняя надежда на то что Катрина дарует ему свободу разбилась, как фарфор о серую сырость его новой тюрьмы.